Я тебя рисую

– Прости, отец, – покаялся он. – Я не сдержался.

К чести Люка, он никогда не пытался выставить меня виноватой в наших конфликтах.

– Что вы не поделили на этот раз? – осведомился король.

– Мы разошлись во мнениях относительно принадлежности представителей нашего рода к продуктам жизнедеятельности парнокопытных, – отчеканил брат.

Мы с отцом переглянулись, и я явственно увидела золотой цвет смеха в его глазах. Все же отец слишком любил нас, чтобы долго сердиться. Но для вида он нахмурился и покачал головой.

– И это наследники королевства! Носитесь по коридорам, пугая слуг, и обзываете друг друга так, что уши вянут! Люк, ты наследный принц! Я хочу, чтобы ты не забывал об этом! Ева… – он окинул меня взглядом и снова вздохнул. – Я хотел поговорить с тобой.

Я присела перед королем в реверансе.

– Конечно, мой повелитель, – и не удержалась. – Что-то случилось?

– Принц Первородных просит позволения приехать, чтобы попросить твоей руки.

– Опять? – в один голос воскликнули мы с братом.

Потом Люк начал смеяться, а я возмутилась:

– Папа, сколько можно? Я не выйду за него замуж! Когда… принц уже уяснит это! Я не выйду за него замуж! Ни за что!

Люк уже ржал на весь коридор, так что я с трудом удержалась от желания треснуть его по башке. Впрочем, и у отца в глазах промелькнули смешинки. Конечно, историю любви наследника Первородных к принцессе Идегоррии знал уже весь мир! И хохотал над ней! Где это видано, чтобы принц делал предложение шесть раз! Получал отказ, но через пару месяцев снова возвращался!

– Ты его что, приворожила? – сквозь гогот выдавил из себя Люк. – Поделись секретом, сестричка, чем ты накормила Арвиэля, что он приезжает снова и снова, словно твой верный пес, и даже то, что уже стал посмешищем всех родов, его не останавливает!

Я зашипела сквозь зубы, будто рассерженная кошка. Даже отец улыбнулся, не удержавшись, мне же было совсем не смешно. Последний раз я уже объяснялась с Арвиэлем не как принцесса, а как дворовая девка, то есть с воплями, но этот истукан даже в лице не изменился, выслушав мою гневную тираду и почти не завуалированные оскорбления. И единственное, что любезно и совершенно спокойно сказал наследник Первородных, когда я, наконец, выдохлась и замолчала: «Надеюсь, за три месяца вы достаточно остынете, чтобы еще раз выслушать меня, Антарея».

И вот прошло три месяца – и пожалуйста! Арвиэль снова приезжает во дворец!

– Я его убью… – выдохнула сквозь зубы. – Папа! Не пускай его, прошу!

– Милая, я не могу не принять принца Первородных, ты прекрасно это знаешь, – тщательно скрывая улыбку, ответил король. – Возможно, ты все же рассмотришь его кандидатуру? Не понимаю, чем он тебе так не угодил… Арвиэль весьма достойный…

– Папа! – завопила я. – Еще одно слово об этом… зануде, и я сбегу к ведьме Миней! И буду жить в ее лачуге! Или обрежу волосы и запрусь в монастыре святителей! Я никогда, слышите, никогда не пойду к Древу Жизни с принцем! Да лучше умереть! Люк, прекрати ржать!

– Отец, давай отдадим Еву Первородному? – не унимался брат. – Они будут такой чудесной парой! Я даже сочиню оду в честь этой свадьбы! Да что там, все рода будут пить белый мед целый месяц, если наша недотрога все-таки скажет «да»!

– Дурак! Ненавижу тебя! – прошипела я и, не сдержав злые слезы, резко развернулась и бросилась вниз по лестнице.

– Ева, девочка, ну куда же ты? – крикнул король.

И тут же сверху раздался голос брата:

– Побежала прихорашиваться перед приездом Арвиэля!

– Люк, перестань…

Но дальнейшего я уже не слышала.

То, что так веселило окружающих, мне совсем не казалось смешным – этот смех обижал. К тому же меня просто бесило, что все так симпатизируют Арвиэлю, а меня выставляют какой-то дикаркой! И когда уже этот зануда поймет и оставит меня в покое!

Я пронеслась через террасу и кинулась к беседке, занавешенной зарослями сплетенных лиан. Эту часть сада я любила больше всего, потому что садовник оставлял ее почти нетронутой, лишь слегка направляя буйство природы. И беседку, скрытую дикими вьющимися растениями, даже нельзя найти, если не знать, где она.

Хотя, конечно, и отец, и Люк прекрасно осведомлены, где именно я порой прячусь. Так что я села на скамеечку, гордо выпрямила спину и надула губы, ожидая, когда меня найдут и придут мириться. Хотелось, чтобы нашел отец: обычно именно он так поступал. Находил, щекотал… или просто смотрел своими золотыми глазами, и я уже не могла сердиться. И со вздохом облегчения вылезала из убежища.

Но почему-то никто не шел. Заскучав, я присела на корточки, вытащила из-под скамеечки припрятанный мешочек с мелками и принялась выводить на досках узоры. Как всегда, увлеклась так, что и не заметила, как пролетело время, только осознала, что проголодалась.

Я вылезла из зарослей и неторопливо пошла по дорожке, представляя, как буду сидеть за обедом с гордым и неприступным видом и, конечно, даже не улыбнусь на подначки Люка и смех отца. Вот еще!

Сад у нас не просто большой – огромный, а эта часть располагалась на значительном расстоянии от дворца. И все же… почему так тихо? Я приостановилась, задумавшись. Еще не понимая, что именно мне не нравится, я настороженно прислушалась, пытаясь уловить хоть какие-то звуки. Но дворец замолк, притаился, словно зверь перед прыжком. Странная ассоциация, которая пришла мне в голову, заставила поморщиться. Полно, Ева, какой зверь? Полдень, самая жара – вот придворные и разбрелись по прохладным покоям или сидят в гроте, омываемом хрустальным водопадом.

И все же мне стало не по себе. Вспомнилось, как умолкли птицы возле Озера Жизни. В тот день, когда я увидела арманца. Сердце совершило в груди кульбит и затрепыхалось попавшей в силки пичугой. Я неуверенно оглянулась. Что за глупости лезут мне в голову?

И что за странный запах?

Я потянула носом воздух и скривилась. Чем так тошнотворно воняет?

Пошла вперед и вздохнула с облегчением, увидев за кустами бирюзовое платье.

– Мадлен! – позвала я.

Любовь девушки к этому цвету уже стала байкой среди виа. Впрочем, голубоглазой брюнетке он действительно шел.

Я обошла кусты, продолжая говорить:

– Мадлен, представляешь, мне показалось, что наш дворец похож на…

И осеклась. Вскинула руку, прижала к губам. Все же я не зря так хорошо разбиралась в оттенках. И с первого взгляда поняла, что у живого человека просто не может быть такого цвета лица. Я называла его вощаный. Цвет воска. Желто-серый.

Как ни странно, но это первое, что я отметила в неподвижной фигуре девушки. И лишь потом увидела черно-красное пятно, расползающееся по ее платью. И догадалась, чем столь неприятно пахло.

Тошнотворный запах страха и смерти, запах крови.

Я попятилась. Очень осторожно и медленно, словно боясь оступиться или споткнуться. А потом развернулась и бросилась к стенам дворца, чувствуя, как душат еле сдерживаемые слезы, как все плывет перед глазами, а внутри разрастается дикая, неконтролируемая паника. Неестественная тишина, повисшая над садом, уже не казалась фантазией.

Случилась беда. Что-то страшное и непоправимое, ломающее и калечащее, убивающее. И единственная мысль, которая билась в моей голове – найти Люка. Найти отца.

Я добежала до стены и замерла, пытаясь отдышаться. Все мои инстинкты вопили, требовали спрятаться, убежать, скрыться! Залезть в самую глубокую нору и не высовывать носа до тех пор, пока беда не пройдет стороной, а моя жизнь не станет прежней…

Только где-то внутри я уже понимала, что прежней она не станет никогда.

Я выглянула из-за угла, осмотрела витые решетки и распахнутые окна, из которых не долетало ни звука. Притихшие садовые дорожки и белые мраморные ступени входа. Нет, не белые….

На светлом камне засыхали некрасивые кляксы, бурые и черные разводы. Кровь…

Я глубоко, со всхлипом вздохнула и сделала шаг. Но тут же меня прижали к твердому боку, зажали рот рукой. Недавнее воспоминание обожгло, и я взвилась, вцепилась в мужскую ладонь зубами, почти ничего не видя от слез.

– Ева, это я. Не кричи…

Удерживающие меня руки исчезли, и, развернувшись, я взглянула в лицо Люка. Облегчение было таким сильным, что я с трудом удержалась, чтобы не кинуться брату на шею. Но он на меня почти не смотрел. Темные глаза обшаривали пространство вокруг, он схватил меня за руку и потащил в сторону, в густые заросли.

– Люк! Там Мадлен! Она…. У нее кровь на платье… она не двигается… Люк! Мне страшно! Я не понимаю, что происходит… Мадлен, она…

– Тихо, – безжизненно приказал брат, словно и не слыша того, что я говорю о девушке, с которой он провел эту ночь.

Люк затащил меня в нишу, укрытую сплетенными растениями, развернул к себе.

– Ева, ты должна нарисовать переход. Помнишь, нас учили?

Переход? Нарисовать?

Я смотрела на него с недоумением.

– Придется на земле, палкой… Ничего подходящего нет…

– У меня есть мелок, – непонимающе сказала я.

Люк кивнул. В его застывших темных глазах ничего не отражалось – пустая тьма без проблесков цветов, черная воронка пустоты. Он кивнул и стал торопливо освобождать от вьюнка стену.

– Рисуй, Ева. Поторопись… Влей эликсира… Больше…

– Люк, что происходит? – чувствуя, как подкатывает к горлу ужас, прошептала я. – Там Мадлен… И кровь… Зачем рисовать? Я не понимаю… Я не умею! Этому учили тебя…

– Рисуй! – сквозь зубы прошипел он. – Быстро!

Я не узнавала своего брата. Смотрела в знакомое лицо – и видела чужака. Словно в его теле поселился кто-то другой, пугающий и… мертвый. Он сжал мне плечи, встряхнул.

– Ева! Поторопись! Нужен переход!

Я неуверенно провела линию на стене. Маленький мелок было неудобно держать, кончики пальцев цеплялись за шершавую стену.

– Но зачем рисовать? – глухо спросила я. – Этому учили тебя… я не смогу. Сочини, вот и все…

– Я больше не могу сочинять, – как-то равнодушно за моей спиной отозвался Люк. – Рисуй, Ева. Ты сможешь.

Мелок замер и раскрошился от того, что я слишком сильно на него надавила. Смысл сказанного даже не сразу до меня дошел.

Как это – не может сочинять?! Почему?

Для нас созидать – то же самое, что дышать. Это наша природа, наша душа.

И есть только один способ уничтожить эту способность и расколоть душу. Убийство… Намеренное и осознанное убийство разумного существа…

– Ева, не отвлекайся.

Я резко обернулась.

– Люк! Что происходит? Отвечай!

Видимо, в моем лице отразилось что-то такое, что брат все же решил пояснить.

– На нас напали, Ева, – по-прежнему равнодушно бросил он. – Дворец захвачен. Крылатые стражи отрезаны. Нам нужно выбираться… Рисуй переход!

Кажется, сегодня я резко отупела, потому что снова не сразу поняла, о чём речь. А когда поняла…

– Люк, – сиплым, срывающимся голосом выдавила я. – Что с отцом?

– Рисуй, Ева, – шепотом повторил брат.

И в глубине его глаз, на самом дне этого темного колодца со стылой, мертвой водой, я увидела ответ. И этот ответ всколыхнул внутри меня что-то мощное и настолько болезненное, что я оттолкнула брата и понеслась по садовой дорожке к дворцу. Брат бежал следом, даже что-то кричал, но я его не слышала. Перед глазами стояло лицо отца, мягкий прищур его глаз, золотые искры смеха… По ступеням я просто взлетела, толкнула дверь…

И попала в царство смерти. Крики, вопли, стоны, запахи крови, пота и железа, ужас и боль обрушились на меня в один миг. Так вот почему за стенами так тихо… кто-то отрезал дворец стеной безмолвия… А здесь, внутри, царил настоящий смертельный хаос, замешанный на потоках крови и убийствах. Я увидела крылатых стражей, буквально изрубленных на куски. Придворных – в странных, нелепых и изломанных позах лежащих на полу или у стен. Пятна, лужи, реки черного и пюсового цветов… Чью-то голову, рассматривающую меня пустыми глазницами. Тару…

И ещё я увидела их. Тех, кто принес все это.

Белых демонов, арманцев.

Их было много – высокие, сильные воины с белыми волосами. Все в черном, с кожаными вставками на одеждах и со сверкающими серебром клинками. Наверное, на черном не так видна чужая кровь…

Кто-то кричал-выл – громко, надсадно, на одной ноте, и я повернула голову. Придворный маг… Один из арманцев шагнул к нему, взмахнул рукой с клинком – и крик оборвался.

И тут я увидела отца. Даже отсюда, через весь тронный зал, ставший полем битвы, я видела его. На ступеньках возле возвышения он лежал с открытыми глазами, в которых застыла боль. Мертвый король словно все еще смотрел на своих подданных, наблюдал сражение, которое было проиграно с самого начала. Арманцы каким-то немыслимым образом не только попали во дворец, но и отрезали его от мира, так что наши войска не могли поспешить на помощь королевской семье.

Наверное, я все-таки закричала, потому что тот, кто стоял над телом моего отца, обернулся.

И я узнала его.

Это лицо из моих кошмаров я узнала бы из тысяч. Белые волосы, желтые глаза, твердый подбородок. Удивительно, но демоны красивы. Моя сущность художника оценила гармонию этих черт. Четко очерченные губы арманца слегка изогнулись, словно он увидел старую знакомую, гуляя в парке, и решил ей улыбнуться. Он сделал знак одному из демонов, указывая на меня, и тот беспрекословно подчинился.

Сзади меня дернул Люк.

– Бежим, – безнадежным шепотом простонал он. – Ева… что ты наделала…

Бежать? Куда?..

– Оставь энке, – словно сквозь вату услышала я голос арманца. – Занятная зверушка. Вы нашли наследников?

– Еще нет, повелитель… Найдем. Отсюда никому не выбраться…

О лесные духи… Кажется, первый раз в жизни наша с братом привычка игнорировать правила и нормы этикета пригодилась. Захватчики просто не признали в нас наследников престола! Конечно, кто догадается, что вот этот парень в простой светлой рубашке и брюках, без единого украшения или знака отличия – принц? Или вот эта растрепанная девушка с необычной внешностью, с испачканными коленками и измазанными ладошками, одетая в скромное бежевое платьице – принцесса?

Я видела, как идет к нам демон, спокойно поигрывая своим клинком, и даже не сомневалась, что произойдет дальше…

И вдруг пространство вокруг меня поплыло, затянулось рябью, и я почувствовала запах моря. Оглянулась изумленно, не понимая, что происходит. Пространство менялось, словно меня затягивало в воронку перехода… Словно? Но так и есть!

Старый посол, что подарил мне ракушку… Он знал, что произойдет захват дворца! Знал! И потому столь настойчиво пытался убедить меня поехать в морскую страну! Я уже видела кружащих вокруг чаек, теплая вода коснулась моих ног. Тронный зал таял, бледнел… Я обернулась и увидела, как улыбнулся брат. Радостно – понимая, что я спасена.

В один миг я сорвала с шеи ракушку и накинула петельку на Люка.

– Нет!!! – закричал он, попытался снять, вернуть её мне, но было поздно.

Односторонний портал втянул брата и выкинул на берег далекого южного моря. Тронный зал снова обрел четкость, реальность вернулась. Я осталась стоять посреди разрушенного дворца, крови и смерти, глядя, как ко мне идет мой личный кошмар.

Арманец приблизился, окинул меня взглядом.

– Морской переход… занятно, – протянул он. – Откуда у тебя артефакт фойров, энке?

Он тронул мой подбородок, приподнимая его.

– Дикие девы не умеют говорить, повелитель, – любезно пояснил своему господину один из арманцев.

Я смотрела в желтые глаза, не отрываясь. Внутри меня словно что-то умирало. Медленно и мучительно, больно настолько, что не было сил даже плакать. Такая боль выжигает нутро и меняет сущность навсегда. Где-то за спиной этого чудовища все еще смотрел из вечности король, мой отец. И я хотела быть достойной его. И отомстить.

Рассматривая сухими глазами лицо арманца, я поклялась, что настанет день, когда я принесу этому чудовищу столько муки, сколько сможет вместить его черная душа.

Он отпустил меня и отвернулся.

– Заканчивайте, – бросил равнодушно, словно речь шла не об убийствах, а о сборе слив. – Переход скоро закроется. Мне нужны наследники! Ищите.

Демоны понеслись, словно стая гончих псов.

– Не найдете, – хрипло сказал женский голос.

Арманец обернулся. У лестницы сидела Тара, зажимая рану в боку. На меня она не смотрела, только на демона. Он шагнул к ней, присел рядом, холодно рассматривая женщину.

– Почему же?

– Их Высочеств нет во дворце, – выдавила наставница. На ее губах пузырилась кровавая пена. – Вчера они отбыли во владения Первородных.

Демон не изменился в лице, все с таким же равнодушием рассматривая умирающую женщину.

– Ты врешь мне? – почти с улыбкой осведомился он.

– Дай руку, арманец, – прошептала Тара.

Он снова чуть изогнул уголки своих красивых губ, словно забавляясь, и сжал ее ладонь. Я не знала, что показала ему Тара. Наставница была из рода созидающих, и ее капля эликсира позволяла ей создавать иллюзии. Очень редко. Лишь пару раз в жизни… Или всего один. Но демон встал, нахмурившись.

– Уходим, – резко приказал он.

Он пошел к трону, позабыв и про меня, и про Тару, а я смотрела на наставницу. Она чуть заметно кивнула мне и устало закрыла глаза. Один из демонов дернул меня за руку.

– Идем, дикарка.

Как-то безотчетно я взвыла, ударила его локтем, но получила удар по голове. И провалилась в небытие.

Глава 2

Как было бы хорошо остаться в спасительном неведении, но увы… Еще не открыв глаза, я все вспомнила. Сразу и жестко память нарисовала в голове картины произошедшего, не оставляя ни малейшего сомнения в реальности этих воспоминаний.

Я повернула голову и распахнула глаза. Потом села, осмотревшись. И усмехнулась.

Я находилась в клетке.

Вместе с горной кошкой Шерри, что проживала во дворце, и пустынной птицей Ами. Мы все теперь просто забавные трофейные зверушки для увеселения арманцев.

Поднявшись, я подошла к решетке, осматривая поляну. Очевидно, что переход мы уже преодолели и сейчас находимся далеко за пределами Идегоррии. Более того, судя по пейзажу, мы уже за Стеной, отделяющей наш мир от мира арманцев. Столь любимые мною изумрудные холмы исчезли, их сменило гористое плато, поросшее бурой растительностью. Здесь много лиловых и синих цветов, с примесью винного и местами желтого. По-своему это место было красивым, хоть и непривычным взгляду.

Захватчики расположились на привал. В стороне, как обычные лошади, стояли вирххары – сухопутные ядовитые драконы, живущие в горах. Их я тоже видела раньше лишь на картинках. И читала, что арманцам удалось этих страшных животных приручить. Значит, как и у нас, портал переносит демонов к границам, а дальше им приходится добираться обычным способом. Но как же арманцы проникли во дворец? Как?!

Воспоминание взорвалось внутри такой болью, что я села на пол клетки, обхватила колени руками и завыла. Совсем неаристократично и даже нечеловечески. По-звериному. Хлыст щелкнул о прутья клетки.

– Заткнись, – грубо сказал один из арманцев. – Отдыхать мешаешь.

Я вскинула голову, прищурилась. Очевидно, в моих глазах блеснуло столько ненависти, что мужчина отшатнулся от клетки.

– Покорми ее.

Снова этот голос цвета амаранта и железа. Я посмотрела за спину арманца – туда, где стоял его повелитель, подошедший ближе.

– Сделаю, – склонился демон перед своим господином.

– Ты понимаешь слова? – спросил арманец. – Меня зовут Линтар.

Я облизнулась, словно дикая кошка. Линтар. Звук связался с образом, и теперь я знала, как именовать того, кого поклялась уничтожить. Он приблизился, с равнодушным интересом осмотрел меня, потом – рычащую Шерри. И снова – меня.

Я тоже смотрела – не кивая и не двигаясь. Просто смотрела.

– Дикая. Неразумная. А жаль, – пожал плечами второй демон, глянул алчно. Его глаза были совсем белесые, даже желтизны, как у Линтара, в них не осталось. Только красные прожилки белков. Ужасные глаза.

Линтар задумчиво посмотрел на своего солдата и снова на меня.

– Накорми ее, Хеар, – снова приказал он и ушел туда, где был натянут шатер.

Хеар тоже ушел, а вернувшись, бросил через прутья клетки несколько кусков мяса. Сырого. Шерри и Ами оживились, набросились на угощение, а я отошла вглубь клетки и села, обхватив колени руками. Ночь медленно наползала на горы, неся с собой холод, и меня начала колотить дрожь. Шерри наелась и, довольно рыкнув, устроилась рядом. Конечно, большинству людей горные кошки внушают оправданный ужас, все-таки эти животные размером с лошадь, да еще и оснащены смертоносными клыками и когтями. Но Шерри попала во дворец еще котенком и выросла вместе со мной. Порой казалось, что кошка считает меня своей семьей. Вот и сейчас, почуяв, что я мерзну, Шерри легла рядом, согревая теплом своего большого тела. Я положила голову на ее бок и закрыла глаза. От шерсти остро и мускусно пахло зверем…

Хотелось пить. Только воды никто не предложил, а просить я не стану. Ни за что…

⁂

Лагерь уже спал, а на меня вновь накатила бессонница. Привычная, знакомая, почти родная. Я был недоволен. Захватом, результатами, самим планом. Да, Энгер Арвалийский мертв, и артефакт власти Идегоррии у меня, но мы упустили наследников! Проклятый фойр или соврал, или ошибся, уверяя, что вся королевская семья будет во дворце.

Я снова измерил шагами свой шатер, раздумывая. Очевидно, что придется вернуться в Ранххар. И нужен новый портал, чтобы завершить начатое. Остаться мы бы не смогли: столь долго удерживать переход открытым не удалось бы даже мне. И так выжал всю силу, почти до капли, блокируя дворец. Но ничего… Возле источника сила восстановится.

И снова мысли вернулись к наследникам Идегоррии. Принц и принцесса. Дети короля. Только вот без артефакта власти они не способны к продолжению рода. Я усмехнулся, подбросив на ладони круглый медальон. Кому нужен король, не способный передать наследную кровь? Или королева, не сумевшая зачать?

Наследие крови в нашем мире значит так много… Почти все.

Я расстегнул ворот камзола и повесил медальон на шею. Идегоррия будет моей, потому что мне нужны эти земли. Очень нужны.

Поправил ворот и откинул полог, вдохнул студеный воздух. Кивнул сторожевым, бдительно охраняющим лагерь, и не спеша дошел до клетки. Дикарка спала, свернувшись внутри лап кошки и положив голову на бок животного. Красные, словно пламя, волосы девушки на черной, словно тьма, шерсти кошки. Красиво.

Я узнал ее, как только увидел. Конечно, разве может быть на земле второе столь же удивительное создание? Столько ярких красок, сосредоточенных в одном теле. И это тело так совершенно. Я вспомнил, как увидел ее первый раз: дикарка сидела на земле, ела малину и жмурилась от удовольствия. Такая естественная в своей грации и красоте, в своей первозданности. А потом – как прикасался к ней под струями водопада, трогал ладонью влажную бархатную кожу. Тогда я чуть не забыл, зачем вообще потратил силу, чтобы попасть в эти земли. Эта девушка заворожила меня, и я не задумываясь пошел за ней в озеро. Даже сейчас кончики пальцев закололо от воспоминаний, а внизу живота настойчиво заныло.

Я усмехнулся.

Неудивительно, что мои солдаты смотрят на энке с такой алчностью и бесконтрольной похотью. Позволю – разорвут…

Пленница спала, чуть вздрагивая во сне, не чувствуя моего взгляда. Ночная тьма нисколько не мешала мне видеть ее.

Если земли Идегоррии способны рождать таких удивительных созданий, то это еще одна причина, чтобы завоевать королевство. Впрочем, причин у меня и без того хватает.

Я отвернулся и пошел в темноту. Сторожевые проводили меня взглядами, но ничего не спросили, конечно.

⁂

Клетка покачивалась, словно палуба корабля. Я отползла от Шерри и села возле прутьев, рассматривая пейзаж. Мы второй день двигались вдоль горного плато, все демоны ехали верхом на ящерах.

С утра нам снова бросили сырого мяса, которое с удовольствием сожрали мои товарищи по несчастью. Да и я, признаться, уже поглядывала на кровяной кусок благосклонно. Но пока держалась. От голода кружилась голова. Но еще больше мучила жажда. Губы потрескались, в рот словно насыпали песка. Шерри тоже нервничала, била себя по бокам хвостом с кисточкой на конце, металась по клетке. Один Ами завис под потолком вниз головой и впал в спячку, уцепившись когтями за решетку.

Это создание могло обойтись без воды целый месяц. В отличие от нас с горной кошкой.

Разок я присела в углу по нужде, воспользовавшись тем, что клетка тряслась в самом конце процессии и на меня никто не смотрел. Скривилась от отвращения к самой себе, но что делать, человеческую природу не изменить. И эта природа настойчиво требовала справления нужды, благо – редко, хотя еды – часто, и воды – постоянно.

Я не знала, что делать. Попросить пить? Но тогда арманцы поймут, что я могу говорить. К тому же просить о чем-то демонов… Все во мне протестовало против этого. Но и без воды я долго не протяну. А выжить я должна. Просто обязана. Чтобы отомстить.