Колесо Времени. Новая весна

О нет, это не касалось умения направлять Единую Силу. Их имена внесли в книгу послушниц в один и тот же день, и в обучении работе с Силой девочки двигались почти локоть к локтю, вплоть до того, что прошли испытания на принятую также в один день. Морейн, однако, получила образование, приличествующее благородной девице: взять хотя бы историю или древнее наречие, на котором она говорила и читала настолько хорошо, что ей позволили пропускать занятия по этому предмету. Суан же, дочь тайренского рыбака, прибыла в Башню, едва умея читать и считать, но она впитывала знания, как песок впитывает воду. Сейчас уже она обучала послушниц древнему наречию – во всяком случае, начальные классы.

Суан Санчей ставили в пример всем послушницам: мол, вот, к чему они должны стремиться. Ну, говоря по правде, их обеих ставили в пример. Кроме них, лишь одна послушница сумела закончить обучение всего за три года. Элайда а’Ройхан, которую Морейн и Суан ненавидели, и принятой пробыла также всего лишь три года – еще один рекорд. Но вполне возможно, они смогут сравняться с ней и в этом. Морейн слишком хорошо сознавала собственные недостатки, но считала, что из Суан получится превосходная Айз Седай.

Морейн открыла рот, чтобы шепнуть, что терпение предназначено для камней, но тут ветер сотряс оконные переплеты, и еще один порыв ледяного воздуха обжег ей спину. Платье защищало от холода ничуть не лучше, чем если бы она стояла тут в одной сорочке. Вместо того чтобы прошептать то, что собиралась, девушка лишь громко охнула.

Тамра повернула голову к окнам, однако не из-за Морейн. Ветер неожиданно донес звук далеких труб – десятков труб. Нет – сотен! Чтобы звук труб услышали здесь, внутри Башни, их должно быть сотни. А они звучали и звучали, один клич накатывался на другой. Что бы ни послужило этому причиной, случилось что-то важное. Амерлин резко захлопнула лежавшую перед ней папку.

– Морейн, сходи узнай, нет ли вестей с поля боя. – Тамра произнесла это ровным голосом, но в нем слышалось едва различимое напряжение, какая-то резкость. – Суан, сделай нам чай. И побыстрее, дитя мое.

Морейн моргнула. Амерлин действительно была обеспокоена. Но остается только одно.

– Как прикажете, мать, – не колеблясь, откликнулись Морейн и Суан в один голос, приседая в глубоком реверансе, и направились к двери рядом с камином, которая вела в переднюю.

На столике у двери на плетеном подносе стояли серебряный чайник с золотой гравировкой, чайница, блюдце с медом, молочник и большой графин с водой. Вся утварь была серебряной. На втором подносе находились чашки из тонкого зеленого фарфора работы Ата’ан Миэйр, Морского народа. Морейн ощутила легкое покалывание по всему телу, когда Суан открыла себя для Источника и обняла саидар, женскую половину Силы. Девушку теперь окружало сияние, но видеть его могла лишь женщина, обладающая способностью направлять. Обычно пользоваться Силой для повседневных дел запрещалось, однако Амерлин велела приготовить чай быстро. Суан проворно сплела тонкую прядь Огня, чтобы вскипятить воду в чайнике. Ни Тамра, ни Гайтара не сказали ни слова, чтобы остановить ее.

Передняя комната перед покоями Амерлин была невелика, поскольку предназначалась для того, чтобы вместить небольшое количество посетителей, которые ожидали, пока о них доложат. С делегациями Амерлин встречалась не в личных покоях, а в одном из залов для аудиенций или в кабинете, который скрывался за следующей дверью. Из-за того что в переднюю выходила одна из стен камина из гостиной, тут было почти тепло. Здесь стоял одинокий стул, украшенный незатейливой резьбой, но широкий и массивный. Несмотря на свою тяжесть, стул был придвинут поближе к одному из стоячих позолоченных светильников, чтобы Элин Варрел, худощавой послушнице-дежурной, было светлее читать. Сидевшая спиной к двери гостиной и увлеченная чтением книги в деревянном переплете, девушка не слышала, как, мягко ступая по украшенному бахромой ковру, к ней подошла Морейн.

Элин должна была почувствовать присутствие Морейн еще до того, как та приблизилась и заглянула ей через плечо. Элин была уже далеко не ребенком – семь лет она проходила в послушницах, а в Башню пришла в восемнадцать, – но всех послушниц, независимо от возраста, называли «дитя». Кстати, Айз Седай называли принятых точно так же. Морейн ощутила ее способность направлять Силу сразу же, как только вошла в комнату. И Элин на таком расстоянии, разумеется, тоже должна была ощутить присутствие девушки. Женщина, способная направлять Силу, никогда не сможет подойти к другой незамеченной. Если последняя, конечно, достаточно внимательна.

Взглянув поверх плеча Элин, Морейн моментально узнала книгу: «Пылкие сердца», сборник любовных историй. Библиотека Башни была самой обширной в известном мире; в ней содержались экземпляры чуть ли не всех когда-либо напечатанных книг, но эта книга была совсем неподходящей для послушницы. Принятым делали некоторые послабления – потому что, поднявшись на эту ступень, они уже понимали, что если выйдут замуж, то им предстоит увидеть, как их муж старится и умирает, как старятся и умирают их дети, и дети их детей, и дети их внуков, в то время как сами они нисколько не меняются, – но послушниц попросту втихомолку отвлекали от мыслей о мужчинах и любви и держали в полной изоляции от мужского общества. Послушнице нельзя предпринимать попытки к бегству, чтобы выйти замуж или, еще хуже, зачать ребенка. Обучение послушниц было намеренно жестким: если женщине суждено сломаться, то пусть это произойдет, когда она будет еще послушницей, а не сестрой. Быть Айз Седай и без того нелегкий труд, а если прибавить к этому еще и ребенка, то этот труд станет и вовсе непосильным.

– Тебе следует найти для себя более подходящее чтение, Элин, – ровным голосом произнесла Морейн. – И уделять больше внимания своим обязанностям.

Еще до того, как Морейн закончила говорить, Элин с испуганным возгласом выронила книгу и вскочила на ноги. Для андорки она была не очень высокой, но Морейн все же приходилось задирать голову, чтобы взглянуть ей в глаза. При виде Морейн Элин облегченно вздохнула – испугалась она порядочно. Впрочем, облегчение было недолгим. Для послушниц принятые стояли лишь на одну маленькую ступень ниже Айз Седай. Элин раскинула свою простую белую юбку в поспешном реверансе:

– Никто не прошел бы здесь без моего ведома, Морейн. Мериан Седай разрешила мне читать. – Она склонила голову набок, теребя широкую белую ленту, придерживавшую волосы. Вся одежда послушниц была белой, даже тоненькие кожаные туфли. – Почему эта книга неподходящая, Морейн?

Элин была на три года старше, но кольцо Великого Змея и юбка с каймой в глазах послушницы означали бездну знаний. К несчастью, для Морейн существовал ряд тем, обсуждать которые с кем бы то ни было она считала неуместным. Ведь существует такая вещь, как приличия.

Подняв книгу с пола, она подала ее послушнице:

– Библиотекари будут очень недовольны, если ты вернешь книгу испорченной.

Произнося эти слова, Морейн почувствовала некоторое удовлетворение. Такой ответ могла бы дать настоящая сестра, если бы ей не хотелось отвечать на вопрос. В ожидании того заветного дня, когда им будет вручена шаль, принятые постоянно старались говорить, как Айз Седай, но беспрепятственно тренироваться они могли только на послушницах. Некоторые поначалу пробовали проделывать подобное со слугами, но это приводило лишь к насмешкам. Слуги очень хорошо знали, что в глазах Айз Седай принятые стоят не на маленькую ступеньку ниже сестер, а лишь на маленькую ступеньку выше послушниц.

Как и предполагалось, Элин принялась озабоченно осматривать книгу, и Морейн продолжила прежде, чем девушка успела вспомнить о вопросе, который вызвал такое смущение:

– Не было ли известий с поля боя, дитя мое?

Глаза Элин негодующе расширились.

– Ты же знаешь, Морейн, если бы пришло какое-нибудь известие, я доложила бы немедленно! Неужели ты сомневаешься?

Она и не сомневалась. И Тамра тоже не сомневалась. Однако если хранительница летописей или восседающая еще имели право указать Амерлин на то, что она отдает нелепое распоряжение, – по крайней мере, Морейн думала, что имеют право, – то принятой оставалось только повиноваться. Если уж на то пошло, послушнице тоже не подобает указывать принятой на то, что та задает глупый вопрос.

– Так ли тебе следует отвечать, Элин?

– Нет, Морейн, – сокрушенно промолвила Элин, приседая в очередном реверансе. – За все время, что я была здесь, не было никаких известий. – Она вновь склонила голову набок. – У Гайтары Седай было Предсказание?

– Можешь вернуться к своей книге, дитя мое.

Когда эти слова уже сорвались с ее губ, Морейн поняла, что так говорить не следовало: это противоречило всему сказанному ею ранее. Но было уже слишком поздно что-то менять. Надеясь, что Элин не заметила румянца, внезапно вспыхнувшего на ее щеках, Морейн быстро повернулась и выплыла из передней настолько величественно, насколько была способна. Что ж, в конце концов, ведь наставница послушниц сказала, что дитя может читать эту книгу и библиотекари позволили Элин взять ее. Если только, конечно, она не одолжила книгу у одной из принятых. Тем не менее Морейн терпеть не могла оказываться в глупом положении.

Когда Морейн вернулась в гостиную и закрыла за собой дверь, тоненькая струйка пара уже поднималась из носика чайника, а струйка побольше – из кувшина с водой. Сияние саидар больше не окружало Суан. Если использовать Единую Силу, вода закипает очень быстро; главное – не дать ей моментально выкипеть. Суан уже наполнила две зеленые чашки и размешивала в одной из них мед. В другую был налит чай с молоком.

Суан сунула чашку – ту, что с медом, – в руки Морейн.

– Для Гайтары, – тихо промолвила она. И затем, скорчив милую гримаску, шепотом прибавила: – Она кладет в чай столько меда, что все превращается в сироп! Она наказала мне не скупиться.

Когда Морейн взяла чашку кончиками пальцев, фарфор был еще чуть горячеват, но он остынет как раз до нужной температуры, пока она будет нести чашку через комнату к письменному столу, где, нетерпеливо барабаня пальцами по столешнице, по-прежнему сидела Гайтара. Часы в корпусе из полированного черного дерева, стоявшие на каминной полке, пробили Первый час утра. Звук труб не прекращался. Морейн казалось, что в нем слышится отчаяние, хотя она и понимала, что это лишь игра ее воображения.

Тамра стояла у окна, глядя на небо, светлеющее с каждой минутой. Она не отвела взора от окна, когда Суан с реверансом протянула ей чашку. Потом Амерлин наконец обернулась и увидела Морейн. Вместо того чтобы взять чашку, Тамра спросила:

– Какие новости, Морейн? Тебе лучше не медлить с ответом.

Да, она взволнована не на шутку, раз говорит таким тоном. И разумеется, прекрасно понимает, что Морейн заговорила бы сразу, будь у нее что сообщить.

В этот момент Морейн как раз протягивала Гайтаре чашку с чаем. Но не успела девушка ответить, как хранительница летописей рывком вскочила на ноги, толкнув стол так сильно, что чернильница перевернулась, выплеснув черную жидкость на столешницу. Гайтара стояла, ее била дрожь. Крепко прижав руки к бокам, она глядела куда-то поверх головы Морейн широко раскрытыми от ужаса глазами. Это был самый настоящий ужас, дикий, необузданный.

– Он вновь рожден! – воскликнула Гайтара. – Я чувствую его! Дракон сделал первый вдох на склоне Драконовой горы! Он грядет! Он грядет! Да поможет нам Свет! Да поможет Свет миру! Он лежит на снегу, и его крик подобен грому! Он пылает, будто солнце!

Выкрикнув последнее слово, Гайтара тихо ахнула и упала вперед, на руки Морейн. Та уронила чашку, стараясь подхватить хранительницу летописей, но Гайтара оказалась тяжелее, и они обе упали на ковер. Морейн удалось устоять на коленях, поддерживая Гайтару.

В одно мгновение Тамра опустилась рядом, не обращая внимания на чернила, струйкой стекавшие со стола. Свечение саидар уже окружало ее; она моментально сплела несколько прядей Духа, Воздуха и Воды. Сжав голову Гайтары ладонями, Амерлин позволила плетению проникнуть в неподвижное тело. Но плетение Искательства, использовавшееся для проверки состояния здоровья, не перешло в Исцеление. Беспомощно глядя в неподвижные глаза Гайтары, Морейн уже понимала, в чем дело. Она надеялась только, что в теле хранительницы летописей осталась хотя бы крохотная искорка жизни, хоть что-нибудь, с чем могла бы работать Тамра. Исцелить можно любую болезнь, заживить любую рану. Но смерть Исцелить нельзя. По столу расплывалось чернильное пятно, заливая исписанный лист бумаги. Странно – что только не замечаешь в такие моменты!

– Нет, Гайтара, – тихо выдохнула Тамра. В ее голосе звучала смертельная усталость. – Только не сейчас, когда ты так нужна мне!

Она медленно подняла глаза и встретилась взглядом с Морейн. Девушка отпрянула. Говорили, что взгляд Тамры способен заставить камни двигаться, и в эту минуту Морейн поверила в это. Амерлин перевела свой взор на Суан, по-прежнему стоявшую у окна. Та обеими руками зажимала рот; чашка лежала на ковре у ее ног. Суан тоже дернулась, встретив этот взгляд.

Морейн глазами отыскала чашку, которую выронила. «Хорошо, что не разбилась, – подумала она. – Фарфор работы Морского народа очень дорог». О да, разум выкидывает странные шутки, когда пытаешься о чем-то не думать.

– Вы обе – сообразительные девочки, – вымолвила наконец Тамра. – И к несчастью, не глухие. Вы понимаете, что сейчас предсказала Гайтара.

В интонации Амерлин явственно слышался вопрос, поэтому подруги закивали, соглашаясь со сказанным. Тамра вздохнула, словно надеялась на другой ответ.

Приняв Гайтару из рук Морейн, Амерлин уложила ее на ковер и расправила ей волосы. Помедлив, она стянула с плеч хранительницы летописей широкий голубой палантин, бережно сложила и накрыла им ее лицо.

– С вашего позволения, мать, – севшим голосом проговорила Суан, – я скажу Элин позвать служанку хранительницы, чтобы она сделала то, что нужно.

– Стой! – рявкнула Тамра. Жесткий стальной взгляд еще раз впился в лица девушек. – Вы не расскажете об этом никому, ни при каких обстоятельствах. Если будет необходимо, лгите. Даже сестрам. Гайтара умерла, не произнеся ни слова. Вы поняли меня?

Морейн поспешно кивнула, увидев, что Суан поступила так же. Они еще не были Айз Седай; они еще могли лгать – и некоторые так и делали время от времени, несмотря на все старания вести себя как полноправные сестры, – но Морейн никогда не предполагала, что ей прикажут лгать, тем более лгать Айз Седай, и, уж разумеется, она не ожидала услышать такой приказ от Престола Амерлин.

– Прекрасно, – устало сказала Тамра. – Дежурную послушницу ведь зовут Элин, да? Пришлите Элин ко мне. Я объясню ей, где найти служанку Гайтары. – И помимо этого, она хотела убедиться в том, что Элин ничего не расслышала через закрытую дверь. Иначе за служанкой она отправила бы Суан или Морейн. – Когда она войдет, вы двое можете быть свободны. И помните – никому ни слова! Ни единого!

Тон, каким это было сказано, лишь еще больше подчеркнул необычность распоряжения Тамры. Приказания, отданные Престолом Амерлин, должны исполняться так, словно выполняешь клятву. Их нет нужды как-либо подчеркивать.

«Я хотела услышать Предсказание, – думала Морейн, делая последний реверанс, перед тем как удалиться, – и я услышала его. Роковое Предсказание».

Теперь девушка от всей души желала одного – быть осторожнее в своих желаниях.

Глава 3

Практика

В широком коридоре, перед покоями Амерлин, было ничуть не теплее, чем в гостиной, и к тому же сквозило изо всех щелей. Сквозняк был такой, что колыхались тяжелые гобелены, закрывавшие белые мраморные стены. Над позолоченными светильниками, расставленными в промежутках между длинными яркими полотнищами, под порывами холодного воздуха колыхались, едва не погасая, язычки пламени. Послушницы к этому времени должны быть уже на завтраке, как и, скорее всего, большая часть принятых. В настоящий момент в коридорах не было ни души, не считая Суан и Морейн. Они шли по расстеленной под ногами голубой, в половину ширины коридора, ковровой дорожке, ворс которой хоть немного защищал от холода, исходившего от пола – повторяющийся узор на нем был выложен каменными плитками, соответствующими по цвету каждой из семи Айя. Морейн была слишком подавлена, чтобы говорить. Все еще доносившийся слабый звук труб едва ли проникал в ее сознание.

Девушки свернули за угол в другой переход, где плитки пола были белыми, а дорожка – зеленой. Направо от них был еще один широкий, увешанный гобеленами коридор, освещенный стоячими светильниками. Плавной спиралью он уходил наверх, к помещениям всех Айя; видимая отсюда часть пола была выдержана в голубых и желтых тонах, а дорожка покрыта серо-коричнево-красным узором. В частях Башни, отведенных той или иной Айя, преобладали цвета этой Айя, а цвета других могли вообще отсутствовать, но там, где бывали все сестры, ритуальные цвета использовались в равных долях. В голове Морейн мелькали ничего не значащие мысли. Почему в равных, если некоторые Айя больше остальных? Или когда-то в них входило одинаковое число сестер? Но каким образом это достигалось? Только что получившая звание Айз Седай женщина была свободна в выборе своей Айя. Однако каждой Айя отведены одинаковые по размеру помещения. Думать о несущественном лучше, чем…

– Ты будешь завтракать? – спросила Суан.

Морейн слегка вздрогнула от неожиданности. Завтракать?

– Я и кусочка не проглочу, Суан.

– У меня тоже нет аппетита, – пожала та плечами. – Я просто подумала, что могу составить тебе компанию, если ты захочешь что-нибудь съесть.

– Я вернусь к себе в комнату и попытаюсь немного поспать. Если получится. Через два часа у меня занятия с послушницами.

И если сестры вскоре не вернутся, видимо, ей предстоит провести сегодня еще несколько занятий. Послушницы не могут пропускать свои уроки из-за таких мелочей, как битвы или… Морейн не хотелось думать об этом «или». Ей тоже придется пропустить свои занятия, если Айз Седай не вернутся. Принятые по большей части обучались самостоятельно, но для нее было составлено персональное расписание уроков с Мейлин Седай и Ларелле Седай.

– Спать – значит терять время, а времени у нас нет, – твердо сказала Суан. – Пойдем практиковаться перед испытанием. Возможно, у нас есть еще месяц, но с таким же успехом нас могут вызвать и завтра.

– Откуда ты знаешь, что нас в скором времени вообще допустят до испытания? Мериан ведь просто сказала, что, возможно, ждать нам осталось недолго.

Суан фыркнула. И громко. Еще когда она была послушницей, сестрам пришлось хорошенько потрудиться, чтобы от ее «соленых» словечек и грубых выражений не веяло портовыми грузчиками и доками, но окончательно обуздать склонный к ругательствам язык Суан им до сих пор не удалось. Что, пожалуй, и к лучшему. Бранные словечки были ее частью и придавали ей некоторую пикантность.

– Когда Мериан говорит, что ждать недолго, – это значит, Морейн, что испытание будет не позднее чем через месяц, и ты прекрасно это знаешь. Пойдем потренируемся.

Морейн вздохнула. Она, вообще-то, не очень верила, что сможет сейчас заснуть, но сомневалась и в том, что ей удастся как следует сосредоточиться. А занятия требовали концентрации.

– Ох, ну ладно, Суан.

Не считая завязавшейся между Суан и Морейн дружбы, еще одной неожиданностью стало то обстоятельство, что главной в их паре оказалась дочь рыбака, а дочь лорда ей подчинялась. Разумеется, положение, которое Морейн занимала во внешнем мире, не давало ей никаких прав внутри Башни. Среди тех, кто возвысился до Престола Амерлин, были две дочери нищих бродяг, множество дочерей купцов, фермеров, ремесленников, включая трех дочерей сапожников, но лишь одна из них являлась дочерью правителя. И потом, судить о людях и их способностях Морейн научилась задолго еще до того, как покинула дом. Где-где, а в Солнечном дворце этому начинали учиться сразу после того, как обучались ходить. Суан на роду написано руководить другими. Когда Суан бралась за дело, следовать ее указаниям казалось на удивление естественным.

– Бьюсь об заклад, ты не проносишь шали и ста лет, как окажешься в Совете Башни, а еще через пятьдесят – станешь Амерлин, – уже не в первый раз сказала Морейн.

Эти слова вызвали ту же реакцию, что и всегда.

– Не желай мне зла, – отвечала Суан, скорчив гримаску. – Я хочу повидать мир. Может быть, побывать в таких местах, какие не видела еще ни одна сестра! Я часто смотрела, как корабли приплывают в Тир из Шары с грузом шелка и драгоценной кости, и думала о том, хватило ли кому-нибудь из команды смелости тайком выбраться из торгового порта. Мне бы хватило. – Судя по выражению ее лица, решительностью она сейчас не уступит Тамре. – Однажды мы с отцом провели лодку вниз по реке до самого Моря штормов, тогда я едва могла тащить сети: все смотрела на юг и гадала, что лежит там, за горизонтом. Когда-нибудь я узнаю это! И океан Арит. Кто знает, что лежит к западу от океана Арит? Странные земли со странными обычаями. Может быть, там есть города, такие же великие, как Тар Валон, и горы выше Хребта Мира. Только подумай, Морейн! Только подумай!

Морейн сдержала улыбку. Суан всегда с таким энтузиазмом говорила об ожидающих ее приключениях, хотя сама она никогда их так не называла. Приключения случаются только в сказаниях и книгах, но не в жизни, на что сама Суан не преминула бы указать любому, кто употребил бы это слово. Однако, вне всякого сомнения, едва лишь получив шаль, она сорвется с места, как стрела – с тетивы лука. И тогда видеться они станут, может, раза два в десятилетие. Если не реже. При мысли об этом внезапная печаль охватила Морейн. Но нет сомнений, что и ее собственные предчувствия также сбудутся. Для этого не нужно обладать даром Предсказания. Нет. Лучше об этом не думать.

Когда, миновав очередной поворот, подруги проходили мимо ведущей вниз узкой мраморной лестницы, Суан перестала хмуриться и бросила на Морейн изучающий взгляд. Плитки пола здесь были ярко-зеленого цвета, ковровая дорожка темно-желтая, а на простых белых стенах не было драпировок. В этой части Башни светильники не были позолочены – слуги здесь бывали чаще, чем сестры.

– Пытаешься перевести разговор на другую тему, да? – внезапно спросила Суан.

– Какой разговор? – спросила Морейн, уже почти смеясь. – О занятиях или о завтраке?

– Ты знаешь о чем, Морейн. Что ты думаешь об этом?

Смех как рукой сняло. Очевидно, что Суан имеет в виду. Именно то, о чем думать вовсе не хочется. «Он рожден вновь». В ушах звенел голос Гайтары. «Дракон сделал первый вдох…» На этот раз дрожь, охватившая Морейн, не имела никакого отношения к холоду.

Более трех тысяч лет мир ждал, когда пророчества о Драконе исполнятся, боялся этого момента, но вместе с тем знал, что в них заключена единственная надежда. И сейчас вот-вот родится младенец – а согласно словам Гайтары, случится это очень скоро, – который исполнит все то, о чем говорится в пророчествах. Он будет рожден на склонах Драконовой горы – появится на свет там, где, как говорили, умер человек, которым он когда-то был. Больше трех тысяч лет назад Темный чуть не вырвался в человеческий мир, и это привело к Войне Тени, закончившейся только с Разломом Мира. Все было разрушено до основания, сам облик земли изменился, а от человечества осталась лишь горстка оборванцев. Прошли столетия, прежде чем примитивная борьба за выживание вновь уступила место строительству городов и обустройству государств. И рождение этого младенца предвещает, что Темный вновь собирается вырваться на свободу, поскольку этому ребенку суждено появиться для того, чтобы противостоять Темному в Тармон Гай’дон, Последней битве. На нем лежит судьба всего мира. Пророчества провозглашают его единственной надеждой человечества. Но в них не говорится, что он одержит победу.

Однако едва ли не хуже его возможного поражения было то, что он будет способен направлять саидин, мужскую половину Единой Силы. При мысли об этом Морейн не просто содрогалась – ее трясло. Саидин несла на себе пятно порчи Темного. До сих пор мужчины изредка пытались направлять Силу. Некоторым как-то удавалось научиться этому самостоятельно и остаться в живых, что само по себе было непросто и опасно – даже среди женщин, попытавшихся обучиться работе с Силой без наставницы, погибали три из четырех. Некоторые из таких мужчин начинали войны. Их, тех, кто провозглашал себя Драконом Возрожденным, обычно называли Лжедраконами. Другие же пытались скрыть свои способности, ведя обычную жизнь. Но и в случае, если их ловили и приводили в Тар Валон, чтобы укротить – то есть навсегда отрезать от Истинного Источника, – и если они оставались на воле, все они в конце концов сходили с ума. Это занимало годы или всего несколько месяцев, но безумие все равно было неизбежно. Безумцы, имеющие доступ к Единой Силе, что вращает Колесо Времени и движет вселенной! История полнилась ужасами, причиной которых стали такие мужчины. А в пророчествах говорилось, что появление Дракона Возрожденного приведет к новому Разлому Мира. Будет ли его победа хоть чем-то лучше победы Темного? Да. Да, должна быть лучше. Даже после Разлома Мира уцелели люди, со временем отстроившие свой мир заново. Темный же превратит мир в склеп. В любом случае пророчества не изменятся по желанию какой-то принятой. Их не изменят даже молитвы целых народов.