Полная версия
Наш дом – СССР. Жизнь во благо Родины
– Хорошо бы, что там у тебя вышло с Аркадием?
– Да все нормально, я пошутил немного, – улыбнулся я. – Просто он пришел такой, умный, говорит, вот, мы проект сделали, а там хрень какая-то.
– Проект на доработке, но вроде как согласован…
– Я вам свой принесу, предоставьте комиссии его, а там посмотрим. Планировка района по проекту Аркадия никуда не годится. Единственное, из всего того, что я предлагал, хорошо решили проблему очистных и водоотведения. Теперь дело за основным планом застройки. И вот тут главный затык. Кто вам навязывает эти панельки? Точнее, именно эти проекты? Проект высотных зданий у меня готов полностью, малоэтажные – у вас перед глазами. Весь Северный поселок, со своими старыми домами. Делай их из современных материалов – и будут отличные дома.
– Там сроки, панельные типовые дома возводятся быстрее…
– Павел Федорович, вам принципиально важно заселить людей в какой-то отведенный срок?
– Срок один – как можно быстрее!
– А если задержать окончание строительства на год-два, но в результате получить близкий к идеальному район? Что важнее, отчет на бумаге или довольные граждане, благодарностью которых станет их преданность и честная работа? Создайте человеческие условия для них, я бы и заводом давно занялся, но боюсь к вам лезть.
– Ты об этом уже говорил, еще год назад, кстати, ты в цехах давно был? Не в своем, а в других?
– Неужели?
– Думал, мы просто слушаем и ничего не делаем?
– Это очень хорошо, – заключил я.
– Так что, где твой проект? – переключился Дерунов.
– Дома, конечно, хоть сейчас доставлю. Кстати, Павел Федорович, у меня машину из автоматов расстреляли, не знаю, что делать теперь.
– Так давай в Ярославль отправим, там заводская СТО, сделают.
– Можно и так, – согласился я.
– А пока… – на секунду задумался директор, – сейчас вызову водителя, он отвезет тебя ко мне в гараж, Володя знает, где и что. Возьми моего «Москвича», это не новые «Жигули», конечно, но пока поездишь на нем.
– Хорошо, это будет замечательно, – согласился я.
– Тогда дуй за машиной, там правда бензина нет, водителю скажи, чтобы дал тебе канистру, у него всегда в запасе есть, потом заправишься. Возьмешь машину, и жду тебя с проектом, вечер у меня сегодня свободен, Аркадию скажу, чтобы позже пришел.
– Все, понял, убегаю.
«Москвич» Павла Федоровича оказался вполне свежим, года два ему. Завелся с полпинка, когда мы с водителем Володей залили бензин. Отпустив водителя на службу, заехал на заправку и домой, прихватив нужный для Дерунова проект, вернулся на завод.
– Ты сколько времени потратил на такой эскиз и подробные чертежи? – обалдел директор.
– Много, Катерина помогала, вместе с Аленкой. Кстати, эскиз делала именно дочь.
– Ничего себе, семилетний ребенок!
– Стараемся, – стесняясь, заключил я.
– Слушай, да нам никогда не дадут сделать такую красоту! Это ж полноценный город!
– Да нет, один район только. Кстати, в будущем, думаю, надо Северный перестраивать, а не втыкать в имеющиеся дырки новые дома.
– Это позже. Саша, ты понимаешь, что это совсем другой проект? Здесь же все по-другому.
– На самом деле, все просто, когда знаешь, что и как. У нас имеется ярко выраженный центр района, гора, ее и ближайшие подступы застраиваем высотками, вот проекты «башен» и «стен». Чем дальше от центра района, на понижении местности снижаем и высотность. По моему проекту тридцать пять тысяч жителей, ориентировочно.
– Это даже больше, чем требуется, мы планировали двадцать семь, плюс-минус. Какая у тебя красота получилась, и парки, и школы… Черт, да это же адова работа, очуметь! Конечно, видно, что не хватает профильного образования, чертежи немного не так составлены, но какая же красота! – восторг директора – лучшая награда для меня. А проект реально был очень красивым и, что самое главное, удобным.
Мы обсуждали стройку до семи вечера, вместе с архитектором Аркадием и Деруновым. Разъяснял, что и как, вплоть до материалов, споры были, но к ним я был отлично готов и отбивал все нападки легко. Нет плиты больше шести метров? А заливка по опалубке известна еще с тридцатых годов. Дорого? Долго? А вы не пробовали начать, заинтересовать рабочих хорошей зарплатой? Бухгалтерия зарубит? А мы через Москву продавим. Стандартная плита никуда не годится, в домах будет холодно и теплопотери аукнутся большими затратами на отопление. Нарисовал схему трехслойной плиты, объяснив, что и как изменить в производстве. Ну и так далее.
Я реально болел за этот район не потому, что он мне как-то дорог, более того, в той жизни я очень его не любил. Но именно потому не любил, что он построен по-идиотски. Меня просто поражает, как можно строить на пустом месте район и построить так на от***сь? Одно дело, когда нужно что-то встроить в уже существующее место, но строить с нуля так ущербно… Я же представил город будущего, с удобными улочками, парковками, парками и самими квартирами. Архитектор, помню, вскинулся, когда я указал на парковки:
– Зачем такое количество машиномест? Столько и машин-то нет.
– А вы, значит, выступаете против того, чтобы наши советские люди жили лучше? Вы считаете, что рабочим машины не нужны? Они не люди для вас?
Эх, видели бы вы этого архитектора, он чуть не плача доказывал, что ничего такого не имел в виду, а просто предположил. Ну я в ответ ему так напредполагал, он меня бояться начал.
Вернулся в тот день в больницу я под самый вечер, долго разговаривали с женой и дядей Колей, тот просился отпустить его домой, но врачи настаивали на лечении. Заодно я закинул удочку на предмет обследовать ногу фронтовика. Она после ранения очень плохо гнется, что доставляет ему серьезные трудности. Главный врач городской больницы обещал провести обследование, а мне предстоит уговаривать фронтовика на операцию. Просто я почему-то был уверен, что ногу ему можно вылечить, в том смысле, что операция помогла бы в этом, но вот захочет ли сам дядя Коля, вопрос. Сразу запустил с лечением, после войны скорее всего и не думал об этом, а с годами она становилась только хуже.
В больнице супруге пришлось задержаться на пять дней, после потери ребенка что-то болело внутри, и врачи потребовали ее нахождения под наблюдением. С этим шутки плохи, упустишь что-нибудь, потом останешься без детей, рисковать мы не хотели. А вот дядю Колю удалось убедить легко, слишком мужик намаялся со своей ногой. Услышав не от меня, а от врачей рекомендации, спросил у меня совета и решился на обследование. Хоть и не хотелось принижать умения наших рыбинских врачей, но все же я решил обратиться в Москву. Шелепина тревожить по таким вопросам не хотелось, поэтому в ближайшую поездку в столицу обязательно зайду в военный госпиталь, говорят, там лучшие врачи.
Через неделю мы всей семьей были уже в деревне. Меня разрывали на части между Москвой и Рыбинском. Дерунов, не зная о моих связях с Шелепиным и компанией, не понимал, почему и кто тащит меня в столицу, врать не хотелось, пришлось дать немного информации.
– Я консультирую некоторые проекты в производстве, так уж получилось, на меня вышли, видимо, сочли полезными мои идеи, и теперь я должен помогать еще и в Москве. Павел Федорович, уж не ругайте ради бога, но одно дело делаем, страну нужно выводить на более высокий уровень. Причем не по количеству ракет или танков, хоть и они всегда будут нужны, а в первую очередь уровнем жизни населения.
– Я понял тебя, надеюсь лишь на одно, что ты нас не оставишь. Все твои проекты выстрелили, как надо, даже по строительству получены разрешения с самого верха. Или это тоже твоя работа?
– Просто доказал важность тех изменений, что я внес в проект. Вы же понимаете, что я был прав?
– Это бесспорно, проект отличный. И как ты умудряешься разбираться в таких разных предметах?
– Павел Федорович, открыть вам секрет?
Директор завода машинально кивнул.
– Просто то, что мне интересно и хотелось бы видеть вживую, хочется не только для себя. Мне действительно хочется, чтобы наши люди жили лучше, не вижу в этом ничего плохого. Кроме, конечно, одного… – я даже задумался.
– Чего именно?
– Превращения наших людей в общество потребления. Нельзя допустить перекоса, вот в чем вопрос. Люди должны видеть и чувствовать на себе заботу государства, но не должны опускать руки. Каждый человек, работая дворником или космонавтом, должен понимать, что все то, что у него есть, он имеет, пока трудится на благо страны и себя самого.
– Как ни странно, но я тебя понимаю. Ты боишься, что, когда люди получат новые квартиры, смогут купить себе машины и прочее, начнут лениться?
– Да всяко может быть, если честно. Ничего плохого в том, чтобы иметь машину, квартиру или дачу – нет, и, думаю, все же нам не грозит, по крайней мере в ближайшей перспективе, скатиться к потреблятству.
– Как? Как ты это назвал? – в голос засмеялся Дерунов.
– Ну а как, потреблятство оно и есть, когда народ начинает хватать все, что не приколочено, даже когда не нужно. Это, если можно так назвать, память о голодном прошлом. Наш человек так устроен, ему всегда всего мало, так как в достатке никогда не жили. У нас все нужно доставать, а не покупать. При царях не было денег, а теперь нет товаров, вот и кидаются люди на все подряд. Баланс должен быть во всем. Думаю, с жильем проще, ушел с завода или с другого предприятия, где тебе дали квартиру, лишился этой самой квартиры. Устроился куда-то в другое место, жди новой очереди. Вроде несложно, а как получится в реальности, будем посмотреть. А с дефицитом нужно бороться, как с контрреволюцией. Жестко и беспощадно.
– Ладно, поговорим еще, кстати, нам дали добро на строительство цеха по выделке пластиковых труб и арматуры. Как тебе? Удалось закупить оборудование в Европе, золота, сказали, ушло очень много. Надеюсь, отобьем затраты, а то руководство по головке не погладит.
– Еще как отобьем, – обрадовался я, – будьте уверены, я легко докажу нужность и важность перехода на полипропилен, достаточно просто посчитать затраты на ежегодное обслуживание металлических сетей водопровода и канализации.
– По документам, предоставленным с завода в Европе, трубы для холодной воды рассчитаны на пятьдесят лет, и это минимум.
– Главное, нельзя стоять на месте, химики должны работать и усовершенствовать состав смеси, тогда добьемся и более длительной службы изделий. Только представьте выгоду!
– Да мне-то уже посчитали, на ЖКХ, этой вечной дыре, сэкономим до ужасного неприличные средства. А ведь их можно пустить на другое дело.
– Конечно, на это и расчет был. Кстати о стройке, по Северному поселку думали?
– Если честно, пока нет, сам понимаешь, у меня и своих забот хватает.
– Если звезды сойдутся для меня совсем хреново, то в будущем всей этой богадельней займусь именно я.
– Как это?
– Открою тайну, только никому, ладно? – я заговорщицки подмигнул Павлу Федоровичу. – Я уже представлял москвичам свои проекты по жилому строительству, результат был печален. Мне предложили работу в Минстрое.
– Да ладно! А почему не пошел?
– Я дома перестану бывать, вот вы часто дома бываете?
– Ну, если честно, хотелось бы чаще, но что поделать, работать нужно.
– Вот-вот, а представьте теперь, что такое строительство целой страны? – Я не преувеличивал, ведь это не район спроектировать в родном городе, о котором знаешь почти все. Чтобы создать проект какого-нибудь Зажопинска или Мухосранска, в нем ведь предстоит побывать, изучить, а это время. Где его столько взять?
– Слушай, ты зря переживаешь. Во-первых, ты там будешь не один работать. Сказывается недостаток твоего образования. Не обижайся. Нужно выработать концепцию, план, если хочешь. Я ведь не строю двигатели сам, так? Я руковожу процессом, вот и тебе придется разработать систему и руководить ей. Типовые дома, типовые очистные, пойми, типовой не значит плохой. Ты должен понимать, что индивидуальный план под каждый город, район или деревню невозможно воспроизвести, ты утонешь. У тебя, я думаю, будут люди, они и будут проводить исследования, а уж тебе придется адаптировать свои проекты под существующие реалии.
– Вы правы, образование слабовато, но, если честно, Павел Федорович, я привык действовать. Вижу проблему, решаю ее и стараюсь придумать, как больше не допускать таковую. Мне как-то один человек, с высшим образованием, заявил презрительно, что, дескать, человек с «вышкой» развит всесторонне и смотрит на проблему с разных сторон, что позволяет ему быстрее ее решить. Так вот, я тогда заметил ему, что на самом деле умный человек старается не допускать проблем вовсе. Понятно, что такое невозможно, но пока одни ходят и разглядывают проблемы с разных сторон, другие их решают.
– В чем-то соглашусь с ним, но не во всем. У меня есть куча примеров на заводе, когда человек с десятью классами общего школьного образования выходил в начальники цеха или как минимум становился мастером участка. Люди разные, кто-то может иметь высшее образование, но при этом не уметь им пользоваться, а у кого-то мозг устроен так, что он решает любые задачи на раз-два. Пример тебе, нужно правильно заточить резец токарного станка. Мастер или инженер произведет расчеты, затем сделает образец, проведет испытания и так далее. А простой работник, который чувствует станок как свое тело, за пять минут, путем пробы, заточит заготовку и начнет работать. Это самый распространенный пример на производстве. Рабочим людям долго думать некогда, им работать нужно, поэтому они чаще намного изобретательнее, чем люди ученые. А все почему? Потому как у рабочего нет фиксированной информации в голове, нет шаблонов, поэтому он смотрит на любую задачу под тем углом, каким ему надо.
– Я понял вас, Павел Федорович, надеюсь, справлюсь.
– Обращайся, если что, помогу всегда.
Как же мне заставить себя работать, а? Как только появлюсь в деревне, не могу заставить себя уехать. В Москве ждет Шелепин, я отзвонился ему перед выездом из Рыбинска, он знает, что я в деревне. Обещание-то дал, что как выпишемся из больницы, сразу приеду, а сам… Три дня только на реке был, не могу оторваться и баста. Рыба еще прет так, что кажется, сачком можно ловить. Дядя Коля порадовал, мало того что не разозлился на меня за инициативу с операцией, так еще и подгоняет теперь. Он ведь всерьез решил заняться промыслом, с властями мы утрясли, никаких планов не будет, только работа по факту. Есть рыба – доставляет, нет – значит нет. Правда и власти области развели руками, дескать, помогать с оборудованием будем по мере сил, значит – никак. Но это не беда. Лодку я ему свою отдал, мне новую клепают на катерозаводе, холодильники поставят от области, договорились. Также разрешили привлечь до трех работников, у дяди Коли на примете были несколько парней из соседней деревни, договорятся. Но проверками задолбают, я чувствую.
Москва в конце июня выглядела нарядной и красивой. Поехали всей семьей, не стал оставлять девчонок одних. Тут даже не из страха, что может что-нибудь случиться, просто хотелось быть вместе. При первой же встрече с Шелепиным договорился об обследовании Катерины в московской больнице, надо удостовериться, что у нее все в порядке, а также насчет операции для фронтовика. Последнего мне предложили привозить незамедлительно, места есть, возможности тоже, чего ждать? С самим генсеком разговор вышел серьезный и долгий.
– Ты уж извини, Саша, но как бы ты ни хотел жить этаким барином, мы не можем тебе это предоставить. Дело даже не в том, что это противоречит нашему строю, слишком много от тебя зависит и завязано на тебя лично. Ты сам виноват в этом, тут и лодочные моторы, и строительство, и ширпотреб. Сам все это начал, сам и тяни.
– Да понимаю я, товарищ Шелепин, понимаю, – покачал я головой. – Дураком надо быть полным, чтобы не понимать.
– Берешь Минстрой? – серьезным тоном, не терпящим двоякого трактования, спросил генсек.
– Что значит берешь? Вы мне разве не работу в нем предлагаете?
– Нет, парень, я хочу, чтобы ты поработал у них годик, понял, что и как устроено, и возглавил отрасль. Я верю, что ты потянешь этот воз.
– Товарищ Шелепин… Александр Николаевич, вы что? У меня же ни образования подходящего, ни опыта…
– Видел я твое образование и опыт, мне тут проект приносили, на смотрины, угадай, какой?
– Наш, из Рыбинска?
– Именно! То, что ты сделал – прорыв! Уверен, что лучше не может быть даже в америках с европами. Настолько удобного района нет, наверное, даже тут, в Москве, а ведь это столица! Главная отличительная черта всего плана – в его продуманности, кажется, ты учел абсолютно все. Каждый сантиметр полезной площади у тебя пришит к делу.
– Да бросьте вы, ничего там особого нет, просто сделал так, как, на мой взгляд, удобнее. Удобнее и для строительства, и для ЖКХ, и для людей. Что тут такого? Проблема старых городов в чем? Пихают точечную застройку в дырки, на старые коммуникации и без какого-либо благоустройства. Здесь я предложил постройку нового района на зачищенных от деревни землях. Люди давно переселены, место свободно, что не строить? А в исторической части предстоит выдержать не один бой с архитекторами и различными историками.
– А что там за проблемы?
– На мой взгляд – никаких. Я все понимаю, история, красота и прочее, но, простите, в чем красота и история развалин? Я же предлагаю изменить подход. Берем старые архивные фотографии и по ним начинаем застройку исторической части. Делаем один в один, ведь это же не сложно. И облик сохраняем, и фонд обновляем. Просто я видел, как у нас с пеной у рта не дают строить новое на месте старого, только реконструкция. А простите, в чем смысл? Только в том, что какие-то историки-краеведы потешат свое самолюбие? Сносим к чертям развалину, на ее месте еще и находки археологические будут, что еще и пользу принесут в изучении истории, а на месте снесенного, после всех работ, возводим точную копию здания. Ведь все эти историки и археологи любят свой предмет по фотографиям. Трудно любить то, во что превращаются без должного ухода старинные постройки. Фундаментов по большей части там нет, перекрытия – гнилье, чему там радоваться?
– Видишь, сколько у тебя всевозможных планов? Вот и действуй. В Минстрое тебя назначат пока консультантом, главу сейчас сняли, мне надоело спорить о важности сохранения планов по существующим проектам. Они держатся за них, как будто Героев за это получат, деньги экономят.
– Да уж, деньги… – усмехнулся я. – Вы уже работаете по моим выкладкам?
– А как же! На следующий год запланирована постройка сразу двенадцати предприятий, это только в крупных городах. Как ты и писал, мы со специалистами проработали, за границей кочевряжатся, а все равно будут вынуждены работать. Мы поставляем наши ресурсы в обмен на технологии, иначе – никак. Да, проблемы с саудитами будут, американцы там всерьез намерены развить нефте- и газодобычу, но в ближайшей перспективе нам они не конкуренты. В Южную Америку пока не лезем, сам знаешь, это задний двор Штатов, не потерпят они такого, а война, даже экономическая, нам не нужна. Поэтому да, получаем технологии, химию, станкостроение, обработку металлов, да много чего, взамен ресурсы по низким, крайне низким ценам и в нужных объемах. Как ты и предсказал, европейцы заинтересовались возможностью получать нашу нефть и газ с последующей перепродажей, хоть и придется им делиться своими технологиями, а все же перспектива зарабатывать живые деньги перевесила капитализм, что и говорить.
– Ну и отлично. Главное, развивайте электронику, за ней будущее. О бирже не забывайте, там, в Штатах, игрой на бирже можно сделать состояние, особенно если заранее знать результат. Все упомнить невозможно, но что-то явно всплывет в памяти. Эх, как бы переманить ведущих разработчиков из Штатов, вот было бы дело… – мечтательно произнес я.
– Троих уже сманили, – усмехнулся Шелепин.
– В смысле?
– В прямом. Люди наши за границей не спят, а работают. Спецслужбы здорово мешают, но нам помогают твои сведения о людях. Многие из тех, о ком ты писал, еще не известны особо, их удается заинтересовать безграничным финансированием и решением всех насущных проблем. В тех же Штатах уже сейчас развивается медицинский бизнес, совсем скоро, как заявляют наши специалисты, медицина в Америке станет очень дорогой, а людям, как ни крути, медицина всегда будет нужна.
– Да, у нас она бесплатна, только ее также нужно развивать, – заметил я.
– Вот-вот, социалка нам поможет в работе по переманиванию специалистов.
– Главное, во всей нашей работе не какие-то мифические блага и прочее. Главное, за что народ будет всегда ратовать – социальная справедливость. Думаете, я не знаю, какой разрыв уже сейчас между слоями общества? Или, может быть, скажете, что у нас нет никаких слоев? Да я на себе уже испытал, что такое народный гнев. В первый же день, как поставил у дома машину, получил в спину: «У, молодой да ранний, уже на автомобилях катается, едва появился в доме, уже богач!» Думаете, они, все эти наши граждане с повышенным чувством справедливости, считают всех умными инженерами? Да они думают, что все мы воруем, ибо где еще взять, как не украсть? У нас так вошло в привычку выдавать желаемое за действительное, что спасу нет. Мы все привыкли соглашаться с неправдой, а правду гнать. А ведь нужно было изначально, да и сейчас не поздно, жить так, как писал и учил Ленин, ведь мы как бы находимся в обществе, заложенном именно Ильичом. Нужно уметь признавать свои ошибки, если что-то не получается, говорить прямо, а не увиливать, пытаясь соломку подстелить. Все проблемы именно от того, что люди перестали говорить правду. Как при Сталине было, сколько возможностей попасть на самый верх? Доверили тебе дело, если ты видишь, что не справишься, откажись, тебя не расстреляют, а лишь не дадут подниматься дальше. А как еще? Зато это будет честно, чем взяться и не сделать, зато потом обвинять Сталина в репрессиях. Понимаете, до чего дошло общество, товарищ генеральный секретарь?
– Я представляю себе эту картину… – задумчиво произнес генсек.
– Вот я и говорю, должна быть справедливость, причем люди сами должны понять, что хорошо, а что плохо. Задача очень сложная, но решаемая. Да, капиталистам в этом плане легче, у них вообще все просто, ребенок знает, что, если ты работаешь на хорошей должности или имеешь бизнес, у тебя все будет. И большинство, надо признаться, этому верит и стремится к этому. Понятно, что получается далеко не у всех, но в головах сидит накрепко – работай и все будет!
– Короче, Александр, я знал, что ты будешь выкручиваться и сопротивляться, поэтому мы решили на тебя не давить. Создашь коллектив, научишь работать – и будешь вновь простым советником.
– Какой коллектив? Чему научить? – охренел я от услышанного.
– Как это чему? – вполне правдоподобно удивился Шелепин. – Нужны люди, которые будут работать по твоим наработкам, то есть и по развитию промышленности, и по строительству, да по всему! Ты понимаешь, что у нас нет таких людей? Точнее, не так, люди есть, но мыслят так, как их приучили, нужен свежий взгляд, твой взгляд. Пока по всем твоим идеям я получаю лишь положительные отзывы, окромя Министерства финансов, но с ними удается решать вопросы, ибо твои же выкладки помогают и в этом. Понимаешь, руководство трестов тоже стоит за твои нововведения, ведь им не придется больше изворачиваться, гоня план.
– Честно? Я вообще не понимаю, что вы от меня хотите, – развел я руками. – Какие у меня наработки? Вы о чем? По стройке в Рыбинске – это абсолютная случайность, что я спроектировал район. Вы же должны понимать, что это мой родной город и я просто знаю его проблемы. Как это можно распространить на всю страну? В каждом городе наверняка есть люди, которые прекрасно понимают, как нужно делать дело, простите за тавтологию.
– Нужно изучать города, – усмехнулся генсек, – и изучать людей.
– Вы серьезно? Мне на это жизни не хватит! – схватился я за голову. Они что, вконец охренели?
– А ты как хотел? Страна ему не нравится, а менять ее, на твой вкус, должны другие? Нет, парень, ты сам и будешь это делать, а мы лишь будем помогать и следить, чтобы тебе не мешали. Никто бы тебе не предложил такого, но специалисты внимательно изучили твой проект и сочли его исключительно удачным. Да, он дороже, но в итоге мы получим больше, чем планировали. Современное жилье, причем современное для тебя, для нашего человека это вообще нереальность. Люди до сих пор живут в бараках, а тут через каких-то двадцать лет, это по подсчетам наших теоретиков, мы кардинально решим проблему жилья в стране.
– Не уверен…
– В чем именно? В том, что решим проблему, или в сроках?
– Скорее в сроках.
– Сейчас стартуют программы по найму людей в строительные управления, тресты, СМУ. Будем обучать кадры ускоренными темпами, вся страна превратится в огромную стройку. Ты недооцениваешь свою страну. Вспомни, через сколько лет после такой страшной войны мы в космос полетели?