Мистер Фермер. Кровь с молоком!

– Помогай, блять! – Кричу я на застывшую Пом, после чего девушка, подскочив, так же наваливается на крутящуюся, зарядную шестерню.

Ещё один удар содрогает ворота. Они пробьются, не знаю когда, но точно пробьются, вот только, войска за тараном нет. Гоблины так заняты наведением переправ и стенами, что разбрелись по всей округе и лезут только со стороны стен, оставляя уязвлённый таран на десяток крупных гоблинов.

– Кобаго! – Словно чувствуя великана, оглядываюсь, и под вратами вижу здоровяка, собирающего вокруг себя воинов Му. – Готовься, мы отнимем у рыкунов таран! – Мужчина не понял о чём я, но знал, нужно готовиться к бою, большего от него и не требовалось.

В играх, при осаде, уничтожение тарана всегда являлось приоритетной задачей. Я множество раз проделывал подобное, используя отряды конницы или пехоты, атакуя там, где враг ждал лишь моей обороны. Рыкуны, и их союзники, не стали исключением. Сейчас гоблины находились под плотным огнём. Они испуганно жались к самой стене, либо предпочитали держаться подальше, во мраке, за рвом. Я мог видеть их и оценивать дистанцию между нами по ярко горящим в ночи жёлтым глазам, ожидавших дальнейшего развития событий вокруг поселения.

Ещё один залп баллисты проходит насквозь, насаживая кого-то из гоблинов, чьё тело выкидывается из деревянной коробки, а на смену тому, тут же бегут ещё трое гоблинов.

Сколько же их там? Нет, вылазка в такой ситуации это безумие, мы не успеем вырезать гоблинов и забрать таран до прихода их подкреплений!

Ещё один мощный удар обрушивается на ворота.

Соскочив со стены с заряженным арбалетом, подскакиваю к строящимся в стену копий Му.

– Бейте в щели, остальные цельтесь во врата! – Выстраивая кролли, командую я, а после слышу как с хрустом проламывается деревянный засов.

Жало тарана, укрепленное стальным наконечником, распахивает створки, после чего залп арбалетов кладёт на землю большую часть управлявших тем гоблинов. Где-то вдали раздаётся яростный рык. Врагов у тарана почти не осталось, столь внезапного пробития врат хищники и сами не ожидали.

Блять, если мы спиздим таран, а после, при помощи силы я восстановлю врата, у нас ещё есть шанс!

– В атаку! – Воскликнул я одним из первых, с всё так же заряженным арбалетом кинувшись на врага.

Выстрел в упор насквозь пробил череп клыкастого, раненого гоблина. Подобрав с земли какую-то палку с шипами, со всего плеча, пробиваю череп павшего на колено, другого недобитка. Двигавшие следом Му, яростном порыве превращают в безжизненную массу всех уцелевших врагов. За секунды мы зачищаем территорию от гоблинов. Адреналин бьёт по мозгам, время вокруг, словно замедлилось, лишь взглянув по сторонам, я вижу как десятки гоблинов, удивлённо глядят на нас из-под стен, не понимая, что мы сейчас делаем.

– В крепость, несите таран в крепость, быстрее, быстрее! – Отрывая деревянные щиты, из которых в дальнейшем при помощи магии хочу создать врата, кричу я.

Лавина из красных, жёлтых глаз, осознавших происходящее, двинулась на нас из тьмы. Проспали уебаны! Кролли арбалетчики залпом отсекают ближайших гоблинов. Минута, не больше, и последний сантиметр тарана пересек врата.

Разбитые створки закрываются, прилаживая к ним древесные щиты, велю как можно быстрее подтянуть ко мне жало тарана, а после, подперев тем врата, молюсь одному единственному божеству, в существования которого верю.

– Давай, богиня, помоги нам, спаси своего раба бл… – ощущаю дуновения жара, пряча глаза от яркого света зажмуриваюсь. Получилось! У меня получилось!

Врата как новые, более того, они укреплены деревянными пластинами и заперты железным засовом!

– Все на стены, на стены парни! – Глядя в глаза подоспевших Му, отдаю команду я. Всего минута, по вратам застучали десятки топоров, палок и дубин, визг и вой за ними только нарастал. Твари кричат, пищат, и шипят, но ничего сделать не могут. Они в замешательстве!

Бой разворачивается на стенах. Гоблины, их становится всё больше, пусть и победить их не сложно, но численность их проблема. К тому же, в бой вступили они…

Демонический силуэт с разбега в прыжок преодолевает ров. Затем, ступая по трупам, в несколько шагов добирается до стены, и за считанные секунды, преодолев ту, взмывает в небо.

От приземления его брызгами грязи окатывает меня и моих спутников. Едва успев поднять арбалет и прикрыться им, блокирую смертоносную атаку серпом. Вернувшемуся ко мне Бобу везёт меньше, лезвие рассекает ему руку, вонзается в костяную броню.

Не смотря на то, что пред ней почти сородич, Волколак, Пом стреляет в того. Враг концентрировавший внимание на нас с Бобом пошатнулся. Долго не думая, лиса вырывает из рук оцепеневшего Обба копьё и в выпаде пытается пронзить хищника. Но тот не так прост. Оставив в воздухе лишь тень свою, да рябь содрогнувшихся капель воды, тот перемещается на десять сантиметров в сторону от наконечника, пропуская копьё возле своего лица.

Волколак делает рывок, но серп хищника застрял в моём арбалете, другой, в костяной броне Боба. Враг, в ступоре, но, помешательство его длится долю секундны. Ударом мощной, толстой лапы, он отправляет Пом в полёт, скидывая в низ по насыпи. Повторным рывком высвобождая клинок, ещё одним быстрым ударом хищник пытается достать меня, но, ссыкло внутри меня знала что так будет, и я успел отпрыгнуть назад.

– Арбалетчики! – Вскрикнул я, и оборотень, он же волколак, тут же, припав к земле, приготовился к следующему броску, от которого я точно не успею увернуться.

Мне пиздец… едва успеваю вытащить клинок из черепа на поясе, как разинутая зубастая пасть возникает всего в полуметре от меня. Мой вытянутый вперёд нож, сродни клыку Волколака, чья шкура, в разы толще моей сраной костяной брони. Секунда, какая-то секунда, и его челюсти дорвутся до моей шее а потом…

Предугадав траекторию атаки, словно шлюха, прогибаюсь, падая в грязь. Клыки Волколака щёлкнули над моей головой, но лезвие его клинка вспороло броню, разорвала моё плечо. Пролетев надо мной, Волколак скользя в грязи, стопорится в лужах и разбитом лапами грунте насыпи. Волколак порывается с ходу стартануть на меня, завершить начатое, но лапы его пробуксовывают выигрывая для меня спасительные секунды, за которые, ебаный хищник успевает принять в себя четыре болта от кролли и пилум в спину от Му.

Скорость его падает, с глазами, почти закрывшимися от боли, тот, потеряв в скорости, настигает меня, подставляясь под самый простой, колющий удар. Клинок мой пронзает грудную клетку Волколака, после чего, тот, подняв серп, застывает. Копьё Обба пронзает его поднятую руку, не позволяя завершить удар, после чего, на помощь мне подлетают Пом и Боб.

«Ты сам выбрал свой путь…» – Чувствуя, как кинжал мой проходит шкуру, мимо рёбер, как болезненно смыкается пасть Волколака над мои ухом, я прокручиваю лезвие, а после, вытащив то, наношу очередной удар. Ещё и ещё, и ещё, и так да те, пока союзники мои, не откинули бездыханное тело гиганта в сторонку.

Лицо моё, мои руки и оружие вновь запачканы кровью. Я вновь убил… Зачем, почему… я растерян. Оглянувшись, замечаю позади себя женщин Му и кролли, с палками в руках и детьми, с такими же палками в своих маленьких ручонках, они готовились встретить врага, того, которого не смогу сдержать я.

Вот ради чего ты убиваешь Матвей, вот ради кого совершаешь грехи, нарушаешь все возможные библейские заповеди.

Лезвие кинжала обтираю об плащ Волколака, возвращаю в ножны из черепа.

– На стены, чего встали, все на стены! – Попытавшись раненой рукой выдернуть пилум из трупа, ощутил волну накатившей боли.

– Чего застыли. – Прихватив Обба за шиворот, толкнул того в сторону стены. Где уже виднелись редкие тушки взобравшихся гоблинов – Пошёл, пошёл! А ты че встал? – Взглянув, та так же, испуганного Боба, подсрачником гоню того в сторону стены.

– Матвеем! – Стянув с себя лифчик, его гладкую сторону, Пом тут же прикладывает к моей ране. Адреналин постепенно уходит, сменяясь страхом. Только повязка коснулась плеча, от острой боли, едва не откусил себе язык, зубами, до крови вспоров собственную губу. Сука, как же больно!

Пав на колени, рычу, из всех сил сдерживаюсь что бы не завизжать как тёлка, и лишь благодаря находящейся рядом Пом, с трудом сохраняю остатки собственного мужества.

– О боги, что с ним?! – Вскрикнул подлетевший Кобаго. Мужик, ты всё веселие проспал! Глядя на Пом и рану, тот собирается ударить девушку, оттолкнуть от меня, но я не позволю.

– Не смей, она спасла меня! – С трудом подняв здоровую руку, испытал очередную волную накатившей боли. По новому взглянув на лису, Кобаго с благодарностью кивнул ей. Затем, подойдя к трупу, мощным ударом, кролли обезглавливает тело, а после, насадив голову на кол, требует от одного из своих бойцов вывесить ту над вратами.

– Сегодня либо мы сгинем, либо свершим подвиг, что потомки наши не забудут никогда. – Взглянув на заполняющиеся зеленой плотью стены, с дрожью в руках, прорычал Кобаго.

Глава 3

Редкий гоблин мог добраться до меня целым и невредимым. Окружённый своими бойцами, я следил за происходящим на стене. Двигая немногочисленные, резервные силы, гасил вражеские прорывы и места, где зелёным и серым гоблинам удавалось отнять у нас метр-другой стены.

– Они прорвались за стену! – Закричал кто-то со стороны скотного двора.

Даже будучи раненым, с всего одной рабочей рукой, я мог быть полезен, мог дать отпор.

– Кобаго! – Окликнул я здоровяка, следившего за тем, чтобы до наших баллист никто не добрался. Здоровяк оглянулся, подняв палицу здоровой рукой, я указал в сторону прорыва. Кролли кивнул, лично отправившись решать проблему.

– Пом, ты со мной… – Желая помочь, командую я, забирая с собой ещё двух раненых, но ещё способных драться травоядных. Хохо только-только закончившую обрабатывать мои раны, данное решение приводит в бешенство. Взглянув на лису как на врага, та, словно хищник, сквозь зубы хищно прорычала:

– Береги его. – После чего тут же взялась за обработку ран следующего ушастого бойца.

Гоблины вонючие, грязные, мерзкие уроды. Взбираясь на стену, они с оттрубленными ногами гоготали и ползли, царапали, зубами кусали защитников. Толпой и со спины заваливаясь на одного единственного бойца. К гоблинам я испытывал абсолютное отвращение и ненависть. Убивать их оказалось для меня не сложнее чем давить комаров. Никакой морали, никакой жалости, примерев на себе личину «Убивца гоблинов», я без жалости дробил и пробивал их хрупкие черепа. Мы шли медленно, вылавливали скатившихся в деревню клыкастых, помогали женщинам и детям отбиться от этих гоготавших уродов.

Так же как и они, мы, будучи ранеными, прикрываясь здоровой Пом, заходили с боков, подсекали и затыкивали отдельных не привыкших к одиночеству зеленокожих индивидов.

Мерзко было ли мне, толпой убивать одного? Ужасно мерзко. Но дать возможность тварям, подобным этим, завладеть нашими… моими женщинами, казалась ещё более омерзительно.

Я их не недооценивал, к каждому относился как к потенциальному убийце, от которого можно ожидать чего угодно, потому из каждой стычки с ними выходил целым и невредимым. Лишь во сне, жутком и беспощадном кошмаре, подобные им могли меня одолеть. Никогда, ни при каких условиях, даже будучи раненым, задрот, ебучий геймер, не посмел бы себя проиграть сраным гоблинам.

Едва мы затыкаем брешь, а я по грязи почти добираюсь до бруствера, огненная вспышка, полутораметровый шар из огня врезается в бруствер, раскидывая в стороны куски разорванных кроличьих и гоблинских тел. Ударной волной меня сбивает с ног, вновь скатывает по насыпи вниз, туда же летит Кобаго. Шкура поверх охотника полыхает, кролли женщины и дети, находившиеся внизу, тут же принимаются тушить бедолагу.

– У Рыкунов шаман! – Воскликнул кто-то со стены и в дымящую, образовавшуюся брешь, вновь полезли зеленые толпы. Пиздец… Что я там по поводу слабости гоблинов говорил?

Из-за спины моей в гоблинов полетели камни. Щёлкнули редкие арбалеты, трое желтоглазых с визгом сваливаются со стены, четвёртый, поскользнувшись на крови, скатывается со стены прямо мне под ноги, где я того и принимаю, копьём проткнув мерзкую рожу.

Урон стене не особо велик, разнесло лишь один из зубьев деревянного бруствера. Да только этот выродок залпом одним прикончил сразу двоих наших, и что самое страшное, ранил Кобаго. На сколько залпов у этой блядины хватит маны? Сколько ещё наших она заберёт с собой, прежде чем устанет? Нужно избавиться от него, но как?

Вновь пытаясь взобраться на стену, оглянувшись замечаю постепенно приходящего в себя Кобаго, трусливо поджавшую уши, идущую за мной Пом. Лисица очень ценила свой пушистый хвост и не хотела, чтобы того подпалили как охотника.

Бой накалялся, слева от меня, пытаясь скинуть лестницу рогатиной, пыхтел Му, прикрывая того, отмахивался отнятой у гоблина дубиной Кролли. Справа, работая в тройке, болт за болтом посылала в ночь женщина Му. Два заряжающих мальчика кролли на одного стрелка позволяли той пускать по снаряду раз в четыре-пять секунд.

Добравшись наконец-то до верха стены, подобрал валявшийся арбалет, впихнул того в руки Пом. Данное устройство являлось единственным оружием, которым я мог достать мага за стеной.

– Будешь заряжать и искать шамана. Мы должны пристрелить эту суку раньше, чем она нас поджарит! – Оперевшись на бруствер, вглядываюсь в местами сияющую золотыми глазами тьму. Трупы гоблинов, они повсюду: в воде, перед рвом и за ним. Местами образовывались кучи утыканных болтами тел, прячась за которыми, словно играя со смертью, выглядывали гоготавшие мерзкие рожи. Они находили бойню забавной, по прежнему считая себя сильнее нас, шли в бой, штурмовали стены, толпами гибли, и на смену им приходили ещё…

Передавая мне заряженный арбалет, Пом от неожиданности пискнула. На бруствер между нами вскочил гоблин.

С испуга пяткой прописываю ублюдку в грудь, как в фильме, по спартански сбрасывая зубастого уродца со стены. Ебать… Выдохнув, перенимаю здоровой рукой арбалет, замечая с каким восторгом на лице оценила мой удар Пом.

– Не расслабляйся! – Ликуя от пафосности момента, прикрикнул на ту я, а после, заметив во тьме некое странное свечение, пульнул туда болтом.

Лиса с блестящими от эмоций глазами кивнула. Переняла разряженное оружие, быстро натянув тетиву, вложила в канавку болт и вновь передала мне готовый арбалет. Стрелять наобум есть ли смысл? Наверняка нет, шанс пристрелить уродца шмаляя в пустоту очень низок. Нужно приберечь болт на момент, когда тот начнёт кастовать огненный шар, выдав свою позицию.

Опустив взгляд на толпу доступных, живых мишеней, стиснул зубы. Ебучий шаман, он же ещё покажет себя, или я трачу время в пустую?!

Пом, выплясывая вокруг меня, дробила черепа гоблинов. Пытаясь повторить мой случайно исполненный приём, во все стороны махала своими лапками.

Смахнув с бровей наползавшие на лицо капли дождя, накинул на голову капюшон, плечом вжался в бруствер. Когда все рубились, пачками истребляя рыкунов, я, словно охотник ждавший добычу покрупнее до мозолей на глазах, вглядывался в ночь. Где же ты, сучёнок, где ты, мразь, ну же, покажи себя…

И он показал.

Огненная спираль, раскручиваясь над длинноухой, зеленой головой, осветила бородатого, скрюченного гоблина, сжимавшего в руке посох. Шевеля губами, глядя на то, как огненная спираль приобретает форму увеличивающегося в размерах шара, тот готовился запустить в нас этой магической хуйнёй.

От движения раненым плечом в глазах моих от боли посыпались искры. Он так далеко, меня шатает, но я должен, обязан попасть! Другого шанса не будет!

Щёлкнул арбалет, наконечник болта, пронзив дождевую каплю, смещается в сторону, меняя траекторию моего выстрела… Блять.

Стрела попадает точно между глаз шамана. Запрокинув голову, гоблин выпускает из лап посох, вскидывая руки.

Огненная вспышка освещает всю округу, мощный, заставивший землю дрогнуть взрыв поглощает десятки гоблинов вокруг себя, превращая Шамана Рыкуна и всех его окружавших в пепел.

– Да-а-а-а-а! – Восторженно подняв над головой дубину, радостно кричит Пом. Реагируя на вспышку, теми же эмоциями, на воинственный рёв срываются все защитники и даже те, кто в лагере, видя как расцветает за стеной огненный, яркий цветок, поддаются общему эмоциональному порыву.

Гоблинская орда замерла. Ошарашенные происходящим за свой спиной, и тем, с каким рёвом и яростью встречают их впереди, коротконогая толпа, разбавленная редкими представителями хищных видов, начинает стопориться, растерянно метаться из стороны в сторону, а после, поддавшись панике, оборачивается в бегство.

Я жив, деревня выстояла, враг удирает. Все условия соблюдены, безоговорочная и полная победа за нами!

Подняв над головой арбалет, тряся тем, во всеуслышание крикнул:

– Победа! Мы победили!

Радость, граничащая с печалью, улыбки и слёзы от боли и от счастья. Крики раненых, умирающих и охваченных праздничным настроением выживших. Всё сплелось в единую, шумную, победную песню!

Подскочившая ко мне Пом, заключила меня в своих объятиях, поливая лицо моё и зачем-то грязную куртку с капюшоном, быстрыми, короткими поцелуйчиками. Дёргая меня, она пыталась пуститься в пляс, отчего плечо болело всё сильнее и сильнее. Видя наши обнимашки, с той же целью ко мне подлетают все соседи, все выжившие стремятся схватить меня, обнять, а потом, зачем-то ещё и поднять, бля!

– Мы сделали это, мы победили, победили самих Рыкунов! – Пищала восторженная Пом, а вместе с ней и все живые защитники рядом.

– Только со стены не сбросьте, ай блять, плечо… сука хватит, отпустите! – Кричал я им в ответ, но меня не слушали.

Около десяти минут я находился в подвешенном состоянии, на грани между поселением и кучами трупов за стеной. Слава богу мне удалось докричаться до толпы, и, вдоволь нарадовавшись, они вернули меня на землю. Впервые я был рад, что ноги мои опять стоят на этой треклятой грязи.

Толпа ликовала, сам факт победы для них являлся достижением, а то, над кем это победа, затмевала все из возможных предыдущих достижений, когда-либо свершенных кролли и Му. Волколаки, Рыкуны, племена лис и волков. Сегодня вся эта объединенная свара обломала об нас свои острые клыки. Я так же радовался нашей победе, только было у меня некое дурное предчувствие того, что не далась эта победа нам легко.

Волколаки, племя чудовищ, на стенах наших, таких обнаружили лишь двоих, самец, убитый нами(мной в том числе) и самка, которую ёбнули на восточной стене, когда та с отрядом зверолюдов пыталась зайти нам в тыл. По рассказам окруживших меня кролли, были и ещё двое похожих громил, одного, с двуручной секирой, с баллисты пристрелили у западных врат. Второго здоровяка завалил случайно выпущенный кролли болт, угодивший тому в голову.

Из всей четверки, больше всего делов натворила самка. Сука хорошенько проредили наши ряды, забрав с собой на тот свет, по меньшей мере, семерых защитников. Сегодня многие, очень многие, не встретили рассвета. В числе их оказался герой из героев, достойный воин, сын и хороший друг, как мне, так и каждому в селении кролли. Корого…

Повиснув над сыном, позабывший, что такое слёзы, раненый Кобаго, осторожным движением своей большой лапы, закрывает глаза храброму воину. Отправляя того навстречу вечной ночи. Скольких мы убили? Тысячи. Сколько потеряли мы? Сотню, а если брать в расчёт раненых и искалеченных, то целых две, а может и две с половиной.

Медленно, разгоняя окружающий нас мрак, поднималось солнце. Ночь пролетела как один очень страшный, кровавый миг.

– Матвеем, там, за стенами много… – Заставив меня съесть какие-то грибы, произнесла взявшаяся меня перевязывать Хохо. Усевшись на стульчике, находясь на улице, я глядел за тем, как тяжёлых раненых переносят в дом. Как кролли стягивают трупы, раздевают их, а после делят на кучи приговаривая «наш не наш». Их отношение к смерти, к восприятию гибели сородичей не такое, как у людей. Гибель, она воспринимается ими нормально, даже дети долго не плачут по своим родителям, понимая, что сейчас для всех есть занятие по важней. Я вот так не мог…

– Староста… – Глядя на моё лицо, жалостно протянула целительница. Не того ты жалеешь подруга, не того…

– Подождём наступления дня. Пока ещё слишком темно и опасно выходить за стену.

– А как быть с ранеными? – Спросила Пом. – Ну, теми, что чужие, и ещё не изгои.

– Гоблинов всех под нож, резать, не жалея. Вряд ли я смогу договориться с кем-то вроде них. Хищников – на ваше усмотрение. Будут сопротивляться – убивайте, главное сейчас сохранить жизни наших жителей. – Охмелевшим от грибов, глядя на то, с какой заботой, обхаживает мою рану Хохо, проговорил я. Боль отступала, десятки непонятно откуда взявшихся ярких оттенков красок ударили по глазам.

– Хорошо, рыкунов не жалко. Позволите мне говорить с ранеными? Ну, то есть, можно выйти за ворота? Я не убегу, честно при честно! – Выплюнула Пом, чем меня насмешила. Новая, непонятная боль в рёбрах отозвалась дрожью по всему телу.

– Мудагар вместе с Кобо собирались за стену, скажи чтоб тебя взяли с собой. Ты меня сегодня столько раз выручала, мне больше нет причин сомневаться в тебе. Пом, блеснув своими оранжевыми глазками, встав на носочки, вновь приготовилась прыгнуть на меня с объятиями, но выставившая руку Хохо, остановила ту.

– Иди работай, лиса!

– Хорошо, я со всем разберусь, а после, вновь вернусь к тебе, Матвеем, не смей умирать. – Стукнув себя кулачков в упругую грудь, заявила рыжая, отчего я вновь усмехнулся. Умирать то я точно не собирался.

Тела валялись повсюду. В числе убитых были не только воины. К сожалению, в числе жертв атаки оказалось много стариков и женщин, именно они, грудью своей закрыли прорыв со стороны коровников. Самое удивительное, хищники и гоблины не тронули коров. Наверняка хотели сохранить для себя, будучи уверенными, что смогут взять крепость. Ни хуя ребятки, пока я живы, хер вам, а не крепость!

Когда мимо меня пронесли труп гоблина со вспоротым животом, чувствуя зловоние, трупное, вонючее, я более не смог терпеть, облевав остатком ужина землю и собственную обувь.

– Матвеем… В голову не били? – Глядя на меня, спросила Хохо.

– Нет, от запаха плохо стало. – Ответил я. – Прикажи нашим разводить костёр внутри стен, пусть жгут трупы. Боюсь, вынести всех, да ещё и подальше, чтоб не завонять округу нам не дадут.

Рука моя потянулась за зажигалкой в карман. Я хотел передать ту(вместе с секретом) Хохо, но внезапно нащупал лишь осколки жиги. Сука, она разбилась, чирк-чирк магии больше не будет! Словно потеряв боевую подругу, тяжело вздохнул. Даже и не почувствовал, когда та взорвалась. Пальцами нащупал влагу, вытащив руку из кармана, вижу кровь и ощущаю нотки аромата газа.

– О боги, вас и там ранили? – Перепугавшись больше, чем за моё плечо, тут же принялась стягивать с меня штаны Хохо.

– Стой, подожди…

– Некогда ждать, кровотечение может убить вас раньше, чем вы поймёте!

Да нет там никакого течения, блять…

Чувствуя моё сопротивление и недовольство, Хохо замирает, а после переводит взгляд на сидевшего рядом здоровяка.

– Я забираю Шамана, Кобаго, дальше сами справитесь?

– Да. Позаботься о Матвееме, Хохо. Если бы не его магия, все бы мы могли спать вечным сном, как и мой сын… – В голосе воина чувствовался траур. В глазах читалось «лучше бы я, а не мой сын».

– Друг, мне очень жаль. – Опираясь на женщину, искренне произнёс я. Пусть при первой нашей с Корого совместной работе, мы явно не сошлись во взглядах, но его смерти я точно не хотел. Опечаленный здоровяк кивнул, ничего не сказав в ответ, двинул к вратам. Нужны ли ему мои соболезнования? Станет ли ему от них легче? Нет конечно, но пусть хотя бы знает, что смерть его сына мне не безразлична.

Хохо, поддерживая меня за рёбра, тянет домой. Где нас уже ждала вооруженная с ног до головы, высокая, грудастая, мускулистая женщина Му. Ноги её, как и длинные, некогда белые как снег волосы, были в грязи, а оружие, как и торс перепачканы гоблинской кровью.

– Чего тебе? – Протаскивая меня в проём, рыкнула на ту Хохо.

– Мудра велел мне позаботиться о старосте. – Ответила дева, более чем двух метров ростом.

– Я сама справлюсь. – Фыркнула Хохо.

– Ты не одна владеешь навыками врачевания, Хохо. К тому же, как и ты, я желаю лишь здравия и долгих лет жизни Матвеему… – Ответила Му.

Хохо окатила ту взглядом, после, тяжело вздохнув, выплюнула:

– Ладно…

Глава 4

Женщина Му, предложив Хохо свою помощь, получает одобрение, после, словно маленького ребеночка, одной рукой прихватив за задницу, осторожно поднимает мою тушку. Оказавшись лицом напротив её рожек, ощущаю как здоровой рукой, вместе с плечом и половиной грудной клетки, погружаюсь в её огромный вырез. По подбородок свой буквально утопаю в её здоровенных сиськах. Из-за грибов всё вокруг искажается, выглядит так, как не может выглядеть. Мозг почти отключился, я терялся в пространстве, во времени, в молочных железах му. Сомкнув глаза на первом этаже, открыл на втором, уже будучи полностью голым, перемотанным и лежащим в своей кровати.