bannerbanner
Война роз. Книга 1. Буревестник
Война роз. Книга 1. Буревестник

Полная версия

Война роз. Книга 1. Буревестник

текст

0

0
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 8

– Если бы я сказал, он согласился бы, не так ли? – В голосе Дерри послышалась горечь. – «Вам виднее, Дерри», «Если вы так считаете, Дерри». Тебе известно, что он собой представляет. Я мог добиться от него согласия на что угодно. Беда в том, что этого мог бы добиться от него любой другой. Он слаб, Уильям. Нам остается лишь найти ему жену и ждать сильного сына. – Он заметил выражение сомнения на лице Саффолка и ухмыльнулся. – Вспомни Эдуарда. Молот проклятых шотландцев имел слабого сына, зато какой у него был внук! Хотел бы я видеть такого короля! Нет, я видел такого короля. Я видел Генри, Льва Азенкура, и, возможно, это предел мечтаний для любого мужчины. Но пока мы ждем подходящего монарха, нам необходимо перемирие. Безбородый мальчик больше ни на что не способен.

– Ты видел хотя бы портрет этой принцессы? – спросил Саффолк, глядя в пространство.

Дерри презрительно рассмеялся:

– Маргариты? Ты любишь молоденьких, а? И ведь ты женатый человек, Уильям Поль! Да какая разница, как она выглядит? Ей почти четырнадцать, она девственница, чего еще нужно? Все ее тело может быть покрыто бородавками и родинками, но Генрих скажет: «Если вы считаете, что мне следует жениться на ней, Дерри…» – и дело будет сделано.

Дерри приблизился к Саффолку, отметив про себя, что тот сейчас казался ростом ниже, чем когда входил в комнату.

– Тебя знают во Франции, Уильям. Французы знали твоего отца и брата – и им известно, что твоя семья полностью расплатилась по своим долгам. Они послушают тебя, когда ты предложишь им это. Мы продолжаем владеть севером и всем побережьем. Нам все еще принадлежат Кале, Нормандия, Пикардия, Бретань – и Париж от нас не так далеко. Если бы мы могли удержать все это, а также Мэн и Анжу, я бы поднял знамена и отправился в поход вместе с тобой. Но мы не можем.

– Мне нужно услышать это от короля, прежде чем я поеду обратно, – сказал Саффолк, холодно взглянув на собеседника. В его глазах было нечто такое, что заставило Дерри отвести взгляд в сторону.

– Хорошо, Уильям. Я понимаю. Но ты знаешь… нет, все в порядке. Ты найдешь его в часовне. Возможно, он сейчас молится. Я не знаю. Но ты увидишь, он согласится с моим планом. Он всегда соглашается.


Двое мужчин брели во тьме при свете звезд по замерзшей, хрустящей траве в направлении Виндзорской часовни, посвященной Благословенной Деве, Эдуарду Исповеднику и святому Георгию. Изо рта у них вырывались белые прозрачные облачка. Брюер кивнул часовым, несшим караул у наружных дверей, и вошел в освещенный свечами притвор, где было почти так же холодно, как и на улице.

Сначала помещение часовни показалось Саффолку пустым, но спустя несколько мгновений он заметил людей, стоявших среди статуй. Одетые в темные облачения, они были почти невидимы, пока не пришли в движение. Звуки их шагов по каменным плитам отдавались в тишине гулким эхом, пока они шли навстречу вновь прибывшим. Дерри подождал, когда его узнают, после чего двинулся вдоль нефа, высматривая знакомую фигуру, уединившуюся в молитве.

Голова монарха возвышалась над алтарем из резного позолоченного дерева. Свисавшие с потолка тусклые светильники отбрасывали бронзовые блики на лицо, излучавшее религиозный экстаз. Генрих стоял на коленях, вытянув перед собой сцепленные руки. Его глаза были закрыты. Дерри перевел дух. Некоторое время они с Саффолком стояли и ждали, глядя на залитое золотистым светом лицо короля, резко контрастировавшее с окружающим полумраком. Он напоминал ангела, но у них обоих было тяжело на сердце оттого, что король выглядит столь юным и слабым. Говорили, что его появление на свет стало настоящим испытанием для матери-француженки. Она чудом осталась в живых, а мальчик родился синим и дышал с большим трудом. Спустя девять месяцев умер его отец – глупо, от болезни, после того как выжил во множестве сражений. Некоторые называли благом то, что королю-воину не было суждено увидеть своего сына взрослым.

Брюер и Саффолк обменялись взглядом, поняв друг друга без слов.

– Это может продолжаться часами, – прошептал Дерри своему спутнику на ухо. – Тебе придется прервать его, или мы пробудем здесь до утра.

В ответ Саффолк кашлянул, и произведенный им звук, оказавшийся значительно более громким, нежели он рассчитывал, отозвался эхом в погруженном в тишину помещении часовни. Глаза короля медленно открылись, как будто он возвращался из далекого путешествия. Так же медленно повернув голову, Генрих увидел двух мужчин, стоявших в почтительном ожидании. Несколько раз моргнув, он улыбнулся, осенил себя крестом, пробормотал последние строки молитвы и поднялся на затекшие от многочасового стояния ноги.

Закрыв на засов дверцы своего придела, король спустился по ступенькам и приблизился к ним. В падавшем сверху тусклом свете они отчетливо видели его лицо.

Они одновременно преклонили колени, и Саффолку это далось с немалым трудом. Генрих издал смешок над их склоненными головами.

– Чрезвычайно рад вас видеть, лорд Саффолк. Встаньте же. Каменный пол слишком холоден для пожилых людей. Я слышал, как на холод жаловалась моя горничная, считая, что меня нет поблизости. А она, думаю, моложе вас. Поднимайтесь, поднимайтесь оба, пока не подхватили простуду.

Поднявшись на ноги, Дерри зажег лампу, которую принес с собой. В часовне стало светлее. Король был одет в самые простые одежды из грубой шерсти темного цвета и обут в тупоносые кожаные башмаки, подобно обычному горожанину. Он не носил золотых украшений и мог бы вполне сойти за подмастерье в каком-нибудь ремесле, не требовавшем большой физической силы.

Саффолк пытался отыскать в чертах его лица какое-либо сходство с отцом, но глаза юноши смотрели совершенно бесхитростно, а телосложением он и вовсе не напоминал своих могучих предков. Саффолк не сразу заметил бинты на руках Генриха. Тот перехватил его взгляд и поднял руки, слегка покраснев.

– Следствие упражнений с мечом, лорд Саффолк. Старик Марсден говорит, ладони закалятся и затвердеют, но они все кровоточат и кровоточат. Одно время я думал… – Он осекся, поднес перевязанный палец ко рту и слегка постучал им по губам. – Но вы ведь приехали из Франции не для того, чтобы рассматривать мои руки. Не так ли?

– Нет, ваше величество, – ответил Саффолк. – Я приехал совсем ненадолго. Вы можете уделить мне минуту вашего времени? Мы беседовали с господином Брюером о будущем.

– От Дерри не дождешься пива! – сказал Генрих. – Господин Брюер[5], и без пива!

Это была старая, избитая шутка, но Дерри и Саффолк вежливо рассмеялись. Генрих довольно улыбнулся.

– Говоря по правде, я не могу покинуть это место. Мне разрешается делать перерыв каждый час, чтобы попить воды, но потом я должен возвращаться к молитвам. Кардинал Бофорт открыл мне секрет, и это бремя не кажется мне слишком тяжким.

– Секрет, ваше величество?

– Что французы не смогут вторгнуться в Англию, пока король молится, лорд Саффолк! Даже со своими перевязанными руками я удерживаю их. Разве это не чудо?

Саффолк воспользовался непродолжительной паузой, чтобы мысленно проклясть двоюродного деда юноши за его глупость. Не было абсолютно никакого смысла в том, чтобы Генрих торчал ночи напролет в этой часовне. Сам кардинал Бофорт сейчас наверняка спал где-нибудь поблизости. Саффолк решил разыскать его, разбудить и заставить молиться вместе с юношей. В конце концов, молитва кардинала украсила бы и подкрепила молитву короля.

Дерри внимательно слушал разговор, кивая время от времени.

– Я отошлю людей, лорд Саффолк. С вашего разрешения, ваше величество. Это важный вопрос, и никто не должен услышать ни слова.

Генрих жестом показал ему, что он может действовать, в то время как Саффолк улыбнулся официальности его тона. В присутствии короля Дерри утратил присущую ему дерзкую и пренебрежительную манеру высказываться. Даже он не смел богохульствовать в этой часовне.

Король, казалось, не обратил внимания на то, что Дерри вывел полдюжины людей из часовни в морозную ночь. Саффолк был достаточно циничен, чтобы предположить, что один или двое из них остались в каком-нибудь темном алькове, но Дерри знал своих людей. По всей видимости, Генрих начинал терять терпение. Его взгляд скользнул по приделу, в котором он молился.

Саффолк почувствовал прилив нежности к молодому человеку. Он рос на его глазах, и страна возлагала на него все свои надежды. Граф был свидетелем того, как эти надежды постепенно сменялись разочарованием. Он мог только догадываться, как нелегко приходилось этому мальчику. Генрих был неглуп, несмотря на все его странности. Какие только колкости не отпускали в его адрес за эти годы!

– Ваше величество, господин Брюер составил план переговоров относительно вашей женитьбы и заключения перемирия в обмен на две провинции во Франции. Он считает, что французы согласятся на перемирие, если мы отдадим им Мэн и Анжу.

– Женитьба? – переспросил Генрих в недоумении.

– Да, ваше величество, поскольку одна весьма достойная семья имеет дочь на выданье. Я хотел… – Саффолк замялся. Он не осмеливался спросить, понимает ли король, о чем идет речь. – Ваше величество, и в Мэне, и в Анжу проживают английские подданные. Они будут изгнаны, если мы оставим их на произвол судьбы. Я хотел спросить, не слишком ли это большая цена за перемирие.

– Перемирие нам необходимо, лорд Саффолк. Так говорит мой двоюродный дед, кардинал Бофорт. Господин Брюер согласен с ним – хотя у него нет пива! Расскажите мне о невесте. У вас есть ее портрет?

Саффолк на мгновение закрыл глаза.

– Я обязательно раздобуду его, ваше величество. Теперь что касается перемирия. Мэн и Анжу составляют южную часть наших владений во Франции. Вместе они занимают площадь, равную Уэльсу, ваше величество. Если мы отдадим эти земли…

– Как зовут эту девушку? Я ведь не могу называть ее «девушка» или «невеста», как вы считаете, лорд Саффолк?

– Нет, ваше величество. Ее зовут Маргарита. Маргарита Анжуйская.

– Когда вы вернетесь во Францию, лорд Саффолк, познакомьтесь с ней, а потом расскажете мне. Я хочу знать о ней все.

Саффолк постарался скрыть разочарование.

– Ваше величество, я правильно понял, вы готовы отдать земли во Франции в обмен на мир?

К его удивлению, король приблизился к нему. Его голубые глаза блестели.

– Нам необходимо перемирие, лорд Саффолк. Осуществление моих желаний зависит от вас. Привезите мне ее портрет.

В этот момент к ним присоединился Дерри. Его лицо ничего не выражало.

– Я думаю, его величество хотел бы сейчас вернуться к своим молитвам, лорд Саффолк.

– Да, действительно, – сказал Генрих и поднял перебинтованную руку в знак прощания. Саффолк заметил темно-красное пятно в центре ладони.

Они поклонились юному королю Англии, в то время как он вернулся в своей придел, вновь преклонил колени, медленно закрыл глаза и вытянул вперед сцепленные вместе руки.

Глава 2

Маргарита задохнулась от неожиданности и вскрикнула, когда бегущая женщина столкнулась с ней, и они обе растянулись на земле. Сквозь затуманившую глаза пелену она увидела перед собой туго стянутые каштановые волосы и ощутила запах здорового пота. Медный горшок ударился о брусчатку двора с таким оглушительным грохотом, что эхо отдалось у нее в ушах. Служанка попыталась поймать его, но он, подпрыгивая, укатился прочь.

Сердито посмотрев на Маргариту, она собралась было выругаться, но, когда увидела изысканное красное платье с развевающимися белыми рукавами, кровь отхлынула от ее лица, лишив его румянца от кухонного жара. Маргарита бросила взгляд на дорожку, лихорадочно соображая, сможет ли она быстро скрыться из вида. При таком количестве незнакомых лиц в замке у нее еще был шанс, что девушка потом не узнает ее.

Тяжело вздохнув, служанка вытерла ладони о фартук. Кухарка предупреждала ее по поводу братьев и отца, но про младшую дочь она сказала, что это милая маленькая девочка. Она протянула Маргарите руку, чтобы помочь ей подняться на ноги.

– Мне очень жаль, моя дорогая, что так получилось. Мне не следовало так быстро бежать, но сегодня у нас настоящее столпотворение. Вы не ушиблись?

– Кажется, нет, – неуверенно ответила Маргарита. У нее болел бок, и, похоже, она оцарапала локоть.

Молодая женщина стояла, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, явно желая уйти. Маргарита улыбнулась ей, глядя на капли пота, выступившие на ее лице.

– Меня зовут Маргарита, – сказала она, вспомнив, чему ее учили. – Могу я узнать ваше имя?

– Симона, моя госпожа. Но мне нужно возвращаться на кухню. Мы готовимся к приезду короля, и нам предстоит еще много работы.

Маргарита заметила ручку горшка, лежавшего у аккуратно простриженной живой изгороди возле ее ног, и подняла его. К ее удовольствию, женщина сделала реверанс, принимая горшок. Они обменялись улыбками, после чего служанка удалилась почти с такой же скоростью, с какой появилась. Оставшись в одиночестве, Маргарита смотрела ей вслед. Такого оживления в замке Сомюр не было уже много лет. Где-то рядом послышался низкий голос ее отца. Она была уверена, что если он ее увидит, то непременно заставит что-нибудь делать, и поэтому поспешила скрыться в противоположном направлении.

Первое время она не могла привыкнуть к присутствию дома отца. Из ее тринадцати лет одиннадцать он провел в военных походах. Мать постоянно говорила о его доблести и храбрости, но Маргарита видела, как на стенах из желтоватого гипса появлялось все больше пустых проемов по мере того, как вывозились и распродавались картины и статуи. Со временем пришла очередь драгоценностей, и она хорошо помнила болезненное выражение на лице матери, когда приехавшие из Парижа люди рассматривали их в маленькие трубки, одобрительно кивали и отдавали за них золотые монеты. С каждым годом запас предметов роскоши в Сомюре таял, и в конце концов наступил момент, когда остались лишь одни голые стены. К тому времени Маргарита уже ненавидела своего отца, совсем его не зная. Даже слуг увольняли одного за другим, и многие помещения замка стояли пустыми, постепенно зарастая синеватой плесенью.

Она задумалась, удастся ли ей подняться незамеченной в восточное крыло замка. В одной из комнат башни свободно разгуливали мыши, устроившие себе жилища в старых диванах и креслах. Карманы ее платья были наполнены хлебными крошками, призванными служить приманкой, и она могла провести там целый вечер. Эта комната стала ее убежищем, секретным местом, о котором не знал никто, даже ее сестра Иоланда.

Когда однажды Маргарита увидела людей из Парижа в замечательной отцовской библиотеке, она прокралась туда ночью и перенесла в комнату в башне столько книг, сколько смогла унести. Она не испытывала ни малейших угрызений совести, даже когда услышала раздававшееся по всему дому эхо криков вернувшегося отца, отдававшего какие-то распоряжения. Он был здесь чужим, как бы ни раболепствовала перед ним ее мать. Маргарита не знала, что такое выкуп и почему они должны его платить, но бережно хранила спасенные из библиотеки книги, даже ту, которую слегка погрызли мыши.

Внутреннее пространство Сомюра представляло собой лабиринт лестниц и коридоров, в котором посторонний мог легко заблудиться. Однако, сколько она себя помнила, это был ее мир. Маргарита знала здесь каждый уголок и закоулок. Потерев поцарапанный локоть, она проскользнула в дом, быстро пересекла коридор и вошла в просторную пустую комнату, стены которой были отделаны панелями из дуба. Если бы мать увидела ее бегущей, то наверняка не одобрила бы этого. Маргарите почудился звук ее шагов. Едва успев испугаться, она вспомнила, что страх перед матерью остался в далеком прошлом, вместе с другими детскими страхами.

Стремительно преодолев два пролета деревянной лестницы, она оказалась на лестничной площадке, откуда по коридору можно было попасть в восточную башню. Старые доски пола давно покоробились и отстали от балок перекрытия. Вечерами напролет Маргарита расхаживала по ним, выписывая причудливые фигуры, и прислушивалась к издаваемому ими скрипу. Из-за него она называла эту комнату «вороньей».

Тяжело дыша, она остановилась, подошла к перилам и окинула взглядом банкетный зал, как делала это всегда. Ее охватывало странное чувство, когда она смотрела сверху на просторное помещение, находясь на уровне канделябров, из которых торчали желтые свечи. Интересно, подумала она, кто будет зажигать их сейчас, когда приедет король, ведь слуг, которые обычно занимались этим, уже давно уволили. Наверное, новые слуги, которых он нанял совсем недавно, после того, как ему удалось раздобыть где-то золото. Замок просто кишел ими, словно восточная башня мышами. Они сновали всюду, выполняя какие-то неведомые поручения, и были совершенно незнакомы ей.

Проходя через пустую холодную библиотеку, она невольно поежилась. Иоланда говорила, что в богатых домах библиотека обычно располагается на первом этаже, но, даже когда они еще были богаты, отца мало заботили книги. Тяжелые полки были покрыты толстым слоем пыли, и она, немного задержавшись, нарисовала пальцем на одной из них человеческое лицо, после чего двинулась дальше. Выглянув из окна библиотеки во двор, она нахмурилась при виде братьев, упражнявшихся в обращении с мечом. Жан со смехом колотил маленького Луи по коленям. Оглядевшись и удостоверившись в том, что ее никто не видит, Маргарита принялась грозить брату пальцем и ругаться, призывая Бога наказать его и желая, чтобы у него выступила сыпь в интимном месте. Это никак не повлияло на поведение Жана, но Луи в любом случае заслуживал наказания – хотя бы за то, что тем утром больно ущипнул ее.

К ее ужасу, Жан неожиданно поднял голову и встретился с ней взглядом. Он испустил истошный крик, который она услышала даже сквозь стекла. Маргарита похолодела. Братья любили гоняться за ней по коридорам и комнатам замка, приставляя сложенные ладони ко рту и имитируя звуки охотничьего рожка. Может быть, они слишком заняты, готовясь к прибытию короля? У нее упало сердце, когда она увидела, что Жан сорвался с места, остальные последовали за ним и вся троица скрылась из виду. Теперь в секретную комнату идти было нельзя. Братья еще не обнаружили ее, но, поднявшись в библиотеку, они обыщут всю эту часть замка. Было необходимо увести их куда-нибудь подальше отсюда.

Она бросилась бежать, высоко задрав юбку и бормоча проклятия с упоминанием сыпи в интимном месте. В последний раз они загнали ее в один из больших кухонных котлов и грозились зажечь огонь.

– Маман! – исступленно завизжала Маргарита. – Мама-а-ан!

Со всей скоростью, на какую только была способна, она сбежала по лестнице, почти не касаясь ступенек, с вытянутыми вперед руками, и бросилась по коридору в сторону материнских покоев. Изумленная служанка, державшая в руках ведро и швабру, едва успела отскочить в сторону, когда Маргарита пулей промчалась мимо. С нижнего этажа до ее слуха донеслось улюлюканье братьев, но она, не останавливаясь, пролетела три ступеньки вниз, затем взмыла на три ступеньки вверх – выдумка древнего строителя замка, не имевшая какого-либо практического назначения и смысла. Задыхаясь, она вбежала в гардеробную матери, увидела громоздкий шкаф, не раздумывая, распахнула дверцу и спряталась в его обширной утробе, найдя успокоение в запахе материнских благовоний и прикосновении.

Наступила тишина, хотя Маргарита все еще слышала, как где-то в отдалении Жан выкрикивает ее имя. Она изо всех сил старалась не раскашляться от поднятой ею пыли. Услышав скрип открывшейся двери, а затем звук шагов, она замерла, словно статуя, не смея пошевельнуться. Жан вполне мог послать маленького Луи искать сестру в другом месте, чтобы самому притаиться и дождаться, когда она решит, что находится в безопасности, и выдаст себя. Маргарита задержала дыхание и закрыла глаза. По крайней мере, в гардеробе было тепло, и они наверняка не осмелятся искать ее в комнатах матери.

Звуки шагов приблизились, и дверца внезапно распахнулась. В потоке хлынувшего внутрь дневного света Маргарита, зажмурившись, увидела отца.

– Что ты здесь делаешь, девочка? – резко спросил он. – Разве тебе не известно, что приезжает король? Если у тебя находится время для игр, значит у тебя слишком много времени.

– Да, мсье, прошу прощения. За мной гнался Жан, и я…

– Мне безразлично, чем ты занималась. Не трогай своими грязными руками платья матери. Ты только посмотри! Маргарита, ты уже не ребенок. Видишь, какие следы на них остались?

С опущенной головой Маргарита вылезла из гардероба и аккуратно закрыла дверцу. Она действительно испачкала ладони, когда сбегала по лестницам, хватаясь за грязные перила. В ее душе зрело негодование. Лорд Рене, возможно, ей и отец, но она его не помнила. Совершенно. Он явился в их дом, похожий на огромного белесого слизняка, и командовал ее матерью, словно служанкой. Его лицо покрывала неестественная бледность – видимо, от многолетнего пребывания в тюрьме. На нее яростно взирали маленькие черные глазки, наполовину скрытые тяжелыми нижними веками, из-за чего ему приходилось постоянно держать голову слегка откинутой назад, дабы он мог видеть окружающий мир. В тюрьме он явно не голодал, подумала Маргарита. Он жаловался жене на непомерную цену, которую заломил портной за его одежду, и в конце концов довел ее до слез.

– Если бы у меня была свободная минута, я бы приказал тебя выпороть, Маргарита. Все эти платья необходимо отчистить!

Он еще некоторое время кричал, размахивая руками, тогда как Маргарита стояла с опущенной головой, старательно изображая раскаяние. В доме было достаточно слуг для того, чтобы отскоблить каждый камень и отполировать каждую панель из превосходного французского дуба. Кто был виноват в том, что все в доме покрыто толстым слоем пыли, если не этот человек, разоривший Сомюр ради своего тщеславия? Маргарита слышала, как он сетовал в разговоре с ее матерью на состояние замка. Но Сомюр слишком велик, чтобы его можно было поддерживать в порядке без армии слуг.

Слушая ругань отца, Маргарита послушно кивала головой. Он называл себя королем Иерусалима, Неаполя и Сицилии, которых она никогда не видела. Стало быть, она являлась принцессой, но у нее не было уверенности в этом. В конце концов, он не сумел завоевать ни одну из этих земель, а документы, обосновывавшие его претензии, были абсолютно бесполезны. Ему оставалось лишь исходить злобой и писать возмущенные письма. Она ненавидела его. При воспоминании о недавнем разговоре с матерью ее лицо залила краска. Маргарита прямо спросила ее, почему бы ему опять куда-нибудь не уехать. В ответ мать поджала губы и заговорила с ней непривычно резко, как не говорила никогда прежде.

Почувствовав, что тирада отца подходит к концу, Маргарита отогнала воспоминания прочь.

– Да, мсье, – в очередной раз смиренно произнесла она, кивнув головой.

– Что? – спросил герцог, повысив голос. – Что ты имеешь в виду, повторяя «да, мсье»? Ты вообще слушаешь меня?

На его бледных щеках проступили красные пятна.

– Убирайся! – рявкнул он. – Чтобы я не видел тебя до тех пор, пока ты мне не понадобишься! Понятно? У меня есть более важные дела, нежели учить тебя манерам, которых тебе явно недостает. Носится по всему дому, словно безумная! Когда король уедет, я придумаю для тебя наказание, которое ты долго будешь помнить. А теперь вон отсюда!

Дрожа всем телом, с залитым краской лицом, Маргарита удалилась. В коридоре ей встретился брат Луи, и она впервые увидела на его лице сочувствие.

– Жан ищет тебя в большом зале, – пробормотал он. – Если хочешь избежать встречи с ним, иди кругом, через кухню.

Маргарита кивнула. Луи считал себя умным, но она хорошо знала его. Жан поджидал ее в кухне или где-то поблизости от нее, это было очевидно. Они не смогут затолкать ее в котел, поскольку в кухне полно людей, готовящих еду к приезду короля, но брат, вне всякого сомнения, придумал для нее что-нибудь не менее подлое. Исполненная достоинства, Маргарита не бежала, а шла, борясь с непонятно почему появившимися слезами. Ее ничуть не волновало, что она вызвала гнев отца. С какой стати? Она решила отыскать мать среди этой всеобщей суеты. Откуда взялись все эти слуги? Деньги у них давно кончились, и продавать больше было нечего.


К вечеру ее братья прекратили охоту и отправились одеваться для участия в пире. Людей в Сомюре прибавилось, когда в замок прибыл авангард свиты короля Карла. Наряду с кухарками, нанятыми в благородных домах и соседних деревнях, в кухне появились шеф-повара, контролировавшие все стадии приготовления праздничных блюд, а в жилых помещениях – полдюжины людей в черных одеждах, осмотревших каждый уголок в поисках шпионов или убийц. Отец Маргариты ничего не сказал, когда посланцы короля устроили допрос его людям. Обитатели всех соседних деревень уже знали о визите короля. Когда опустились сумерки и в небе появились кувыркающиеся ласточки, с полей и огородов к замку потянулись крестьяне с семьями. Они стояли вдоль дороги, ведущей к Сомюру, вытягивая шеи в надежде увидеть короля. Когда тот проезжал мимо них, мужчины махали шляпами, оглашая окрестности приветственными криками.

На страницу:
2 из 8