Дикие кошки Барсума

Вот таким образом в хозяйстве фермера и появилась эта, пятая уже по счёту, рабочая жена. И до сегодняшнего дня О’Нил ни разу не пожалел о своём выборе. Эта жена удовлетворяла его во всех отношениях. Более того, теперь уже почти все соседи отчаянно завидовали О’Нилу. Недели не проходило, чтобы то один, то другой из них не обращался к нему с просьбой продать или обменять красавицу с большой даже доплатой. И всякий раз О’Нил посылал их всех куда подальше.

Он настолько гордился пятой своей женой, что даже стал ощущать к ней какую-то особенную симпатию, что ли. Конечно же, эти чувства О’Нила не шли ни в какой сравнение с тем, что ощущал когда-то молодой фермер, любуясь второй своей женой, хоть она и была далеко не такой красивой. Но тут дело было не в жене – дело было в самом О’Ниле, в его значительно изменившемся к худшему характере, Да и годы брали своё, что тут не говори…

Но, несмотря ни на годы, ни на характер, эту, последнюю свою жену он тоже почти не трогал. Так, изредка, и больше для профилактики. Да и что это было за битьё: пара-другая оплеух. Не идёт ни в какое сравнение с тем смертным боем, что пришлось вынести когда-то предыдущей его жене…

И вот теперь эта дрянь заявила, что раньше жила во дворце!

О’Нил задумчиво посмотрел в сторону дома. Там, в столовой, в луже собственной крови лежала его рабочая жена. Живая…

Он искренне на это надеялся.

Насупив брови, фермер недовольно потёр кулаком правой руки о ладонь левой.

Кажется, он и в самом деле обошёлся с женой излишне круто. Разве она виновата в том, что сложная система блокировки памяти неожиданно нарушилась и дала сбой! В первую очередь тут виноваты, конечно же, сами операторы ФИРМЫ, чёрт бы их побрал! Время от времени сбои всё же случались… знакомый оператор как-то предупреждал его о такой возможности, довольно редкой, правда…

И надо же такому случиться, что это произошло именно с его женой!

Беды особой в этом не было, ибо ответственность за все возможные сбои и нарушения блокировки ФИРМА всегда брала на себя, как, кстати, и все издержки при их ликвидации. ФИРМА могла даже заменить рабочую жену на другую, и безо всякой доплаты. Но это лишь в том случае, если он вернёт им эту женщину… живой.

Если же она умерла…

«Она жива! – подумал О’Нил, взволнованно дыша. – Она должна быть живой… я не так уже и сильно её избил!»

Так или иначе, но с рабочей женой О’Нила возникли вдруг неожиданные и довольно серьёзные проблемы, настолько серьёзные, что заниматься ими должна была сама ФИРМА. Поняв это, фермер решил сегодня же, не откладывая дело в долгий ящик, наведаться в её ближайшее отделение, в то самое, кстати, где и приобрёл он эту красавицу почти год назад.

Зайдя в дом переодеться и захватить с собой все необходимые документы, О’Нил не удержался, чтобы в самый последний момент не заглянуть в столовую.

Рабочая жена, вся окровавленная, в разорванной одежде, тем не менее, уже не лежала на полу без сознания. Она стояла теперь около стола, опираясь на него обеими руками… и у О’Нила сразу же отлегло от сердца – живая!

Заслышав за спиной тяжёлые шаги мужа, женщина обернулась в его сторону и некоторое время молча смотрела О’Нилу прямо в глаза. Странный был сейчас у неё взгляд, совсем незнакомый… и, вообще, рабочие жёны не должны так смотреть…

– Опусти глаза! – на мгновение вновь теряя над собой всякий контроль, взревел О’Нил, пальцы его непроизвольно сжались в кулаки. – Мало тебе, дрянь?!

Он уже сделал, было, первый шаг по направлению к жене, но, разглядев на полу многочисленные кровавые пятна, тотчас же остановился, опомнившись. Мгновенный гнев фермера уже угасал, тем более, что жена послушно опустила голову.

– Прибери тут! – буркнул О’Нил, стараясь не смотреть ни на жену, ни на кровавые пятна под ногами. – И себя приведи в порядок. Потом займись хозяйством. Мне по делам надо…

А ещё через несколько минут электрокар фермера уже направлялся к массивным металлическим воротам, которые сразу же бесшумно разошлись, пропуская машину, и также бесшумно сомкнулись за спиной фермера. Введя в блок управления все необходимые маршрутные сведения, О’Нил откинулся на сидении и утомлённо закрыл глаза.

Ну и утречко выдалось ему сегодня!

Глава 2

Скин Скрайф всегда считал себя неудачником. Да он и был неудачником, если говорить честно, всю жизнь ему как-то не везло…

К примеру, все те, кого вместе с ним ещё в навигаторском училище заприметила и взяла к себе на службу ФИРМА, на удивление быстро и успешно преодолевали одну за другой шаткие ступеньки служебной лестницы и уже успели сделать себе довольно-таки приличную карьеру. Кое-кто из них работал в центральном аппарате ФИРМЫ, некоторые даже смогли выбиться в резиденты на той или иной планете. Разумеется, на одной из тех многочисленных планет, которые или напрямую принадлежали ФИРМЕ, или в какой-то мере от неё зависели, и резидент ФИРМЫ был там, безо всякого преувеличения, второй по значимости персоной после ВСЕВЫШНЕГО.

Агрополис и являлся именно такой планетой, но нынешняя должность Скрайфа была далёко не резидентской. Он являлся всего лишь заведующим одного из отделений ФИРМЫ на Агрополисе, а таких отделений – фермерских, курортных, столичных – было на планете около тысячи, точнее, девятьсот восемьдесят три…

Разумеется, для местных фермеров – а планета Агрополис была населена преимущественно фермерами – заведующий отделением был важной фигурой. Как, кстати, и для своих непосредственных подчинённых: тридцати двух сотрудников отделения самых разных рангов плюс двадцати пяти охранников, которые, правда, имели своего собственного начальника, а он, начальник этот, непосредственно Скину Скрайфу не подчинялся. Так что, должность Скина была, с одной стороны, довольно значительной, с другой же – таких заведующих, как он, было на планете ещё девятьсот восемьдесят два… и все они в одинаковой степени зависели от резидента.

По злой иронии судьбы резидентом ФИРМЫ на Агрополиса был бывший однокурсник Скина по навигаторскому училищу, Том Ливски. Это он, случайно повстречав почти три года назад Скрайфа, предложил ему нынешнюю должность, и Скин, уже почти потерявший надежду добиться хоть чего-либо в жизни, ухватился за это предложение, как за последнюю спасительную соломинку. Он был очень благодарен тогда бывшему своему другу… впрочем, особо близкими друзьями они никогда и не были. Так, приятелями…

В то далёкое время кадет Том Ливски отчаянно завидовал кадету Скину Скрайфу, как, впрочем, и подавляющее большинство их однокурсников. Скину предсказывали блестящее будущее… да он и сам почти поверил в это тогда…

Скин вздохнул и, оторвавшись, наконец, и от бумаг, в полном беспорядке разбросанных повсюду, и от некстати нахлынувших воспоминаний, чуть приподнял голову. И посмотрел на фермера, горой возвышавшегося над столом.

Фермер всё ещё озирался в тщетных поисках хоть какого кресла. Или табурета…

«Постоишь! – со скрытым злорадством подумалось Скину. – Не понимаю только, почему с каждой мелочью обязательно надо переться ко мне?! Как будто нет заместителя, дежурных нет, в конце концов!»

– Так вы говорите, начала вспоминать? – Скин вновь бросил мимолётный взгляд на бумаги, загромоздившие стол. Бумаг было много, чересчур даже много… надо будет как-то собраться с духом и привести всё это в надлежащий вид. Или просто выбросить их все к чертям собачьим! – И что же такого она вспомнила, мистер… мистер…

Он начисто успел забыть фамилию посетителя.

Фермер довольно неуклюже переступил с ноги на ногу.

– Она заявила, что когда-то жила во дворце! – буркнул он неохотно.

– Во дворце? – рыжеватые брови Скрайфа взлетели высоко вверх. – Интересно, очень даже интересно! Во дворце, говорите?

Ничего на это не отвечая, фермер лишь молча пожал широкими плечами. Видно было, что всё это ему совершенно неинтересно. Как же его там? О’Нил, кажется…

– Скажите, мистер О’Нил… – Замолчав, Скрайф в который раз уже окинул недовольным взглядом бумажный кавардак на столе. – Надеюсь, вы не слишком сурово обошлись со своей женой за этот… – он вновь замолчал, подбирая нужные слова, – за эти, скажем так, обстоятельства, от неё определённо не зависящие… точнее, зависящие, но, ежели рассуждать логически…

Окончательно запутавшись в своих логических рассуждениях, Скрайф замолчал. Потом, заметив недоумевающий взгляд фермера, поспешил пояснить:

– Дело в том, что любое наказание… любая физическая боль, я имею в виду, лишь усугубляет ситуацию в подобных случаях…

Немного смешавшись, фермер вновь нерешительно переступил с ноги на ногу.

– Возможно, я всё же… – Он замолчал, ладонью, в которой поместились бы две ладони Скрайфа, полез в затылок. – Кажется, я немного…

«Немного! – Скин мысленно выругался. – Да ты её, судя по всему, на горький яблок измордовал, дубина!»

Добавив – тоже мысленно, разумеется – ещё две-три короткие и крайне нелицеприятные фразы в адрес громилы-фермера, Скрайф нажал крайнюю правую клавишу селекторной связи. Сразу же вспыхнул экран одного из мониторов, высветив заспанную физиономию дежурного диспетчера. Дежурный был из новичков, потому, наверное, не сразу и сообразил, кто смотрит на него сейчас с экрана. Какое-то время диспетчер лишь растерянно моргал… потом до него, наконец, дошло…

– Диспктчер дневной смены, младший сотрудник Залевский! – отрапортовал он, мгновенно вскакивая с места и вытягиваясь так, что, казалось, дотронься – и он сразу же зазвенит, подобно струне. – За время моего дежурства…

– Вольно, Залевский! – сказал Скин, откидываясь в кресле и некоторое время с удовольствием рассматривая насмерть перепуганного подчинённого. – Скажи, которая из дежурных ремонтных бригад сейчас на месте? Хоть одна присутствует?

– Никак нет! – диспетчер всё ещё стоял навытяжку. – Все три на экстренных вызовах. Будут не раньше, чем через час-полтора. А что случилось? – в испуганном голосе дежурного послышались одновременно тревога и любопытство. – Что-нибудь серьёзное, сэр?

– Серьёзное? – Скин задумчиво побарабанил пальцами по столе, искоса взглянул на неподвижную фигуру О’Нила. – Да нет, не думаю, чтобы это было слишком уж серьёзно. Сейчас к тебе подойдёт один наш покупатель, мистер О’Нил… – он вновь бросил быстрый взгляд на фермера. – Возьмёшь у него все данные, запишешь координаты, и как только какая-нибудь из бригад освободится – немедленно направишь её туда. Всё понятно?

– Так точно! – диспетчер ещё вытянулся, хоть, казалось, больше уже невозможно. – Будет исполнено!

– Ну, вот и лады!

Скрайф щёлкнул клавишей, и монитор тотчас же погас. Фермер ещё некоторое время топтался у стола, как бы желая продолжить беседу, но Скрайф был уже сыт им по горло. Вежливо улыбаясь, он встал из-за стола, показывая этим, что аудиенция окончена.

– Идите к дежурному, – сказал он, продолжая вежливо улыбаться и показывая рукой куда-то по направлению к двери. – Там вам всё объяснят.

Дождавшись, пока за фермером закроется, наконец, дверь, Скин вновь опустился на прежнее место, изнемогая от нетерпения. Левая его рука привычно нырнула под стол, на ощупь отыскала там маленькую, едва приметную кнопку, нажала её. Выдвинулся, раскрываясь, потайной ящик и Скин жадно выхватил оттуда плоскую стеклянную бутылку, более чем наполовину наполненную какой-то золотисто-прозрачной жидкостью. Подозрительно взглянув на дверь, Скин поднёс бутылку к запёкшимся губам, сделал первый продолжительный глоток.

Когда Скин вновь спрятал бутылку в ящик стола, жидкости в ней оставалось едва на донышке. Потом он посидел ещё немного, прислушиваясь к внутренним своим ощущениям, вздохнул и, вновь поднявшись, вышел в приёмную. Секретарь, молодой парень в новенькой, немного великоватой ему униформе, тотчас же вскочил из-за стола и виновато посмотрел на шефа.

– Ещё раз впустишь ко мне одного из этих… – Скрайф замолчал, некоторое время молча смотрел на секретаря, как бы подбирая наиболее подходящие в данной ситуации выражение, но так ничего подходящего и не подобрал. – Короче, впустишь хоть одного – считай себя уволенным! Понял?!

Секретарь виновато кивнул и покраснел.

– Отправляй их к Холину, если уж дежурный диспетчер им, видите ли, не подходит!

– Я отправил этого фермера к Холину, – запинаясь, проговорил секретарь. – Я даже проводил его к нему.

– И что? – Скрайф ощутил вдруг, как напряглось всё внутри. – Что сказал Холин?

Он и сам отлично знал, что сказал Холин, не надо было спрашивать об этом у секретаря…

– Холин сказал… – голос секретаря звучал по-прежнему виновато, – он сказал, что у него сегодня много дел…

– Вот как? – Скрайф ощутил вдруг, что щёки его тоже начинает краснеть (этого ещё не хватало!). – Вот как? – повторил он, как можно безразличнее, стараясь при этом не встречаться взглядом с секретарём. – Если кто меня будет спрашивать – я у заместителя!

Секретарь вновь кивнул виновато, но Скрайф уже не смотрел в его сторону. Выйдя из приёмной в коридор, он остановился, и некоторое время так и стоял, молча и совершенно неподвижно, не сводя тяжёлого взгляда с обитой чёрной кожей двери кабинета напротив.

Эта дверь куда больше походила на кабинет заведующего отделением, чем его собственная. И табличка золотом, где слово «заместитель» почти терялась где-то сверху, а центральное слово «заведующего», наоборот, было излишне крупным и сразу же выделялось на матово-чёрной дверной поверхности. «Неудивительно, что все они бегут в первую очередь в мой кабинет! – мелькнуло в голове Скрайфа. – Холин – вот настоящий заведующий отделением! Холин, а не я!»

Он повернул массивную бронзовую ручку двери и вошёл в приёмную.

В приёмной Холина сидела его секретарша, она же – рабочая жена Холина. Увидев Скрайфа, женщина что-то быстро и почти неразборчиво проговорила в селектор, но даже не подумала встать. Так было всегда, и Скин давно махнул на это рукой. В конце концов, женщина эта – не сотрудница ФИРМЫ, зарплаты она тут не получает, непосредственно Скрайфу не подчиняется. Она была собственностью Холина, ну а то, что Холин отказался от положенного ему по должности секретаря – его личное дело! Сама же ФИРМА только выиграла финансово от такой замены.

– Салют! – сказал Скрайф, входя в огромный, шикарно обставленный кабинет своего заместителя и опускаясь в кресло для посетителей. – Чем занимаешься?

– Да так… – Холин отодвинул чуть в сторону какие-то бумаги, лениво взглянул на Скина поверх роговых очков. – Ничего особенного. А у тебя?

Холин всегда называл своего непосредственного начальника на «ты», и единственное, что оставалось Скину, просто отвечать ему тем же. Правда, происходило это лишь во время личных встреч, без свидетелей.

– Помнишь последнюю крупную партию женщин? – спросил Скрайф. – Сколько их тогда к нам поступила? Около ста, кажется…

– Сто семь, – уточнил без всякой заминки Холин. – И все были реализованы за какие-то три дня. Кроме одной, на её почему-то так и не нашлось покупателей…

«И поэтому ты взял её себе, считай, даром! – невольно подумалось Скрайфу. – Надо же так опуститься! Впрочем… неизвестно, как буду выглядеть я, если проторчу тут хоть половину того срока, что Холин!»

Он вспомнил вдруг, какой кислой была физиономия Холина, когда они встретились впервые. Наверное, его первый заместитель спал и видел именно себя на должности заведующего отделением.

Что ж, ежели откровенно, все основания для надежды на это у Холина имелись, и были они даже более основательными, нежели у Скрайфа, но…

Всё дело решило то, что Скин Скрайф учился когда-то вместе с Томом Ливски и даже имел с ним приятельские отношения в то далёкое время.

– А почему ты вдруг спросил о той партии? – поинтересовался Холин, вновь пододвигая к себе бумаги. – Что-то случилось?

Скрайф пожал плечами.

– Да ничего особенного. Просто сегодня утром к одной женщине из той партии начала возвращаться память…

– Такое случается.

Холин смотрел на заведующего спокойно и даже доброжелательно, но и во взгляде его, и в тоне, каким он разговаривал сейчас со Скином, ощущались (как и всегда, впрочем) почти неприкрытые нотки собственного превосходства, презрения даже.

– Я думаю, не стоит слишком уж волноваться из-за таких мелочей. Просто поставить в известность дежурных. Они знают, что следует делать в подобных ситуациях.

«Почему я припёрся к нему сейчас? – утомлённо подумалось Скину. – Что я, вообще, хочу выяснить, почему меня так затронула вся эта история? Ну, начала вспоминать… что из того? Не она первая, не она последняя! Дежурная бригада за полчаса приведёт её в порядок, если, конечно, это можно назвать порядком! А Холин… Вот он смотрит на меня сейчас и, наверное, его длинный сверхчувствительный нос, которым он так гордится, уже учуял запах. Он, конечно же, ничего мне не скажет, тем более, он ничего не расскажет подчинённым. Он вообще никогда не опускается до пустых разговоров с ними, в отличие от меня. Но он так рад любому случаю хоть в чём-то унизить меня, поставить на место, указать мне на полную мою, как говорится, профессиональную некомпетентность. Что ж, возможно, в этом он и прав… во всяком случае, недалёк от истины…»

– Это всё? – подчёркнуто-вежливо поинтересовался Холин, ещё ближе пододвигая к себе бумаги. – Извини, но я планировал сегодня проверить наш месячный баланс. Скоро конец квартала.

– Я помню! – буркнул Скрайф, поднимаясь. – Просто… дело в том, что эта женщина… она заявила вдруг мужу, что когда-то жила во дворце…

Скин проговорил это так, не думая даже, что Холина хоть каким-то образом заинтересует это его сообщение… впрочем, оно его и в самом деле не особенно заинтересовало…

– Вот как? – безразлично проговорил Холин, поднимая голову от бумаг. – Возможно, и жила. И что?

И, не ожидая даже ответа на свой, чисто риторический вопрос, вновь уткнулся в бумаги.

– Но ведь тогда… – вернувшись к столу, Скрайф, вторично опустился в кресло, – …тогда мне не совсем понятна одна вещь…

– Какая именно? – поинтересовался Холин, лениво перебирая бумаги.

– Разве среди женщин, которых нам поставляют… – запнувшись, он умолк на мгновение. – Я-то всегда полагал, что наш «товар» приобретается на отдалённых небогатых планетах, среди социальных низов общества…

– В основном, оно так и есть! – И вновь в ровном, размеренном голосе своего собеседника послышалась Скрайфу и неприятно резанула его слух почти неприкрытая издевка и, одновременно, насмешливая какая-то снисходительность, что ли… – ФИРМОЙ налажены устойчивые контакты со своими агентами на таких планетах и потому она имеет возможность целиком легально приобретать там женщин. Но… – Холин умолк на мгновение, вздохнул. – Бизнес – есть бизнес!

– Не понимаю, – сказал Скрайф, и Холин внимательно на него посмотрел. Внимательно и с каким-то даже недоумением.

– А что тут понимать! – проговорил он сухо. – Часть «товара» нам поставляют пираты, и притом весьма дёшево. – Он замолчал, несколько театрально пожал плечами. – Согласись, среди такого «груза» можно встретить кого угодно!

– Даже принцессу? – спросил Скин.

Холин вторично пожал плечами.

– Причём тут принцесса? Во дворцах живут не только принцессы! Обслуживающего персонала там, согласись, куда больше, нежели самих принцесс!

Он замолчал, показывая всем своим видом, что разговор окончен. Но Скрайф всё ещё продолжал сидеть неподвижно.

Нельзя сказать, что он впервые услышал о тесных связях ФИРМЫ с пиратами. Это не являлось большим секретом ни для кого из сотрудников ФИРМЫ, начиная от высшего его руководства и заканчивая самыми последними клерками отделений. Но одно дело – слышать об этом так, краем уха в дружеских разговорах с коллегами, и совсем другое – если представить, как оно происходит на самом деле…

Вздохнув, Холин, в который раз уже, отодвинул в сторону бумаги.

– Во всяком случае, если ты настаиваешь, я могу просмотреть полную документацию той партии. Ты помнишь номер этой женщины?

Скрайф машинально назвал номер, который, в свою очередь, услышал от фермера. После этого он встал, вновь возвратился в свой кабинет и нетерпеливо вытащил из потайного ящика стола полную бутылку с таким необходимым ему сейчас напитком.

– Что мы делаем?! – с горечью шептал он в редких промежутках между глотками. – Как можем мы творить такое?! Все мы преступники… все: и я, и Холин, и Том… и вся наша паршивая ФИРМА! Все мы преступники и нет нам прощения… никому из нас… нет прощения… никогда… никогда…

Глава 3

Когда О’Нил отдавал последние распоряжения своей до крови избитой рабочей жене, у него даже тени сомнения не возникало в том, что женщина сразу же кинется исполнять эти распоряжения. Как же иначе! И не просто исполнять, а исполнять исправно и добросовестно, и выполнит всё, что от неё требуется. Так было всегда. Для этого, в конце концов, и предназначались рабочие жёны на Агрополисе!

Но на этот раз фермер ошибся.

Рабочая жена О’Нила не стала ничего прибирать в комнате. Тем более, не пошла она во двор, управляться по хозяйству. Превозмогая боль, избитая, почти искалеченная женщина, шатаясь, подошла к большому белому креслу у стены, опустилась в это кресло, да так и застыла в полной неподвижности, обхватив голову руками.

Сидеть в белом кресле запрещалось всем, кроме самого хозяина. Это было его личное кресло… тем более, запрет этот касался рабочей жены, и до сегодняшнего дня женщина ни разу не нарушила строгий этот запрет (как и многие другие запреты, кстати). Сейчас же она, словно нарочно, опустилась именно в это кресло, совершенно не думая о том, что запачканная её кровью накидка никак не прибавит кротости и покладистости и без того уже чрезмерно разъярённому фермеру.

Мгновения складывались в минуты… минуты проплывая одна за одной, отсчитывали часы. И за всё это время женщина в кресле даже не пошевелилась ни разу. Со стороны могло показаться, что она, то ли уснула, то ли потеряла сознание от сильной боли. Но это было не совсем так, вернее, совсем даже не так. Женщина не потеряла сознание, она и не спала сейчас – женщина понемногу ВСПОМИНАЛА СВОЁ ПРОШЛОЕ.

Вернее, ОЧЕНЬ ПЫТАЛАСЬ ЕГО ВСПОМНИТЬ.

Это было нелёгким занятием. Нелёгким и почти безнадёжным. Прошлого у женщины не существовало… прошлое начиналось именно с того самого демонстративного зала, где и приобрёл её когда-то муж. Всё, что было раньше, если оно и было на самом деле, окутывал густой плотный туман, и рассмотреть хоть что-либо в сплошном этом тумане было делом почти невозможным…

Ничего, кроме одной только фразы:

КОГДА-ТО Я ЖИЛА ВО ДВОРЦЕ!

В мыслях женщина вновь и вновь повторяла спасительную эту фразу. Она так боялась потерять её, потерять и уже никогда больше не найти. Ведь это была не просто фраза – там, за ней, за простым обыденным её звучанием что-то существовало… сказочно-прекрасное что-то, и женщине так нужно было, так необходимо было вспомнить это «что-то»! Хоть малую часть его вспомнить…

КОГДА-ТО Я ЖИЛА ВО ДВОРЦЕ!

Смутные размытые образы всплывали один за другим откуда-то, из самых тайных глубин подсознания. Сотни, тысячи образов… и хоть преобладающее большинство из них не ассоциировалось буквально ни с чем – некоторые из образов были странно знакомы, узнаваемы. Но женщина никак не успевала хоть чуточку, хоть с чем-то сравнить, осмыслить обманчивую их узнаваемость. Образы исчезали так же неожиданно, как и появлялись, исчезали, чтобы уступить место следующим. И среди этих новых образов тоже просматривались какие-то странно знакомые черты, и вновь женщина никак не успевала с очередным их осмыслением…

– Когда-то я жила во дворце! – с отчаяньем шептали окровавленные губы женщины. – Я жила во дворце! Во дворце…

И вдруг среди хаотического переплетения знакомых и незнакомых ей замысловатых образов возник… ДВОРЕЦ!

Тот самый, в котором она жила когда-то…

Женщина сразу же узнала его, этот дворец. Вот огромный золочёный зал на первом этаже. А вот уже она идёт по широкой аметистовой лестнице, поднимаясь по ней на второй этаж. Она идёт одна, а за ней, почтительно, как того и требует этикет, отстав на несколько ступенек, следует её свита. И самыми первыми в свите её боевые подруги, преданные её душой и телом, ведь все они, и она в том числе, все они…

Все они – ДИКИЕ КОШКИ БАРСУМА!

Фермер Нил, жестоко и безжалостно избивший рабочую свою жену, сам того не желая, оказал её большую услугу.

Боль, нестерпимая, невыносимая эта боль резко ускорила процесс восстановления памяти, снимая слой за слоем сложную систему гипноблокировки. Ещё мгновение – и там появилась первая узкая трещинка… за ней вторая, третья… А потом…

Словно неисправный шлюз под натиском бешенного весеннего паводка, разлетелась в клочья хитроумная и, казалось, такая совершенная система гипоблокировки, и тяжёлый поток воспоминаний обрушился вдруг на женщину. Даже не поток – целый водопад воспоминаний…