Восхождение язычника

Борода была аккуратно подрезана, а голова повязана полоской ткани, и волосы убраны назад.

Судя по взгляду, Валуй явно недоволен.

При моем приближении голоса начали стихать, а Иловай и вовсе старался на меня не смотреть.

– Здравствуй, Яромир, тут сказывают, что людей лечил, словно родич твой – волхв Рознег.

– Здравствуйте, наставник, то правда, применял свой дар для лечения.

– О, – протянул наставник и даже посветлел лицом.

– Тогда вылечи его, – и ткнул пальцем в Иловая с опухшим и синим лицом, а его глаза были словно щели. Он баюкал руку со сломанными пальцами, торчащими в разные стороны.

Валуй – далеко не самый приятный человек, добротой совсем не отличается, и возражать ему я бы поостерегся, чревато будет. Однако в этой ситуации мне придётся это сделать: во-первых, не для того я Иловаю пальцы ломал, чтобы потом лечить, а во-вторых, сейчас я уставший и вряд ли смогу это сделать, да даже будучи полным сил, я, думаю, не справился бы. Ну а в-третьих, банально не хочу, я бы ему еще что-нибудь лучше сломал.

– Нет, наставник Валуй, – я опустил взгляд себе под ноги.

– Что-что ты сказал, я не расслышал? – наставник приблизился ко мне.

– Нет, наставник Валуй, я не буду ему помогать.

– Ах ты, щенок, перечить вздумал?

Начав поднимать взгляд, я увидел летящий в меня кулак. В голове же успела промелькнуть мысль:

«Ожидаемо.»

От удара меня откинуло на ближайшее дерево, где я благополучно шваркнулся головой, а после в глазах потемнело.

Пришел в себя в шалаше. Ребята сидели возле выхода и что-то обсуждали. Голова немного кружилась и побаливала, хорошо прилетело. Немного полежал, и мне полегчало, я начал выбираться из шалаша.

Выбравшись, ощутил голод, да и пить хотелось. Еще бы: взглянув на небо сквозь просвет в ветвях, понял, что скоро вечереть будет. Видимо, у меня сегодня оздоровительное голодание.

– Как ты, Яромир? – поинтересовался Гостивит.

– Да нормально, – хорошо мне от Валуя прилетело.

– Это да, ребята говорили, что аж до дерева улетел, так он тебя ударил. – Дален подскочил и начал размахивать руками.

– Ты чем думал, когда с ним пререкаться начал? – прилетел вопрос от Гостивита.

Не успел я начать говорить, как влез Дален.

– А что он по-твоему должен был сделать? Помочь Иловаю, а после обнять и братом назвать?

– Ну нет, – смутился Гостивит.

– Ну нет, – передразнил Дален, – все правильно Яромир сделал, все правильно.

– А чем все закончилось-то, и кто меня принес? – отвлек я ребят от зарождающейся перепалки.

– После того, как тебя Валуй ударил, он поругался насчет того, какие дерзкие щенки пошли и старшим все время перечат, после вместе с Иловаем ушли, а тебя Тихомир с Любомиром принесли. Мы и не знали, что случилось, пока они все не рассказали.

– Понятно, – только и протянул я.

А насчет удара наставника Валуя все действительно ожидаемо, ведь наставнику отказал. А так делать не принято и карается. Он любого может наказать и даже забить. Здесь свои традиции, институт наставничества, он нас учит и оберегает. Кто мы такие, чтобы своевольничать и ему перечить? Так что, если он забьет, дело даже до виры не дойдет: он в праве и учит нас уму-разуму, а в учении всяко бывает. Чтобы насмерть забил наставник своего ученика, такое редко бывает, но все же бывает.

Да и с ситуацией с Иловаем все понятно, ведет его сейчас к травнице или какой другой знахарке, пока помощь окажет, а потом возвращай этого недоросля к родичам, так как он сейчас негодный к учебе, да еще и объясняй все по делу, в чем тоже мало приятного.

А тут я такой красивый могу помочь, думает Валуй, а я отказываю. Наставник мог бы и батагов выдать, но только ударом ограничился, спешил, небось. Теперь уж пару деньков его точно не будет, а как вернётся, чую, крепко за нас возьмётся.

– Ладно, хватит уже эту тему мусолить. То, что Валую перечил нехорошо, но и, как Дален заметил, Иловаю помогать у меня желания не было, да и не смог бы. Я до ручья пошел, а то жажда мучит.

Развернувшись, я пошел среди тенистого леса, своды которого спасали от летней жары, а парни пусть еще маленько потреплются.

Есть хочется. Я погладил свое ненасытное пузо, ничего, завтра к Маруше пойдем, досыта поедим. Хотя сегодня можно еще по лесу побродить, гнезда поворошить, может, яиц найдем. Но идея лазить по деревьям у меня не вызывала оптимизма, с моей удачей точно навернусь. Тогда будет прекрасное завершение дня.

Горестно вздохнув, я даже немного пожалел себя.

Спустя пару минут вышел к ручью, три шага – и вот я возле родника, из которого бьет холоднючая и чистая вода.

Напившись в роднике, я ополоснулся в ручье. Несмотря на теплую летнюю погоду, в нем была прохладная вода. И, смывая с себя пот и грязь, почувствовал, что смываю еще и усталость, которая так до конца и не прошла после утреннего лечения ребят.

Выбравшись на берег обсохнуть я разлегся на зеленой траве, пока рядом не было людей и никакой суеты. В голову начали лезть мысли о том, что будет дальше. И я не про сдачу экзамена на мужество, это надо и от этого никуда не деться, если я хочу, чтобы в местном обществе у меня могло иметься свое мнение, и я не был бесправной скотиной. А вот дальше-то что? Я не мог ответить на вопрос, чего хочу. Но вот на вопрос, чего не хочу, ответить мог спокойно. Я не хочу быть бедным землепашцем. Не хочу, чтобы в мой дом, где бы он ни находился, пришли незваные гости с недобрыми намерениями. Не хочу быть голодным и не хочу быть слабым.

Подняв руку, я пустил силу, только уже не целительскую. Мою ладонь окутало сияние голубого оттенка; я ощущал, как по моей ладони движутся легкие потоки воздуха, разгоняя духоту. Магия или дар, меня это завораживало, мне было приятно им пользоваться, и это мне доставляло удовольствие. Да, я хотел бы познать свой дар, свою магию. Вот только это будет тяжело, учителей нет, как и справочников или других пособий, все только методом тыка или, если сказать по-научному, экспериментов и сбора статистических данных, хоть журнал лабораторный заводи, и буду я сам себе подопытной мышкой. Пару экспериментов я провел, и они даже удачны, я могу пользоваться обоими дарами или двумя видами магии: магией воздуха и целительской. Опять же, надо попробовать поработать и с растениями, может смогу ускорять рост или увеличивать урожай, было бы неплохо. Чем больше я работаю с даром, тем больше устаю.

Соответственно, мои силы конечны, и у них есть предел. И в данный момент мой предел невелик. Только практика покажет, как будут развиваться мои силы и будут ли вообще, только практика. Однако это дело не одного дня и тем более не одной ночи. Так что оставим пока магию.

– А вообще, дядюшке Кощею для начала не мешало бы пройти испытание на мужество, а после и посвящение богу. Оглядеться по сторонам в местном социуме и уже после принимать судьбоносные решения, а то слишком мало понимания, что происходит в округе и как оно происходит.

Одевшись, я направился обратно в лагерь, и вот возле моего шалаша был гость.

Тихомир, один из ребят, которым я помог с утра, и который принес мое тело после удара Валуя.

– Яромир, мы сегодня на озеро ходили и пару уток смогли подбить, вот, держи, – и он протянул мне утку, держа за шею, ее голова была чем-то размозжена и представляла собой сплошное месиво.

– Спасибо, Тихомир. Я с радостью принимаю. И я не ради этого вам помогал, еще раз благодарю.

Парень кивнул с достоинством и ушел.

– Я же говорил, что слышал, как говорили, что на озере есть утки, – влез Гостивит.

– Говорил, вот только не сказала, на каком. Неплохо ее камнем подбили, ну, Тихомир вполне может, – Дален с гастрономическим интересом осматривал утку.

И, потыкав в нее пальцем, выдал:

– Хороша, жир уже нагуляла.

– Вот ты ее и будешь готовить, раз жирненькая такая.

– А что это я? – желание у Далена заняться готовкой не особенно кипело, возни много.

– А кто? Я, что ли? Я ужин нашел, – и приподнял тушку.

Ребята посмотрели на меня с возмущением.

– И неважно, что ее Тихомир принес. Лан вчера первый в драку кинулся по моей просьбе. Нет, вы тоже, но он все-таки первый, да и не знаем, сможет ли он вообще ее приготовить. Остаешься ты и Гостивит. Но это дело Гостивиту я не доверю.

– Эй, – попытался влезть Гостивит со своим мнением.

Дален косо посмотрел на родича и грустно вздохнул.

– Я ему тоже это не доверю, а то точно голодные останемся, несмотря на еду. – И он забрал у меня утку.

– Эй, ребята, я умею готовить, – с возмущением все-таки влез Гостивит.

– Хорошо, – я согласился с Гостивитом, – но давай ты это будешь делать в другой раз и для Иловая, – я не удержался, начал подтрунивать над Гостивитом.

Парни засмеялись, а Гостивит насупился.

– Да ладно, братец, ты не обижайся, вон лучше костер разведите с Ланом, а я воду наберу.

– А ты, Яромир… – начал Дален давать ценные указания.

– Не, я еще оставшимся ребятам помочь хочу, кому с утра не успел.

– Ладно, тогда сами справимся.

Я смотрел на уходящих ребят. А в голове крутились мысли о том, что я неверно оценил свою помощь с лечением и его последствиями.

Здесь не существует вопроса, есть ли Бог или Боги. Они есть, это истина. Здесь также не стоит вопрос о магии и других существах, они есть, и это тоже истина. И неважно, есть они на самом деле или нет. Главное, в головах людей они есть, это часть сознания. Магия или дары, это есть точно, а вот насчет остального не уверен, по крайней мере, за свою жизнь Яромир ни с чем таким не сталкивался, лишь рассказы и слухи слышал. Так вот, магия, которую я потратил, когда лечил, здесь считается ценностью. А я ее потратил на всякие пустячные дела, не стоящие этого. А кто-то подумал, что я посчитал их достойными, раз потратил такую ценность на них в столь пустячном деле, как синяки и ушибы. Так что сейчас помогу оставшимся, а то еще посчитают себя обиженными, что кому-то помог, а им нет. Не хорошо может получиться. И отдыхать, ведь на завтра уже есть планы.

Глава 4

Солнце начало вовсю припекать, а я с друзьями стою возле селища Маруши и наблюдаю за творящейся суетой. На улице находятся все от мала до велика, и все они работают. Ведь с промысла пришли с уловом. За плетнем находятся несколько подвод, забитых рыбой и бочками, в которых – еще живая рыба. Запах стоит невозможный до рези в глазах.

Смотря на все действо, которое происходит перед нами, я протянул вслух:

– Да, без работы не останемся и голодными тоже.

– Эт ты верно заметил, не останемся, – вслед за мной вздохнул Гален.

Как только нас заметили, сразу припрягли к работе, а ее хватало, у рыбы надо было удалить потроха, а у крупной еще и жабры. А если это треска, так и печень отдельно.

Потом промыть в воде, а уж дальше засолка в бочке на пару дней. И уж после того, как она просолиться, часть пойдет на сушку, часть в коптильню, а часть так и останется в бочках. Почему сейчас? Так на улице достаточно тепло, и рыба сможет быстро высушиться, к тому же в августе начнутся торжища и часть рыбы повезут на продажу. Возможно, под конец августа или в начале сентября вновь пойдут на промысел. Почему такая спешка? Так рыбы много, а на улице жарко. Не хочется свой труд обесценивать. А рыба на такой жаре, необработанная, может достаточно быстро протухнуть. Оттого и спешка, чтобы заготовить как можно больше. Рыбы в бочках это не касается, но и она долго там не продержится.

Вместо нормальных ножей у нас скорее заточенные полоски стали не из лучшего металла, с ужасными рукоятями. А вместо разделочных столов пеньки. Вокруг целый рой мух и другой летающей гадости. А главное, запах рыбы. Как он раздражает, и даже спустя час или два невозможно к нему привыкнуть, а спустя пару часов от него начинает делаться дурно. Но останавливаться нельзя, надо работать. Здесь все пашут, не разгибаясь и работа поставлена на поток.

Быстрый перекус, и снова за дело. А когда солнце уже пошло в закат, начали разводить костры для освещения, и работа продолжилась.

Постелили нам с ребятами на улице, и, перекусив едва просоленной рыбой, мы завалились спать, обессиленные и воняющие с головы до ног. И следующие дни просто слились, работа и сплошная заготовка рыбы. Единственное, нам иногда позволяли отдохнуть, предлагая таскать дрова для коптильни или собирать хворост вблизи селения.

К запаху рыбы я смог привыкнуть, а как иначе? Если рыбой воняло все, абсолютно все. А меню наше вообще выше всяких похвал было, на завтрак рыба, на обед рыба и на ужин снова рыба. И это было весьма неплохо, да, меню однообразное и надоедало, но оно было, была еда.

Не приходилось засыпать голодным, не прилипало брюхо к позвоночнику и не приходилось напиваться воды вдоволь, чтобы заглушить на пару часов это чувство, и можно было нормально уснуть. И не мечтать, что вот завтра ты сможешь раздобыть еды, чтобы поесть. Мне и еще таким же парням вокруг. Да, еда была однообразная, но сытная и в меру вкусная, а так как шла заготовка и засолка рыбы, то соли в еде хватало. Горькой и серой, но все же хватало, а не как когда утку готовил без капли соли, совершенно пресную.

На третий день мы уже ложились, зная, что наша работа кончилась, рыба заготовлена, и завтра мы идем обратно. Через пару дней можно будет вернуться, и нам дадут уже сушеной рыбы, весьма обильно. Но есть хочется каждый день и есть хорошо, а еда вещь такая, как и деньги, имеет свойство быстро заканчиваться, если нет постоянных способов добычи этих ресурсов. Так что в скором времени этой добычей нам и придётся заниматься. Однако в лесу, да еще и летом, оставаться всегда голодным надо еще умудриться. Многое, конечно, от удачи зависит, но прожить и без инструмента можно, не особо хорошо, но можно.

Утром, наложив еды в плетенки и поблагодарив за оказанную помощь, нас отправили обратно.

– Яромир, постой, – на выходе из селища меня остановила Маруша.

– Да, Маруша, вам еще нужна от нас помощь?

– Нет, вы славно потрудились и хорошо помогли. Вот, держи, это тебе подарок.

И протянула мне старенький бурдюк, выполненный из кожи. Это был поистине дорогой подарок, особенно в тех условиях, в которых мы живем в лагере. И чуть что теперь не придётся бегать до родника, да и в лес можно будет подальше ходить. Бурдюк, он же мех, был небольшой размером: на мой взгляд, туда войдет чуть больше литра воды.

Взяв дар в руки, я поклонился в пояс.

– Благодарю, матушка Маруша.

Она потрепала меня по волосам и погладила по плечу.

– Ну все, беги, вон тебя уже заждались, – она кивнула на моих друзей, а в глазах у нее стояла грусть и какая-то застарелая боль.

Кивнув, я направился к друзьям, сам рассматривая меха и потертую уже старую кожу, швы, сделанные из пеньки. Возможно, это принадлежало ее погибшему сыну или даже мужу, а она мне подарила. Действительно, дорогой подарок.

При возвращении в лагерь парни завалились спать, все-таки марафон по заготовке рыбы дался с трудом, я же, преодолевая лень, устроил себе водяные процедуры, мойку и стирку: въевшийся запах рыбы меня раздражал. И, дождавшись, когда одежда немного просохнет, также завалился отдыхать в шалаше.

Проснувшись от шума на улице, я выбрался. Ребят рядом не было, да и весь народ шел в сторону шума, что-то обсуждая. Выйдя на опушку, я увидел около семи груженых телег. По две возле каждого лагеря, а еще одна ехала от лагеря к лагерю, и из нее споро разгружали мешки.

Народ столпился и с интересом рассматривал, что же из них выгружают. Пробравшись поближе, я увидел, что возле шатра наставника лежит куча мешков, а из телег весьма споро под его руководством выгружают щиты и копейные древки. Возле мешков отдельно лежала парочка легких охотничьих копий с железными наконечниками. А также пяток луков и парочка колчанов со стрелами.

– Оу, будет интересно, – я тихонько пробормотал под нос и взглядом начал искать парней. Они стояли возле телег и пытались туда заглянуть.

Пробравшись к ним, я встал рядом и поинтересовался:

– Откуда вещички, откуда подарки?

– Сами не знаем, а Валуй только отмалчивается, – ответил мне Лан.

Когда с разгрузкой было закончено, Валуй тихо переговорил с возницами, и телеги покатили от лагеря.

– А ну сюда, ко мне подошли, – Валуй обратился к нам. И ребята, словно стадо, ломанулись к нему поближе. Я оказался в первых рядах в компании со своими друзьями.

– В общем, мы получили дары от храмовой стражи и от общества. И будем изучать владение этим, а то что-то вы слишком боевиты стали, – Валуй хмыкнул и показал зубы. – А кто-то даже считает, что вправе дерзить.

Достав нож, он разрезал бечёвку, которая стягивала заготовки под копейные древки, и они раскатились по земле. Подхватив одно из них, немного поперекидывал из руки в руку.

– Кто хорошо себя покажет во владении копьем, тому дозволю брать охотничьи копья, – и он кивнул на пяток связанных копий.

– С луками так же: кто покажет хорошую стрельбу, тому дозволю брать.

Подхватив щит из кучи, наставник стал давить нас взглядом, словно прижимая к земле, щепотки и смешки затихли.

– Ну что, Яромир, бери, – он показал на валяющиеся древки и щиты, – покажи, что умеешь, али дерзить только и спорить умеешь, как телок неразумный.

Мля-я-я, вот как чувствовал. На мне остановились взгляды всех; чьи-то были насмешливые и в предвкушении расправы надо мной, чьи-то жалостливые и понимающие. Словно все ребята разделились на два лагеря. Одни желали мне позора, другие, наоборот, поддерживали. На плече я ощутил руку Далена, которая сжала мое плечо.

Я же кивнул наставнику и пошел выбирать себе снаряжение. Вот свезло-то мне. Ладно, чего уж остаётся, только достойно сопротивляться, не оправдываться же перед наставником, никто не поймет. Хотя достойно сопротивляться, может, и не особо хорошо получится, скорее достойно по лицу получу, главное, достойно.

Слаб я с копьем, вот с топором уже что-то из себя представляю, да и с луком, пожалуй, могу.

Оглядев копейные древки, я поднял приглянувшееся, хотя смысл их выбирать, они одинаковы, просто заготовки. С щитами я провозился немного, видно, с ними работали, и некоторые разбиты: дощечки, из которых они сделаны, ходят.

Щит, обычный круглый щит, доски даже не выгнутые. Ручка находится посередине, и если ударить в край, то другой край немного отходит от тела, открывая для удара. Видно, тренировочные щиты храмовой стражи. Взяв щит в левую руку, а древко в правую, я встал напротив наставника.

– Ну что, покажи нам, на что годен, – ухватив поудобней древко так, чтобы рука лежала сверху, а древко было в нижней плоскости, Валуй ударил в центр умбона.

– Бом, – разнеслось над всей поляной.

Прикрыв тело щитом, копье выставил вперед, я старался держать Валуя подальше. Прекрасно понимая, что против него с копьем у меня просто нет шансов.

Удар копья от Валуя прилетает в нижний край, а верхний немного отходит от меня, шаг назад и попытка уйти от следующего удара. Ага счаз. Удар от Валуя щитом по верхнему краю, и мне прилетает прямо в нос, раскроив его. Кровь хлещет и течет по моему лицу, я же лечу на землю. Вот мудак.

Утерев рукавом кровь, бросил взгляд на часть веселившихся ребят.

Поднявшись, я вновь встал напротив Валуя, который ходит гоголем, молодец, герой, ребенка уронил, гордись.

– А я думал, ты уже все, понравилось тебе лежать.

Хмурясь и направляя мощный поток лекарской силы в руку, прислонил к кровоточащему носу и спустя десяток секунд смог унять хлещущую кровь. Размазав ее по лицу, я приготовился к бою.

Он хмыкнул в предвкушении.

Я старался следить за его копьем и готов был отпрыгнуть в любой момент. Даже материться про себя перестал.

Валуй сделал шаг вперед и начал быстро бить концом древка в щит, удар за ударом, удар за ударом, бум бум бум, заставляя прижимать щит к телу. Его удары мешали и отвлекали, моя рука выстрелила, древком я метил ему в голову.

Удар он принял на косой блок щита и повел щит по древку, заставляя меня немного поворачиваться.

Бам! По пальцам прилетел удар щита, со всей силы долбанул мудак. Вскрикнув, я выронил древко и оторвал немного щит от тела. Спустя мгновение пожалел об этом. В мой бок, который не был прикрыт, полетели такие же быстрые и сильные удары концом древка. Он меня не щадил. И с каждым ударом выбивал из меня воздух и отбивал мне потроха, вот скотина. Спустя пару мгновений я рухнул на землю. Мне тяжело было даже вздохнуть, и казалось, что он отбил мне все внутренности.

– Уберите его! Лаять может, а укусить нет.

Ко мне подбежали мои друзья и отволокли в сторонку.

– Хорошо Валуй тебя приложил. Ты как, живой? – вопрос был от Гостивита, но все парни меня рассматривали.

– Нормально, отдышаться только надо.

– А, ну хорошо, коли так. – Ребята меня немного приподняли и оперли о дерево. Стояли и мялись передо мной.

– Вы идите к наставнику, а то мало ли и вам прилетит, а я отлежусь маленько и приду.

Парни помялись и отправились к Валую, а он там разбил часть ребят на пары и наблюдал, устроив поединки.

Бок болел, кололо там нещадно, лицо все в высохшей крови, да и пальцы болят, мерзкое чувство. Но что более мерзко, так это чувство беспомощности, которое меня не оставляло после боя с Валуем, где я просто ничего не мог ему противопоставить. От этого было еще больнее. У него и опыта больше во владении копьем, охотник все же, и копье – орудие добычи для него. От таких мыслей легче мне не становилось.

Что тут сказать, слаб я с копьем, опыта мало, да и силёнок, что тут говорить, он банально сильнее и мощнее. Мог бы я выиграть, пожалуй, не в этих условиях, затянуть мог бы и урон ему нанести тоже, если бы вместо копья был топор.

Я даже понимаю, почему он это сделал. Восстановил статус кво в своих глазах, поставив зарвавшегося, по его мнению, щенка на место и показав, кто в доме батя.

Это все понимаю, но также уж очень хочется ему по физиономии съездить и считаю, что Валуй мне как раз это теперь и задолжал, а я при случае стрясу с него должок.

Пробью я тебе по морде, обязательно пробью. Прощать вот совсем нет желания. Наставник хренов, мудак гребаный, пусть его ящер дерет без остановки.

Пустив лекарскую силу, я прошелся по отбитому боку. Немного стало легче, но только немного: чувствую, не один раз придётся лечить.

Собравшись с силами, оперся на дерево и смог подняться. Покряхтывая и держась за бок, направился к ручью, очень уж хотелось смыть с себя засохшую кровь и напиться воды.

Освежившись, я заметил, что этот сучий потрох, мой любимый наставник и вообще самый лучший из людей, нанес мне травму и, походу, сломал указательный палец. Разглядывая палец, пытался понять, а действительно ли это перелом или все же ушиб такой, вроде не болит. Ну подумаешь, нажимаешь на него, а он выгибается до самой тыльной стороны спокойно так, и никакой боли.

– Плять, я же теперь нормально ни копье, ни стрелу в руку не смогу взять, пока не залечу, вот зараза. А за один присест я вряд ли смогу это сделать, пару дней, а за это время могут и копья, и луки поделить, – я сидел, рассматривал свой палец, выгибая в разные стороны, меня такая его пластичность даже забавляла.

– Ну что ж, одним ударом здесь не отделаешься, как минимум два задолжал.

Вернувшись в лагерь, я смог найти две более-менее прямые ветки и, разобрав кистень и поминая недобрым словом Валуя, смастерил себе шину.

Две ветки, одна по ладони, а другая сверху на пальце, а там уже и куском кожи и шнурком закрепить, вот и вышла у меня шина.

Два дня пролетело в скуке и тоске, сидел у опушки, наблюдал, как ребята под руководством Валуя тренируются, и периодически пускал целительскую силу в сломанный палец, да и по больному боку проходился. Синяки на боку начали уже сходить, но все равно доставляли дискомфорт, а шину так пока и не рискнул снять.

Вечером же состоялся импровизированный чемпионат на древках от копья, и определилась пятерка, кому Валуй доверил охотничьи копья.

Мои друзья, к сожалению, в финалисты не вошли, даже я сам вряд ли бы вошел в эту пятерку; в десятку попал бы однозначно. Отец меня не натаскивал полноценно на копье, да, держать научил, и хватит. Завтра будут насчет луков решать, их пять, и вот здесь мне очень хотелось поучаствовать: я прекрасно понимал, что смогу выбить себе лук и что неплохо им владею, но вот чертов палец, смогу ли нормально стрелу взять или прицелиться? Вот и приходилось с большим упорством пускать свою силу в руку и пытаться направить в сломанный палец и не просто направить, а так, чтобы она проникала в поврежденные ткани и залечивала, вот только весь этот процесс был основан на интуиции и чувствах.

И, к сожалению, результат полноценно ощутить не мог, а тем более увидеть.

За эти дни Валуй так ни разу и не подошел, только издали поглядывал. Другие ребята подходили, даже поддерживать пытались, как и понять, почему я не участвую в общих забавах с копьем.