«Свет и Тени» «Русского Марса» А. В. Суворова, его кумира, короля-викинга Карла XII и его врага, короля-полководца-музыканта Фридриха II Великого

24 декабря 1708 года [4 января] 1709 г. началась осада Веприка.

Его гарнизон состоял из 1.100 чел. регулярных войск (двух бат. Переяславского пехотного полка, одного батальона Ивангородского пехотного полка, ок. сотни драгун), 400 казаков Харьковского полка и трех орудий. Комендантом Веприка был командир Переяславского полка шотландец полковник В. Ю. Фермор. Его заместителем – командир батальона Ивангородского полка подполковник С. Я. Юрлов.

Ещё загодя солдаты гарнизона успели соорудить по углам частокола площадки для 3 имевшихся у них полковых орудий. Местные жители, которые внесли свою весомую лепту в оборону городка, нарастили валы хворостом и в течение суток обливали их водой, в результате чего вал был покрыт толстой коркой льда. Ворота были завалены мешками с землёй и зерном.

Карл хотел было сразу же бросить на штурм свои гвардейские полки, но из-за отсутствия штурмовых лестниц и топоров для разлома ворот, решил временно ограничиться осадой. Вскоре Карл послал полковника графа Я. фон Шперлинга предложить коменданту городка сдаться, но тот отказался.

Отметим, что оборона Веприка не была пассивной. Пока под его стены 5 (16) января не прибыл сам шведский король со значительными силами, его гарнизон ежедневно выходил из укрепления и производил атаки на врага. А однажды казаки, выскочившие из Веприка, чуть не захватили в плен Левенхаупта, когда он обогревался в одной из окрестных хат.

Комендант городка через лазутчиков отправил царю, находившемуся на тот момент в Сумах, подробное донесение о ситуации в Веприке. Пётр в ответ пообещал ему поддержку.

В ставке русского царя был немедленно разработан план, по которому к осажденному городку следовало прибыть подкреплению и помочь его гарнизону прорваться из Веприка. Записка об этом была отправлена Фермору. Но отряд, отправленный туда, столкнулся под Опошнией со шведами генерала Дюкера и в двухдневном сражении 6 (17) – 7 (18) января был разбит и отброшен назад.

Карл XII решил покончить с затянувшимся сопротивлением маленького городка, находившегося внутри расположений его армии, приступив 5 (16) января 1709 г. к подготовке штурма. Причем, ещё со 2 (13) января по его приказу солдаты начали сколачивать штурмовые лестницы, а на рекогносцировку подступов к крепости были направлены опытнейшие вояки: генерал-майор Штакельберг и полковник отборного Далекарлийского (Дальского) пехотного полка фон Сигрот.

Детально подготовившись к штурму, в 11.30 6 (17) января Реншильд послал парламентера-майора к коменданту с повторным требованием, чтобы тот капитулировал. Фермор, вероятно, желая потянуть время до подхода обещанной помощи, просил дать ему 1,5 часа на размышление, после чего пожелал говорить только с фельдмаршалом. Однако король потребовал от коменданта немедленной сдачи. Тот отказался и штурм должен был вот-вот начаться.

Королевский план предполагал одновременную атаку с трёх сторон под прикрытием огня 4-х батарей по 5 орудий в каждой. Двумя боковыми колоннами, состоящими из пехотных частей (по 600 человек в каждой), руководили полковники Шперлинг и Фритцке. Средней колонной (той же численности), состоящей из спешенных драгун, командовали генерал-майор Мейерфельд и полковник барон фон Альбедиль под общим руководством последнего. Общее число штурмующих могло быть от 3 до 3,5 тыс. чел.

…Кстати сказать, несмотря на предостережения своего генерал-квартирмейстера барона Гилленкрока (Юлленкрока) о неминуемых тяжелых потерях от ружейно-пушечного огня противника, если передовые пехотинцы пойдут с переносными штурмовыми лестницами без переносных щитов, то не успеют дойти до крепостного вала и стен Веприка, король самоуверенно отказался и… вполне, естественно, его солдаты от такого «королевского» решения понесут заведомо большой урон. «На войне как на войне» или, «королям… виднее»!?.

6 (17) января 1709 г., согласно составленной королём диспозиции, шведская армия в полдень, вслед за артподготовкой, одновременно были пущены три ракеты, как сигнал к атаке с трёх сторон, тремя штурмовыми колоннами бросилась на приступ. Шведская артиллерия продолжала вести интенсивный огонь поверх валов, однако защитники Веприка, прямо с вала открыли залповый огонь по атакующим. Шведы сразу стали нести серьезные потери, в частности, возглавлявший штурмующих генерал-майор Штакельберг получил ранение в ногу.

Средняя колонна Альбедиля из спешенных драгун двигалась так быстро, что опередила фланговые колонны с лестницами (по 8—10 человек несли каждую) и, несмотря на большие потери, все же достигла ворот и даже смогла начать их проламывать. Однако туда тут же прибыло подкрепление русских. Ураганным огнём атакующие были отброшены, а их командир – капитан немецких драгун граф Э. Гюлленштольпе – погиб.

Столь же тяжко пришлось и боковым колоннам. Русские стрелки прицельно выбивали офицеров и солдат, несущих осадные лестницы. Вместо погибших, за лестницы брались другие штурмовики. В самом начале атаки погиб полковник Шперлинг, а его колонна понесла столь большие потери, что так и не дошла до вала. Реншильд собрался взять подмогу из драгунского резерва и уже поскакал туда, как по дороге был сбит с коня гранатой с контузией в правый бок и выбыл из боя.

Более того, помимо этих командиров в самом начале был убит еще и полковник Фритцке, руководивший одной из боковых колонн. И хотя его тут же заменили другим полковником, но и тот вскоре был смертельно ранен. Кроме того, до рва смогли дотащить только две лестницы, которые оказались… коротки.

Еще трижды бросались шведы на штурм и гибли от огня русских стрелков и артиллерии, так и не дойдя до веприковских укреплений. Тем, кому повезло достичь вала, не могли карабкаться по его обледеневшей поверхности: они скатывались вниз и жались к подножию вала, стараясь спастись от вражеских стрелков гарнизона в не простреливаемой зоне. Жители Веприка сбрасывали на них брёвна и камни, лили кипяток, горячие смолу и прочие раскаленные «гадости» не сразу застывавшие на морозе. И все же, кое-кому из смельчаков «посчастливилось» залезть по лестницам на верхушку вала, но они тут же были зарублены, а их трупы сброшены вниз. «Подкузьмила» шведам и их артиллерия: ядра рикошетом отскакивали от ледяной корки вала и вместе с осколками льда поражали своих же солдат. Окровавленные остатки шведской пехоты под шквальным огнём отступили от Веприка. Их тяжело раненные «братья по оружию», не в силах выползти изо рвов, погибли от русского холода.

Видя неудачу своего штурма, Карл направил к коменданту офицера, который от имени фельдмаршала Реншильда, предложил ему временное перемирие и просил дать возможность подобрать убитых и раненных. Вечером того же дня король снова построил своих солдат для атаки и распорядился Левенхаупту отправить к коменданту Веприка от своего имени офицера с предложением сдаться «на аккорд» иначе будет решающий штурм и никому не будет пощады.

Поскольку гарнизон на тот момент уже почти что израсходовал запас пороха, и оставалось не более 1000 патронов, Фермор после военного совета решил капитулировать.

Утром 7 (18) января русский гарнизон вышел из городка и сложил оружие, причем, Карл сдержал свое слово – слово короля – гарнизон Веприка был переправлен в Зеньков на зимние квартиры. Правда, Веприк вскорости был сожжен дотла.

Штурм Веприка стоил шведам по разным (шведским и русским) источникам: от 200 до 1.500 погибшими и от 600 до 3.000 раненными.

Русские потери 174—175 убитыми и 150 ранеными.

О том, каковы были стратегические выгоды от взятия Веприка историки не имеют конкретного мнения, тем более, что ведущие фигуры в шведском генералитете (Рёншильд и Юлленкруг) отговаривали своего короля от этого, но тот как всегда, поступил «по-королевски»: положил «энное количество» своих отборных солдат в стужу вокруг не самой сильной русской крепости.

Так бывает на войне или, «не царское (королевское) это дело – считать потери на поле боя»…

Несмотря на то, что Карл XII овладел Веприком, который служил точкой опоры для набегов русской конницы на район расквартирования шведов в Гадяче, Прилуках, Лохвицах и Ромнах (там был штаб короля), где заблаговременно были сконцентрированы Мазепой большие продовольственные запасы, конные отряды русских продолжали тревожить противника. Карл XII решил оттеснить русских на восток и, чтобы поставить между ними и собою серьёзную преграду, опустошил район по левому берегу реки Ворсклы. В связи с этим 27 января (7) февраля он занял Опошню, 28 января (8) февраля – Котельву.

Пётр I, узнав об этом, счел нужным оставить для обороны Ахтырки 3 пехотных полка, а 10 драгунским полкам генерал-лейтенанта Карла-Эвальда фон Ренне (Карла Магнусовича Рейна) (25.12.1663, Ревель, Эстляндия – 29.12.1716, Гродно, Речь Посполита) уйти из нее в сторону Белгорода.

8 (19) февраля Карл XII пошел на Ахтырку и, сделав 15 вёрст, достиг деревни Хухры. Не считая нужным продвигаться дальше вглубь России, шведский король повернул обратно за Ворсклу, попутно опустошая окрестности.

9 (20) февраля разведка доложила ему, что Ахтырка занята лишь тремя полками русской пехоты, а русская конница расположилась в украинском селе Красный Кут. Карл XII решил, что ему будет выгоднее возвращаться на правобережье Ворсклы именно через Красный Кут: с одной стороны, этот маршрут облегчил бы снабжение его войск местным продовольствием, что приводило к опустошению более обширного района, а с другой, он смог бы отодвинуть ещё далее на восток русскую кавалерию, занявшую Красный Кут.

10 (21) февраля Карл XII, подойдя к Красному Куту, атаковал своей кавалерией, построившийся за этим селом в боевой порядок русский авангард из 2 драгунских полков генерала Шаумбурга и отбросил его к Городному, где был Ренне с остальными драгунскими полками. Тот спешил часть отряда и поставил её за засекою во рву, южнее Городного, а другую – большую – расположил севернее селения. Тем временем, разгоряченная преследованием быстро отступавшего русского авангарда шведская кавалерия, по мере приближения к Городному сильно растянулась, потеряла порядок: часть полков «висела на плечах» отступавших, а другая – сильно отстала. Впереди всех скакал сам король с драбантами и двумя драгунскими полками – Дюкера и Таубе.

Как часто бывало в таких случаях, Карлу XII вместо того чтобы как главнокомандующий руководить ходом событий, пользуясь подвернувшейся возможностью, поспешил наглядно показать своим солдатам, каков он – в бою. Подскакав к Городному и стремясь охватить русских с флангов, он разделил войска на две части: один драгунский полк составил правую колонну и был направлен южнее селения, а второй полк и драбанты вместе с ним самим, сведенные в левую колонну, поскакали в обход селения с севера.

Правая колонна неожиданно попала в засаду и пришла в расстройство, а прибывшие к русским на помощь несколько эскадронов кинулись ее преследовать и гнали до самого Красного Кута. Тоже самое случилось и с левой (королевской) колонной: придя в совершенный беспорядок, шведы побежали к Красному Куту, оставив короля, увлёкшегося столь обожаемым им рукопашным боем, лишь с горсткой драбантов. Пришлось Карлу XII спасаться на соседней мельнице.

Служивший в русской армии, майор Вальтер фон Бок предложил было открыть огонь прямой наводкой по краснокутской мельнице из трофейных шведских пушек. Однако генерал Ренне отказался от такого расстрела шведского короля, за что позднее удостоился похвалы Петра I.

Лишь спустившаяся ночь и тревожные донесения о приближении к Городному всей шведской армии заставили Ренне вечером 10 февраля отдать приказ об отходе к Богодухову. Счастье и на этот раз помогло Карлу XII избежать плена.

Спасшийся благодаря кавалеристам Карла Густава Крейца (25.1.1660, местечко Фалун – 12.3.1728, Стокгольм) шведский король сразу же бросился в контрнаступление и гнал русских до Городного. По некоторым данным 659 русских кавалеристов погибли в ходе этого преследования по дороге от Красного Кута до Городного, а ещё 115 уже на его улицах, где сам король сражался как простой солдат, разя русских шпагами с обеих рук. Вся эта лихость «во имя лихости» обошлась шведам в 132 человека убитыми и ранеными.

Затем наступила оттепель, разлились реки, и Карлу XII пришлось вернуться назад.

Отступая, Карл XII ради устрашения приказал сжечь Красный Кут, а мирных жителей выгнать на мороз раздетыми. Многие из них (старики, женщины и дети) умерли от этой королевской экзекуции.

А потом случилась небольшая «замятня» 11 (22) апреля 1709 г. у Сколки на левом берегу Ворсклы. Там 2.730 шведских кавалеристов с 4 орудиями генерал-майора Крейца и 3,5 тыс. казаков, воспользовавшись туманом, внезапно атаковали 7-тысячный русский кавалерийский корпус К. Э. Ренне и прижали его к реке. Занявшиеся грабежом русского обоза, запорожские казаки, отказались повиноваться шведскому генералу и, таким образом, в сражении не участвовали. Ренне сумел восстановить порядок и пошёл на прорыв. Шведам это небольшое «дело» обошлось по их данным в 290 человек убитых и раненых, при этом, потери русских составили 400 убитых и 1.000 раненых. Тем не менее, русский генерал предпочел объявить о своей победе и гибели 800 шведов и захвате всех 4-х орудий. Свои потери он оценил в 50 человек. Комментарии излишни, тем более, что это «жаркое дело» стратегической обстановки не изменило: армия Карла XII вскоре переправилась на правый берег р. Ворскла и подошла к Полтаве.

Стремясь создать выгодные предпосылки для дальнейшего наступления, Карл решает овладеть Полтавой, которая с фортификационной точки зрения казалась ему «лёгкой добычей».

К этому ключевому моменту в Северной войне его армия уже потеряла с начала Русского похода до трети состава.

Глава 11. Взгляд на Петровскую викторию под Полтавой… спустя 300 с лишним лет: где – быль, а что… небыль!?

Начнем с того, что шведское командование было настроено благодушно: Полтава не выглядела неприступной крепостью с гарнизоном то ли в 2,2 тыс. солдат, то ли, все же, в 4,2 тыс. (данные сильно разнятся) с 28 орудиями под началом полковника А. С. Келина. При этом считается, что помимо собственно гарнизона, на защиту Полтавы поднялось практически всё население города (в том числе, женщины и дети), участвовавшее не только в строительстве укреплений, но и непосредственно в военных действиях.

Однако, после двух неудачных попыток (28 и 29 апреля) взять слабо укреплённый, по их мнению, город штурмом, шведы приступили 30 апреля (11 мая) к осадным работам.

Осада, порученная генерал-квартирмейстеру А. Гилленкроку, шла медленно и производилась небольшим числом войск (преимущественно запорожцами, что не прибавляло им энтузиазма: принуждение к лопате и кирке они сочли унижением). Кроме того, шведы не имели осадных орудий, только полевые. С апреля по июнь шведы предприняли 20 штурмов Полтавы и потеряли под её стенами более 6 тыс. человек.

В начале мая, вскоре после начала осады, к Полтаве подошёл А. Д. Меншиков с частью русской армии. Все его попытки помочь гарнизону Полтавы потерпели неудачу. 26 мая (6 июня) сюда прибыл и Б. П. Шереметев с главной армией. Таким образом, вся русская армия собралась у деревни Крутой Берег в укреплённом лагере.

Стремясь нанести противнику урон, русские войска часто нападали на его расположение. Например, как это совершил саксонец на русской службе генерал-лейтенант Иоганн (Яган Христианович) Гейнскин (Генскин, Гейнскен, Геншхин) (? -?), атаковав деревню Старые Санжары, где содержались 1.200 русских пленных, взятых в Веприке. Их освободили, но сами нападавшие потеряли 60 убитыми и 181 ранеными.

4 (15) июня под Полтаву в русский стан прибыл сам царь Петр и на военном совете было решено форсировать Ворсклу. Однако неподалеку от укреплённого лагеря переправа через трудно проходимые болота в грозу сорвалась. На следующем военном совете Пётр решился-таки на генеральное сражение с «братцем Карлусом». С этой целью он направил генерала Л. Н. Алларта подготовить переправу южнее Полтавы, а К. Э. Ренне с тремя полками пехоты и несколькими полками драгун – севернее, в район деревни Петровка.

Узнав о попытках русских переправиться через Ворсклу, Карл XII направил против Ренне фельдмаршала Рёншильда, а сам двинулся против Алларта. При рекогносцировке 16 (27) июня шведский король – в свой день рождения – был ранен в ногу, что по свидетельствам шведских историков пагубно сказалось на психологическом состоянии шведской армии и ходе будущего генерального сражения под Полтавой.

19 (30) июня русская армия подошла к д. Черняковка, к месту переправы, подготовленной генералом Ренне. На следующий день она форсировала Ворсклу и стала укреплённым лагерем севернее Полтавы – у деревень Петровка и Семёновка.

21 июня (2 июля) получив ложное известие о начале русской атаки, шведский король не только построил свою армию в боевой порядок, но и в очередной раз претерпел провал в штурме Полтавы.

…Кстати, ради максимального увеличения своих сил русский царь приказал гетману Ивану Ильичу Скоропадскому [1646 Умань, Черкасская область – 3 (14).7.1722, Глухов] и калмыкам Аюка-хана присоединиться к нему. Если 24 июня (5 июля) казаки Скоропадского соединились с армией Петра, то основные силы калмыков к сражению опоздали…

22 июня (3 июля) Карл XII ещё раз подступился к Полтаве, но снова неудачно (он потерял 1.676 чел., тогда как русские – 278 убитых и 603 раненых); после чего решился дать русским генеральное сражение.

25 июня (6 июля) русская армия перешла ближе к Полтаве и расположилась в новом укреплённом лагере у деревни Яковцы. Придвигаясь к армии шведского короля все ближе и ближе, Пётр I каждый раз обязательно окапывался. Более того, он принялся строить шесть поперечных бастионов (реданов, редутов) с валами между Яковецким (Яковчанским) и Малобудищенским лесами. Все эти оборонительные мероприятия были призваны нивелировать тактическое превосходство неприятеля в случае его внезапного нападения. Конницу расположили на открытом поле между Яковецким и Малобудищенским лесами за этими поперечными редутами. В лесу у Малых Будищ подрубили деревья и сделали завалы.

26 июня (7 июля) Пётр вместе с генералитетом снова осматривал поле и неприятельский лагерь и принял ещё одно решение, повлиявшее на исход битвы: в дополнение к уже возведенным шести поперечным бастионам построить ещё 4 продольных редута посередине прохода между лесами у д. Малые Будищи и Малые Павленки. Причем, возводить их собрались ночью, чтобы противник об этом ничего не узнал. Правда, к началу сражения успели закончить лишь два.

На военном совете шведов (кроме Карла XII, там были фельдмаршал Реншёльд, первый министр короля Пипер и командир элитного Далекарлийского полка полковник Сигрот) было решено атаковать неприятеля в два этапа и обязательно внезапно. При этом, шведский король был убежден, что русские как и при Головчине, будут в основном обороняться. Вести сражение раненный король поручил Реншёльду, оставив себе роль советника, что у многих историков вызывает вполне понятное сомнение: фельдмаршал был толковым воякой, но не выдающимся, каким считался в ту пору «северный лев» – шведский король.

Кроме того, полагают, что то ли Реншёльд провел рекогносцировку слишком рано (до того как русские завершили сооружение всей своей хитроумной «редутно-бастионной системы»? ), то ли спустя рукава (и не все разглядел на поле предстоящего сражения?), то ли поручил ее кому-то из своих нерадивых штабных офицеров (и тот схалтурил?), то ли еще что-то, но шведское командование недооценило «окопные работы» русского царя!

Более того, командование всей пехотой было вручено Левенхаупту, хотя большинство офицеров знали его только понаслышке, а сам он с ними почти не воевал. Тем более, что после «конфуза под Лесной» шведский король позволил себе весьма ехидно сократить его фамилию с Левенхаупт до – просто «Левен» и ввести в обиход такое к нему обращение в присутствии всей армии, что явно не придавало ему – «Профессору в мундире» – веса в армейской (офицерско-солдатской) среде.

Сначала – ранним утром – пехоте шведов, следовало, пользуясь темнотой неожиданно для противника максимально быстро (не ввязываясь в бой!!!) «проскользнуть» через редуты, возведенные между Малобудищенским и Яковецким лесами, к его лагерю. Потом шведская кавалерия атакует русскую конницу, стоящую за редутами. Затем шведская пехота штурмует вражеский лагерь и одновременно с этим кавалерия короля охватывает его с севера. Таким образом, шведы отрезают пути отхода русским войскам, что должно было обеспечить полный разгром армии Петра I.

…Кстати сказать, королевский план не был сообщён даже его ближайшим лицам в штабе армии. В результате, уже в ходе битвы станет понятно, что не все командиры уяснили его смысл: кто-то полагал, что следует штурмовать редуты, а некоторые считали, что линию укреплений противника надо всего лишь пройти насквозь…

Принято считать (единства по этому вопросу, как водится, нет!), что Карл XII мог располагать до 37 (?) тыс. солдат (30 тыс. шведов, 6 тыс. запорожских казаков, 1 тыс. нерегулярной кавалерии валахов или валашских гусар – 12 эскадр. Сандула Кольца) и 28—41 орудием (данные разнятся) полковника Рудольфа фон Бюнау/Бюнов (его тяжело ранят в Полтавской битве, а 1 июля он умрет).

Правда, после того как ему пришлось оставить против Полтавы 2 полка с небольшим отрядом кавалерии и отрядить 4 полка кавалерии (2 тыс.) для занятия переправ через Ворсклу от Полтавы до Переволочной, у него могло остаться 26 бат. пехоты, 22 полка кавалерии. В целом это могло быть примерно 25—26 тыс. человек (ок. 11 тыс. кавалерии и 15 тыс. пехоты). Но это – самые оптимальные (и оптимистические) оценки численности шведских войск в целом.

В тоже время, российские историки исходят из следующих подсчетов.

При капитуляции шведов в Переволочне было пленено 14.956 чел. (с нестроевыми 16.264), бежало с королём за Днепр около 1.3 тыс. чел., под Полтавой они лишились 9.234 убитыми и 2.977 пленными. В итоге получается ок. 28 тыс. чел. За вычетом прикрытия, оставленного у обоза, на переправах Ворсклы и в траншеях под Полтавой, в самом сражении, скорее всего, могло участвовать 20—22 тыс. (8 тыс. кавалерии и 12—14 тыс. пехоты).

А вот по данным шведских исследователей полководческого наследия «короля-викинга» (в российской литературе принято считать, что они умышленно занижают сведения о численности шведской армии) в самом сражении могло принять участие 8.270 пехоты (18 батальонов), 7.800 кавалерии (14 полков кавалерии и отряд драбантов; всего – 109 эскадр.), т.е. 16.070 чел., а также лишь 4 (!) орудия и ок. тысячи нерегулярной кавалерии (валахов).

…Между прочим, весьма ненадежных казаков Карл XII не рискнул использовать в сражении (впрочем, в силу своих тактико-технических свойств малопригодных к сражению в регулярном строю в открытом поле!) и поэтому оставил их в обозе, причем, под присмотром! Хотя упоминаемое в литературе число «присмотрщиков» (7 кавполков!?) вызывает, если не сомнение, то – вопросы. Интересно и другое, что Пётр I, в целом не доверяя казакам новоназначенного им гетмана И. И. Скоропадского, тоже не решился использовать их в битве. Для присмотра за ними он направил 6 драгунских полков (тоже немалые силы!) под началом генерал-майора Г. С. Волконского…

Предполагается, что всего у Петра в ту пору (по очень разным данным!) могло быть от 60 до чуть ли не 80 (!?) тыс. чел., из них 8 тыс. вышеупомянутых казаков Скоропадского, за которыми был (повторимся) нужен глаз да глаз.

Причем, расклад по родам войск мог быть примерно таким: ок. 37 (?) тыс. пехоты (87 бат.), от 21 до 23 тыс. кавалерии (27 полков драгун и конных гренадер плюс 5 эскадронов) и 102 орудия (по другим данным, чуть ли не в три раза больше!?) под началом генерал-поручика Я. В. Брюса.

Правда, на поле боя могло быть выведено ок. 41.860 чел. (цифра очень дискуссионная!), а непосредственно могло сражаться ок. 25 тыс. пехоты (часть которых, даже присутствуя на поле, не принимали участие в битве) и до 9 тыс. драгун и калмыков, а ещё 3 тыс. калмыков подошло лишь к концу битвы.

…Кстати сказать, хотя у Карла XII было 41 орудие (30 пушек, две 16-фунтовые гаубицы, 8 мортир и 1 дробовик), но в сражении поучаствовало только 4 полковых орудия: остальные остались в обозе в Пушкаревке. А ведь за ночные часы под покровом темноты до редутов можно было бы пройти и с артиллерией!? То ли шведы растратили все заряды при осаде Полтавы и остались без зарядов и пороха, то ли поскольку план короля, предусматривающий скрытный подход к русским редутам, затем – стремительный проход через них и неожиданную молниеносную атаку их лагеря, исключал использование артиллерии и именно поэтому она практически не использовалась в битве!? Кроме того, для шведского короля, как известно, была характерна недооценка артиллерии в бою, поскольку весь упор делался на мощную атаку сомкнутым как пехотным, так и кавалерийским строем. То ли еще что-то – нам неведомое? В общем, вопросы остаются…