Акции убийства

– Я правильно поняла, что Новостроевский предоставляет инвесторам право разорвать договор и получить свои деньги? – решила я уточнить.

– Да, Татьяна Александровна, совершенно верно. Однако, как я понял уже гораздо позднее, это условие было декларировано не просто так, а с умыслом. И сделано это было для того, чтобы окончательно убедить всех недоверчивых и сомневающихся в том, что в этом проекте все честно и открыто. Еще Новостроевский сказал, что тот инвестор, который оплачивает четвертую часть стоимости ресторана, приобретает в дальнейшем преимущество в плане последующего его выкупа.

– И вы решили воспользоваться этой возможностью, Ростислав Викторович? – спросила я.

– Да, решил. Мне показалось это привлекательным моментом, и я заплатил необходимую сумму, – ответил Простовойтов.

– А четверть стоимости ресторана – это сколько будет? – решила я уточнить.

Простовойтов тяжело вздохнул и ответил не сразу.

– Мне даже не хочется касаться этой темы, – наконец ответил мужчина.

«Все ясно, сумма, надо полагать, очень даже немаленькая, чтобы не сказать больше».

– Значит, вы говорите, что приобрели у Новостроевского облигацию, – сказала я.

– Да, именно так. Это именная облигация. И Новостроевский несколько раз даже выплатил по ней мне процент. Но вот потом начали происходить какие-то непонятные, странные вещи.

Простовойтов покачал головой.

– Какие же именно? – спросила я.

– Мало того что больше процентов я не увидел, так еще и офис компании закрылся, – с досадой проговорил мужчина.

– Вот как? – удивилась я.

– Да, вот так! И даже телефон свой Новостроевский на какое-то время отключил. Я с большим трудом смог до него дозвониться.

– И что же он сказал? Как он объяснил все это? – спросила я.

– Сказал, что какие-то форс-мажорные обстоятельства. Но что они вполне решаемы и что скоро все утрясется.

– Ну и как? На самом деле все утряслось? – продолжала я расспрашивать Простовойтова.

– Да если бы! Нет, что касается самого Новостроевского, так у него все сложилось так, что лучше и не придумаешь. Сами посудите: компания «Русская кухня» никуда не делась, она продолжает существовать, но проценты Новостроевский не выплачивает, хотя и не отказывается от своих обязательств. Дескать, все выплачу, но не сейчас. А потом, когда появится возможность. Да и сам он не прячется, однако в Тарасове его нет, ходят слухи, что он находится на Кипре.

– То есть получается, что этот Новостроевский находится вне досягаемости? – спросила я.

– Да, все так, все верно, – подтвердил Простовойтов.

– Но ведь кроме вас, Ростислав Викторович, наверняка есть и другие инвесторы? – продолжала я расспрашивать мужчину.

– Конечно, а как же! Естественно, я не один инвестор этого проекта, – ответил Простовойтов.

– Так и остальные, надо полагать, тоже вложили немаленькие суммы, – предположила я.

– Определенно так, Татьяна Александровна! – воскликнул Ростислав Викторович. – Но понимаете, в чем тут дело. Этот самый Новостроевский – очень непростой тип. Он сразу понял, кого из инвесторов можно, как сейчас говорят, «кинуть», а кого – нет. Я, когда почувствовал, что пошло что-то не так, пообщался с остальными вкладчиками, поглубже вник в этот проект. И, знаете, Татьяна Александровна, узнал много нового. Того, что до сих пор не знал.

– Интересно, что же? – спросила я.

– О, много чего! – воскликнул Простовойтов. – Например, то, что, оказывается, имеется только один функционирующий ресторан. И он находится в Тарасове. Его Новостроевский продавал инвесторам по частям. Ну, это были люди с положением и облеченные властью. У каждого из них, как я потом выяснил, имелась поддержка и защита там, – мужчина поднял взгляд к потолку, – на самом высоком уровне власти. С такими сражаться, а тем более обманывать их – себе дороже, это я вот к чему говорю. Именно поэтому ресторан «Былина» уже изначально был представлен как рекламный объект, потому что был продан. Точнее сказать, он находится в долевой собственности у инвесторов. Но меня интересовал именно последующий выкуп, я уже вам это говорил. И тогда Новостроевский предложил такой вариант. Он рассказал, что в Балаково полным ходом идет строительство ресторана, который как раз подходит под мои условия. Перед тем как вложиться, я съездил в Балаково и все сам посмотрел. Там действительно шла активная стройка, ничего не могу сказать. Уже и фундамент был заложен, и строительные материалы подвезены, и подъемные краны стояли. Рабочие работают, прорабы их подгоняют, в общем, работа кипит вовсю. Я подумал, ну, какой здесь может быть подвох? Ведь я же все видел своими глазами, убедился во всем воочию. В общем, вложился я в это предприятие. А через несколько месяцев стройка заглохла.

– Но ведь вы, я полагаю, требовали свое, вложенное, у этого самого Новостроевского? Так? – спросила я.

– Конечно, требовал! Но вы поймите, Татьяна Александровна, угрожать Новостроевскому – дело совершенно бесперспективное. Сейчас ведь не лихие девяностые, когда в ход шло все – и утюги, и паяльники, и цемент. Да я и не стал бы действовать такими методами. Кстати, Новостроевский это сразу понял, прочувствовал. Я же говорю, что он – первоклассный психолог и знает, как и с кем себя вести. Меня он совершенно не опасается. Что я могу ему сделать? Только написать заявление в суд, ну, и в прокуратуру. Но тут сложилась такая ситуация, что суд ничего не решит в моем случае.

– Ну, суд вынесет свое решение в любом случае, – возразила я.

– Разумеется, Татьяна Александровна, вынесет. Но посудите сами: все документы оформлены как полагается, все – по закону. Конечно, суд вынесет решение, обязывающее Новостроевского заплатить мне как инвестору. Но ситуация такова, что ведь Новостроевский и не отказывается от этого. Только вот денег у него нет. А долгов – выше крыши. Он всем задолжал: и рабочим, и нескольким таким же, как и я, инвесторам. Поскольку налицо неприкрытое мошенничество, то здесь необходимо уже заводить уголовное дело. И оно, кстати, уже было заведено, но потом все заглохло. И мое мнение таково, что следователю или дали команду, чтобы он закрыл дело, или же…

Тут Простовойтов замолчал.

– Так вы, Ростислав Викторович, не доверяете следователю? – прямо спросила я.

Мужчина промолчал.

– Тогда у вас должны быть веские причины для такого недоверия, – продолжила я. – Ведь если отсутствуют необходимые факты для продолжения уголовного дела, то тут уж ничего не поделаешь. Понимаете, Ростислав Викторович, уголовные дела просто так не заводятся и внезапно не прекращаются. Вполне вероятно, что этот следователь пришел к выводу, что состава преступления нет. Вот почему все и прекратилось. Так что я вряд ли смогу вам быть полезна, Ростислав Викторович.

– Однако у меня имеются сведения, что Новостроевскому помогали выйти сухим из воды в сложившейся ситуации. Ну, то есть он изо всех пытался закрыть это уголовное дело.

– Вы в этом уверены, Ростислав Викторович? – спросила я.

– В том, что Новостроевский не сидел сложа руки, а искал выход, я уверен на все сто процентов. Другое дело, что конкретно, что именно он для этого делал, я, конечно, наверняка знать не могу. Сразу хочу сказать, Татьяна Александровна, что у меня вполне лояльное отношение к следователю. Может быть, имеется кто-то, кто хочет закрыть это дело, а может быть, элементарно не хватает доказательств. Если имеет место быть первая причина, то бесполезно бороться против Новостроевского и что-то предпринимать в этом направлении. Ну а если все дело только в недостаточной информации, то я могу ее восполнить. Я ведь не просто так наблюдал все это время, я активно общался с такими же «кинутыми» инвесторами, как и сам. Ведь весь план этого мошенника Новостроевского прост как пять копеек. Он просто-напросто обобрал нас здесь, в России, а на Кипре за счет наших же денег собирается проворачивать такую же схему. Все же ясно как на ладони! Спрятался за границей в надежде, что там он находится в безопасности. Но ведь если уголовное дело будет доведено до конца, я имею в виду расследование, то Новостроевского просто обяжут выплатить все, где бы он ни находился. Хоть на Луне!

– То есть, Ростислав Викторович, вы хотите, чтобы я выяснила, имело ли место какое-либо давление на следователя, который вел уголовное дело против Новостроевского? Так? – спросила я.

– Именно так, Татьяна Александровна, – кивнул Простовойтов. – И в случае если никакого влияния на следователя никто не оказывал, а дело застопорилось только по причине недостаточной информации, то я готов предоставить недостающие факты.

– А вы не рассматривали, Ростислав Викторович, такой вариант: вы сами лично обращаетесь к следователю и предоставляете нужную информацию по делу? – спросила я.

Простовойтов вздохнул.

– Татьяна Александровна, я обдумывал многие варианты, в том числе и этот, о котором вы только что сказали. Но я не могу рисковать своим положением и своей должностью, в случае если действительно кто-то рангом выше инициировал прекращение уголовного дела. Это было бы по меньшей мере неосмотрительно с моей стороны. Это может в случае чего повлечь очень серьезные и большие неприятности. Я имею в виду тот вариант, при котором я предложу свою помощь. Для начала все-таки следует все досконально выяснить.

Простовойтов вопросительно посмотрел на меня.

– Хорошо, Ростислав Викторович, я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы выяснить, какие же «подводные камни» существуют на самом деле. Как фамилия следователя, который вел расследование, вы знаете? – спросила я.

– Конечно! Это – Петров Олег Александрович. Татьяна Александровна, вот вам моя визитка. – Мужчина подошел к столу и, взяв лежащий на нем прямоугольник, протянул его мне.

– А вот вам мои координаты. – Я, в свою очередь, достала из сумки свою визитку. – Постараюсь вам помочь.

По пути из коттеджа Простовойтова в город я еще раз анализировала ставшие мне известными факты.

Итак, что мне стало известно? Некий Новостроевский Иннокентий Александрович «кинул» своих инвесторов в Тарасове и подался на Кипр. Впрочем, в Россию этот мошенник тоже время от времени приезжает. Расследованием его деяний занимается Олег Александрович Петров. Кстати, Олега я знаю, несколько раз приходилось с ним сотрудничать. Непонятно, почему при наличии заявлений от потерпевших и начатого расследования уголовное дело не было заведено. Или же оно было заведено, но потом приостановлено. Ростислав Простовойтов насчет этого момента высказался как-то не особенно внятно. Однако то, что заместителю председателя по ЖКХ, каковым является Ростислав Викторович, очень хотелось бы точно знать, не оказывается ли давление на следователя, – это было высказано прямо. Понятно было и то, что Ростислав Простовойтов крайне заинтересован в том, чтобы вернуть средства, которые он вложил в проект Иннокентия Новостроевского. Однако он опасается за свою карьеру государственного служащего, не решается действовать сам и поэтому обратился к третьему лицу. То есть ко мне. В принципе, ничего сложного в просьбе Ростислава Простовойтова не было, тем более что уже было начато расследование. Почему бы и не помочь?

Размышляя, я и не заметила, что уже практически нахожусь в центре Тарасова, на Московской улице. Где-то недалеко должен располагаться офис компании «Русская кухня». Да, точно, на пересечении с Вольской улицей. Раз уж я нахожусь так близко, то есть смысл проехать до начала Вольской и наведаться в этот самый офис.

Так я и сделала. Припарковав свою машину, я поднялась по ступенькам небольшого двухэтажного особняка. Вывеска «Русская кухня» на нем была видна еще издали.

Войдя в вестибюль, я остановилась. Куда идти: направо или налево? Указателей никаких не было, дежурного или охранника за стеклянной будкой тоже не наблюдалось.

Совсем недалеко послышался разговор.

– Как вы уже смогли убедиться, наша компания «Русская кухня» готова предоставить широкие возможности стать участником весьма прибыльного и – не побоюсь этого слова – уникального проекта. Вы только представьте себе – рестораны, в меню которых входят старинные русские блюда: холодец, медовуха, ямщицкие щи. Я уже даже не говорю о прославленной царской похлебке. Это блюдо, пережившее века! Такой суп варили для царских особ, и он выдержал проверку временем…

Я пошла на женский голос, эмоционально рассказывающий об особенностях ресторанов нового типа, которыми занимается проект. Через приоткрытую дверь я увидела сидящую на стульях пожилую пару. Перед ними стояла молодая симпатичная девушка и с воодушевлением рассказывала о преимуществах компании. Особенно она расхваливала Иннокентия Новостроевского, который, по ее словам, радеет за демократичность и доступность приобретения ценных бумаг не только богатыми, но и людьми, у которых имеется весьма скромный доход. Ведь сам он уже добился успеха, стал первоклассным предпринимателем, хотя начинал свою деятельность буквально с нуля.

– Понимаете, у каждого инвестора нашей компании есть шанс получить очень хорошую прибыль, – продолжала консультант компании. – В отличие от каких-то там банков, которые крутят вклады граждан, а потом исчезают вместе с деньгами в неизвестном направлении, в нашей компании все открыто и прозрачно.

– То есть вы гарантируете, что вложенные в вашу компанию деньги мы не потеряем? – спросил мужчина.

– Ни в коем случае! – воскликнула консультант. – Ведь мы прежде всего оформляем документ. И это – облигация. Вы покупаете у нашей компании облигацию, то есть передаете в компанию свои деньги.

– Подождите, девушка, ведь сейчас практически все приобретают акции. Облигации – это было, но было давно, – возразил пенсионер. – У моих родителей вот были облигации, так это сколько времени уже прошло.

– Вы поймите, что облигации иметь гораздо выгоднее, чем акции. Ведь по облигации проценты выплачиваются в твердой сумме, а по акции – они в ряде случаев могут вообще не выплачиваться.

– Даже так? – удивленно произнесла женщина.

– Да, если имеет место быть сложная ситуация в экономике, – пояснила консультант.

«Интересно, значит, по облигациям проценты выплачиваются в любом случае, тогда почему же Простовойтову они перестали выплачиваться?» – подумала я.

– Наша компания продолжает строительство ресторанов, – продолжала девушка, – и вполне возможно, что проценты по облигациям со временем увеличатся.

– А если нам не понравится? Если мы захотим вернуть наши деньги? – спросила женщина.

– Да ради бога! Если вы захотите получить обратно вложенные вами деньги, то вы сможете сделать это в любое время.

– А сколько у вас вкладчиков? – поинтересовался пенсионер.

– О, много! Поверьте мне, их число достаточно внушительное. И никто из них еще не требовал возвращения своих денег!

«Ну ничего себе! Как же не стыдно так обманывать пожилых людей? – подумала я. – Ведь они не смогут так постоять за себя, как это пытается сейчас сделать Ростислав Простовойтов. Плакали денежки пенсионеров».

– Сколько облигаций вы хотите купить? – деловито спросила консультант.

Однако пенсионеры не спешили заполучить предлагаемые им облигации.

– Нет, девушка, – решительно сказал мужчина и поднялся со стула. – Сейчас мы у вас ничего не будем приобретать. Нужно будет еще подумать, посоветоваться. Расстаться со своими деньгами мы всегда успеем. Пойдем, Катюша.

– Ну, как знаете, – не скрывая разочарования и легкого раздражения, произнесла консультант.

Пожилые супруги вышли из офиса и направились к выходу. Я решила еще задержаться.

– Ох, Карин, как же я устала, – сказала консультант кому-то.

– Да, Наташ, столько времени на них потратила, и все впустую, – с сочувствием в голосе откликнулась невидимая мне Карина.

– Да ну их! С этими пенсами одна только морока! Окучиваешь их, окучиваешь, а результата – ноль целых! – в сердцах воскликнула Наташа.

– Но ведь зарплата у тебя неплохая, – продолжала Карина.

– Да смотря с чем сравнивать! – фыркнула консультант. – По сравнению с зарплатой руководства – сущие копейки!

– А ты себе еще не приобрела облигации, а?

– Да ты прикалываешься, что ли, Карин? – возмутилась девушка. – Это же разводилово чистой воды! Ну, один ресторан работает, но чтобы открыть целую сеть… Нет, не верю. И потом, наш главный тоже не дурак, станет он прибылью делиться, как же! Держи карман шире! Я вообще вот думаю, как бы мне без работы не остаться. Ведь он запросто может слинять куда подальше. Один раз почти так и было. Некоторое время офис не работал.

– Понятно.

Я вышла из офиса компании и пошла к своей машине. Сев в нее, я достала сотовый и, пролистав записную книжку, нашла телефон Олега Петрова.

– Алло, слушаю, – отозвался мужской голос.

– Алло, Олег? – уточнила я.

– Он самый, – подтвердил мужчина.

– Привет, это Татьяна Иванова. Помнишь такую? – спросила я.

– Конечно, помню.

– Слушай, Олег. У меня к тебе есть дело.

– Срочное дело? – спросил Петров.

– Да не так чтобы очень срочное.

– Понимаешь, Тань, я сейчас не в Тарасове.

– А, вот оно что!

– Да, в командировку послали, – объяснил Олег.

– Тогда понятно. А когда вернешься в Тарасов? – спросила я.

– Через неделю, Тань. Как у тебя? Время терпит? – поинтересовался Петров.

– Да, вполне. Ладно, я тогда тебя снова наберу, – сказала я. – Ну ладно, пока.

– До встречи, Тань.

Я отключилась и задумалась. Значит, поговорить с Олегом раньше чем через неделю не получится. Ладно. Позвоню Ростиславу Простовойтову, объясню ситуацию.

Я завела мотор и поехала домой. По пути я заехала в супермаркет. Припарковав машину, я поднялась по ступенькам, открыла дверь и, взяв тележку, прошла в торговый зал. Набрав необходимые продукты, я решила, что нужно взять еще что-то для души, для удовольствия. Например, набор конфет. После того как я нагрузила тележку продуктами, направилась к кассе. Собственно, касс в супермаркете было три, однако работала, естественно, одна. К счастью, очередь продвигалась довольно быстро, я оплатила продукты и поехала домой.

Выгрузив продукты из пакетов, я расфасовала их по полкам холодильника. Покончив с хозяйственными делами, я решила позвонить Ростиславу Простовойтову.

– Алло, Ростислав Викторович? – спросила я, услышав в трубке мужской голос.

– Да, это я, – отозвался мужчина.

– Ростислав Викторович, это я, Татьяна Александровна Иванова.

– О, Татьяна Александровна! – воскликнул мужчина. – Чем порадуете? Или… огорчите?

– Пока ни порадовать, ни огорчить вас, Ростислав Викторович, мне нечем. Олег Александрович Петров – следователь, который занимается заявлениями инвесторов Новостроевского, находится в командировке. Так что… Но как только он вернется в Тарасов, я обязательно с ним встречусь и тогда свяжусь с вами. А звоню я вам для того, чтобы сообщить, что подождать результата придется как минимум еще дней пять.

– Спасибо, Татьяна Александровна, что сообщили. Теперь я буду более или менее спокоен. Все-таки оставаться в неведении…

– Ладно, Ростислав Викторович, как только у меня появятся новости относительно вашего дела, я вам обязательно тут же сообщу. Всего вам доброго.

– До свидания, Татьяна Александровна.

Прошло пять дней. Я уже начала маяться от ничегонеделания и от того, что никто не заказывает мне расследование. Но вот наконец-то затренькал телефон. И случилось это ранним утром.

– Алло, – сказала я в трубку.

– Алло, могу я услышать Татьяну Александровну Иванову? – взволнованно спросила женщина.

– Это я. Говорите, я вас слушаю.

– Татьяна Александровна, я – Сидорова Лидия Владимировна. Мне необходима ваша помощь: у меня убили брата, помогите, пожалуйста, – немного бессвязно проговорила женщина.

– Лидия Владимировна, по телефону такие вопросы решить затруднительно. Поэтому я предлагаю встретиться и все обсудить. Вы со мной согласны? – спросила я.

– Согласна, конечно, согласна. Я вполне понимаю, что это не телефонный разговор. Просто я сейчас в таком состоянии, что… я ведь прилетела из Новосибирска. В общем, действительно нам с вами необходимо встретиться. Мне известен ваш адрес. Только назовите время, когда бы я могла к вам приехать, – сказала Лидия.

– Вы можете приехать прямо сейчас. Ну, или в самое ближайшее время, – сказала я.

– Хорошо, я думаю, что в течение часа я к вам, Татьяна Александровна, подъеду.

– Я жду вас, Лидия Владимировна, – сказала я.

Отключив телефон, я быстро встала с постели. Нужно было в темпе принять душ, переодеться и привести себя в порядок. В гостиной у меня было более или менее убрано, поэтому проводить уборку не потребовалось.

Вскоре раздался звонок в дверь. Я пошла в прихожую, посмотрела в глазок и открыла дверь. В тамбуре стояла стройная светловолосая симпатичная женщина лет тридцати. На ней был брючный костюм темно-синего цвета, который очень шел к ее голубым глазам. Однако было видно, что женщина недавно плакала.

– Еще раз здравствуйте, Татьяна Александровна, – поздоровалась женщина. – Я вам недавно звонила. Я Лидия.

– Проходите, Лидия Владимировна, – пригласила я и посторонилась, пропуская Сидорову.

Проводив женщину в гостиную, я предложила ей расположиться на диване, а сама села в кресло.

– Итак, я слушаю вас, Лидия Владимировна, – сказала я.

– Как я уже сказала, моего двоюродного брата убили… отравили. У меня к вам просьба, Татьяна Александровна: пожалуйста, найдите убийцу моего брата, найдите того, кто это сделал, – сказала Лидия Сидорова и всхлипнула.

– Успокойтесь, пожалуйста, Лидия Владимировна. Скажите, полиция уже начала заниматься расследованием убийства вашего брата? – спросила я.

– Да, занимается… вроде бы. Но полицейский мне сказал, что дело непростое, улик преступник не оставил и… Понимаете, Татьяна Александровна, я поняла, что официальное расследование может затянуться надолго. А у меня – дела. Как я уже сказала, я прилетела из Новосибирска. Я не могу долго отсутствовать. Кроме того, знаете, я сомневаюсь, что полиция найдет убийцу брата. Да, они будут предпринимать действия, которые необходимо проводить в таких случаях. Но вот будет ли результат… я не знаю.

– Я поняла вас, Лидия Владимировна. Однако прежде чем я приму решение начать частное расследование, мне нужно узнать некоторые факты, касающиеся вашего брата. Назовите его имя и фамилию, род занятий, – попросила я.

– Да, конечно. Иннокентий Александрович Новостроевский, предприниматель, владелец компании «Русская кухня», – сказала Лидия Сидорова.

«Вот это да! Кто бы мог подумать!» – промелькнуло у меня в голове, едва я услышала знакомую фамилию.

– Его нашли в отеле «Серебряная звезда», в номере, – продолжала Лидия. – Он там находился с… девушками по вызову. Утром они увидели, что он… мертв. Больше никаких подробностей я не знаю.

– Вы сказали, Лидия Владимировна, что живете в Новосибирске. Давно? – спросила я.

– Да, довольно давно, – кивнула Сидорова.

– А как тесно вы общались с братом? – задала я следующий вопрос.

– Ну, мы были с Кешей довольно дружны. Но это было в детстве. Я тогда жила в Тарасове. Потом я вышла замуж и уехала в Новосибирск. Тогда наше общение с Кешей не то чтобы прервалось, но… основные события в его жизни мне были известны, но без особых подробностей.

– Ну а что вам известно о личной жизни вашего брата? – спросила я. – Супруга, дети? Семья у него была?

– Кеша не был официально женат. Одно время у него была гражданская жена. Потом они расстались, она уехала за границу. Детей у них не было. Вот, собственно, и все, что мне известно о личной жизни брата.

– Но ведь ваш брат после расставания со своей гражданской женой вряд ли вел монашеский образ жизни. Хотя бы по тому, что в его номере в отеле находились, скажем так, женщины с низкой социальной ответственностью, – сказала я.

– Да, я понимаю, что вы хотите сказать, Татьяна Александровна. Но мы с Кешей не имели такой привычки – обсуждать личную жизнь. Да, разумеется, женщины у брата были… даже такого сорта, как эти… в отеле, – сказала Лидия. – Насчет того, были ли у брата длительные отношения или же они были непродолжительными, – тоже ничего определенного сказать не могу. Просто не знаю.

– У Иннокентия Александровича есть еще родственники, кроме вас? – спросила я.

– Нет, насколько мне известно. Если только кто-то из троюродных, – ответила Лидия. – А родители Кеши уже умерли.

– А были ли у вашего брата враги? – спросила я.

– Враги? – Лидия недоуменно посмотрела на меня.

– Ну, или недоброжелатели, – добавила я.

– Не знаю даже, что вам ответить. А почему вы задали такой вопрос, Татьяна Александровна? – в свою очередь, спросила Сидорова.

– Ну, вряд ли Иннокентия Александровича убили случайно. Просто так ведь не убивают, поэтому я и спросила вас о врагах-недругах вашего брата, – объяснила я.