Отец

Ах, сколько слез пролила девушка, когда Ваня уехал. Он не мог даже написать ей, потому что тогда все бы узнали об их чувствах, а этого никак нельзя было допустить. Слишком много надежд возлагал на свою дочь Тихомир, чтобы отдавать её за бедного парня. Поэтому, прощаясь, Ваня и Анна договорились, что как только он отслужит и приедет за ней, они сбегут и тайком от всех поженятся. Тогда родителям придется смириться с выбором дочери, и они ничего не смогут с ней сделать.

Вот только вышло все не так. После отъезда Вани прошло несколько недель, когда Анна, бледнея от страха, стала замечать на себе долгие внимательные взгляды матери. Девушка уже знала, в чем её вина, и ночами поливала подушку слезами, понимая, что никто не может ей помочь. Но даже не догадывалась, чем для нее обернется её такая короткая любовь.

Как-то утром Анна, осунувшаяся за последние дни, с синими тенями под глазами, торопливо вышла из-за стола, пробормотав, что хочет принести свежей колодезной воды. А когда вернулась, столкнулась с матерью, которая стояла, подперев руками бока:

– Ты что, понесла? – спросила Ульяна дочь ледяным тоном. – Дошлялась, да, зуделка несчастная?

– Мама, прости меня! – бросилась к ней в ноги рыдающая девушка. – Не уберегла я себя. Мама! Прости! Только отцу не говори, убьет он меня!

Вскрикнув от негодования, Ульяна схватила дочь за волосы и принялась трепать из стороны в сторону, приговаривая и награждая её тычками:

– Опозорила всю семью! С кем нагуляла? С кем, спрашиваю! А ну-ка отвечай!

Но Анна молчала и тогда Ульяна позвала мужа. Вместе они отволокли упирающуюся дочь в конюшню и отец, холодный, равнодушный и молчаливый, снял со стены вожжи, которые в прошлом году купил на базаре.

Анна не сразу потеряла сознание. Крепкая, здоровая девушка только прикрывала руками голову и живот, пытаясь защитить крошечную жизнь, зародившуюся в ней. И это еще больше вызывало ярость её отца. А мать, сложив руки на груди, молча стояла и смотрела на его издевательства над дочерью.

– Говори, кто испохабил тебя? – задыхаясь, кричал Тихомир. – С кем шлялась? Говори, а то убью!

Но Анна только мотала головой и крепче сжимала губы, потому что знала, если она проговорится, её любимому не жить. Через час избитая, вся в синяках и кровоподтеках, Анна уже ничего не соображала. Она не понимала, куда её везут, чьи лица склоняются над ней, что ей говорят. Она только стонала и все хваталась руками за свой живот, но предательская, тягучая темнота медленной болью наполнила её тело и девушка обмякла на руках своих мучителей.

Когда Анна снова открыла глаза, рядом с ней сидела её мать, скорбно сложившая руки на коленях:

– Ну вот и все, доченька, – мягко и ласково заговорила Ульяна. – Теперь все будет хорошо.

Она протянула руку, чтобы погладить Анну по голове, но та отшатнулась, чтобы не позволить ей этого и тут же закричала от боли, прострелившей все её тело. Мать поняла это и сказала тихо и успокаивающе:

– Ну-ну, не надо так. Болеть скоро перестанет, бабка Петруниха свое дело знает, не одной девице она помогала избавиться от греха. А ты у меня крепкая, на здоровье никогда не жаловалась, значит, выдюжишь. Пока тебе придется, правда, здесь остаться, ну да я за тобой присмотрю, ты не переживай. А про то, что случилось, никто никогда не узнает. И ты тоже забудь.

По щекам Анны потекли слезы. Теперь она уже знала, что сделала с ней старая повитуха Петруниха. Никогда у нее, Анны, не будет ребеночка от любимого Ванечки, никогда он не простит её за то, что она не смогла его уберечь.

Только через два месяца Ульяна привезла Анну домой и отец, окинув её хмурым взглядом, усмехнулся в начавшую седеть бороду:

– Что, кобыла, оправилась? Ну-ну. Вы, бабы, живучие как кошки. А если что, вожжи у меня знаешь, где висят. Хотя, теперь это будет дело твоего мужа.

– Какого мужа?! – попятилась от отца Анна.

– Обыкновенного, – растянул он губы в насмешливой улыбке. – Не знаешь что ли, какие мужья бывают? Что глаза-то отводишь?

Анна повернулась к матери:

– Мама?

– Василий-конюх согласился жениться на тебе, – радостно сообщила та. – Отец с ним уже и по рукам ударил.

Глаза Анны наполнились слезами:

– Мама!!! – взмолилась она. – Да за что же вы так со мной…

В молодости Василий и в самом деле был конюхом, но постепенно это дело стало приносить ему доход. Он купил где-то породистого жеребенка и вырастил его, потом привез ему пару кобыл. Сейчас у Василия был собственный табун лошадей, и он считался лучшим заводчиком в округе, даже с лучших конных заводов приезжали к нему за жеребятами. Но местные продолжали называть его «конюхом», и он нисколько не обижался на это, хотя характер у него был вспыльчивый и злобный.

Василию было уже далеко за тридцать, и он успел загнать в гроб двух жен, потому что нещадно избивал их за любую провинность. От первой жены у него была дочь, но после смерти матери её забрала к себе бабушка и никто девочку в деревне больше не видел. Сам Василий тоже не стремился к общению с ней, он хотел сыновей, а дочь ему была просто не нужна.

И вот, теперь, после нескольких лет вдовства, Василий решил жениться на Анне, тем более что часто выпивая с отцом девушки, то и дело прилипал маслеными глазками к её красивой, пышной фигуре.

Услышав о том, кого отец выбрал ей в мужья, Анна похолодела. Она даже решила, что лучше наложит на себя руки, чем позволит этому случиться, но отец, словно поняв, о чем думает его дочь, на несколько дней запер её в чулане на хлебе и воде. А когда открыл дверь, и она вышла, щурясь на солнце, бросил ей свадебное белое платье и фату:

– На, надевай. Через час жених приедет за тобой.

Обессиленная, раздавленная Анна послушно выполнила требование отца, а когда в подвенечном платье вышла во двор, увидела длинные накрытые белыми холстами столы, за которыми сидели смеющиеся, пьяные гости.

Вдруг кто-то дернул её за руку, она обернулась и увидела ухмыляющееся лицо Василия:

– Ну что, жена, давай, покажи, как любишь своего мужа.

Вместо ответа она закрыла лицо руками. Через полчаса их расписали сельском совете и застолье продолжилось. Василий много пил и потом дышал в лицо невесте отвратительным перегаром, её мутило и просто хотелось, чтобы это все скорее закончилось.

– Что ты сидишь как на похоронах? – наклонился к ней Василий, когда какой-то гость снова стал кричать о том, что ему горько. А потом больно укусил за губу.

Анна вскочила и бросилась бежать. Ноги сами несли её к реке, туда, где она впервые увидела Ивана.

– Утоплюсь! Утоплюсь, – билось в мозгу у девушки, – и тогда он поймет, поймет и простит, когда узнает…

Она на бегу сорвала с себя фату и бросила её под ноги, скинула и туфли. Но когда на минуту остановилась на берегу, чей-то сильный удар сбил её с ног. Анна упала и тут же её перевернули на спину, а к лицу наклонилось ненавистное лицо мужа, который рвал на ней платье.

– Нет, нет, – рыдала Анна, – только не здесь…

Потом, она, униженная, раздавленная, опустошенная и покорная, плелась домой вслед за мужем, понимая, что он её сломил и никакого спасения от него ей теперь не будет.

За те долгие, бесконечно долгие десять лет, что Анна прожила с Василием, она постарела вдвое и научилась ненавидеть жизнь. Она с ненавистью смотрела на молодых, красивых девушек, потому что они выходили замуж по любви и один за другим заводили малышей. Отказалась от родителей, которые к старости стали болеть и нуждались в её помощи. Не любила своего собственного первенца, ведь он так был похож на Василия… И Ваню Анна тоже теперь ненавидела. Когда он вернулся после армии домой, она хотела встретиться с ним, хотела объясниться. Но он не стал её даже слушать и уехал. А через полгода она случайно узнала, что он женился.

И снова потекли безрадостные годы. Василий бил жену, издевался над ней, заставлял много работать, а сам гулял от нее направо и налево, нисколько не стесняясь того, что она это знала. И только когда Анна снова забеременела, немного успокоился.

– Сына еще одного давай, – заявил он ей. – А если будет девка, на одну ногу тебе наступлю, а вторую дерну. Пополам разорву, поняла?

Анна поняла. Она знала, что её муж никогда не шутит.

Как-то морозным зимним вечером, Анна тогда уже была на шестом месяце, Василий, изрядно выпив, услышал шум в конюшне. Он совсем недавно купил нового жеребца и тот все никак не мог привыкнуть к стойлу. Василий бросил жене:

– Ну что расселась? Иди, глянь, что там.

Она тяжело поднялась с дивана, сидя на котором вязала мужу свитер, и, схватившись за поясницу, невольно охнула.

Василий поморщился, словно только сейчас увидел её огромный живот:

– Сядь уже, каракатица! Сам схожу…У-у-у, навязалась на мою голову, торба неповоротливая…

Он ушёл, и Анна слышала, что ему никак не удается успокоить жеребца. Потом стали беспокоиться и другие лошади. А муж все не появлялся. Анна подошла к окну и раскрыла его. Морозный воздух обжег ей лицо, а ветер донес со стороны конюшни тихий стон. Она прислушалась и поняла, что это Василий зовет её.

Не привыкшая спорить с мужем, она надела теплый тулуп и направилась к конюшне, а когда открыла тяжелую, массивную дверь, сразу поняла, что произошло. Жеребец выбил дверь в своем стойле, но с привязи сорваться не смог. И когда пьяный Василий подошел, чтобы успокоить его, взбесившийся конь, не выносивший запаха спиртного, лягнул его копытом и сбил с ног.

Когда Анна подошла ближе, Василий протянул к ней руку, но говорить уже ничего не мог. По его лицу струилась кровь, а в глазах была мольба. Анна наклонилась к мужу и … улыбнулась ему, а потом выпрямилась и полной грудью вдохнула холодный воздух, наполненный резким запахом конюшни. Но она точно знала, что так пахнет долгожданная и такая сладкая свобода.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.