Быль да небыль. Порвали сказку

Движения размеренны, слов лишних нет и вооб- ще ничего нет личного. Заказали. Она выполнит. Цифру здесь же назовёт. И на этом всё! Весь разго- вор закончен. Хотя с другой стороны, зачем ей эти разговоры!? Человек, наверное, устал уже давно, от всей этой местной тусующейся публики. Здоровье кому-то поправь, в долг другому дай, дерущихся разними, с пережравшим понянчийся… и каждый день одно и тоже. А ей это надо!? Уже, наверное, нет. Лучше маску надела попроще и пусть подходит любой».

Будто рассмотренная вблизи и «ставшая под лупой» ещё больше, женщина молча поставила ста- кан на прилавок. Налила ему, чтоб ОН видел из чего наливают, и чуть отодвинув от себя, опять назвала цифру. Всё, как всегда: берите, платите и пейте.

И ОН спросил уже ради любопытства. Даже улыбнулся ей:

Как настроение?

Женщина посмотрела: кто это её спросил? И ничего не говорящая взглядом, она также, много не говоря, пожала плечами:

Ничего. Нормально.

По-ня-тно, – в унисон ответил ОН и, взяв стаканчик с водкой, вернулся к своему столу: ши- рокому, столовому и доползшему сюда ещё из тех времён, сейчас серьезно названных застоем.

Тихо сел, избавил от целлофана бутерброд с яичницей и снова залпом выпил:,Завтра на работу не идти. Суббота. Да и какая к чёрту это работа: грузчиком гнуться под мешками и таскать их куда скажут. Это не работа и не мечта об ней, которая когда-то у него была. Это всего лишь возможность не торчать дома и хоть что-то иметь в кармане».

И уже поймавший это душевное нагнете- ние, ОН вцепился в бутерброд зубами. Вцепился с жёсткостью и нелюбовью: к себе, к миру так

устроенному и к этой дешёвой во всём обстановке, всех зазывающей своей доступностью. И, лишь два прикуса ему хватило, чтоб ОН расправился с этой вокзальной стряпнёй.

,Чего вот в жизни не хватало!? Ведь сначала у них было всё хорошо. Восьмидесятые годы. В кармане диплом института. Направление в другой незнакомый город, как молодого специалиста, и, что самое главное, с ним вместе уезжала увозимая

им девчонка. Ни девчонка даже, а эйфория какая-то, как будто крылья дающая силам неразвёрнутым. Но теперь почему-то ставшая самой большою злобой дня. И этот факт, к финалу жизни, ему уже не изме- нить. Никак не изменить, потому что не дано чело- веку ещё раз себя испробовать. Даже дня никому не вернуть, чтоб было всё иначе,

И ОН одуревал. С каждым годом и днём от безысходности гнобил себя, но выхода нигде не ви- дел. Жизнь, считай, прошла. В пятьдесят её уже не начинают, а от того молодого специалиста остался только прах, слоняющийся где придется.

В буфете становилось тесно и душно. Давили стены, мысли застряли и подсознательно хотелось движений. ОН, конечно, выпьет ещё, но не здесь. Здесь ОН никогда не напивался. ОН лучше зайдёт в магазин, возьмёт заветные 0,5 и тихо сам с собой, где-нибудь посидит-побродит. Тихим был вечер, сгустившимся и сиреневым. Когда ОН заходил в буфет, этот вечер только начи- нался, а сейчас он приближался к ночи и стал её маленьким порогом. Одного только ей не хватало, чтоб всё подмять под себя: город ещё дышал своим бытом. Таксисты, облепившие вокзал, автобусы, маршрутки, магазины, ждущие последних покупа- телей, – всё это ещё жило и двигалось. И перед всем этим отшельница ночь, пока была бессильна. Её время ещё не пришло.

Купивший заветную бутылку водки и опять же, что подешевле, ОН сразу же засунул её в рукав сво- ей лёгкой весенней куртки. Будто нет у него ничего, и ОН не алкаш какой-то.

Затем ОН вышел из магазина, обогнул его, чтоб стало меньше любопытных глаз, и здесь же, с горла, сделал несколько смачных глотков.

,Как мало в этой жизни надо: поставил цель и сделал», – содрогаясь от выпитой водки, самокри- тично усмехнулся ОН. А затем, с той же лёгкостью, для собственного удовлетворения, добавил:, Ну, а теперь можно и закурить».

И уже прикуривая сигарету, ОН увидел, как мимо проходит знакомый ему человечек. И узнал ОН его не в лицо, не по походке, уже прижимающей тело к земле, а запомнившимся жёлтым солдат- ским бушлатом, который и сейчас, при этой тёплой майской погоде, он почему-то не снял. И просколь- знувшее слово, человечек, было связано только с его маленьким ростом. Может метр шестьдесят, не больше. И словно не нашедший, на своём складе» бушлата по размеру, он обернул это выцветшее одеяние вокруг себя и, придерживая двумя руками, чтоб грудь защищало, этот человечек куда-то тихо плёлся.

Эй, капитан, – ещё одним словом окрестил ОН его. – Куда идём, родной?

Человечек в бушлате остановился, посмотрел и о чём-то своём подумавший, неторопливо подошёл к нему.

Я слушаю.

Ты что, капитан, не узнаёшь меня, – постарал- ся по-приятельски улыбнуться он.

Нет пока, – продолжал сосредоточенно смо- треть человечек.

И в его мозгах мелькнуло маленькое разо- чарование к самому себе:,ОН же не сват ему, не брат, ОН не живёт с ним на этих порой пустующих улицах и под одним картоном не спит, а то, что ночь один раз скоротали, так это ни о чём не говорит».

А была эта встреча прошлой поздней осенью, когда ОН, пьяный, свалился куда-то в кусты, а этот человек растормошил его и вытащил, чтоб не загнулся ненароком. Ни карманы не обшарил, не бросил, а именно вытащил, как спас. И, если б ни этот армейский бушлат, ОН и сам бы его не узнал. Сдал капитан, изменился, стал более сморщенным и худым, и видно не одна болячка доставала его

изнутри. И это понятно: бродяжничество к другому не ведёт.

Узнал, не узнал, не важно, – бодряще отки- нул ОН их общее замешательство. – Выпьем, давай,

если хочешь.

Жестом лёгкого безразличия капитан качнул головой:

Давай. Хочу.

Тогда ОН достал из рукава свою початую бу- тылку и протянул её ему:

Делай!

Что, с горла что-ли.

Ну, а что… Или хочешь схожу… пару стакан- чивов возьмём.

Ну да, лучше с ними, Да и сядем где-нибудь… подальше отсюда.

Хорошо. Ты с бутылкой постой, а я сейчас,

и тем же путём, каким сворачивал за угол, ОН поспешил обратно в магазин.

А за спиной вдогонку раздалось:

Хлеба ещё купи. Половины булки хватит.

Хорошо.

Этот человек, в звании капитана советской ар- мии, командир какой-то специальной роты, если не врал конечно, он восхищал его всё больше. Что при первой встрече, что сейчас. Независимость полная. Не боязнь никого и ничего. И стать бездомником в этой жизни, а честь свою не потерять, – не каждому дано. А как этот капитан, щуплый на вид и малень- кий, той поздней осенью, уронил» троих парней, ОН до сих пор не понял.

Те решили забрать у них бутылку водки, а капи- тан их «ласково раскидал».

И также ласково попросил:

Не надо, парни. Мы сидим, вас не трогаем, а вы почему-то решили.

И тогда, после этой ночи, ОН поразился лишь одному, что такие люди бомжуют. И их разговор, из той ночи, ему тоже припомнился:

А в Чечне был или не был? – всё расспраши- вал ОН его.

Да… был, – тогда коротко ответил он, – везде был, где ты даже не слышал. А Афганистан был моей первой командировкой. – И, чтоб замять разго- вор, он для ясности добавил. – Ты ж мирный чело- век, ты многого не знаешь. Тебе вот кажется, что все так живут и никакой другой, машины» нету. А она есть, только я выпрыгнул из неё. У меня теперь своя армия в голове… Понимаешь, о чём я говорю. Своя!

Да, понимаю, – на самом деле мало, что по- нимая, соглашался ОН.

А капитан, он долго тогда помолчал и устало добавил:

Понимаешь, я не первый в этой жизни, кого не враг убил, а собственная армия добила.

Но затем ОН сменил тему. Ему уже казалось, что ОН участвует в жизни капитана, и потому, как участвуя, спросил:

А как жена? Дети?

Нет никого, – всего двумя словами, но слиш- ком трагичными ответил он. И здесь же переспро- сил. – Вот ты сам, есть у тебя семья?

Сын… Жена, – с грустью, но в другом значе- нии, тогда ответил он.

Ну, а чё-ё ж ты здесь тогда болтаешься? Ни в постели спишь, ни с женою.

Да что-то так, не ладится, – отвечал ОН неу- веренно ему.

И капитан в ту ночь, как-то интересно ответил ему, только улыбнулся зачем-то с мягким прищу- ром:

Э-э нет, парень, в этой жизни так не бывает. Женщину нельзя оставлять одну и, это дело» тоже запускать нельзя.

Вся та ночь до утра проснулась в его памяти, как воскресшая, и ничего кроме восхищения, она у него не вызвала. И оттого, ОН был искренне рад, что снова выпьет с этим человечком, ради принци- пов своих не побоявшегося стать бродячим.

Девчонки, – уже в приподнятом настроении обратился ОН, к двум стоящим за прилавком про- давщицам. – Сделайте нам что-нибудь закусить.

Чего конкретней?! – Подошла к нему одна из них, и явно не особо расположенная приобщаться к их закусочному мероприятию.

И ему даже пришлось заметаться, чтоб не то- мить её ожиданием:

Так-так, – заёрзал ОН глазами по витрине. – Ага! Мне половинку чёрного хлеба, пожалуйста. Два стаканчика и… чтобы ещё. – Его глаза зашарили по витрине с колбасой, но её банально не хотелось и он сделал свой выбор на другом. – И вот копченый окорок, пожалуйста, два штуки взвесьте.

Пока продавщица собирала сказанное, ему за- хотелось взять что-либо ещё, чтоб накормить капи- тана, застольем порадовать, по-свойски шикануть, но ему снова дали понять, что с ним любезничать не собираются.

– Проходим на кассу. Оплачиваем! – Чуть гру- бовато подтолкнули его.

Специально сдержав себя от, подобных вза- имностей» и расплатившись без всяких возраже- ний, ОН удручённо вышел из магазина. Его опять воткнули в его несостоятельность. И, чтоб изба- виться от неё, ОН взял и посмотрел на небо: там было сказочно ппросторно. И к капитану ОН подо- шёл уже с улыбкой на лице:

– Ну, что, теперь бы отойти куда. Хлеб я взял, стаканчики взял. Ещё закусить кое-что.

Это приподнятое настроение больше подхо- дило к его натуре и характеру. Шикарная ямочка на выделяющемся подбородке, скулы ей под стать, улыбка к ним, с заметно белыми зубами, а главное глаза, открыто смотрящие и способные, заразить улыбкой» другого.

И забирая бутылку, припрятанную за деревом, капитан легко его поддержал:

Я знаю одно место, здесь недалеко скамейка есть. Девчонки с ларьков днём покурить туда выхо- дят.

Ну и отлично! Нам же лишь бы присесть… и люди мы культурные, – уже взялся балагурить ОН.

И, будто ни в чём не уличённые, но от встречи довольные, они потопали в укромное место. ОН высокий и более менее одетый: и обувь, и куртка, не на помойке были найдены. А рядом похрамыва- ющий мужичонка, закутавшийся в песочного цвета бушлат.

* * *

За все последние дни и годы, ОН уж даже и не вспомнит, когда б ОН так сильно хотел попасть домой:

Давай! Давай быстрей… давай! – Торопил он себя своим же голосовым подстегиванием..

И даже зайдя уже в свой подъезд, обшарпан- ный и темный, ОН всё равно не смог успокоиться. Не мог, не позволял себе. И чувствовал, что спешит, шатается, и понимал, что выглядеть трезвым не сможет, но ему нужна была ОНА. Глаза её, лицо, присутствие… И ОН хотел с ней говорить. Прав был капитан:,Моли прощения. Хоть на коленях проси, но надо жить с семьёй».

Наконец-то остановившись перед дверью и всё также пьяно пошатываясь, ОН начал шарить по своим карманам. Но зараза-ключ никак не находил- ся и ОН перешёл на словесную брань, при которой карманы брюк, едва не разлопались по швам:

Да где ж ты зараза!? Ну-у потерял тебя что ли!? – ругался ОН сам с собой и уже сорвавшийся от нервозности сильно постучался в дверь. – От- кройте, а-а! Откройте!

Но за дверью, подло» промолчали и ОН едва не начал тарабанить по ней. Бесило всё: несостыко- ванность, гонимость и страх, и это взбудоражевшее душу желание, побыстрее увидеть жену. Жену ни жену, настоящую или прошлую, но ОН хотел её увидеть и доказать на деле свои слова любви:, Не пить уже завтра, не ругаться, не оскорблять и рабо- тать-работать, хоть где пахать, лишь бы дома стало хорошо,

Неожиданно для него, как всколыхнувший звук, за дверью раздался осторожный голос сына:

– Кто там?

И его затрясло:

Да-да, Яша, это я! Это я твой папка… Ключ найти не могу.

Ему послушно открыли. Свет в коридоре не включался, почему-то давно уже не работал, и ему пришлось снимать свою обувь в мрачном отблеске света, исходящего из большой комнаты.

– Яша! А мама дома? – не выдержал ОН своих опасений.

И именно этот страх, «А вдруг ОНА ушла(!?)», гнал его всю дорогу. Сейчас ОН, как никогда, хотел начать всё сначала и потому не смел себе допустить, что уже опоздал. Ведь один раз ОН уже терял её и второго раза быть не должно.

Да… дома, – погромче ответил Яшка, уже за- шедший в большую комнату.

Хорошо, – сказал ОН больше своему страху и тот ощутимо ушёл.

Однако зайдя в большую комнату, ОН не увидел её. Только Яшка сидел на диване и смотрел теле- визор. И отметивший про себя, что сын его занят своими делами, ОН вышел на кухню.

Включил свет, наивно подумав, что ОНА может

сидеть в темноте. Но её не было. Ему не верилось и взгляд его прошёлся по всем углам. Не было. И ОН, с вновь поднимающимся волнением, даже заглянул в туалетную комнату. Опять не было.

Яша, а где мама?.. – снова волнующимся голо- сом спросил ОН и пробормотал себе под нос. – Что то не найду её.

На его странный вопрос Яшка показал кивком головы:

Там…

И, будто вспомнивший, что в квартире есть ещё одна комната, ОН поспешил к её двери. Открыл, как распахнул, но в комнате тоже был выключен свет.

Ты здесь!? – всмотревшись и уловив лежащий на кровати силуэт, обратился ОН.

Не шелохнувшись, ему безразлично ответи- ли-спросили:

Чего тебе?!

ОН подошёл. Боясь садиться рядом, на кро- вать, сел на пол и хотел было увидеть её лицо, положив свою руку на кровать, но ОНА не позволи- ла этого сделать и отодвинулась от него к стене. ОН испугался. Для него это был плохой знак, но ему уже хотелось говорить.

Я это… я не приставать… и ругаться не хочу, правда. Просто с одним человеком сейчас пообщал- ся… он бывший военный. Где только не воевал. В Афганистане даже участвовал в захвате президен- та, а вот остался без семьи, без дома. Где-то здесь, у нас бомжует. Мы говорили с ним, я рассказал

ему про нас… И знаешь, что он сказал, Не имеет говорит права мужчина терять свою семью». И ведь правда! Семья и особенно с детьми, она же только один раз даётся. А всё остальное, это потом. Это, как за жизнь хватаешься. Вторая, пятая… Да хоть сорок раз можно жениться или замуж выходить. – ОНА молчала и, кажется, лежала не дыша. А ОН выложил бы всё это на одном пересохшем дыхании. Выложил искренне веря и, готов был голову за это отдать. Но ОНА лежала и молчала.

Тогда ОН коснулся её плеча:

Ты слышишь? Ты слушаешь меня!? ОНА одёрнула его руку:

Я слышу! Не надо меня трогать.

Да. Конечно, – с горькой сухостью во рту со- гласился ОН и убрал свою руку с постели. Дыхание перевёл и продолжил. – Будет плохо, честно гово- рю… если мы разойдёмся. Я могу, конечно, уйти, но…

Так уходи!! – всеми силами изнутри встре- пенулась ОНА и умоляюще добавила. – Дай нам спокойно пожить! Найди ты в конце концов досто- инство в себе. Уйди! Оставь нас, пожалуйста.

ОН замолчал. Досадно помрачнел. И, кажется, ещё чуть-чуть и ОН ушёл бы, как всеми гонимый в стае. Но помолчавший и подняв голову, чтоб смо- треть на неё, ОН начал ещё раз и, будто бы сначала:

Ну, мы же любили друг друга. Не было же у нас никакой выгоды. У тебя не было, у меня не было. А теперь что!? Вчера люблю, сегодня не

люблю. Но, как тогда свадебная клятва!? – ОН пьяно усмехнулся своей пришедшей фразе и спародировал её. – Ой, извините, так вышло. Я ошибалась. Так что ли!? И с сыном мы ошиблись, и всё прожитое, так себе… баловство. Захотим, – разойдёмся, а захо- тим, – продолжим жить. Но также не бывает. И мы должны продолжать. Пусть плохо, пусть не так, но надо. Надо, понимаешь. И я хочу, чтоб мы остались вместе.

Прежде не шелохнувшаяся и подчёркнуто уставшая от всей этой гнутой морали, ОНА однако сразу же встрепенулась, голову подняла, сверля взглянула на него из полумрака комнаты и твёрдо убеждённая, ответила:

Нет!!! Не продолжим! Или ты уйдёшь, или я. И, если тебе не стыдно, что мы с Яшкой уйдём…

Да никуда вы не уйдёте! – Не сдержался ОН и повысил голос. Но тут же, взял себя в руки, и потише добавил. – Я никуда вас не отпущу. Вы мне очень нужны.

ОНА снова легла. Легла холодным леденящим камнем, и это пропастью в их отношениях никто не назвал бы. Это больше был нерв оголённый, к которому ни то что прикоснуться, а с которым даже нахождение рядом, уже вызывает невыносимое не-

терпение и боль. Никогда и ни за что, ОНА не жела- ла быть рядом с ним. Сказать, что ОН ей противен,

этого было мало. Сказать, что ненавидит его, но у неё уже не было сил, чтоб испытывать эти чувства. И твёрдо ОНА знала лишь одно:,Никто и ни за что не заставит её простить его. Её покой придёт, когда его не будет рядом,».

А ОН все равно продолжал. Не верилось ему,

что простить нельзя, как и понять не мог:, Почему былого не вернёшь!?. Отчего и усомнился в этой мысли:

Да зачем ты говоришь, Не будем». В чём здесь препятствие(?!), скажи! Или что, я стал таким не прощённым уродом? Где здесь собака зарыта!? Ты не хочешь продолжения семьи!? А я наоборот её хочу! А Яшка интересно хочет или нет!? Давай мы спросим у него, а-то ведь так не честно получается. Сидим тут, решаем за всех. – И, поднявшись с пола, ОН дергано вышел в большую комнату.

Яшка – длинноножка, подтянувший их к себе, по-прежнему сидел на диване и продолжал смо- треть телевизор. Хотя вряд ли мальчишка этот теле- визор смотрел. Лицо его было взволнованно, на- пряжено и беззаботностью ничуть не отдавало. Он, конечно же, всё слышал и несомненно понял, что будет сейчас отвечать. Только отец этого не увидел, не соображал психологически и пытался добиться лишь одного: ему нужна была семья. И само собой ОН желал, чтоб Яшка принял его сторону.

Вот, Яш, иди к нам сюда, – доброжелательным стал его тон.

Яшка же наоборот, он сморщил своё лицо и вмешиваться в споры родителей ему совсем не хотелось:

Ну что ещё, – инстинктивно защищаясь, по- пробовал схватиться он за причины. – Телевизор же смотрю.

Да ладно, оторвись. Иди сюда.

Ей тоже не понравился этот эксперимент и

ОНА приподнялась с постели.

Она появилась на пороге комнаты:

Что ты к мальчишке пристал!? Оставь его в покое. Я не нуждаюсь в его мнении. Я сама знаю, как мне жить и с кем. Но только не с тобой. С тобою легче умереть, чем жить. – И уже устремившимися шагами, ОНА резко прошла мимо него.

Как брошенный и оскорблённый, ОН искривил свои губы ей вслед. Получилось надменно и с ух- мылкой. И тут же был вынесен вердикт:, ОН боль- ше не хочет просить прощения и теперь, в мгно- вение ока, ОН ненавидит её ещё больше. Отчего и взялся ухмыляться вслух:

Надо же, как мы себя ненавидим. Я по-хо- рошему, я на коленях. – ОНА уже ушла, прошла на кухню и ОН, получается, разговаривал сам с собой. – А перед кем!? – Его голос повысился, ОН

теперь не хотел казаться трезвым. Красноречивым, тем более. И, желая, чтобы его слышали, выкрик- нул ещё сильнее. – Что, такая о…уенная королева!? Ходит тут в каком-то замызганном халате… рису- ется. Крепость блин неприступная. Что-то из себя изображает!? Катилась бы лучше куда-нибудь. Или что, не к кому, не зовёт никто. Момента всё ждёшь. Так ты только свистни. Эй, орангутаны, слышите меня, – Разгорячённый и разболтавшийся ОН вышел на кухню. Вышел, чтоб видеть её, и, чтоб испытать удовольствие, от своего словесного садизма. – Слы- шишь, что я говорю! Ты свистни погромче. Скажи им всем, что у тебя собачья течка началась. И всё! И все на выбор.

ОНА презрительно посмотрела на него и при зтом поймала взгляд, его красным блестящих глаз. Глаз откровенно купающихся в собственном циниз- ме. Что ей и захотелось подчеркнуть:

Ты, по-моему, принял сегодня не до конца.

Выражения слабые. Извинения у тебя, как-то лучше получались.

Да! Лучше! Только, что тебе!? – ОН тоже вцепился взглядом в её не примирившиеся глаза и добавочно схватил ее за рукав халата. – Тебе то, чего надо!?

Хочу, чтоб ты оставил нас в покое. Я сама тебе на колени встану, только хватит уже.

Лицо его опять изобразило ухмылку, а ОНА по- пыталась освободить от него свой халат. ОН отпу- стил и цинично продолжил:

Ну да, тебе же условия нужны. Я буду на вокзалах подыхать, а ты здесь, с ебарями своими развлекаться. Неплохо, да!?

ОНА перестала смотреть ему в глаза и зачем-то вспомнила свои старые стихи, которыми увлекалась когда-то:,Полу-граф, полу-подлец. Полу-мерзость, полу-отец. Когда ж ты станешь полным наконец,

Быть мстительно злой, ОНА не могла. По себе знала. Не получалось у неё, а потому смягчилась и ответила:

Дурак ты недоделанный – и уже посмотрев на него с прощальным сожалением, ОНА ушла из

кухни. – Яша, давай выключаем телевизор. Пойдём будем спать.

Да! Конечно, идите… что вам ещё нужно, -

ехидно прокомментировал ОН. А оставшийся в своём мнимо безвыходном положении, ОН, как вовремя наткнулся на хорошую мысль: «Пойду и

выпью ещё. Всем назло и всем не в радость». И уже проглоченный этой идеей ОН ввыкрикнул-скоман- довал. – Не закрывайте дверь! Я сейчас приду.

Теперь ночь властвовала в городе во всём своём обличье. Темень без горящих фонарей, мно- жество тёмных окон, напоминающих пустоту, земля и асфальт, накрытые затемненьем, а распустившие листву кусты и деревья, будто в заговоре с ней припрятали свои неизвестные тайны. Не подойдёшь пока близко – не узнаешь. А близко подойдешь, – можешь и на опасность нарваться.

И прохожих на улице тоже никого уже не было. Поздно. Темно. Хотя перед ним, у магазинчика, куда и ОН направлялся, промелькнула-показалась чья-то сгорбившаяся тень.

Тоже за водкой ходил, что ещё, – продолжая пустотело злиться, буркнул ОН и, преодолев остав- шееся расстояние, тоже зашёл в магазинчик:,День и ночь лавочка-выручалочка. Логово-спасение, для не спящих и недогнавшихся».

Время было ночное. Официально спиртное не продавалось. Это настораживало. Но, если правиль- но подойти к продавщице, поздороваться с ней и тебя признают, как своего, то тебе продадут. А, если нет, то прощай затея.

И потому, ОН заранее изобразил улыбку, в доску своего»:

Доброй ночи, – легко, как на брундершафт,

сначала обратился ОН, к стоящей за прилавком продавщице..

Доброй, – вальяжно отмахнулась она, как от никому не нужных любезностей.

ОН же достал из кармана деньги, давая понять, что клянчить не собирается, и положил их на прила- вок.

– Водки бутылку дай, пожалуйста. И продавщица деньги взяла.

,Есть! Готово!», – счастливым взмахом ёкнуло у него в груди.

И из под прилавка, мало чего боясь, но для приличия, осмотревшись, ему достали манящую бутылку. ОН взял её, не отходя, засунул в рукав и подвёл итоги своей радости: «А вот теперь мне всё по барабану».

Бутылка душу уже грела. Шкуру чесала. Одна она, родимая, ему не изменяла, как собственно и ОН, не стал оттягивать желанное надолго. А потому едва отошедший от этой торговой точки, ОН достал бутылку из рукава, открутил крышку и, шумно вы- дохнув воздух, выпил залпом с горла. Стаканчики ему не нужны. И, содрогнувшись от горечи этила, ОН притворно занюхал ладонью:,Прошла этилуш- ка. Не стошнило». И уловив приятно обволакиваю- щее тепло, ОН шатко направился к дому:,Много ли человеку надо. Выпил и вперёд».

Вот только с новой силой забурлившие мозги опять взялись за старое:, Если нет прощения ему, то и от него не будет. И неужели так трудно было простить!? А ведь ОН поверил капитану, что семья для женщины, это не пустое. И сам поверил, что жизнь прошла не зря, что не предали его, не исполь- зовали, пока казался значимым и интересным. И ведь иначе всё было бы. Нужно было только пове- рить ещё раз. Но ОНА не хочет. Покоя желает».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.