Страна чудес. На алтарях

У Лёхи баба тоже имелась, но встречался он с ней на её территории. Я той даже не видел ни разу, это за полгода-то. А вот берлога Лосяша всегда свободна, мозги стебать там некому было, ну и зависали, периодически. Под бутылку пивчанского говорили за жизнь. Говорил вернее в основном я, когда становилось совсем уж тоскливо, а Леха слушал, да изредка вставлял слово. Он в основном налегал на пиво, я так за компашку прихлёбывал. Первый опыт не давал увлекаться, уж слишком погано на утро было. Собственно, так и сегодняшний вечер начинался – взяв две двухлитровки на два рыла, мы завалились к нему на хату.

Пока Леха жарил картошечку на сале, бутылешники стыли в холодильнике, я сидел за столом уставившись окно. На душе было пусто, предстоящие посиделки не особо радовали, хотелось пройтись, найти приключений. В идеале выцепить такого же придурка, выплеснуть накопившееся, ввалить от души… Ну и огрести, как без этого? Боль её ведь болью выбивают? Только не вариант, завтра в ночь, а с разбитыми костяшками в говно нырять тот ещё экстрим.

–А ведь сегодня ровно год прошел…

– Год с чего? – не отрываясь от плиты спросил Лосяш. Картошка громко недовольно шкворчала, отзываясь на неторопливое помешивание.

– Год, как все пошло по пизде, Леха. Год, как сестренка пропала…

– И?

– И ни хера! Менты ничего не могут! Ссуки…

– Не всё в мусоров упёрлось. Сам на что?

– Издеваешься, Лёшенька? – кажется спарринг сегодня всё же будет, причём прямо сейчас. Ввалит он мне, конечно, тут без вариантов, здоров лось. Да и плевать.

– Пустые слова. Хотел бы – сделал. – Лосяш на подначку абсолютно не ведется, слишком благодушный тон, слишком спокоен. Жаль…

– Да каким образом, ять?! Менты ни хера сделать не смогли, и что могу я?

– А это уже от тебя самого зависит. Ну и людишки подходяшшие есть, помогут по-первах. Но раз ты, не искал, то оно тебе походу не особо и надо… Укропом посыпать?

– Что? А, да, сыпь.

В голове комок мыслей. «Хотел – бы сделал». «Людишек …. Найти можно».

– И что? Такие людишки по улицам расхаживают? Подхожу я значит к прохожему первому попавшемуся, и заявляю: «Братуха! У меня уебки сестренку убили, помоги по-братски найти и мочкануть гадов, а то менты наши обосрались жидко». Так себе это представляешь?! Али может ты сам таких людей знаешь?

– Я – знаю. – такой же спокойный тон, прям бесит.

– И молчал все время?

– А ты спрашивал? Сам только ныл в подушку, я и решил, что оно тебе не надо. Держи.

Под нос плюхнулась сковородка с картошечкой. Той самой, укропчиком посыпанной. Жахнуть бы ей о стену, да в морду огрести от хозяина посильнее, чтоб вырубило. Мотнул башкой отгоняя ебучие мыслишки, пальцы на краю стола сжались едва не проламывая. В глаза словно песком сыпануло и горло перехватило, так что дерёт, а сглотнуть не выходит.

– Лосяш, сука порхатая. Что ж ты молчал до сих пор? – выталкиваю наждачным комом через стиснутое спазмом горло.

– Вот если решишь, что оно тебе надо – завтра на трезвую голову ко мне и подойдешь.

– Сейчас давай.

– Э нет… Такие дела по пьяни не решаются.

Глава 4. Разговор после пьянки

Вставать было хреново. Утро у Лосяша похоже мне всегда придется так встречать, ебучая традиция, не иначе. Вчерашний разговор закончился ничем, и я с безнадёги нахлестался тёмным крепким пивом. Потом ещё и водярой шлифануть додумался. Вроде как даже и повод был – годовщина, первая. Вот и помянул. Круто помянул, аж самого сдохнуть тянет. Лучше б в реале пошёл дорвался, да кулаки почесал, чем пиво глотать.

Кружка со знакомым пойлом уже ждала на обшарпанной тумбочке. И как он сам успевает отходить? Вроде и заливается не меньше меня, и годочков побольше сильно – а на утро бодрый зараза, еще и мне подготовить херни от похмелья успевает. Хотя может он и сам уже успел пробу снять. Блять! Вот что за гадость он туда намешивает?!

Потихоньку встаю, двигаюсь в ванну, припоминая вчерашний вечер и стараясь не делать резких движений. Хотя там и вспоминать-то особо нечего. Лосяш паскуда больше ничего по делу так и не сказал. Надирались, практически молча и преуспели, судя по тому, как башка раскалывается.

Вода, как назло, снова только холодная, так что идею залезть под душ придётся оставить в идеях. Пока руки мыл пальцы буквально заледенели.

Умывшись, прохожу на кухню. Лосяш как обычно плюхает сковородку с яичницей. Интересно, у него в меню вообще хоть что-то кроме картошки и яиц присутствует? По крайней мере при мне он ничего другого не готовил.

С хрустом откусываю от четвертушки луковицы. Ядрёна зараза! Аж слёзы из глаз. Зато хоть что-то кроме привкуса похмелья, который даже перед зубной пастой устоять смог. Химической мятной дешёвки из нищебродской серии «Каждый раз».

Расправившись со своей порцией, глазуньи шарю по карманам, но там только металлическая десятка и почти пустая зажигалка. Твою ж за ногу! До зарплаты ещё два дня, а курить хочется сейчас. и жрать эти два дня тоже надо. Дома в холодильнике вроде что-то было, но это если бабка опять не пошарила. У неё всё, что больше суток лежит – ничейное, и не доказать ни хера. Так что полкилошке моих соевых сосисок уже однозначно ноги приделала.

На автомате тяну сигарету из пачки на подоконнике, подкуриваю…

– Блять, Лёха, как ты такое в рот берёшь?

Сигаретный дым почти не различим за мощным омерзительным вкусом ментола.

– А я их для себя покупал. Мог бы и не хватать, тебя вообще, спрашивать не учили?

– Угу, я вообще сволочь невоспитанная, но сейчас абсолютно трезвая. Ты про людей, что за сестру рассчитаться помогут поговорить обещал. Или трындел по-пьяному делу?

– Хамить тебе поменьше стоило б, нарвёшься ведь. Не все как я добрые.

Лосяш неспешно чешет промеж лопаток, поддёргивает сползающие треники и присаживается напротив.

– Точно решил? Тут дело такое… Пути назад не будет, «ван вей тикет». Подумай.

– Подумал, отгребать не собираюсь. Дальше алтаря всё равно не попаду.

– Эт верно, не попадёшь… Только ведь может так сложиться, что сам на него захочешь. Там быстрее.

– Хорош уже, не тяни кота за яйца. Что за люди?

– Хорош так хорош. Про людей… Тут нужна предыстория небольшая. Как ты должен знать, если историю не прогуливал в школе, магия пришла к нам не так давно, 23 года назад. Вместо современных 12 территорий на Земле существовало более 100 государств, а мы живем на территории бывшей России…

– Ты мне решил школьный курс истории пересказать или чё?

– Или чё блять! Тебе интересно про людей узнать или я помолчу? Так вот, о чем это я… А, государства. Сейчас, конечно, нам рассказывают, как все тогда было плохо, как постоянно воевали, какие были отсталые технологии и так далее. Но вот только есть мнение, что это, как бы помягче сказать… Пиздёж. Да, войны были, но не так часто. Зато в стране был какой-никакой порядок, и не только на «верхних уровнях». Ты сколько жмуров выловил за время работы? Вот то-то. Технологии же…Да, магии не было. Летающих машин, островов, энергетического оружия… Но кто этим сейчас пользуется? Опять, только «верхние». Мизерная кучка уродов. Которые чтоб пролететь десяток километров на флаере или прожить пару лишних лет вытянули жизнь твоей сестры. И есть группа людей, которым это не нравится. Которые готовы бороться, чтоб порядок стал прежним.

– К террористам значит меня отправить хочешь? Помню, месяц назад как раз группу таких на алтарь отправили, об этом вещали все электроприборы от утюга до пылесоса. Да и до этого частенько нечто подобное из зомбоящиков лезло.

– Ты же сам сказал, что дальше алтаря не попадешь. Да, для тех кто вытянул всю жизнь у твоей сестры они террористы, а те бандюки что затолкали ее в машину и доставили на блюдечке – лучшие работники, выполняющие план. Если у тебя такое же мнение – можешь еще одно заявление в полицию написать. Но мне отчего то кажется, что тебя спирт отпустил, угара нет и ты просто ссышься.

– Да пошёл ты ежу в жопу! Давай контакты если есть, или сам ссышься? Если помогут завалить хотя бы тех уродов на машине, то мне пох кто они. Или у тебя нет ни хера и это только нервы помотать?

– Хорошо. Запоминай. Петроградский 89 б, подвал со стороны центра. Там тренажёрный зал. Попросишь абонемент со скидкой, скажешь Лосяш рекомендовал. Дальше соориентируешься, если не идиот.

– Не идиот.

– Хорошо. И да, с мобилой туда не таскайся, всякое может быть, а по ней выследить плёвое дело – заканчивает Леха.

Доев поздний завтрак в тишине, собираюсь и выхожу на улицу. Лёха, отложив вилку, курит уставившись в окно, пока за мной не щёлкает замок. С улицы его понятное дело уже не видно, тринадцатый этаж как-никак, прям символично. Может и сейчас там стоит, у него с кухни вся улица как на ладони. Иду к метро, а мозгах полная хрень. Соваться в этот подвал или не стоит? Ладно, время на подумать пока есть, а до конца Машиной смены всего ничего, придётся подъехать.

Пока трясусь в переполненном вагоне, снова и снова прокручиваю в башке полученную инфу. Терять мне нечего, один я, если что, ни порыдать некому, ни заяву в ментовку на розыск подать. А если выгорит… Суки хоть немного ответку словят. По-хорошему, тут получается систему менять надо. Только кому ж это по силам?

К больнице я успеваю с минимальным запасом, но оказывается, что прихожу намного раньше. Неприветливая тётка в голубом халате и белых форменных шлёпках оповещает что Маша задерживается. Там какая-то операция и надо ждать.

На выкрашенной в грязно-зелёный цвет служебной лестнице полумрак, хотя время к полудню. Стёкла закрашены до половины, чуть не треть из них в трещинах и полосах пропылившегося скотча. Форточки распахнуты, резко воняет дешёвым куревом. Но ни сквозняк, ни запах табака не способны перебить больничный коктейль, смесь ароматов хлорки, безнадёги и боли. Ненавижу, на всю жизнь им надышался пока мать болела.

Присаживаюсь на исцарапанный подоконник, на мне всё равно спецовка, она и не такое повидала, подкуриваю сигарету из приватизированной у Лёхи пачки. Уж лучше так, его ментоловая дрянь чем местная атмосфера. Затянуться поглубже, глаза закрыть и вроде, как и норм. Ну почти…

Маша пришла только на четвёртой. Выдернула прижатый зубами бычок и отправила за окно.

– Не надоело эту дрянь сосать?

– Жёсткая ты Мария. Целоваться и то не хочешь, а строишь.

Прижимаю её к себе, веду носом по щеке, тянусь к губам…

– Не здесь, Вик. Пожалуйста… Не хочу тут стоять. Увидят.

– Меня стесняешься? Рылом не вышел?

Привстаёт на цыпочки, её пальчики у меня на затылке, в волосах запутались. Глаза в глаза, тёплый медовый янтарь. Губы чуть касаются губ.

– Знал бы ты, какие тут крокодилы водятся, не шутил бы.

– Пойдём шоколадом угощу, хоть согреешься. Замёрзла ведь совсем.

Сейчас бы по-хорошему перчатки снять и её ледяные ладошки в них нагретых спрятать. Только у меня-то даже варежек нет. Забираю в свои и дышу пытаясь согреть.

Эх, Машка, ты Машка, вот вроде по годам ты старше, а если по уму брать, так ровесница, если не моложе. Шубка на рыбьем меху, сапоги на шпильках… . Или замёрзнешь по дороге, или привяжутся кобели озабоченные. А ты на этих спичках даже удрать не сможешь…

Больничный двор почти пуст, лишь у дальнего крыла прикорнула скорая. Очередной бедолага прибыл. Ветер гонит по растрескавшемуся асфальту белые змейки, пригоршнями швыряет в лицо мелкую снежную крупу. До ворот метров триста, голый газон в бело-бурых пятнах, тёмные пирамидки елей вдоль дороги, голые, тонкие деревца среди пучков пожелтевшей травы. Тоска.

Но и за воротами не лучше. Стайки разномастных машин, тени гравикаров скользящие по их крышам, по лицам редких прохожих. И резким взрывным контрастом сияющие золотом окна ТЦ в конце улицы. Как яркая ёлочная игрушка посреди груд мусора. Высокий, уходящий в небеса шпиль на массивном основании. Шестьдесят шесть этажей салонов и магазинов, кафешек и элитных ресторанов, от подземного паркинга до посадочной площадки на крыше. Выше третьего я не поднимался, там начиналась зона фейс контроля. Не с нашим суконным рылом в калашные ряды.

Наша цель прямо над парковкой, в неприметном закутке. Шесть столиков, барная стойка, из всего персонала только барриста. Место студентов из потомственных техников и шушеры из обслуги, которые тут же на десяток этажей выше сами за стойками стоят. А таким как мы, только если пару раз в месяц обломится.

Столик в дальнем углу свободен, и Маша устремляется к нему. Сбрасывает шубку, присаживается на диван, устало откидывается на спинку. Я прохожу к стойке, выуживая из тайничка за подкладкой заначку. Заказываю два латте, жду под негромкое жужжание кофемашины. Посетителей кроме нас нет, тишина. Для студентов не время, для шушеры тем более, это у нас график рваный.

Прихватываю тяжёлые керамические кружки, протягиваю одну девушке, присаживаюсь рядом. Та зябко обхватывает её ладонями, отпивает крошечный глоток, жмурясь от удовольствия.

– Божественно!

Я только улыбаюсь, даже не притрагиваясь к своей порции, ну вот не дано мне кипяток глотать, нет у меня такой магии.

Глава 5. И всё хорошее когда-нибудь кончается

Кофе кончается, как и всё хорошее, слишком быстро. Не спасает даже то, что больше половины своей порции я переливаю в Машину кружку. По всем моим подсчётам в этом месяце привести её сюда ещё раз мне не светит. В сервисе с подработками глухо, зима. На основной работе премий не дождаться, нет их у нас по жизни, только если чужой участок прихватить, но с этим в последнее время не везёт, нам с Лосяшем выпадают одни тяжёлые вызовы, со своим бы не пролететь. Много возни и очень мало денег.

Мы снова на улице. Здесь уже успело стемнеть, зимний день короток. Улица вся в огнях, фонари, реклама, витрины. Но там куда надо нам, почти темно. Огоньки окон прячутся за плотными шторами, из фонарей горит едва ли треть. Ледяной ветер пронизывает до костей.

Поворот, ещё один. Здание общаги торчит как гигантский посеревший от времени клык. Он никогда не спит, здесь, в отличии от других подобных, нет комендантского часа. Слишком рваный график у его обитателей: врачей, медсестёр и фельдшеров, тех человеческих шестерёнок что до сих пор как-то проворачивают ржавый механизм больниц и скорой.

Ещё несколько минут и очередная встреча закончится. И похоже тем же, что и всегда. Здесь, у угла мы обычно прощаемся. Вот сейчас, ещё несколько шагов и всё. Не могу так больше… Резко останавливаюсь, разворачиваю к себе лицом. Машка впечатывается мне в грудь, упирается ладонями, в её глазах отражается свет фонаря. Мелкие, золотые искры. Или это у меня уже искрит? К чёрту! Вжимаю в себя до упора, губы совсем близко. Поцелуй со вкусом кофе и шоколада, прорваться внутрь, провести языком…

Машка вроде бы чуть оттаивает, начинает отвечать… И вдруг всё меняется! Она бьётся у меня в руках, отворачивая лицо.

– Нет, Вик! Пожалуйста нет!

– Маша, что случилось?! Что я сделал не так?!

Она чуть успокаивается, уже не пытаясь вырваться, просто смотрит куда-то в сторону.

– Дело не в тебе. Просто я не могу. Не спрашивай. Не сейчас. Мне казалось… Чуть позже… Я постараюсь.

– Маша! Что происходит? Что вообще происходит?

– Пожалуйста, отпусти. Не сейчас.

Она утыкается лицом в мою куртку, её буквально трясёт. Я пытаюсь её как-то успокоить, стою практически не шевелясь, только чуть приобнимая.

– Прости, что испортила тебе вечер. Надо было раньше сказать… Я не смогла. Отпусти, я всё постараюсь объяснить. Ты хороший, лучший. Но не могу, не сейчас.

Машка неожиданно вырывается и быстро идёт к подъезду. Мгновение и дверь хлопает, а я как идиот стою ни хера не понимая. Вот что это только что было? Что блять?!

*****

До смены ещё больше четырёх часов, и я тупо нарезаю круги по улицам. Ноги сами несут. Ветер умудряется ещё больше усилится, чёртова спецовка не спасает. Так, и куда меня занесло? В общем-то ожидаемо, вон там метров через триста логово напарника. Я вваливаюсь к нему под перестук собственных зубов, срываю куртку и вжимаюсь в батарею. Кайф, какой же кайф!

– Явился. Сначала сигареты ругает, потом их тыдрит, а потом ещё и врывается без приглашения. Наследил на всю квартиру, нам на смену топать через сорок минут, между прочим.

– Не ворчи, без тебя паршиво.

– Что, медсестричка твоя отшила?

– Она меня не отшивала.

– Идиот ты Вик. Законченный. На хер ты с ней вообще связался? Или не знал, что ненормальная? Не даст она тебе, понял?!

Последние фразы Лёха пропыхтел, будучи уже впечатанным в стену, пытаясь выдраться. Он сильнее, но я успеваю пару раз приложить его о стену, прежде чем ситуация меняется на обратную.

– Да не дёргайся ты придурок! Не хочу тебя калечить. Спокойно послушай.

– Что ты мне можешь про мою девушку рассказать, чего я сам не знаю?

– Только то, что и сам мог бы узнать если б хотел. Её от мужиков трясёт, буквально трясёт, когда её кто-то трогать пытается. Насиловали её, понял? Там, в их городке сраном. Она тогда в ресторане подрабатывала, ну и растянули деваху на четверых.

– Заткнись, сука. Заткнись Лосяш, в глотку вобью! Откуда ты вообще это вытащил?

– Так об этом многие знают, подружка её бывшая тут же работает. Она и растрепала. Я сначала думал ты в курсе…

– Блять…

Плюхаюсь на диван, прикуриваю. Ну да, если Лёха не врёт, то всё объяснимо. Просто как веник, и только такой мелкий сопливый идиот как я мог ничего не замечать. Не слышать шепотков за спиной, не понимать почему Маша так не любила, когда припирался к ней на работу. Боялась, что меня просветят? Надеялась, что когда-нибудь у нас всё получится? Что перестанет шарахаться?

– Вставай, Ромео недоделанный, на смену опоздаем, что жрать будем?

Отлипаю от дивана, на Лёху даже смотреть не хочется, говорить тем более. Мы молчим всю дорогу. На смене общаться приходится, напарник не особо трындит, за что ему спасибо. Обычно его заткнуть не реально, если есть чем постебать, а тут только по делу. Вызовов до хера, прогнившие трубы не выдерживают холодов, их рвёт как картон. И мы варим, варим, варим…

Когда нас наконец отпускают уже снова вечер. Я едва держусь, руки дрожат, а глаза слипаются. Засыпаю, едва упав на продавленный диванище. То, что я снова в Лёхиной берлоге до меня доходит только утром.

Тишина. Только на кухне капает кран. На столе ключи и записка. Леха свалил к своей лялечке. Гаденькое словечко, но Лосяш пользуется именно им. Ни имени, ничего, просто таинственная «лялечка», которую никто никогда не видел. Из форточки тянет стылой свежестью, на стекле иней, и в холодильнике он же плюс початая полторашка пива. Жизнь охренительно хороша, ещё немного и вешаться.

Собираю разбросанные по квартире вещи, одеваюсь и с треском захлопываю дверь. Ну что ж, поедем, посмотрим, что там за клуб и какие в нём абонементы. В последний момент вспоминаю и швыряю на тумбочку свой перемотанный изолентой, еле живой кнопочник.

Глава 6. Подвал Чудес

Петроградский 86. Старый дом, чуть в глубине улицы, серая башня-панелька. Обшарпанные стены, остовы фонарей вокруг. Полуподвал напротив занимает кабак с битой сиреневой вывеской. Оттуда доносятся вопли и звуки несогласия с окружающими, перешедшего в активную фазу. Особенно тяжёлый шмяк и пронзительный, режущий по ушам визг. М-да уж, типичный «низкий» район. Дверь хлопает, выпуская нетвёрдо держащуюся на ногах личность и я спешу затеряться в темноте. Огрести за компанию нет ни малейшего желания.

Нужный подвал находится быстро, всё так, как напарник и описывал: вход со стороны центра, хоть и во дворе, стальная дверь и буквы «Тре…же..ный зал» над входом. Дверь заперта, над косяком примостилась дешевая ханьская камера. Вжимаю кнопку вызова. В ответ тишина. Через пару минут вдавливаю еще, и на этот раз держу шершавый, подпалённый кругляш, пока магнитный замок наконец не щёлкает. Ну что, ж вход свободен, можно заходить.

Спускаюсь по ступенькам, одновременно пытаясь унять мандраж. Если Лосяш не напиздел, то я сейчас в логове боевиков. Вот вломятся менты, и доказывай, что ничего ещё сделать не успел, так просто на огонёк заглянул. Да и с самими хозяевами мне надо договориться.

Лестница заканчивается, поворот, и я оказываюсь на «ресепшене». Тусклое освещение, бетонные крашеные в тускло-зелёный стены, побитые жизнью стойка и молодой парень за ней.

– Че надо? – бритая черепушка и кривой, не единожды ломаный нос местного «менеджера» прекрасно сочетаются с обстановкой, но оптимизма не добавляют.

– День добрый – решаю быть вежливым. – Абонемент хотел взять…

– Не продаем, звиняй мест уже нет и…

– Лосяш сказал, что есть, ещё и скидку обещал – уже не слишком вежливо, с явным нажимом в голосе перебиваю я, не дожидаясь окончания фразы. Не хватало ещё чтоб меня прямо сейчас отсюда выперли.

– Лосяяяш… – протягивает парень. -Ну тады, ты эт, проходи направо, падай на диван, ща админ продрулит, мож и добазарите до чего.

Продавленная хрень на диван не тянет даже на мой непритязательный взгляд. А вот на ловушку, с которой разом не вскочишь… На неё очень даже. Да и пружину в задницу получить неохота, наверняка ржавые они там. К чёрту такие посиделки. Так что просто скидываю куртку чтоб не зажарится, закидываю на плечо, придерживая за петлю вешалки. Трубы над головой временами хрипло гудят, и я на автомате отмечаю, что ехать сюда вскоре аварийке, наш клиент будет.

Ждать долго не приходится, со стороны «ресепшена» появляется коренастый мужик в синей куртке-кимоно и ярко алых шортах. Короткие чёрные волосы торчат во все стороны, на правой брови крохотная, меньше сантиметра в длину белая чёрточка застарелого шрама, ядрёный аромат свежего пота. Да его похоже из спарринга выдернули, вон даже отдышаться как следует не успел.

– Ты что ль от Лосяша будешь?

Киваю, попутно продолжая рассматривать местного админа, который больше на уголовника смахивает. Ну в крайнем случае на их тренера.

– Нам туда.

Мы проходим чуть дальше, поворачиваем. Провожатый откидывает глухо зазвеневшую занавеску из пластиковой нарубки, и ныряет в довольно большое помещение с низковатым потолком. В принципе потолок был бы нормальным если б не сплетение толстых, укутанных в серебристое труб. Дощатый пол в центре перекрыт ковром татами, вдоль дальней и боковой стен ряды тренажёров. Так себе тренажёрчики кстати. Хром кое-где облез, обнажив тёмные пятна тронутого ржавчиной железа, кожзам сидений потёрт и протёрт до дыр. Вон на том даже заплатка виднеется. У входа вся стена занята рядом крючков, под ними длинная, низкая скамья. Это у них тут вместо раздевалки такое?

Мужик седлает кожаную лавку тренажёра, мне кивает на ту, что под крючками. Цепляю куртку, не в руках же её держать, да и жарко здесь, присаживаюсь.

– Я Костяныч. Здешний «админ» и …. Глава клуба. Ну а теперь ты рассказывай, кто, как и почему здесь оказался.

– А что, Лосяш сам не рассказывал, что ли? -….

– Рассказывал. Но это он рассказывал, как он сам это понимает и видит, а я хочу знать, как это видишь и понимаешь ты.

Бесит этот Костяныч просто дико. Вот этот его начальственно-покровительственный тон, манера давить на собеседника, плюс ещё что-то странное… Я не могу это определить на словах, но… Но если Лосяш прав, и это единственный способ отомстить за Юльку… Мне придётся засунуть в жопу свои ощущения.

– Ну если требуется моя версия, то… – Я достаю сигарету и подкуриваю, не обращая внимания на недовольную админскую харю. Смотрю прямо перед собой, но уже не вижу ни застиранной синей кимоношки, ни облезлых стен зала. Только сероватый туман. – Тогда слушай. Это случилось год назад. Вот так же в самом конце весны…

****

Выложил я в общем-то все что знал. Грёбаный «админ» несколько раз задавал уточняющие вопросы, но морду держал кирпичом и никаких эмоций не показывал. Как я закончил свой рассказ, Костяныч встал и то ли кивнул, то ли просто башкой дёрнул.

– Что ж. Я тебя услышал. Таких сволочей-поисковиков мы тоже очень не любим, и в принципе хотели в ближайшее время прижать одну банду. Но тебе ведь нужны конкретные?

– Так.

– Лады, может удастся что-то разузнать. Жду тебя здесь каждый вторник и четверг. Тренажеркой можешь пользоваться, это место только для своих, так что не ссы, заодно форму подтянешь немного. Только трепать о том, что мне сейчас рассказал всё равно не советую. А пока бывай, как чё проясниться дам знать. Да. Вот ещё. Пропуск тебе сейчас на стойке выпишут.

Он хлопает меня по плечу и уходит первым. Я вожусь с курткой, отцепляю её от крючка, потом одеваю, не с первого раза попадая в рукава, потому что снова накатило и я снова не уверен, что сюда стоило приходить и уж тем более выворачиваться наизнанку перед этим странным, похожим на бандюгу мужиком. Занавеска глухо позвякивает, выпуская меня в коридор, там уже пусто. Только давешний бритый хрен за стойкой, который молча выкладывает кусок желтоватого картона размером с визитку. Так же молча сую его в карман и поднимаюсь на улицу.