Приют ветеранов

Наружная дверь, к счастью, не скрипела; Милов, приотворив ее, протиснулся, остановился, прижавшись к стене. Здесь было темнее: это пространство не освещалось. Небо было чистым и черным, и звезды, наверное, отражались бы в полировке машин, не будь обе они так запыленными. Секунд десять Милов постоял, привыкая. Похоже, что Вернер закончил наконец снаряжать «ровер» и только что перешел к джипу. Милов почти бегом подкрался поближе. Вытянул руку с заранее подготовленным электронным ключом. Палец лежал на нужной кнопке. Он нажал. В машине коротко, тонко щелкнуло. Милов облегченно вздохнул: звуковой сигнал сторожа отключился. Но звук был услышан и Вернером; тот застыл. Прошло не менее минуты, прежде чем он решился продолжить свое дело.

Милов совсем освоился с мраком, и теперь видел, как Вернер возился около левой дверцы, все стараясь куда-нибудь воткнуть ключ, шаря и не понимая, почему так и не находит замочной скважины. Милов улыбнулся. Ему пришла в голову мысль немного порезвиться; к тому же, отделаться от Вернера все равно было надо. Милов снова прицелился ключом, нажал кнопку – на этот раз другую. Коротко – не дольше секунды – пел стартер, потом мотор заработал на малых оборотах; отрегулирован он был прекрасно, недаром Милову еще в Хайфе говорили, что ему если и придется поднимать крышку капота, то разве что по требованию таможенников, а мотор этот той породы, что может прекрасно обойтись и без людей.

Когда мотор заработал, Вернер мгновенно отпрыгнул метра на два с лишним – испугался. И естественно: всякий, или почти всякий струхнет, когда в пустой машине вдруг сам по себе срабатывает стартер и заводится движок. Вернер и Милов ждали дальнейшего. С машиной более ничего угрожающего не происходило, и Вернер, наконец, решился. Он вновь приблизился к джипу. Постоял перед ним. Влез на передний бампер, решив, по-видимому, начать с моторного отсека. Милов только того и ждал. Одна кнопка. Другая. Сначала включилась коробка, потом акселератор. Машина двинулась вперед. Не удержавший равновесия Вернер распластался на крышке капота. Милов плавно жал клавишу: «Десять миль скорость; пока хватит. Еще, еще дальше. Что он там – поворачивается на бок? Газанем… На сколько уже они отъехали – метров на пятьдесят? Прекрасно…»

Вернер все же справился со страхом и стоял теперь на коленях, руками придерживаясь за трубки верхнего багажника. Вот он распрямился. «Ну-ка, напугаем его еще разок…» Из двух рулевых клавиш Милов нажал левую, и машина резко рыскнула, входя в крутой поворот. Не ожидавший этого Вернер не устоял; ноги его сорвались, секунду он, не разжимая пальцев, проволочился рядом с машиной, потом, догадавшись, отпустил багажник, совсем отделяясь от взбесившегося транспортного средства. Перекатился. Вскочил и, не раздумывая, бросился бежать к Приюту. «Нет, побегай еще», – процедил Милов. Повинуясь его командам, джип сделал правый поворот и стал догонять Вернера. Оглянувшись на звук мотора, тот понял. Свернул. Машина отсекла ему кратчайший путь ко входу. Он бросился вправо: возможно, где-то был еще один вход во внутренний двор. Почему-то Вернер не кричал, не звал на помощь – быть может, не позволяла гордость или же рассчитывал выпутаться из неприятности сам.

Вернер бежал зигзагами, как корабль, уклоняющийся от атаки подводной лодки. «Выпустить его? – Милов непроизвольно покачал головой. – Лучше временно обезвредить». Он быстро рассчитал. Теперь джип перекрывал бегущему все пути отступления, кроме одного единственного направления, и оно вело к Милову, все еще стоявшему прижавшись к стене – только рука с пультом двигалась. Вернер его не видел. Поравнялся. Милов нажал последнюю клавишу – тормозную – уже левой рукой, правой же, с шагом вперед, нанес удар сбоку, по шее. Не такой, чтобы убить: лишние смерти ни к чему. Тем не менее, Вернер рухнул. Милов наклонился к нему, его же ремнем связал ноги, обшарил карманы – в одном нашел наручники, целых два комплекта; видимо, они тут нужны были при общении с ветеранами? «Ладно, потом разберемся…» пару наручников Милов сунул себе в карман: как знать, могут и пригодиться, выбросить-то можно всегда… Подошел к «роверу». Сумка Вернера, раскрытая, стояла рядом, вторую адскую машину он так и не успел вынуть, первая же, надо полагать, уже была при деле. На секунду Милов решил было оставить все, как есть, но тут же раздумал: машина чужая, не стоит наносить кому-то убыток, тем более Евиной подруге. Осторожно открыл капот, нашел лишние провода – подкапотная лампочка светила, – отсоединил, потом отыскал и «кукушку», и размазанную по лонжерону взрывчатку, все это вернул в сумку, из которой устройство появилось, и сумку, подумав, тоже решил прихватить.

Джип стоял на холостом ходу. Командуя, Милов подогнал его поближе – к самой двери. И только теперь, отворив дверь, позвал Еву и сам вошел, чтобы вытащить сумки.

– Садимся – каждый в свою. Хорошо бы побыстрее. Ну, поехали.

– Вот прямо так, в темноте?

Он усмехнулся.

– При свете нас быстрее поймают. Держись за мной аккуратно, дальнего света не включай.

Где-то через километр Ева остановила его короткими, как бы сдавленными гудками клаксона. Подбежала.

– Ну, что стряслось, маленькая?

– Боюсь, ты ошибся в темноте. Это не та дорога.

– Не волнуйся. Та самая.

– Мы же говорили: поедем на юг, чтобы объехать Майруби, и потом до Нонбасы. А ты рулишь на север.

– Все правильно. Они внимательно выслушали все, что касалось нашего маршрута. Если нас попытаются перехватить, то вернее всего на южной дороге. А мы поедем по северной.

– Но тогда нам не удастся миновать Майруби!

– Конечно. Как раз туда мы и поедем.

– Однако в Нонбасе…

– В Нонбасе они смогут ждать нас до второго пришествия. Мы туда так и не доедем.

– Где же мы окажемся?

– В аэропорту Майруби. Там и закончится наша встреча. Ты сядешь на свой самолет, я тоже буду заканчивать свои дела…

– Это очень печально, Дан.

– Погоди, единственная моя. Не грусти раньше времени. Мы еще не в Майруби, и ехать туда достаточно далеко, да к тому же по дороге нам, вероятнее всего, придется задержаться тут, неподалеку.

– Зачем?

– Да так, есть некоторые соображения…

* * *

– Мне послышалось, может быть… – проговорил Урбс. – Там, снаружи…

– В самом деле? Надеюсь, ваши гости мирно спят. Включите…

С минуту они напряженно вслушивались.

– Не слышно никакого дыхания…

– Похоже на то… Урбс, возьмите пару охранников и проверьте. Если они заперлись изнутри – взломайте. Нельзя рисковать…

Урбс вернулся через пять минут.

– Так и есть. Они бежали.

– Надеюсь, Вернер успел оборудовать их машины. Найдите его и выясните. И в любом случае возьмите след и организуйте погоню. Такую, чтобы они не ушли. Никуда, кроме того света.

– Да, несомненно, ничего другого нам не остается.

Отъехав километров на десять, Милов остановил джип. Ева послушно затормозила, едва не уткнувшись в задний бампер лидера.

– Ты ехала по этой дороге, верно?

– Да, по этой самой. Да и тут нет другой.

– Понятно. А не можешь припомнить – приблизительно, конечно, – в каком месте по тебе стреляли?

Ева медленно окинула взглядом дорогу.

– О, это не здесь. Помню: вскоре после того лес отступил от дороги, а здесь он видишь, как далеко. Надо проехать еще вперед.

– Объезжай меня и поезжай первой. Как только тебе покажется, что узнала место, остановись.

– Ты что, рассчитываешь найти тех, кто стрелял?

– В чудеса я не верю. Но что-нибудь, если повезет, все-таки можем отыскать.

Ева пожала плечами:

– Будь по-твоему.

Вернулась к машине и первой тронулась с места.

Стоп-сигналы ее «ровера» часто замигали еще через шесть километров. Машина съехала на обочину и остановилась.

– Где-то здесь, – сказала она.

Милов вылез. Осмотрелся. Увидеть что-либо в лесу было бы затруднительно. Но он и не смотрел на лес. Глаза его были обращены к небу. Он даже влез на крышу своей машины – возможно, для того, чтобы оказаться поближе к небосводу.

– Ты что, думаешь, у них есть вертолет?

– Нет. Хотя и не удивился бы. Я ищу… Ищу… Ага, кажется… Ева, у меня в сумке бинокль… Не сочти за труд…

Она подала ему требуемый прибор не сразу.

– Дан, чего только нет в твоей сумке! И зачем ты таскаешь с собой всю эту механику? В отпуск?

– Да так, знаешь, привычка, без таких безделушек я чувствую себя как-то неуютно – словно вышел на улицу без брюк.

– Ну, знаешь ли, это, по-моему, далеко не одно и то же…

– Могу предложить другое сравнение, – Милов говорил как-то рассеянно, высоко задрав прижатый к глазам бинокль и плавно, водя полукругами, опуская его все ниже. – Хотя бы… вообрази себя в операционной в пальто и уличных сапогах… Ага! Вот они. Так и думал…

– Все-таки вертолет?

– Нет, к счастью.

– Что еще можно увидеть в небе?

– Грифов, моя нежная. Стервятников.

– Зачем они тебе? Такая гадость…

– Всякая гадость на что-нибудь, да годится. Твой компас далеко?

– Вот он.

– Давай сюда. Надо взять азимут.

Так он и сделал. И сразу же спрыгнул с машины.

– Черти бы взяли…

– Что случилось? Ты увидел что-то опасное?

– Да нет… Просто в моем возрасте надо не прыгать с крыши, а осторожно, спокойно слезать. Вечно забываю об этом. Ну, садись. Поедем. Я – первым.

– Дальше по дороге, я надеюсь?

– Увы, придется тебя огорчить. Будем пробираться лесом. По азимуту.

– Дан! Здесь и на мотоцикле не пробраться!

– Это я и сам знаю. Но вон до тех деревьев добраться сможем, думаю.

– Ну, а потом?

– Там придется оставить машины. По возможности замаскировать. И уничтожить следы. А дальше – пешком.

Ева вздохнула.

– И далеко?

– Думаю, не более восьми-десяти километров.

– На это уйдет полдня. И в конце концов мы попадем в болото. Ты же помнишь карту: там, восточнее – сплошные болота.

– На них-то я и рассчитываю. Только там он мог укрыться. Если повезет, мы его найдем.

– Кого?

– Я еще и сам не знаю…

– Вот здесь они свернули, инженер!

– Вижу. Поворачивайте за ними, – скомандовал Вернер.

Две машины Приюта проехали еще несколько десятков метров.

– Они могут устроить засаду.

– Вдвоем? Нет, им не до того. Однако шеф был прав: у них было назначено свидание с нашим беглецом.

– Инженер, там, впереди… В кустарнике. Там что-то…

– Да. Похоже, машины. Пусть три человека осмотрят.

Посланные вскоре вернулись.

– Машины пусты и заперты.

– Ясно. Следы людей?

– Тут такая почва, инженер…

– Понятно. Что ж, разыскать их в лесу нам вряд ли удастся. Будем ждать здесь. Машинами перегородим дорогу. Всем залечь. Но не слишком близко от машин: быть может, они не нашли и не обезвредили… Тогда в скором будущем здесь будет большой фейерверк. Если они к рассвету не появятся, будем искать следы. По лесу они никуда не уйдут – им некуда деваться. Возьмем всех троих!

Они нашли его через шесть часов, и то каким-то чудом. Помогли, в конечном итоге, те же стервятники – они опускались все ниже и в конце концов стали садиться на деревья, образуя не очень широкое кольцо. В середине этого кольца Милов с Евой и отыскали чернокожего беглеца – еще живого, но, как сказала с грустью Ева, закончив осмотр, живого ненадолго.

– Он потерял столько крови… Удивляюсь, что он еще жив.

– Куда его?

– Две огнестрельных раны. Обе сквозных. Правое плечо и правое легкое.

– Он может еще прийти в сознание?

– Если бы мы находились в клинике… Но у нас же ничего нет. Я просто не в состоянии сделать хоть что-нибудь…

И Ева неожиданно заплакала.

– Ну, доктор, доктор!..

– Да, я врач, но не судебно-медицинский эксперт!

– Я понимаю. Ничего не поделаешь, приходится видеть и такое. Ты осмотрела его внимательно?

– Насколько это тут возможно…

– Кроме ран, что-нибудь еще?..

– Небольшой шов на груди. Очень профессиональный. Такие… такие накладывают, если проникали в грудную клетку – вернее, только под кожу, чтобы вшить, ну, скажем, сердечный стимулятор.

– Он похож на сердечника?

– Сейчас этого сказать уже нельзя. Но по общему впечатлению, вряд ли. Здоровый парень. Да и кто бы поставил ему стимулятор здесь, в этих дебрях? Хотя в Приюте, может быть, есть соответствующее оборудование. Ты ведь говорил, что врач там был. Ну да, я хорошо помню: мне еще захотелось встретиться с ним, поболтать на профессиональные темы…

– Скажи спасибо, что не встретилась. Стимулятор? Интересно… Да, действительно, очень интересно. Погоди-ка, дай я осмотрю его сам.

– Не знала, что ты еще и врач… Подай, пожалуйста, мою сумку – подложим ему под голову. Он задыхается.

– Не приходит в сознание?

– Нет.

– Подвинься, пожалуйста… Или лучше посмотри пока, что в том мешке. – Милов кивком головы указал на лежавший рядом с раненым синий полиэтиленовый мешок. – А я попробую…

Из своей пресловутой сумки он вытащил очередной приборчик. И начал водить им над телом раненого – от макушки до пяток, затем снизу вверх и опять сверху вниз…

– Ага!

– Что там? – тут же откликнулась Ева.

– Потом, потом… О черт! А это что?

– Да объясни ты! О! Дан! Смотри!

– Что с тобой?

Ева медленно пятилась от развязанного мешка.

– Посмотри – там… Конечности… Кисти, стопы… А вот это – доли легкого… Да, именно так.

– Дьявол!

– Дан, может быть, он – людоед?

– Не думаю. Осмотри-ка эти… останки внимательно. Что можно сказать о них?

Через несколько минут Ева медленно проговорила:

– Пока могу сказать лишь одно: все это удалено профессионально. Не отрублено, не отрезано кое-как. Резецировано по всем правилам.

– Давно?

– Если бы давно, останки бы уже крепко пахли в этом климате. Похоже, их не замораживали… Зачем он унес их? Чтобы похоронить? Придется нам сделать это вместо него.

– Ни в коем случае. Наоборот. Их необходимо доставить в полицию. В Майруби хотя бы. Великолепно было бы, конечно, отвезти и этого раненого в клинику, но я не представляю себе, как мы его потащим по лесу. Боюсь, он не выдержит – умрет.

– Не бойся, – сказала Ева негромко.

– Думаешь – выдержит?

– Теперь он выдержит все, что угодно.

– Умер?

– Да.

– Жаль.

– Надеюсь, хоть его мы предадим земле?

– Черт, была бы лопата… Придется ножом.

– И руками.

– Ладно. Давай. Но побыстрее.

– Мы спешим на самолет?

– Нет, пожалуй. Но привычки грифов известны не только нам. И человека этого ищут и другие. И его, и этот мешок. Мне очень не хотелось бы встречаться с ними.

– Не забудь, все это сохранится считанные часы; потом появятся черви.

– В джипе есть холодильник. Ну, за работу. Боюсь, что у нас уже не осталось времени. Но уж очень не хочется доставлять удовольствие милым птичкам… И эти… преследователи пусть найдут его не сразу. Каждый лишний час – наш выигрыш. Копай, копай…

– Я и так копаю. Постой. А ты что там делаешь?

– Выступаю в несвойственной мне роли дантиста.

– Дан! Ты и в самом деле хочешь вырвать зуб? Да что ты в этом понимаешь! Это похоже на надругательство…

– Ровно настолько, насколько понимаю, я его и вырву. А ты лучше не гляди. Это очень непрофессионально.

– Может быть… может быть, все-таки лучше я?

– Нет. Продолжай рыть могилу.

– А что я делаю? Но может быть, пока мы роем, ты объяснишь – что такого ты обнаружил в его рту, чего не заметила я? И что заставило тебя кромсать его челюсть?

– Вот этот вот зуб. Ты видишь, он искусственный. Кстати, такой же есть и у меня. Посмотри внимательно. Хотя бы потому, что это не просто зуб.

– Не может быть. Покажи-ка… М-да, и в самом деле, похоже, но не то… А ты знаешь, что это?

– Знаю. А теперь, пожалуйста, со всем твоим докторским умением извлеки мне этот самый сердечный стимулятор.

– Да зачем он тебе? Дома я достану тебе десяток, если у вас в России их не хватает.

– Мне нужен именно этот.

Ева, бросив копать, тщательно вытерла руки платком.

– Слушай, но у меня же нет инструмента.

– Вот тебе нож. Не бойся, ему не будет больно.

Ева принялась за дело.

– Слушай… Но он совсем не так установлен: проводки идут не к сердцу, а…

– Ты права, не к сердцу. Если это стимулятор, то не сердечной деятельности.

– Ты можешь объяснить все это?

– Об этом позволь мне пока умолчать.

– Ну, если это такой уж секрет, что даже мне нельзя…

– Не обижайся, родная. Это служба. Служебная тайна. Ее так же нельзя разглашать, как и врачебную. Не дуйся.

– Надулась бы, но я слишком устала даже для этого… Так или иначе, я больше не стану задавать тебе вопросов.

– Молодец. В награду – знаешь, что?

– Интересно будет услышать.

– Скорее всего, ты попадешь к себе домой раньше, чем я – к себе.

– Думаешь?

– Так вот, возьми эту штуку, стимулятор, с собой. Покажи там людям, смыслящим в электронике. И попроси их объяснить тебе, что это такое на самом деле.

– И что мне предпринять, когда они объяснят?

– Ждать моего звонка. И если он состоится, подробно передать мне все, что они скажут.

– Хорошо. А зуб?

Милов покачал головой:

– Не нужно. В этом я уже разобрался.

– Больше никаких вопросов.

Но она все же задала еще один вопрос – через пять часов примерно.

– Дан… Ты о’кей?

Несколько секунд слышалось лишь тяжелое дыхание. Потом возникли слова:

– Ничего… легкая царапина.

Ева поползла на голос. Подниматься было нельзя: наверняка срезали бы. Здесь их настигли никак не любители. Опрокинутый взрывом «ровер» Евы валялся вверх колесами метрах в тридцати. Он догорал. Ева мельком подумала, что подруга обидится. Но сейчас это показалось ей совершенно неважным. Джип, как ни странно, уцелел: наверное, потому, что его прикрывал толстый ствол дерева, за которым они замаскировали – думали, что замаскировали – машины. Оттуда Милов редкими, короткими очередями позаимствованного в Приюте автомата прижимал нападавших к земле. Их, похоже, было не очень много, на операцию по окружению не хватало; собака была одна, она сейчас лежала на полпути между дорогой и деревом – бесформенный серый комок…

– Сейчас буду рядом. Куда тебя?

– Не имеет значения. Я готов. Слушай… Подползешь ко мне, хватай мешок, ползи к машине и постарайся залезть в нее, как можно меньше подставляясь. Как только залезешь, крикни, я – за тобой, и попытаемся вырваться. Дверцу я уже отпер отсюда.

– А может быть…

– Ничего не может быть. У меня кончаются патроны. И они, в общем, понимают, что припасов у меня – не вагон. Единственный шанс – пробиться с помощью машины.

– Но они перегородили дорогу…

– Ну, эта их колымага нас не удержит, надеюсь. Да все равно, иного не дано. Давай. И не бойся. Стреляют они, честно говоря, не по-снайперски. Иначе…

– Хорошо. Ты уверен, что тебя не надо перевязать?

– Потом. Когда оторвемся. Ползи.

– Ползу.

Было одно мгновение, когда Милов по-настоящему испугался: когда он на скорости сталкивал загородивший дорогу старый «шевроле» со своего пути, и джип вдруг встал на правые колеса. Милов не знал, как ведет себя в таких случаях высоко сидящая машина, и ему почудилось, что в следующий миг последует кувырок, и тогда их возьмут голыми руками – если они останутся живы, конечно. Возможно, если бы машину вел один только Милов, так и получилось бы, но сработал компьютер, и машина прокатила метров пятьдесят велосипедным способом. Оставшиеся в живых преследователи (по прикидке Милова – двое) не ожидали, видимо, такого фортеля, и спохватились стрелять тогда, когда в этом большого смысла уже не было.

Еще через полчаса они остановились, перевязали царапину Милова – для очистки совести, потому что кровь уже не шла, на нем все кровоподтеки, царапины и порезы заживали очень быстро как бы сами собой – такой состав крови был, видимо. Ева чудом оказалась невредимой, только ободрала коленки, когда ползла, зато устала донельзя; что ни говори, была она не самой первой молодости, да и профессия не требовала от нее постоянной заботы о своей спортивной форме. Конечно, она и на корт ходила, и плавала, и бегала, но это так, для тонуса, а не для повседневной готовности к схватке. Милов же и сейчас, в отставке, содержал себя строго, потому что отлично знал: стоит ослабить вожжи – и сразу в дверь постучится старость, не календарная, возрастная, а настоящая, необратимая, которая и есть самая смертельная болезнь. Коленки Евы пришлось протереть чистым виски, ничего другого не было, йод из аптечки весь ушел на миловскую отметину – Ева настояла. Когда все это закончили, Милов сказал:

– Теперь изволь как-нибудь устроиться на заднем сиденье – отдыхай.

– Может быть, найдем местечко поукромнее, и оба…

– От нас только этого и ждут. И укромных мест для нас тут нет.

– Ты думаешь, дорога дальше свободна?

– Не верится. Теперь они знают, что мы на северной дороге, но куда двинем дальше, скорее всего, сомневаются: вчерашний наш разговор, я надеюсь, они и сейчас держат за чистую монету. Могут предположить, что мы оказались на севере, чтобы найти того парня, а потом двинемся по намеченному маршруту – в Нонбасу. Но, конечно, и эту дорогу подстрахуют.

– Что же нам останется делать?

– То, что мы сейчас и начнем выполнять. Ты – отдыхать. А я поведу джип. Но не на север. И не на юг.

– Не понимаю. Куда же?

– На восток.

– Такой дороги нет.

– Значит, придется обойтись без нее. Сейчас дождей нет, грунт держит. В Кибунго попытаемся заправиться. Если там бензина нет, машину придется оставить – не под открытым небом, разумеется. Потом ее заберет полиция – вместе с холодильником и этими… образчиками. А уж из полиции настоящие владельцы ее выцарапают. Тем более, что забраться в нее никто чужой не сможет.

– А мы?

– Мы при таком раскладе постараемся форсировать озеро Виктория – думаю, нанять рыбака сможем, – доплывем до Маколдерс-Майн. Оттуда до Майруби большой дороги нет, но какие-нибудь наверняка есть. Доберемся.

– Отпуск… – вздохнула Ева.

– А чем тебе не отпуск? Столько приключений – хватит воспоминаний до конца жизни. Внукам будешь рассказывать.

– Если ты будешь вести себя со мной так, как в эти дни, – сухо проговорила Ева, – то внуков ждать мне будет не от кого. Откровенно говоря, я ожидала несколько иного.

– Да и я тоже, ты прекрасно знаешь. Ладно. Доберемся до Майруби – заляжем дня на три в каком-нибудь отеле.

– До Майруби еще надо добраться, – возразила Ева. – А здесь такие прелестные зеленые места… И сухая погода… И, в конце концов, у нас пока еще есть эта машина. Не «Шератон», конечно, но при известных навыках…

– Ты несколько изменила свои взгляды на жизнь, – улыбнулся он.

– Из-за этих самых приключений. Я вдруг поняла, что ожидаемого будущего у меня может и не быть. И то, что хочешь сделать, не надо откладывать на потом.

– Только отъедем подальше от дороги, – сказал Милов. – Хотя это и Африка, но приличия соблюдать все же следует.

– Не знала, – сказала Ева, – что ты такой педант и формалист!

Глава третья

«Таймс оф Индиа», вторая полоса:

«Как заявил нашему корреспонденту высокопоставленный представитель Министерства внутренних дел, ведется широкая проверка всех средств воздушного транспорта, прибывших в Индию на протяжении последних четырех дней (иными словами, после нападения на лабораторию «Братья Симс» в Африке, которое подробно освещалось в нашей газете). Все до сих пор проверенные самолеты – это можно утверждать со всей определенностью – не имеют никакого отношения к совершившемуся преступлению, их владельцы, а также обслуживающий персонал – вне подозрений. Пока не найдены еще три самолета, пересекшие в эти дни воздушную границу страны; при этом есть основания предполагать, что они связаны с сепаратистским движением в Кашмире и занимаются перевозкой оружия и боеприпасов для кашмирских боевиков и террористов. Представляется, однако, маловероятным, что эти машины могут быть замешаны в деле о похищении «матовых алмазов» хотя бы потому, что кашмирские сепаратисты весьма далеки от обладания ядерным оружием.

На вопрос нашего корреспондента, не рассматривается ли в министерстве такая возможность: ценный материал похищен для того, чтобы продать его более заинтересованным странам и вырученные деньги использовать для закупки вооружений, представитель министерства ответил, что совершенно исключить такую версию нельзя, однако он не располагает какими-либо конкретными сведениями по этому вопросу.

Таким образом, вопрос о возможном нахождении бета-углерода на территории Индии пока остается открытым. Нам, однако, представляется куда более возможным, что стратегический материал был переправлен в Пакистан, чьи захватнические планы давно и хорошо известны».