Оливье

19:07. Девочки – налево

Народная примета гласит: если у тебя под рукой есть бутылка хорошего коньяка (впрочем, обычная бюджетная водка тоже подойдет), то рано или поздно найдется причина ее вскрыть. Кому-то, конечно, удается спокойно держать дома целый бар, время от времени наслаждаясь тонким букетом пятилетнего армянского или изысканной терпкостью «Джека Дэниэлса», но большинство из пьющих людей, проходя мимо волшебного сосуда, зададут себе вопрос: «А какого черта он стоит просто так?!» И уж тем более у хорошего коньяка нет шансов уцелеть, если вы тридцать первого декабря застряли вместе с рейсовым автобусом посреди глухого леса и в голове нет ни одной здравой идеи насчет спасения.

В сумке Стасика помимо выпивки оказались: три упаковки отменной мясной нарезки, литровая банка домашних соленых огурцов, два нарезанных батона, дубинка копченой колбасы, контейнер с маринованным мясом для шашлыка и мешок вкусовых добавок – кетчуп, майонез, какая-то острая присыпка для курицы и еще что-то. Со всем этим богатством четверка активистов уединилась по другую сторону автобуса, почти у кабины – так, чтобы не попадать под струю выхлопного газа и не маячить перед тетушкой в шубе и остальными пассажирами, высыпавшими на свежий воздух.

– Считайте, что они уже выбрали себе вожаков, – предположил Антон. – Сейчас всё на нас повесят.

– Логично, – согласился Стасик, – но мы сами вылезли вперед.

– Вот поэтому и надо хлопнуть для начала.

Хлопнули первую. В качестве закуски в расход пошла мясная нарезка с батоном. Стасик пытался озябшими руками открыть банку с солениями, но его уговорили оставить ее на потом. Когда наступит это «потом» и каким оно будет, никто, разумеется, не знал. Девственно чистое небо, позволившее луне освещать лесную глухомань, наводило на мысль, что к ночи может случиться крепкий мороз.

Но пока было терпимо. Да и коньяк подогрел.

– Выпить на природе – это, конечно, хорошо, – сказал Стасик, – но чего делать-то будем?

Сергей, жуя бутерброд, посмотрел попеременно в один конец лесного коридора и в другой. Узкая и извилистая двухполосная дорога, казалось, вела из ниоткуда в никуда.

– Пешком? – предположил Гисыч. – Я в детстве, помню, с отцом заблудился в лесу недалеко от Кыштыма. Вышли на трассу, а в какую сторону топать – непонятно. Определились по солнцу, доковыляли до автовокзала.

– Мы тоже наверняка куда-нибудь выйдем, – сказал Сергей. – Может, даже к людям. Но мы не знаем, сколько придется идти. Холодно.

– У меня ребенок, – добавил Антон.

– И у всех тяжелые сумки, – добавила Наталья, внимательно глядя на Сергея.

Тот перехватил ее взгляд.

Несмотря на обстоятельства, Ростовцева оставалась журналисткой и помнила, что рядом с ней находится человек, которого страна давно похоронила. Стоит тут живой и здоровый, коньяк жрет. И еще она видела, что он понимает причину ее интереса. Однако время разговора еще не пришло, оба ждали подходящего момента.

– Давайте еще по одной, – предложила Наташа, – пока народ не сбежался.

Стасик разлил остатки коньяка.

– Ну, за знакомство, что ли, – сказал Антон.

Пластиковые стаканчики беззвучно сомкнулись…

…и все четверо, стоящие посреди дороги возле рокочущего автобуса, ощутили себя одной компанией. Стало ли причиной совместное распитие, или их объединили активные действия сразу после аварии – не суть важно. Иногда достаточно нескольких минут, чтобы почувствовать друг друга.

Из-за угла появилась тетушка в шубе.

– Мужчины!

Стасик шумно выдохнул.

– Не откажите в просьбе, мужчины! Полчаса уже терплю! Покиньте, так сказать…

– Ладно, парни, пойдем, – сказал Антон, – меня дочь потеряет.

– Парни? – хмыкнула Наташа. – Можно подумать, я хочу остаться и наблюдать.

– Поменьше веселья, ребята, – мрачно изрек Сергей, закуривая. – Не забывайте, у нас в машине труп.

Вне времени. Весельчак С.

А вот еще был случай.

Жил-поживал олигарх один, местечковый барин. По паспорту его звали Гаврила Семакин, а за глаза кликали Хиросимой. Успешный такой, упитанный, много денег, машина, все дела. Весельчак обожает таких.

Гаврила, конечно, не всегда был барином. В детстве кошек мучил, одноклассницам юбки задирал, учителям кнопки под зады подкладывал. Однажды в школьной столовой высморкался в чужой стакан с компотом. Получил по морде.

Учился плохо, Гваделупу с Гонолулой путал, в дневнике чертиков рисовал, у доски рожи корчил. Но товарищи его любили – всегда было над чем поржать. Правда, сами же иногда и дубасили, потому что в шутках своих заходил он слишком далеко. Бывало, с приятеля штаны прилюдно спустит или в девочковую раздевалку запихнет. Наваляют ему после уроков, он сопли утрет – и вся недолга.

Школу закончил с одними тройками. На выпускном вечере нажрался, заблевал учительскую, нассал под бюст Ленина в пионерской комнате, врезал физруку. Как следствие, первый рассвет взрослой жизни встречал в обезьяннике районного отделения милиции. Хорошо хоть аттестат успел забрать.

Думаете, он как-то образумился со временем? Конечно, образумился, куда ж денешься, взрослая жизнь всему научит.

Служил Хиросима в армии, мучил новобранцев (зря, что ли, на кошках в детстве тренировался), сидел на губе, стрелял из автомата в бродячих псов, шлюх гарнизонных отмечал в больших количествах, зарабатывая триппер. В итоге дослужился до старшего сержанта и ушел на дембель весь в аксельбантах, как новогодняя елка. По дороге домой привычно нажрался, начал прессовать молодых гражданских попутчиков («я, блять, Родину, сука, защищал, пока ты тут!»), заблевал весь вагон, нассал в тамбуре, сломал титан с кипятком, врезал начальнику поезда и, в конце концов, был высажен на станции маленького города с романтичным названием Херота (есть такая, не смейтесь). В обезьяннике местного отделения милиции скорешился с будущим владельцем медеплавильного комбината, который прочел ему лекцию о секретах ведения успешного бизнеса. Вернулся домой ученым человеком, а там уже и лихие девяностые подоспели…

Вам точно интересно, что было дальше? Откройте «Википедию» и почитайте биографии известных политических деятелей, крупных бизнесменов и прочего сброда. Гаврила Хиросима мало чем от них отличался, разве что меховые шапки в вокзальных сортирах не воровал – фантазии не хватило.

В общем, жил-был себе этот бизнесмен, в ус не дул, миллиарды на комсомольские стройки спускал, с чиновниками в бане парился, звездам хоккея «кайены» дарил, детским домам мягкие игрушки присылал. Однажды большое интервью дал, рассказал о своем многотрудном жизненном пути – прям с самых низов начал, с должности рядового слесаря на местном тракторном заводе. Плутарх на том свете от зависти кипятком под себя пошел.

А потом вмешался Весельчак.

Отмечал как-то Хиросима в дорогом ресторане очередную сделку: отжали с партнером у какого-то очкастого лоха, выпускника Гарварда, бизнес за долги. Так, семечки, но приятно. В разгар веселья отлучился наш триумфатор в толчок. Морепродукты в него как-то неудачно зашли, булькать внутри начали. Уселся банкир-миллиардер на золотой унитаз (шутка, всего лишь позолоченный, но оцените иронию), сбросил первую партию, а тут его инсульт и долбанул! Намертво так, аж лицо перекосило.

Партнер хватился его минут через двадцать. Пошли с охраной искать, кальянную проверили, водителя в машине навестили. Наконец, дошли до толчка, взломали единственную запертую кабинку, а там… божечки, вонища до небес, Гаврила со спущенными штанами на троне сидит и в потолок таращится так, будто там финал чемпионата мира по футболу показывают и Дзюба готовится пробить решающий пенальти.

Подробных некрологов в прессе, разумеется, не было (а чего вы ждали? «обосрался на службе Родине»? ). Писали, что, мол, сгорел неистовый трудяга, не рассчитал силы, умер с мечтами о прекрасной России будущего, оставил после себя незаконченную книгу стихов, дачу в Подмосковье и участок в шесть соток в деревне Суково (да, не смейтесь, и такая есть), а остальное завещал фонду борьбы в засухой в странах ШОС и БРИКС.

Однако Весельчака такой исход, разумеется, не устроил. Охранники-то в ресторане все видели, да и менты с врачами, на вызов приехавшие, нанюхались там по самые гланды. Всем рты не закроешь, в секретных архивах не спрячешь, не те нынче времена. Понеслось дерьмо по трубам, и однажды какие-то левацки настроенные гопники нацарапали ночью на кладбищенском гранитном памятнике Гаврилы фразу, ставшую пожизненным девизом его наследников: «Деньги пахнут».

А нехер было кошек мучить!

Так, черт с ним, что там наш автобус…

19:25. На первый-второй рассчитайсь!

Тело водителя перенесли в последний ряд, согнав с места толстяка. Чтобы не пугать особо впечатлительных пассажиров, в числе которых были не только женщины, но и ребенок, хотели сначала попросить всех выйти на воздух, но в итоге просто нашли в багажном отделении какую-то дерюгу, завернули в нее тело и с мрачной торжественностью протащили по проходу, предложив зрителям отвернуться к окнам.

Все же без комментариев не обошлось.

– Вот ведь судьба какая, – всхлипнула тетушка в шубе, когда Сергей и Антон со своей ношей, пыхтя, прошли мимо ее кресла. – Ехал, ехал, Новый год собирался встречать после работы. Дома его кто-то не дождался…

– Щас заплачу! – вставил свои пять копеек Бортпроводник. – Успокойтесь, вас тоже могут не дождаться!

К слову, эту порядком надоевшую Вангу до сих пор никто и не разглядел. Сидел он в левом ряду один на двух креслах, завалившись в угол, и лица не открывал, спрятался за высоким воротником стильного пальто и широкополой шляпой. Антон приметил длинный белый шарф и портфель с блестящими замками. Джентльмен в отпуске.

Разобравшись с телом, «оргкомитет спасения» (как мысленно окрестила активную четверку Наташа) решил обратиться к народу. Функцию оратора взял на себя Сергей. Актер как-никак, речь поставлена.

– Так, друзья, минуточку внимания, пожалуйста.

Пассажиры подобрались.

– Как вы понимаете, ситуация сложилась непростая. Наш автобус застрял в снегу. Связи здесь нет никакой абсолютно, вы могли в этом убедиться сами. Кстати, продолжайте проверять время от времени, мало ли что. Спутник водителя тоже не работает. Это странно, но придется смириться. Отсутствие связи не позволяет нам определить нашу геолокацию – проще говоря, мы не знаем, где находимся. Кто-нибудь из вас что-нибудь видел в окно перед аварией? Деревню, автозаправку, сарай, переезд железнодорожный? Любую примету? Я вот в окно не смотрел.

Пассажиры пошушукались.

– Я поглядывала, – сказала девушка с переднего сиденья. – Примерно полчаса до остановки было просто темно.

– Полчаса… Значит, глубоко заехали, и это точно не оживленная магистраль. То есть надежды на то, что мимо поедут, невелики. Наверно, мы могли бы как-нибудь выехать сами, но автобус потерял два колеса по правому борту…

– Три! – прервала его тетка. – Я когда там на другой стороне… это… ну, в общем, когда вы ушли, сзади левое зашипело.

– Ну вот, – пробормотал Сергей, – а мы и не заметили. Что ж, значит, мы остались без колес, даже запаска не спасет, да и квалификации нужной нет ни у кого, чтобы заняться ремонтом. Отсюда вывод…

Сергей переглянулся с Антоном, который стоял рядом, прислонившись к поручням у двери.

– Отсюда вывод, – подхватил тот, – что мы пока плотно застряли. Подчеркиваю – пока! Если за прошедшее время по нашему проселку никто не проехал, это не значит, что не проедет позже. И нас все равно потеряют, когда автобус не появится вовремя на промежуточной станции. Какая у нас ближайшая?

– Сатка, может? – предположил Стас.

– Думаешь? Ну, не суть. В общем, искать будут. А до тех пор…

– Мы отрезаны от мира? – спросил мужчина лет под шестьдесят, тот самый, что при выезде из города интересовался погодой в Златоусте. Седой дядька с усами, в простоватой куртке «аляске». Довольно забавный.

– Возможно, – улыбнулся Антон. – Пока никаких признаков жизни вокруг. Только бревно почему-то на дорогу рухнуло.

– Если бревно лежит, – вставил толстяк, переместившийся к середине салона, – значит, тут точно давно никого не было.

– Или кто-то прячется в засаде.

Пассажиры снова зашушукались. Тетка полезла в сумку, вытащила шелестящий пакет, принялась его теребить.

– Ладно, – продолжил Сергей, привлекая к себе внимание, – шутки шутками, но исходные данные вот такие. Есть и приятные моменты: бензина хватит, чтобы не застудить салон, и учитывая, что многие из нас ехали куда-то праздновать Новый год, с голода мы тоже не помрем.

– Водки точно полно! – сказал толстяк. – У меня в сумке лучшие образцы Семёновского завода!

– Не потравимся? – усмехнулась Наташа.

– Обижаете! Я ее сам когда-то делал, пока контрольный пакет не продал.

Наташа присмотрелась к собеседнику.

– Вы не Кирилл Обухов часом? *

Толстяк из вежливости оторвал зад от кресла, козырнул:

– Есть немного.

– Кошмар. – Наташа хлопнула ладонью по лбу. – Вечер узнаваний, мама дорогая. Миллионный город.

– Мы знакомы?

– Лично – нет. Но я о вас писала.

В диалог вмешался Антон:

– Хорошая мысль, кстати. Раз уж мы тут застряли и черт знает сколько еще проторчим, предлагаю всем познакомиться. Заодно и выясним, какими ценными кадрами располагаем. Что скажете?

Пассажиры заговорили вразнобой. Антон поднял руку.

– Давайте по одному! С себя начну. Меня зовут Антон Данилов, я директор частного охранно-детективного агентства. Мы с дочерью ехали к друзьям в Юрюзань.

– Воздушный маршал Эркюль Пуаро, – усмехнулся Кирилл Обухов. – Там, где есть труп, обязательно найдется сыщик.

Шутку никто не поддержал. Вспомнив, что в машине лежит коченеющее тело несчастного водителя, все притихли.

– Идем дальше? – предложил Антон.

Руку подняла девушка с переднего ряда. Смекнув, что ее никто не видит из-за кресла, она встала. Блондинка с хвостиком на затылке, в светлом пальто, немного зажатая. Огляделась и чуть слышно проговорила:

– Евгения… филолог. Вряд ли чем-то могу пригодиться. Кхм, спасибо.

– Здрасьте, – сказал Антон, не сводя с нее удивленного взгляда. – Слона-то я и не заметил.

Евгения улыбнулась и вернулась на место.

Следующим представился усатый дядька в «аляске»:

– Николай Туликов, инженер в управляющей компании. Но никогда не сидел за рулем и в машинах ничего не понимаю. Я больше по трубам и умывальникам.

– Инженер – это звучит гордо, – улыбнулся Сергей.

Когда Туликов опустился в кресло, всеобщее внимание привлекла тетушка в шубе. Она продолжала неистово шелестеть пакетом.

– Приятного аппетита, конечно, – сказал Сергей, – но теперь ваша очередь, сударыня.

Шелест резко оборвался. Очевидно, даму удивило необычное обращение.

– Я на пенсии, – с набитым ртом отрекомендовалась «сударыня». – Я Татьяна, если что.

Она даже не встала.

Далее в проход выглянул молодой человек, которого раньше тоже не замечали. Возможно, он сам не спешил светиться – представился быстро и сдержанно. На вид ему было лет тридцать с небольшим, интеллигентный, в очках.

– Михаил. Преподаю историю в педагогическом университете.

Вслед за ним отрекомендовались Наталья и Стасик. Наташа, закончив свою краткую презентацию, в упор уставилась на Круглова.

– Ну а вы, Сергей? Чем занимаетесь? И где?

В ее вопросах звучал вызов.

Круглов взял небольшую паузу, оглядел присутствующих из-под бровей. Кажется, никто, кроме журналистки, не проявлял к нему особого интереса.

– Меня зовут Сергей. Я держу музыкальный магазин в одном маленьком городке… вы о нем не слышали. Пока всё. – Он кашлянул и сразу сменил тему. – Так, что мы имеем: журналист, фотограф, филолог, продавец-меломан, пенсионер, историк, детектив, инженер по трубам, владелец вкусной водки. Все правильно?

– Отряд самоубийц, – усмехнулся Антон. – А где у нас этот… чревовещатель?

– Спит! – отчитался Стасик. – Умаялся, бедолага.

– Ну и отлично, нам спокойнее. – Антон сомкнул ладони с негромким хлопком. – Вроде все?

– Меня забыли!

В проход выскочила белокурая девчонка с носиком картошкой и невероятно длинной косой.

– Я Тамара, дочь Пуаро. Пап, может, по пельмешке?

В ответ раздался громкий шелест пакета.

19:43. Я всё вижу

Михаил Некрасов шифровался не просто так. *

Во-первых, в нем могли опознать участника телешоу «Ясновидящий». Хотя тот сезон, в котором он имел глупость засветиться, прошел в эфире уже довольно давно, среди обывателей оставалось немало фанатов потусторонней бредятины, не пропускавших повторов или смотревших старые выпуски в интернете. Могли вспомнить лицо.

Во-вторых, Миша хотел спокойно изучить невольных пленников автобуса.

Да, он многое видел.

Например, оратор, назвавшийся Сергеем, не совсем тот, за кого выдает себя. Возможно, магазин у него действительно есть, но это далеко не главное. А что главное? Черт его знает, надо понаблюдать еще.

Парочка из интернет-издания «Радар» давно вместе. Если не со школьной скамьи, то точно с института. Они очень близки, прям вот очень – ближе, чем бывают супруги, пережившие в браке трех генсеков. При этом, как ни странно, романтической связи у них Миша не нашел. Едва ли они даже спали друг с другом. «Брат и сестра по духу, не очень удачливые в личной жизни», – охарактеризовал их молодой экстрасенс.

Не вызывала особых вопросов и пенсионерка Татьяна. Вот уж где святая простота. Коня на скаку остановит и гриву ему оторвет, будет шелестеть своим хлебным пакетом даже на Страшном Суде. Наверняка у тетушки полно внуков, таких же круглых и упитанных. Насчет мужа пока неясно, но он вряд ли оказал на ее жизнь серьезное влияние.

Чуть сложнее оказалось с Евгенией, которая сидела в соседнем с Михаилом ряду. В душе ее давно копошился червь. Давило что-то из прошлого, возможно, какой-то неправедный поступок. В последнее время она вспоминала о нем реже, но неприятное прошлое нельзя утопить в проруби – всплывет обязательно.

В целом за пассажиров автобуса Миша пока был спокоен – обычные люди, преимущественно интеллигенция, со своими тараканами и скелетами, большого зла в мир не принесшие. Но в салоне всё отчетливее чем-то воняло, и отнюдь не трупом, лежавшим на заднем диванчике. Кстати, может, есть смысл вынести его из автобуса, пока действительно не начал флюиды испускать?

Михаил зевнул, потянулся, расправляя затекшие от длительного сидения конечности. Надо будет прогуляться.

Странное дело, но в этом дурацком положении есть что-то восхитительное и даже романтичное… если не принимать во внимание родственников и друзей, которые скоро начнут обрывать телефоны, названивая в МЧС. Это те самые моменты жизни, которые никогда не повторятся, а потому обязательно запомнятся. Слишком правильно и скучно мы стараемся жить, боимся нарушить привычные ритуалы. Вот, например, предложение руки и сердца любимой девушке можно сделать не в дорогом ресторане под песню Муслима Магомаева, да еще и припав на одно колено, а в чебуречной на вокзале (сам Миша так и поступил, и его избранница, не избалованная жизнью его же бывшая студентка Лена Хохлова, на радостях съела три чебурека и порцию пельменей). В день рождения не обязательно зазывать весь цыганский табор родственников и задувать свечи на торте – можно просто купить килограмм суши, литр водки, запереться в квартире с диском «Доктора Хауза» и как следует напиться.

А под Новый год можно въехать на рейсовом автобусе в сугроб.

20:00. Иностранец

Несмотря на торжественный ритуал знакомства, обитатели автобуса не спешили сливаться в экстазе. Туликов продолжал самостоятельные попытки установить связь с внешним миром, иногда оглашая салон своими инженерными междометиями, пенсионерка Татьяна ковырялась в сумке и что-то бормотала себе под нос, филолог Евгения листала страницы в смартфоне, а Томка Данилова стащила из отцовской сумки литровый пакет сока, шоколадный штрудель и принялась трапезничать, слушая в наушниках корейский поп.

– Даже в такой нестандартной ситуации каждый сам по себе, – сказала Наташа.

– А чего ты хотела? – откликнулся Стасик. Вся четверка снова кучковалась возле кабины. – Ждут волшебника в голубом вертолете.

– А с волшебниками у нас напряженка, – произнес Сергей. – Хорошо хоть паники нет.

– Предложения?

Антон взглянул на часы.

– До Нового года еще полно времени. Как говорил Атос, решение проблемы придет само.

– Да, расслабимся и будем получать удовольствие. – Сергей нажал кнопку открывания двери. – Пойду прогуляюсь, поднимусь повыше.

Перед выходом из автобуса он бросил короткий взгляд на Наталью, и она готова была поклясться, что этим взглядом он приглашал ее за собой.

– Я, наверно, тоже выйду, перекурю.

– Далеко не отходите, – сказал Антон. – Места, похоже, дикие.

Едва очутившись на улице, Наташа усомнилась в том, что правильно трактовала взгляд киноактера. Сергей и не думал ее дожидаться, сразу зашагал к валявшемуся вдоль дороги бревну (мужчины оттащили дерево к снежной насыпи, чтобы больше никто не убился, если поедет мимо). Она хотела окликнуть его, но позже решила просто молча догнать.

Круглов остановился, опустил одну ногу на ствол, неторопливо осмотрел. При аварии дерево перекрывало дорогу по ширине, но если бы автобус двигался в противоположном направлении по соседней полосе, он преодолел бы препятствие с меньшими потерями. И почему он не принял влево?

Ясно почему. Водитель был уже мертв.

– О чем думаете? – спросила подоспевшая Наташа.

– Я, конечно, не ботаник, но сосенка не выглядит больной. Смотрите, какие ветки мохнатые, хоть сейчас на площади ставь и наряжай. Непонятно только, почему колеса спустили. Вроде никаких шипов не видно.

– Согласна. Да и пень какой-то рукотворный.

– Как я уже говорил, похоже на засаду.

Она взглянула ему в лицо. Сергей излучал спокойствие.

– Совсем ничего не боитесь?

Вместо ответа он приподнял край своей короткой куртки, продемонстрировав широкий и, судя по всему, дорогой ремень. Из-за штанов чуть в стороне от ширинки торчала…

…бог ты мой, рукоятка пистолета.

– Ой, – только и смогла выдавить Наташа.

– Никогда раньше не видели?

– Обижаете. Я в криминальной газете десять лет отработала, доводилось из пулемета стрелять. Но вы правы, вот так, по-простому, в штанах… только в кино. Он настоящий?

– Думаете, муляж со съемочной площадки спер?

Наташа засмеялась. Ее раскусили.

– Дорога поднимается в гору, – сказал Сергей. – Мы под уклон шли и налетели на дерево. Там дальше за поворотом будет повыше. Пойдемте.

Она не возражала. Это был очень удобный момент, чтобы пообщаться.

До поворота было метров сто с небольшим. По мере удаления от автобуса становилось тише. Рядом с дорогой с одного дерева на другое, стряхивая снег, перемахнула крупная птица. Пожалуй, в одиночку Наталья здесь не рискнула бы гулять. Жутковатое место. Она вспомнила свою давнюю поездку с друзьями на Озеро и Остров, перевернувшую не только ее жизнь, но и жизнь всех ее попутчиков, включая Стасика. Вновь, как и тем памятным летом, на ум пришло сравнение с безмолвными солдатами Урфина Джюса, охранявшими покой девственной природы. Только сейчас на их зеленых мундирах налипал снег.

Мрачное волшебство.

– Спрашивайте, – великодушно разрешил Сергей.

– А чего тут спрашивать, вопрос только один: куда вы пропали в прошлом году? Тут ведь такое началось.

– Знаю, я потом видел газеты.

– Потом? Это когда?

– Когда смог вернуться.

– Откуда?

Сергей ненадолго остановился, чтобы вытащись пачку сигарет и закурить.

– Извините, Сереж, если мои вопросы кажутся слишком настойчивыми. Это профессиональное, вы ж понимаете.

– Конечно, понимаю. И знаю, что сейчас перед вами маячит настоящая сенсация. Будь у вас под рукой интернет…

– Уже проверяла, – усмехнулась Наташа, – обстоятельства работают на вас. Но фотокамера есть, и Стасик ждет не дождется момента, чтобы вас поймать.

– Не надо меня ловить, – произнес Сергей с улыбкой, в которой, однако, просвечивало предостережение. – Когда я сочту нужным, вы сможете меня снимать сколько вам вздумается.

– Ой, как много туману! И все-таки… где вы пропадали? И почему?

– Вы не поверите.

– Я попробую. Знаете, у меня бурная фантазия.

Они поднялись на пригорок. За поворотом дорога тянулась вдаль ровной белой лентой без конца и края. Глухой лесной коридор.

– Похоже, здесь самая высокая точка. – Сергей достал телефон, «разбудил» экран, поднял руку вверх.

– Мертвяк?

– Угу. Попробуйте свой.

Наташа попробовала, даже приподнялась на цыпочках. Ее гаджет показал тот же результат.

– Заколдованное место, – буркнул Сергей. – Хотите знать, где я пропадал? Скажу как есть, а вы уж сами решайте. Я был в другой стране.