Комплекс полноценности

Ранее запретная тема ему настолько понравилась, что ни о чем другом он больше писать не хотел. Это же так перспективно. И, главное, интерес публики никогда не иссякнет. Секс, понимаешь, он и в Африке секс. Кулумбарий активно гордился, что был первым журналистом в стране, официально обнаружившим у ее жителей все признаки сексуального поведения. Ему нравилось видеть людей через секс. Получалось проще и значительно интересней.

Куда ни глянь, в глазах людей читалось одно сплошное либидо. Едет шофер автобуса – в глазах секс. Долбает шахтер в забое стену угля длинным и теплым молотком – в глазах секс. Закручивает механик гайку с дыркой, а руки его дрожат от сексуального влечения к трактору. Прошерстив все профессиональные темы для взрослых, прозорливый Кулумбарий вскоре взялся за подростков, стремясь объяснить им на примерах тонкости и различия загадочного мира, на пороге которого они находились.

Одна подружка Гризова по университету, работавшая без педагогического образования учительницей русской литературы средних классов – теперь и таких брали на работу, – весьма оригинально описывала сцену дуэли Пушкин-Дантес. Выглядело это историческое событие с ее слов примерно так: «В общем, поссорились писатели Пушкин и Дантес из-за тетки, жены одного из них, и застрелились. Теперь на месте дуэли стоит памятник, а рядом станция метро, которая, блин, почти всегда закрыта. А еще Пушкин очень любил свою няню и часто проводил с ней время».

Вспомнив об этом, Антон на минуту отвлекся от увлекательного триллера и подумал, будут ли подростки после эротических новостей от Ф. Ф. Кулумбария и такого обучения читать хоть что-нибудь из школьной программы. Точного ответа он не знал, но догадаться было не сложно.

На днях Гризов слышал по радио, что в Африке какой-то малолетний недоумок стал отцом в четырнадцать лет и занесен за это в Книгу рекордов Гиннеса. Помимо этого примечательного факта, старик Гиннес прилежно записывал в свою книгу тех, кто отрастил самые длинные в мире ногти, принципиально не моет руки десять лет, не хочет стричь трехметровые грязные волосы, плюет дальше всех против ветра, а также громче всех пукает. Чего ни сделаешь ради известности. Но если раньше все это случалось только в дикой Америке, то в последнее время привычная с детства картина мира вокруг журналиста тоже дала трещину.

От нахлынувших мыслей Антон давно перестал читать с экрана смартфона и тупо смотрел в окно на пролетавшие мимо деревья и дома. Его просто тянуло побыстрее снять стресс знакомыми средствами.

К счастью, электричка скоро прибыла в Зеленогорск, город домохозяек и добрых мафиози, рассыпанный по гостеприимному берегу Финского залива. Антон спустился по бетонной лесенке. И, осторожно переступая через рельсы, пошел в сторону видневшихся над кронами сосен редких многоэтажек.

Если посмотреть с высоты птичьего полета, то в Зеленогорске была всего одна главная магистраль – проспект Ленина. Только она и состояла из высоких домов, привычных глазу городского жителя. Только она давала Зеленогорску право называться городом. Все остальные дома тонули под кронами деревьев, и на площади более десятка квадратных километров были абсолютно невидимы. В этом и заключался шарм Зелека, как его любовно называли аборигены и даже приезжие туристы. Город вроде бы есть, но в то же время его как бы и нет. Обволакивающий город-невидимка, где может произойти что угодно.

Когда Антон толкнул всегда открытую дверь в квартиру Вертиполоха на Комсомольской улице, то обнаружил, что все друзья уже были на месте. Ждали его одного. В воздухе висело предвкушение веселой студенческой пирушки. Озорные взгляды гостей сшибались на подлете к пробкам, отчего студеная водка понемногу начала нагреваться. Стол ломился от колбасной нарезки, сыра и маринованных огурчиков. Из кухни тянуло жареным мясом и вареной картошкой. Гризов пожалел, что вообще пошел на пресс-конференцию.

За столом, как всегда, расположились проверенные временем собутыльники – Кузьмичевы, Мареевы и сами Вертиполохи. По рюмашке они уже пропустили и с опоздавшего потребовали «штрафную».

– Ну, – решил не затягивать вновь прибывший, взметнув заиндевелую стопку вверх. – Прощайте…

И закончил, увидев удивленные взгляды друзей:

– …Трезвыми сегодня больше не увидимся.

Начало праздника, первые четыре стопки, отпечатались в мозгу Гризова довольно четко. Но вот за все остальное, что случилось в этот вечер, он бы наутро не поручился.

Приблизительно через пару часов заливания за воротник настал первый перекур. Антон не курил, поэтому продолжил насыщение – сказывалась жизнь студента-заочника и бедного журналиста одновременно. Когда же первая партия перекуривших вернулась с балкона, то с удивлением обнаружила, что закусывать родившийся тост просто нечем. Антон виновато улыбнулся, мол, незаметно, за размышлениями все куда-то испарилось. Да и запасы спиртного быстро подходили к концу. Делать нечего – пришлось всей компанией выдвигаться в магазин.

Едва оказавшись на улице, друзья направились к ближайшей торговой точке, быстро затарившись алкоголем и закуской по полной программе. Однако на обратном пути выпитая водка смешалась с магией Зеленогорска и проникла в кровь. Под шелест листьев таинственный город нашептывал свои расслабляющие мантры. Движение как-то замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Домой уже никому не хотелось, всех тянуло на подвиги.

Друзья немного потоптались во дворе, побрякивая содержимым пакетов. Вечерело. Неожиданно Мареев предложил пойти искупаться. Все сразу согласились. И веселая компания направилась в сторону прибрежной полосы, где так заманчиво плескался Финский залив со своими белыми барашками.

Быстро скинув с себя все лишнее, народ устремился в уютную на вид воду. Но, едва погрузившись, все стали с визгом выпрыгивать обратно. Несмотря на летнюю пору, вода показалась друзьям прохладной. Видимо, где-то на траверзе Зеленогорска плавал одинокий айсберг.

К счастью, все было поправимо. Стас Мареев предложил гениальную идею: «Надо разогреть себя изнутри так, чтобы температура тела стала в несколько раз выше температуры воды, тогда холод перестанет чувствоваться». Все необходимое для этой формулы, алкоголь и пластмассовые стаканчики, имелось в ассортименте. Идея понравилась. Прихватив пару бутылок и раздав всем непотопляемые емкости, команда снова погрузилась.

На этот раз, после воздействия мощной порции разогревающего, дело пошло быстрее. Очень скоро прохладная вода, наконец, стала напоминать летнюю, а про далекий айсберг никто больше не вспоминал.

Раскачиваясь в такт набегавшим волнам, Антон с умилением рассматривал в сумерках потемневшую поверхность залива. Формула Мареева-Архимеда работала исправно. Все участники погружения вели оживленную беседу, едва цепляясь ногами за каменистое дно и болтаясь на поверхности, словно буйки, за которые нельзя заплывать. Время от времени купальщики спасались от набегавших волн подпрыгиванием над поверхностью. Девчонки при этом визжали от восторга.

Закуска здесь была невозможна, но зато разогревающее потреблялась исправно. Автор спасительной формулы держал на вытянутой руке початую бутылку и время от времени, подпрыгивая над волнами, зычным голосом выкрикивал: «Джентльмены, кто хочет водки?»

Сколько времени они просидели в воде, Антон не знал. Когда совсем стемнело, и разливающий стал неотличим от поверхности, сильно пьяные леди и джентльмены выползли на песчаный берег. Натянув на себя одежду, Антон попытался сделать три строевых шага, но упал уже на первом. Сначала Гризов решил, что споткнулся. Но потом понял, что, несмотря на ясность ума, смертельно пьян. Примерно в таком же состоянии были и остальные участники вечеринки.

Естественно, после хорошего ужина джентльмены курят и идут на танцы. По странному стечению обстоятельств танцпол находился неподалеку от прибрежной полосы. Ее отделял от пляжа всего лишь небольшой сосновый лесок, протяженностью метров пятьдесят. Но именно там все и потерялись.

Когда Гризов осознал, что сильно мокр и слишком долго бредет в одиночестве по какому-то темному лесу, которого здесь не предполагалось, то слегка озадачился и даже остановился. Неожиданно среди шума качающихся сосен раздался странный пиликающий звук. Антон прислушался: звук повторился еще и еще. И тут до него дошло:

– Это же мой мобильник звонит!

Он выхватил из заднего кармана смартфон и нажал кнопку. В ухе раздался голос пьяного Вертиполоха:

– Алле, Тоха… ты… где?

Антон внимательно огляделся. Вокруг висела кромешная тьма. Лишь вдалеке меж деревьев мелькали огоньки, плясавшие шаманскую пляску умножения тотема.

– Я… тут, – проговорил Гризов и с надеждой добавил: – Рядом.

– И я тут… – радостно ответил Верт. – Подтягивайся!

Мобильник замолчал. Антон ответил уже в пустоту:

– Сейчас, иду.

От отчаяния Гризов, словно раненый вепрь, устремился напролом сквозь чащу, раздвигая молодые деревца и даже не уворачиваясь от хлеставших по лицу веток. Мутным взором он едва различал вдали зыбкие мерцающие огни и правил свой путь к ним. Журналисту показалось, что так он ломился сквозь лес не меньше часа, если не больше, пока вышел к людям.

На освещенной светом фар поляне стояло больше десятка бритоголовых парней. Позади них виднелось несколько «мерседесов». На капоте одного лежал открытый кейс, а рядом два прозрачных пакета с белым порошком. Даже короткого взгляда на содержимое кейса сильно пьяному Антону было достаточно, чтобы присвистнуть: столько зеленой валюты он не видел в своей жизни никогда. Даже половины не видел. В таких ситуациях действовать надо быстрее, чем думать, но хмель в голове Антона бушевал вовсю.

– Ё-мое! – громко высказал свое удивление Гризов, направляясь прямиком к напряженным пацанам. – Мужики, извиняйте, конечно, где тут местный танцпол? Я, кажись, заблудился.

Мужики оказались на редкость нервные. Более того, в руках сразу у четверых Антон разглядел блеснувшие вороненые стволы автоматов Калашникова – лучших автоматов в мире. С этими автоматами что хочешь делай – не сломаются! Остановился Антон только после того, как первая очередь срубила несколько сосновых веток над его головой. Ветки с легким шелестом опустились рядом.

«Странное дело, – подумал Антон, – и чего я такого сказал?»

Но адреналин в крови уже подскочил до критической отметки, сделав свое дело. Мозг начал трезветь. «Этак меня ненароком и ранить могут», – снова подумал Антон. Рухнув на землю, пьяный журналист дал задний ход. Едва скрывшись за ближайшим деревом, Гризов вскочил и бросился бежать куда глаза глядят. Над головой засвистели пули, вслед загрохотали автоматные очереди.

Сколько он бежал на этот раз, тоже не знал. Но спустя какое-то время снова оказался на побережье залива. Здесь было темно и мокро. Шумели невидимые волны. Повернув направо, Антон побежал быстрее, с трудом переставляя заплетающиеся ноги по песку. И откуда только силы взялись! Еще долго ему казалось, что за ним гонятся, слышались за спиной голоса. Наконец, совсем выбившись из сил, журналист рухнул на мокрый песок посреди валунов и забылся.

Видимо, прошло немного времени, поскольку, когда очнулся, было еще темно. Антон лежал на спине и смотрел в низкое звездное небо. Почти протрезвев от страха, Гризов стал размышлять. Вряд ли кто-то запомнил его лицо – темно там было. Но маленький червячок сомнения все же поселился где-то в глубине сознания. А вдруг?

Неожиданно Антон заметил ярко светящуюся точку на небосводе. Точка быстро росла и двигалась, оставляя за собой мерцающий хвост. Гризов даже забыл на радостях про неожиданные проблемы. Редко кому удается в северных широтах узреть падение метеорита, который все почему-то называют звездой. Он даже загадал желание, чтобы все закончилось хорошо. Однако точка почему-то не растаяла, а наоборот стала увеличиваться в размерах. Более того, скоро стало ясно, что она собирается упасть прямо на Зеленогорск.

– Баста, карапузики, – еле слышно прошептал Антон, – кончилися танцы…

Инстинктивно он попытался отползти подальше от падающего метеорита, вокруг которого уже появилось дьявольское свечение, но уперся затылком в мокрый валун и безнадежно затих. Между тем метеорит на глазах менял свои очертания и скоро оформился в летающую тарелку. Которая, мерцая бортовыми огнями, вдруг почти остановилась и зависла прямо над побережьем. При этом Гризов не услышал ни одного звука. Все было по-прежнему, если не считать инопланетного тела над головой. Неожиданно на днище тарелки вспыхнул прожектор, и луч света уткнулся прямо в распластанного на мокром песке Антона. Гризов зажмурился. У него возникло ощущение, что кто-то вежливо просматривает содержимое его мозгов.

«Ну вот, – подумал он с раздражением, – „Секретные материалы“ прилетели».

Луч света исчез так же неожиданно, как и возник. Открыв глаза, Антон увидел чистое звездное небо над головой. «А может, и не было ничего вовсе, – подумал он с надеждой, – просто выпил лишнего». И вдруг мгновенно отключился.

Когда журналист снова очнулся, было уже утро. Гризов лежал все там же. «Секретные материалы» улетели, не взяв его с собой.

Глава четвертая

«Князь Игорь» и негры

Наша грамотность – выше зарплаты.

После очередного провала в памяти очнулся он уже в электричке. Хотя, как попал туда, не помнил. Видимо, ведомый автопилотом, который уже не раз выручал его в таких случаях. Только автопилот и мог сейчас помнить о том, что журналисту требуется прибыть на работу и написать статью. Во что бы то ни стало. Хотя сил на это не было совсем.

«Жаль, с ребятами не попрощался, – огорчился Гризов, с удивлением ощупывая сумку с вещами, которая вдруг обнаружилась у него на плече. – Или все-таки попрощался?..»

Не найдя ответа на этот вопрос, он снова закрыл глаза. Стресс от ночных событий был еще так силен, что это беспокоило его гораздо меньше, чем мокрая одежда и собственная судьба. Ребята простят, в случае чего, да и бывало такое раньше. В пору молодой разгульной жизни провалы в памяти из-за перебора хоть раз, но случались у каждого. А у некоторых и не раз.

Электричка еле тащилась, подолгу останавливаясь на каждой станции, но Антон был этому только рад. Наконец, прибыли. Из уютного полупустого вагона, где он сладостно дремал почти целый час, Гризов медленно выполз на платформу и огляделся. Легкий ветерок перекатывал по перрону смятые бумажки. Субботний город был бодр и хмур одновременно.

В сомнамбулическом состоянии Антон добрался до метро и, нырнув в его теплую пасть, кемарил там еще полчаса. Пока верный автопилот не привел его к родной редакции, которая находилась в окрестностях моста Александра Невского.

Редакция занимала первый этаж и выходила окнами на набережную, по которой, словно вагоны бесконечного бронепоезда, одна за другой ползли фуры дальнобойщиков. Невдалеке масляными пятнами весело переливалась Нева. Рассекая ее седые волны, пыхтели по своим делам буксиры, таща куда-то баржи с астраханскими помидорами. Субботнее утро плавно переходило в день, но город в большинстве своем еще спал глубоким хмельным сном.

По пути Антон решил подкрепиться и перекусил в недорогой забегаловке свежими пирожками с мясом загадочного происхождения. Запив их бразильским кофе, слегка окрепший журналист наконец прибыл в редакцию.

Неторопливым шагом целеустремленного человека Антон вошел в здание деловой газеты «ПД». Уважающие себя журналисты в такое время на работу никогда не приходят, поэтому явление Гризова в редакцию в столь неурочный час вызвало недоумение у крепко спящего охранника. Антон, однако, был слишком озадачен ночными приключениями, чтобы обращать внимание на происходящее вокруг.

Пройдя по пустынным коридорам, он наконец добрался до отдела новостей и уже увидел у окна свой компьютер, как что-то со звоном покатилось у него из-под ног. Гризов остановился, без интереса посмотрел на пустую бутылку водки, а затем на соседние столы, полные хабариков. Видимо, у отдела недвижимости вчера был очередной праздник по случаю сдачи номера. Быстро позабыв об этом, Антон достал из сумки чудом сохранившийся диктофон и рухнул в кресло. Нужно было работать.

Собрав все оставшиеся силы – талант не пропьешь, – Гризов стучал по клавишам компьютера до пяти вечера, выписывая экономическую новость о судьбе особняка барона Гросса с участием «Зачинай-БАНКа», Штольценбергера и итальянских брюнетов-зоологов. Шольца он опустил. К экономической ситуации в Петербурге слюнявый ротвейлер не имел никакого отношения.

К вечеру подошла гулявшая вчера «недвижимость» почти в полном составе и тут же принялась приходить в себя с помощью различных бодрящих напитков. Ей предстояло еще работать и работать, а у Антона уже был готов задел. Поэтому, распрощавшись с коллегами, с большим чувством собственного превосходства он отправился домой. По дороге к метро Гризов услышал сигналы мобильника и, включившись, узнал голос Васьки Утякина. Своего друга, с которым виделся не так часто, как хотелось.

– Алле, привет, Тоха, ты чего делаешь?

– Переставляю ноги по направлению к метро.

– Работу закончил?

– Вполне, – удовлетворенно выдохнул Гризов, – мечтаю поспать.

В трубке повисло неловкое молчание.

– Слушай, – озадачился Утякин, все же прервав его, – у меня тут билеты на «Скутера» образовались. Сегодня выступает в «Юбилейном», через час. Пошли с нами! У нас один друг отказался в последний момент. Надо срочно заменить.

– Да я не очень «Скутера» уважаю, – попытался отмахнуться уже утомленный приключениями Гризов. – Он только про рыбу и поет. А мне бы русскоязычное чего – «Алису» там, «Чайф» или «Наутилус». А лучше всего «Пикник».

– Да ну тебя! Будет «Наутилус» – сообщим дополнительно. А пока есть «Скутер». Взбодришься, потрясешь костями. Решай быстрее, а то билет пропадает!

– Вас там сколько? – нехотя уточил Антон.

– Трое. Я и две девушки.

– Так бы сразу и сказал. Ради тебя и «Скутера» я готов…

– Через полчаса у входа.

«Юбилейный» был набит до отказа. Еле освещенный зал колыхался перед концертом, словно волны Финского залива. Ни «СКА» ни «Зениту» такого количества фанатов и не снилось. Хотя Антон с удивлением увидел, что «зенитовцев» здесь была масса. Бело-голубые фанаты бродили по залу толпами, орали «Зенит-чемпион!!!» и пили пиво пенное. Создавалось впечатление, что скоро на сцену выйдет не бритоголовый крашеный блондин по кличке Скутер, а вся питерская футбольная команда, и начнет на бис выполнять штрафные удары прямо в зал. Вот бы народ порадовался!

Девушки были веселые, пиво свежее. Вася Утякин в ударе и Антон тоже не грустил. Они покричали вместе со всеми «Зенит-чемпион!!!», а когда, наконец, на сцену вышел бритоголовый крашеный блондин, все стали кричать: «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!»

Свет погасили, и началось буйство. Почти два часа Скутер мелькал на сцене между вспышками лазерной установки, исправно отрабатывая гонорар. Махал руками, прыгал до потолка, ломал гитары и пинал синтезаторы – все равно «фанера» работала исправно. Хотел даже выехать в публику на настоящем «скутере», но вовремя одумался.

Публика зверела и заводилась. Адреналин пер наружу. Хотелось все ломать и крушить, инстинкты овладели телом. Дружная четверка тоже сорвалась со своих мест и смешалась с толпой. Перед сценой больше не было людей. В одно мгновение пропали тысячи парней и девчонок, став единым организмом, который раскачивался и прыгал в такт бешено колотившемуся ритму драм-машины. И владел этим организмом сейчас один человек – бритоголовый блондин на сцене. По его желанию организм менял свою форму, вскидывал вверх руки и колыхался в разные стороны. А в ответ на любой выкрик блондина неистово и надсадно откликался зычным «И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!».

– Вы устали? – орал Скутер по-английски с баварским прононсом.

– И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!

– Будем еще танцевать?

– И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!

– How much is the fish?

– И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!!

Наконец Скутер понял, что организм в его полной власти и ничего по-английски даже с баварским прононсом уже не понимает, и вообще ничего не понимает. Тогда он подскочил к самому краю сцены и выкрикнул на весь зал:

– Я – самый крутой!

– И-И-Й-Й-Е-Е-Е-Э-Э-Э!!! – отозвался в экстазе организм.

Как Антон вернулся домой, он опять помнил смутно. Зато, проснувшись на следующий день в своей квартире, а не на пляже или в электричке, Гризов был несказанно счастлив. Он с наслаждением умылся и приготовил себе чашечку кофе. Сидеть на кухне воскресным утром, когда за плечами уже столько удовольствий, а впереди отдых и никуда не надо спешить, было чертовски приятно. Густой напиток цвета турецкой ночи медленно проникал в измученный алкоголем организм, возрождая его к жизни.

Через пять минут «Скутер» уже представлялся Антону просто ночным кошмаром, а в отдохнувшей голове медленно, с пониманием, заворочались мысли. Одна из них напомнила, что неплохо бы позвонить в Зеленогорск и узнать, как там дела, все ли выплыли. С момента бегства от ночных беспредельщиков новостей оттуда не поступало. Можно было также позвонить Ваське Утякину и узнать, где он провел ночь после «Скутера». Но можно было и не звонить.

К счастью, сегодня можно было вообще ничего не делать, а просто медитировать на кухне целый день, как это делают йоги. Сидишь этак в нирване, лечишься космической энергией или пивом. И все вроде бы хорошо. Хотя делают ли это йоги именно на кухне, да еще с пивом, Антон с уверенностью утверждать не мог. Сегодня он дал себе зарок – провести день трезвости и употреблять только безалкогольные напитки. Пора было и о здоровье подумать.

Спустя полчаса медитации с чашкой кофе Антон собрал вокруг головы часть умных мыслей, встал и побрел в комнату. Там он лег на диван и включил телевизор, который был настроен на музыкальный канал. Захотелось расслабиться еще больше.

Туманному взору Гризова предстала замечательная ведущая Фрутта Книксен, которая с бодрым видом несла ахинею про музыкальных исполнителей. Когда высокая брюнетка Фрутта ненадолго умолкла, Антон с облегчением выдохнул – его уставший мозг еле успевал отбивать дикий бред, излучаемый телевизором. К счастью, вскоре включили музыку. Спела AQUA, затем «5», затем «6», затем Boys и Girls, потом Boys amp;Girls, следом Black и White, сразу за ними Black amp;White. После чего нон-стопом: Go-Go, Du-Du и Tu-Tu. Причем все группы были из разных стран, но пели почему-то на английском языке. Да и пели они одно то же, как заметил Антон, лишь в разных версиях. Прослушав все это, Гризов ощутил жгучее желание выстрелить в телевизор.

Он уже начал всерьез обдумывать эту мысль, когда неожиданно для себя услышал родные мотивы – первые ноты оперы Бородина «Князь Игорь». Антон с радостным ожиданием посмотрел в голубой экран, но увидел там четырех здоровенных негров. Все чернокожие были одеты в белые кожаные куртки с заклепками и шерстяные шапочки. Они ехали куда-то на широченном «кадиллаке», у каждого в руке имелось по гладкоствольному ружью. Поскольку без ружья в Америке угнетенному классу на улицу не выйти. Судя по выражениям лиц, скоро должно было состояться ограбление банка, в котором хранилась зарплата местных пролетариев.

Увертюра к русской опере «Князь Игорь» в клипе получила оттенок народного негритянского произведения «Тук-Тук». Словно его композитор родился не на русских равнинах, а среди грязных улиц Северной Америки, огороженных сетками, утыканных баскетбольными кольцами, заваленных ржавыми машинами и уставленных пустыми железными бочками, в которых местные постоянно разводили костры.

Антон досмотрел это эпохальное произведение до конца. Как и следовало ожидать, никакого упоминания о русском авторстве нагло обрэперенной до неузнаваемости музыки не было и в помине.

Следующий клип, если судить по языку, – в нем использовалось целых шесть слов – можно было считать русским. Это была композиция трио «Па-Дэ-Дэ» под называнием «Бес попутал». Под трио Антон раньше понимал трех людей, которые хоть иногда поют все вместе. Но в этом трио пел только один, а остальные эротично молчали. Хотя клип подавался как русский, создалось впечатление, что и его автор тоже родился в негритянском квартале. В кадре мелькали все те же горящие бочки, сетки, решетки, черные шапочки, баскетбольные мячи, а также агрессивные подростки с ножиками и пестиками.

Неожиданно зазвонил телефон, заставив Антона вздрогнуть. Гризов нажал на прыгающую кнопку и сказал в пустоту:

– Кто там?

– Я там, – ответили. – Привет из солнечного Зеленогорска. Верт это. Как поживаешь, что делаешь?

– Да ничего поживаю. Наслаждаюсь жизнью и долгожданным спокойствием. А вы там как? Я уже собирался сам позвонить. Узнать, как оттянулись тогда на танцполе.

– Нормально. Тебя только потеряли. Думали, что утонул.

Антон переключил телек на другую программу. Там показывали цирковое представление: в закрытом бассейне плавали штук пять смышленых нерп и подкидывали носами шары дрессировщику.