Город Утренней Зари. Плач Пророка

– Владыка Геронт! – учтиво поприветствовал патриарха Левин.

Генерал почтительно склонил голову перед подошедшим к ним архиереем, который, шурша полами рясы, сел в кресло.

– Божие вам благословение! – благостно произнес старец. – Прошу прощения за опоздание. Оказывается, в нашей столице даже аэрокар может застрять в пробке.

Все трое засмеялись над незыблемым традиционным укладом столичной жизни.

– С другой стороны, это позволило поразмыслить над вашим сообщением, – старец глубоко вздохнул, поправляю панагию у себя на груди. – Что за «спаситель мира», о котором наперебой говорят ваши партнеры на западе?

– Я бы сказал, они заорут во все горло, если получится воплотить его видение мира, – задумчиво произнес Левин.

– В нем будут ущемлены наши интересы? – обеспокоенно спросил Геронт.

– Нет, владыка. В нем интересы всех сторон учтены, как никогда прежде, – без радости ответил Левин, что вызвало недоумение у собеседников. – Мальчик сказал: ради всеобщего блага…

– Ради всеобщего блага? Мы же все этого хотим. Что же вас смутило? – бархатным баритоном Геронт пытался привнести теплую атмосферу в разговор.

– Он так спокойно отвечал на все наши вопросы, разбирая необходимые преобразования для каждого сегмента экономики … Я не выдержал и поинтересовался, откуда у него такие знания. Знаете, что он ответил? – Андрей Левин многозначительно посмотрел на старца.

– От Бога, конечно. Раз уж юноша обладает даром сразу схватывать суть явлений, минуя промежуточные умозаключения… Это редко встречается, но подобные случаи уже описывались в истории, – ответил патриарх. – Но трагедия таких людей в том, что они, понимая сам предмет, не могут объяснить его большинству, которое привыкло решать проблемы последовательно, разбирая их на части и исследуя каждую по отдельности. Но на этом собрании все поняли его разъяснения, верно?

– Да, поняли.

– Мне ужасно интересно, как ему это удалось.

– Он каждому показал личную выгоду от этих преобразований, – медленно произнес президент.

Генерал Невский довольно хмыкнул и тут же жестом извинился.

– А в чем же его выгода? – спросил Геронт.

– Он просто хочет помочь.

На этот раз генерал усмехнулся про себя.

– Но что-то он попросил взамен? – продолжил старец.

– Помнить о людях и заботиться о них, – несколько завороженно ответил Левин, который будто снова оказался на той встрече.

– И все?

– И все, – улыбнувшись, ответил Левин. – А что вы хотели услышать? Что он попросит отдать ему всю власть над миром?

Даже генерал задумался о странности такой просьбы. Малец мог бы попросить многое: деньги, власть, долю в корпорации или пропуск в мировую элиту, но эта странная бескорыстность…

«Действительно, грамотный парень. Позже он попросит… попросит все», – подумал генерал.

– Прямо-таки святой отрок, – произнес Геронт.

Молчание повисло над президентским столом. Патриарх, поглаживая бороду, даже не думал переспрашивать президента, правильно ли тот расслышал слова мальчика. Но при этом старец понимал, что его правитель незамедлительно ждет от него разъяснения ситуации. Если он не разбирается в этих вопросах, то тогда зачем он вообще нужен?

– Как его зовут? – спросил Геронт после затянувшегося молчания, совершенно не понимая, чем обосновать свои объяснения.

– У него странное имя… при этом я не могу его вспомнить… мы все не могли его вспомнить после того, как он ушел, – Левин круговым движением кисти как будто пытался разогнать свою память, но ничего не получалось. – Многие решили называть его просто Сын.

– Божий Сын? – серьезно переспросил патриарх.

– Просто Сын, – ответил президент.

– Но сам юноша не требовал от вас так его называть?

– Нет. Он очень скромен и как будто заботится о нас, делая это твердо, но без давления, – восхищенно заметил Левин, который всю жизнь мечтал научиться так действовать.

– Мальчик одарен и благоразумно считает источником своей знаний Всевышнего, – произнес старец. – В этом нет ничего страшного.

– Благодаря беседам с вами, владыка, я тоже так думаю, но… – он снова посмотрел на патриарха.

– Вы что-то особое почувствовали рядом с ним?

– Необъяснимую радость. Это странно?

– Не думаю. Повторюсь, он, судя по всему, святой человек, – предположил старец.

– Святой человек – это вы, – спокойно произнес Левин. – И с вами мне спокойно и хорошо, но с этим мальчиком было по-другому. Даже сейчас я хочу вернуть время назад и снова послушать его речь, и задать ему вопрос, чтобы услышать его голос, обращенный ко мне, но…

– Вас огорчает, что это он предложил пути выхода из кризиса, а не вы? – из-за бороды не было видно, как патриарх судорожно сглотнул, задав вопрос.

Генерал явно оживился, ожидая реакции своего друга. Левин прищурился. Простота этого старца ему нравилась. Геронт точно знал, где и когда задавать подобные вопросы, но сейчас он попал в самое больное место. Президента СВФ очень расстроило, что не он выведет человечество из сложившихся затруднений, хотя он столько лет к этому стремился. После того, как радость от встречи с Сыном прошла, это огорчение захватило его сердце, и он стал искать, как избавиться от столь гнетущего состояния духа. Молитва не помогала. Водка? Он презирал этот способ решения внутренних проблем. Для своего статуса Левин жил практически праведной жизнью. Мессианская мечта, пускай в границах человеческих возможностей, стала для него отдушиной после того, как он быстро добился результатов на политической арене. Но он был не в состоянии даже приблизиться к той легкости, с которой Сын находит решения и вдохновляет остальных следовать указанным путем. А с учетом того, что эти остальные – самые жестокосердные и циничные люди на планете, это воистину чудо. И сейчас можно было просто порадоваться, что найден выход, но все же ему бы очень хотелось, чтобы этот мальчик ошибся. Ведь тогда у могущественного президента СВФ опять появится шанс указать светлый путь к великому будущему не только для своего народа, но и для всего мира.

– Да, немного не так я представлял свою роль в истории, – мрачно заметил Левин.

– Ваша роль – выдающаяся, и вас ожидает еще много великих свершений, – воодушевленно произнес Геронт. – К тому же, зная, как легко люди способны испортить любые благие начинания, даже вмешательство чудесного мальчика потребует от всех нас много трудов, которые останутся в истории этого мира для назидания нашим потомкам.

– Я и так словно загнанная лошадь. А что вы делаете? – не выдержал Левин.

– На моем фронте все стабильно, господин президент, – ответил патриарх, пытаясь парировать прорвавшийся гнев правителя. – Вера крепнет, христианство распространяется, как никогда прежде, и…

«На моем фронте»?! Есть только один фронт, и он обильно полит кровью!» – мысленно возмутился генерал Невский.

– … мои помощники мониторят духовно-нравственную ситуацию в стране в круглосуточном режиме. Данные, которые поступают ко мне, говорят о том, что нет ни малейших причин для беспокойства. Такого расцвета духовности на моей памяти не было, – учтиво продолжал Геронт.

Позитивные настроения патриарха раздражали Невского. Его армейское чутье, как и интуиция его коллег из западного альянса, подсказывали, что они еще не раз сойдутся на поле боя, разгребая политические и экономические ошибки кабинетных вершителей судеб. И чего они там мониторят? Мысли людей? Наивные святоши! То, что храмов в стране стало больше, чем танков, – это еще не показатель, что люди изменились. Один неверный шаг – и все снова вцепятся друг другу в глотки. И тогда только его батальоны удержат страну от краха, как это было пару десятков лет назад. Этот старец – хороший человек, но он неадекватно оценивает ситуацию. Возможно, Геронт привык видеть в людях только хорошее. Но то, что для одного человека – манна небесная, делающая его жизнь легкой прогулкой по поляне с радугой и розовыми лошадками, для других – непозволительная роскошь. Реальность этого мира совершенно другая. Достаточно пролететь над кратерами от ядерных взрывов в Африке и Центральной Америке, чтобы понять истинную природу человечества. Он – боевой генерал и знает, что оценка будущего адекватна лишь тогда, когда ты рассчитываешь на самый плохой, самый ужасный и самый трагичный вариант развития событий.

Невский настолько погрузился в свои мысли, что не заметил, как президент и патриарх закончили разговор. Левин извинился за свое замечание, сославшись на усталость от напряженных переговоров и дороги. Патриарх, в свою очередь, расшаркивался, повторяя, что все прекрасно понимает. Они упомянули какие-то договоренности и многозначительно посмотрели на Невского. Генерал автоматически улыбнулся им, не зная ни полслова из их взаимных обещаний. Но ему до них не было дела. Главное, что он точно знает состояние и возможности вооруженных сил СВФ.

Пройдя по мягким коврам личного кабинета президента, они оставили его в одиночестве размышлять над событиями последних дней. Несмотря на добрые глаза и мягкий голос Геронта, призывающего все возможные благословения на главу СВФ, Андрей Левин снова оказался во власти неприятных чувств. Избитая, но подтвержденная опытом человечества фраза «время все расставит на свои места» издевательски не приносила покоя. Может быть, рассказать об этом чудном мальчике своей жене? Нет, не стоит. Он закрыл глаза, и перед его мысленным взором снова засиял взгляд голубых глаз Сына – проникновенный и любящий, без тени поиска собственной выгоды, который Левин безошибочно определял в собеседнике. Он действительно хотел помочь им. Помочь толстосумам и игрокам в судьбы человечества исправить то, во что они превратили мир. Патриарх Геронт так его и не понял: священнику оказалось слишком трудно осознать, что Сын не просто исправит все огрехи политиков, а изменит сами правила игры.

«Я помолюсь за Вас», – мысленно повторил слова старца президент. – Я могу и сам помолиться. Неужели Бог меня не услышит? Я думал, что Он слышит меня, когда я достиг своего нынешнего положения. А теперь Он отдает мир в руки другого своего избранника, кем бы он ни был. Как же глупо!»

Чутье подсказывало Левину, что этот мальчик непременно взберется на самую вершину власти, а всем прочим останется только занять места возле него. Быть рядом с Сыном и вести человечество вперед – мысли об этом разлились по венам приятной теплотой. Но если мальчик равнодушен к политическим играм, то как занять место рядом с ним? Этот вопрос он задаст Геронту в следующий раз, если сам не найдет на него ответа. Андрей Левин взволнованно шагал по кабинету. Ему нужно продумать, как воплотить идеи Сына в своеобразных реалиях СВФ, решил, наконец, президент, в глубине души желая удостовериться в утопичности этих рекомендаций.

В это время патриарх и генерал поднимались на площадку, где их ждал личный транспорт.

– Вы до сих пор пессимистично настроены по поводу ситуации в мире? – спросил Геронт у Невского, который спокойно всматривался в столичный пейзаж.

– Это мой долг перед народом! – решительно ответил генерал. – И пока ваше святейшество не начали очередной проповеди, хочу напомнить, что я и без ваших напоминаний делаю свое дело, на которое я поставлен Богом. Я всегда это знал. Еще задолго до вас. А вот вы бы лучше всяких паршивых казнокрадов и лжецов просвещали. Они до сих пор мучают страну.

– Я думал, вы их всех расстреляли, – прищурившись, заметил Геронт.

– Хм, твоя простота мне нравится, старик, – генерал улыбнулся воспоминаниям о прежних временах. – Я же не отрицаю, что ошибся в методах. Теперь твоя очередь показать, как избавиться от этой проказы.

– Я постараюсь, – сказал Геронт и с благостной улыбкой сел в машину.

«Постарается он, – подумал генерал. – Сперва бы своих черноризцев приструнил!».

Генерал как-то наблюдал разговор парочки духовных особ, который больше всего походил на беседу двух представителей мафиозных кланов. Невский прекрасно понимал, что далеко не все священники отмечены цинизмом и стяжательством, но ведь именно такие наглецы определяют, в каком направлении двигаться ведомству по религиозным делам. Невский тяжело вздохнул. Он уже немолод, он устал видеть мир во всей его реальной неприглядности, но это его путь. А мальчишка из Давоса? Может, ему удастся изменить прогнившие устои? Нет, на такое чудо генерал не позволял себе рассчитывать. Кое-чего этот Сын не учел. Уже была запущена программа испытаний биологического оружия – рукотворного вируса генома-Р в Африке. Это явно внесет свои коррективы в глобальную ситуацию. В это были посвящены лишь немногие, даже премьер-министры и правители держав отнюдь не поголовно знали об испытаниях. Андрей Левин, однако, был в курсе событий. Ученые убедили его, что все под контролем, и СВФ ничто не угрожает. Как же незатейливо мировые правители решили зачистить страны третьего мира! Сначала – посмотреть на последствия использования тактических ядерных зарядов. Теперь – поиграть с биологическим оружием. Невский хотел сплюнуть от презрения, но остановился. Жена просила его на людях вести себя прилично, а не как рядовой бригадный танкист. Скоро они начнут свои игры уже тут, в Европе, а значит, и его народ будет втянут в безумную заваруху. Он бы предпочел ударить первым, конечно. Но опытный вояка знал: у другой стороны тоже есть свои ястребы. Они только и ждут, когда он, Невский, приподнимет бровь в ненужном направлении, чтобы под лозунгами борьбы за правду накинуться на его страну. Снова делать подарки пропагандистам противника, давая возможность налепить на СВФ ярлык «страны–агрессора», он не хотел. Неужели всем стало настолько скучно жить? Съездили бы в баню, выпили, посмотрели на озеро, и чтобы любимая женщина была рядом. На удивление, последние мысли успокоили Невского. Генерал посмотрел на часы. Пока стоит затишье, и впрямь можно съездить в баню. Он позвонил жене и сказал, что ждет ее в их загородном доме. В предвкушении приятного досуга он, довольный, сел в машину. Но не успели они оторваться от посадочной площадки, как ему пришло сообщение из штаба.

– Да чтобы вас всех… – генерал разразился отборной руганью. Обещания, данные жене, как и полуторамесячное воздержание от сквернословия рассеялись как дым из-за одной-единственной депеши.

Адъютант, сидевший напротив, слегка улыбнулся, увидев возвращение своего генерала к привычному воинственному настрою.

– В штаб, – уже сдержаннее произнес Невский.

Машина, сделав крутой разворот, полетела в штаб вооруженных сил Северо-Восточной Федерации. У генерала оставалось двенадцать минут и сорок три секунды до того, как он будет вынужден прокомментировать полученные данные. Двадцать шесть ядерных взрывов на территории Балканского полуострова. Признаков, что это были тактические ракеты или снаряды, нет, а значит, вначале везде будут говорить о терактах. Балканский анклав этого не спустит. Простят ли они СВФ снова, если президент решит не вмешиваться? На это генерал не рассчитывал. Значит, взрывы начнутся уже в Европе. Но где? У тех, кого балканцы посчитают виноватыми в случившемся на их земле. Поддержит ли СВФ такое возмездие? Будет зависеть от его доклада о военном потенциале и резервах федерации. Генерал медленно выдохнул, понимая, что все его выкладки преждевременны до отчетов контрразведки, хотя горький привкус провокации на деснах говорил об обратном.

Полностью погрузившись в решение предстоящего конфликта, генерал забыл позвонить жене, которая будет ждать его еще несколько часов. Она воспримет отсутствие мужа совершенно спокойно, не позволив себе упрекнуть его ни словом, ни мыслью. За такое понимание он и любил ее все эти годы.

***

Генри Стоун читал сводку из западных районов о стремительном распространении чудовищной эпидемии. Он был уверен, что вызвавший ее вирус был рукотворным. Руководители каких ведущих мировых держав решились на это? Правительство Унитарии столько лет убеждало Европу в лояльности и полной поддержке их компаний в разработке полезных ископаемых на подконтрольной территории. И что теперь? Оставалась небольшая надежда, что ученые унитарии быстро расшифруют геном вируса и наладят производство блокатора, а потом и антивируса. Слухи о «новой чуме» распространятся по региону быстрее лесного пожара, и тогда начнутся волнения, которые они вряд ли смогут удержать под контролем. У немногочисленных европейских союзников сейчас хватает проблем с балканским конфликтом. Все рушится на глазах. Ему необходимо посетить зараженные территории, чтобы принять взвешенное решение. В такой ситуации по цифрам в отчетах этого сделать невозможно. Главное сейчас – не показывать волнения перед женой и дочерью.

Вернувшись вечером домой, Генри громко позвал Эмму и Мэри, которые уже должны были вернуться с прогулки.

– Милый, как на работе? – Эмма обняла его и сразу почувствовала подавленное настроение мужа, которое он прятал за улыбкой и энергичным тоном. – Что случилось?

– Пап, здорово, что ты уже вернулся! – Мэри спустилась по лестнице и тут же заметила во взгляде отца обеспокоенность.

– Пока ничего, но мне завтра рано утром нужно вылететь в Северный Кейп. Всего на пару дней, – он продолжал играть роль спокойного и уверенного в себе отца и мужа.

– На пару дней? – недоверчиво переспросила Эмма.

– Да, всего пару…

– Я с тобой! – уверенно произнесла Мэри.

– Ангел мой, что ты… там рутинная работа… тебе будет скучно… – перечислял стандартные отговорки Генри Стоун.

Он не хотел говорить, что там опасно, потому что это лишь вызовет лишние переживания. Но как долго он сможет скрывать правду? Пару часов? Может быть, уже сейчас его дочь, поднявшись в свою комнату, зайдет в сеть и увидит многочисленные фотографии заболевших. Они распространяются в информационном поле с такой скоростью, что цензор-алгоритмы не справляются. Техника явно проигрывает в скорости реакции людской панике.

– Я уже выполнила всю школьную программу, и мне нечего делать на занятиях, – напористо продолжала она. – Мам, скажи ему, что мне лучше полететь вместе с ним.

Эсмеральда посмотрела на мужа и, приподняв бровь, ждала, пока он скажет, что на самом деле происходит.

– Не смотри на меня так! – не выдержал Генри. – Возникли небольшие сложности на западе, нужно посмотреть.

– Лично? – настороженно спросила Эмма. Мэри подошла к отцу.

– Да, лично. Я быстро. Туда и обратно, – как будто извиняясь, произнес он. Но против двух пронизывающих взглядов обороняться было невозможно.

– Пап, я сейчас в сети посмотрю, – подняв небольшой коммуникатор, произнесла Мэри.

Он тяжело вздохнул, осматривая гостиную, в которой его застал этот непростой разговор.

– Вы должны поддерживать меня, а не пытать! – Генри демонстративно засмеялся, но его смешок больше походил на кашель обреченного.

– Я хочу тебя поддержать, а ты не берешь меня с собой! – сказала Мэри, взяв отца за руку.

– Когда я знаю, что вы здесь, в самом безопасном районе нашего города, я могу спокойно работать и делать то, что от меня требуется для блага нашей страны, – ответил он.

– Это понятно, но что происходит? – холодно спросила Эмма, взглядом давая понять, что заговаривать им зубы бесполезно.

– Эпидемия рукотворного вируса.

Эмма медленно опустила глаза. Она понимала, о чем идет речь. Она села на диван, за руку потянув мужа за собой. Мэри подошла к ним и пристально посмотрела на охваченных тревогой родителей.

– Я еду с тобой! – вновь повторила девочка.

Генри Стоун не сказал «нет», потому что это было бесполезно. Но идти у дочери на поводу он тоже не собирался.

– Все начнут волноваться, когда увидят тебя. Но если люди увидят, что ты прилетел с дочерью, это успокоит их. Это твой долг! И мой долг! – Пророк положила руки на колени Генри Стоуна.

Он смотрел в янтарные глаза дочери и не мог понять, почему в его сердце возникло желание согласиться на ее просьбу. Как политик политику она сказала все верно, но ведь они – отец и дочь. Ее слова – это не слова девочки. Неужели она так быстро повзрослела? В поисках поддержки он повернулся к жене, но в ее взгляде он увидел тот же немой вопрос: почему он не может просто отказать в этой опасной поездке?

– Поедем вместе, – Мэри повернулась к матери. – Мы должны это сделать! Я прошу вас!

Генри потер затекшую шею, напряженно думая над словами дочери. Все полетит в бездну, теперь он в этом уверен. Но, может быть, их поездка позволит выиграть время, даст остальным возможность подготовиться, чтобы удар о дно не был столь катастрофичным. Генри удивлялся, как изворотливо он ищет оправдания тому, на что несколько минут назад категорически отказывался пойти.

– Хо-ро-шо, – хриплым голосом согласился он. – Мы вместе полетим на запад.

Эсмеральда отшатнулась от мужа. Впрочем, она не собиралась ему перечить, потому что увидела, как дочь пристально смотрит на нее, почти приказывая согласиться с решением Генри. Мэри так хочет помочь отцу, что готова пожертвовать собой? В одном Эмма убедила себя: вместе пережить надвигающуюся бурю куда проще. Она хотела было сказать мужу о дополнительных мерах безопасности, но он опередил ее.

– Я сделаю пару звонков, чтобы подготовили борт побольше… и дронов побольше, – сосредоточенно произнес Генри. – Давайте просто поужинаем, завтра у нас тяжелый день.

Эмма спокойно пошла накрывать на стол, хотя ей не терпелось высказать все, что она думает по поводу этой безумной поездки. Мэри в это время провела ладонью по волосам отца и тихо сказала:

– Не бойся, я с тобой.

Она поцеловала его и крепко обняла, как будто в последний раз. За ужином родители выглядели подавленно, а дочь своим духом возвышалась над ними, подобно пику Кибо над саванной. Было видно, что ее не страшит происходящее в западных провинциях, и вовсе не по причине детской наивности. Она готова встретить любое испытание и преодолеть любое сопротивление. Ее бескомпромиссность можно было бы списать на причуды переходного возраста – но тогда как объяснить ту силу, что уже сейчас порой вскипала в ней? Сегодня эта сила вновь проявила себя. Раньше Мэри порой пугалась и отступала, но теперь она стремилась только вперед, и ее, казалось, уже ничто не могло остановить.

«Может, она действительно Пророк Всевышнего?» – спросила себя Эмма, когда позже, ночью прижималась щекой к груди мужа, ожидая утра.

***

Мэри смотрела на город через бронированное стекло военного вертолета. Сейчас она несколько по-другому наблюдала, как трущобы Йоханнесбурга заражают другие районы разрухой и человеческой жестокостью. Ей не терпелось спуститься туда. Почему на пути к служению Отцу приходится терпеть столь долгое ожидание?! Пролетевший дрон вспугнул эти мысли, заняв свое место согласно программе сопровождения лиц первого уровня. Девять дронов, окруживших вертолет, готовы были уничтожить любую угрозу. Новая директива позволяла атаковать любые цели, которые сочтут опасными офицер безопасности конвоя и конвоируемые лица. В трущобах дроны и раньше могли открывать огонь на поражение без разрешения оператора смены, но только по людям, в руках которых были замечены нелицензированные единицы оружия. Это ускорило процесс ликвидации преступных элементов. Правда, внедрение такого подхода, по мнению сторонников Генри Стоуна, могло сыграть и против системы безопасности – к примеру, если преступники вдруг вскроют какие-нибудь армейские склады. Военные, естественно, утверждали, что это невозможно, и все же людям осторожным это не казалось чем-то совсем уж нереальным. Пара десятков противотанковых гранатометов и управляемых снарядов – и банды смогут пробить такую брешь в обороне города, которую не получится быстро залатать.

Мэри не хотела разговаривать с родителями, но понимала, что так им будет легче.

– Красивые костюмы, – сказала она, проведя рукой по гладкой поверхности желто-красного комбинезона, на который надевался защитный костюм.

– Красивые? – Генри засмеялся. – Посмотрю на тебя после двадцати минут на улице, когда ты вся вспотеешь и будешь выглядеть, как мокрая мышь.

– Фу! – недовольно скривилась девочка.

Мэри вспомнила, как раньше реагировала на подобные отцовские сравнения, и произнесла привычную Генри фразу. С каждой минутой, приближавшей их к высадке в провинции Северный Кейп, прежде родные семейные радости и чувства становились для нее все более далекими. Как будто неведомая сила отрывала ее от обыденных земных привычек. Она была убеждена, что таков путь Пророка Всевышнего.

Мэри поняла, что они пересекли границу провинции, когда внизу показались блокпосты и многокилометровые очереди перед ними. Дроны и вертолеты пытались контролировать периметр. Стреляли ли они в нарушителей, оставалось для нее загадкой. Ее отец читал постоянно обновляемые сводки ситуации с распространением вируса. Прогнозы были неутешительные. Зараженные прибывали с такой скоростью, что даже без отчетов аналитиков было ясно: меньше чем через сутки все население Северного Кейпа будет инфицировано. Как сообщил исследовательский отдел, вирус передается через пресную воду и вызывает распад человеческих тканей, начиная с кожных покровов. В зависимости от иммунитета, летальный исход наступает в течении пяти–двенадцати дней. Когда эта цифра была озвучена, члены совета при премьер-министре Южно-Африканской Унитарии были в ужасе: этого времени хватит, чтобы зараженные добрались до всех провинций.