Дело на миллион

Глава 4

Нужно было как-то отключиться от этих неприятностей. В зале, кроме визитки Больцова и акта изъятия денежных средств, не было никаких посторонних предметов. Пакеты с ее покупками, конечно же, не были здесь чужими. Но что-то необъяснимое уже присутствовало в ее квартире. Оно было здесь помимо ее воли и желания. Какая-то аура зла, а может просто беспокойства, ощущалась после этих визитов. Прошмыгнув босыми ногами по коридору из спальни в ванную и обратно, Нелли почувствовала неприятную влажность все еще непросохшего дверного коврика: «В мокрое дело ты, Нелли, вляпалась!» – как будто кто-то прокомментировал.

А вы бы сами открыли коробку? Да? Отдали свалившиеся на вас подобным образом деньги? Нет?! Вот и у Нелли вместо сновидений начались сомнения. А вдруг это был ее единственный шанс разорвать привычный круговорот событий.

«Трусиха! – начала обвинять себя Нелли. – Надо было все незаметно унести из дома и где-нибудь спрятать». Но нет! Воспользоваться чужим для Нелли было психологически невозможно. Сказывалось добротное советское воспитание. Дело тут было не в том, что… Бог накажет…, а как себя уважать после этого? «Да лучше от себя отдать, если кто ошибочно полагает, что вещь или деньги его, чем стать объектом незаслуженных подозрений», – всегда учила кодексу чести ее до мозга костей интеллигентная мать. А уж о присвоении чужого, вне зависимости от количества и качества этого чужого, и речи быть не могло. С таким грузом на сердце не живут, просто не могут жить классические русские интеллигенты. Как людям в глаза смотреть после позора?! А унизиться до того, чтобы присвоить чужое, – это позор! «Лучше быть бедным, но честным, – внушалось в их семье. – Мы не варвары какие-нибудь, которым все равно, каким путем прийти к благополучию, мы люди определенной породы, врожденной культуры…». Вот, пожалуй, зная о таких взглядах, люто ненавидят интеллигентов и бедные, и богатые булгаковские «шариковы», чувствуя, что есть другие, непонятные им заоблачные высоты – нравственные.

Вдруг Нелли послышался шорох в прихожей. Сердце ёкнуло, и она стала вслушиваться. Было тихо, но Нелли уже не могла заставить себя просто лежать. Включила ночник у кровати, посмотрела на часы. Будильник показывал около трех. «Если всю ночь не спать, то завтра не смогу работать», – запахнула халат и направилась на кухню выпить анальгетик. В прихожей ее внимание привлекла внутренняя входная дверь. Она была приоткрыта, что, собственно, не было чем-то уж очень необычным и страшным, хотя ей казалось, что она ее закрывала. Подошла и распахнула ее совсем, чтобы проверить замки наружной железной двери. Боже! Она тоже была приоткрыта. За щелью зияла чернота на лестничной площадке. Нелли инстинктивно схватилась за задвижку на внутренней стороне двери. Задвижка не заходила в паз. Замок не защелкивался. Ей моментально стало жарко, закружилась голова. Она тщетно пыталась справиться с незакрывающейся массивной дверью. Вдруг погас неяркий свет в спальне, и Нелли в полном смысле провалилась в черноту кошмара. Обмороки при сильном волнении преследовали ее с детства.

Очнулась Нелли оттого, что кто-то буквально перешагнул через нее, выходя из ее же квартиры. Она просто физически ощутила, как над ней кто-то прошел, хотя ничего не было видно. Принялась барахтаться на полу, на ощупь нашла косяк и стала, держась за него, подниматься. Организм по-прежнему отказывался служить: глаза ничего не видели, голосовые связки были не способны издать крик, голова не соображала.

– Помогите! – ей казалось, что кричит, но на самом деле ничего не произносила. Она забарабанила в дверь соседям. Те не спешили просыпаться и выходить в неизвестность. Но видимо благодаря ее действиям взломщик (или взломщики) поспешно удалялся. Она услышала топот на лестнице и хлопок подъездной двери. Где сейчас безопаснее? Грабитель вышел, но может, его сообщник еще в квартире. Темный подъезд, так как лампочки у них частенько были вывернуты, казался ей теперь более опасным, и она попыталась, заскочив к себе в квартиру, на ощупь закрыть железную дверь на засов изнутри. Ей это, наконец, удалось. А зря! Следовало заставить себя выйти и проверить, не выключили ли автоматы злоумышленники в коридоре. Такой роскоши, как фонарик или смартфон под рукой, конечно же, у нее не было. Глаза помаленьку привыкали к темноте. Опять вышла на лестничную площадку и почти на ощупь проверила на распределительном щитке переключатели. Автоматы в ее квартиру оказались выключенными. Включив их, заскочила в теперь уже освещенную светом из ее спальни квартиру. Первым делом вошла в зал. Все было перевернуто, ящики выдвинуты, пакетики и коробочки вскрыты, их содержимое разбросано. На столе на прежнем месте красовалась бумага сотрудников об изъятии шести ста тысяч долларов. Её не заметили? Нелли ни минутки больше не сомневалась, что все случившееся связано с этими проклятыми деньгами. Она на всякий случай прошлась по квартире, везде включая свет и заглядывая в углы. Больше сюрпризов не было. Собралась было звонить в полицию, потом решила подождать до утра. На работу сообщит, что заболела, а сама поедет к Больцову – все лично расскажет, благо он оставил свои телефоны. Ночью звонить ему на сотовый не стала, так как уже немного успокоилась. Она надеялась, что визитер удалился, все-таки прочитав бумагу и поняв, что у нее денег нет.

Семен Иванович этой же ночью ворочался с боку на бок. Сон был тревожным и неглубоким. Окончательно проснувшись, когда за окнами стало понемногу светать, он, стараясь не шуметь, выскользнул из-под одеяла. Дарья Николаевна, конечно же, слышала перемещения супруга, но делала вид, что спит сладким сном. Больцов с нежностью взглянул на мирно спящую половину и вышел на кухню. Надо бы закурить, но вредно, врачи предупредили, что с его давлением и до инфаркта недалеко. Как бы это научиться отключаться дома от службы? Сколько можно переживать и обдумывать круглосуточно каждое дело? Может, ты просто устал, не справляешься; и тебе в твои пятьдесят пять уже пора на покой? Вон жена-ровесница с удовольствием распростилась с работой в бухгалтерии завода резиновых изделий и с энтузиазмом выращивает цветы на даче, да еще и к дочке, аспирантке института юстиции, пристает, дескать, внучат хочу нянчить. И вообще, сколько можно женщине учиться?! Так ведь и всех женихов распугать недолго!

Больцов с улыбкой включил чайник. Он все эти разговоры знал наизусть, но взглядов жены не разделял. Танечка была умницей и красавицей. Уж она-то себе потом найдет достойного мужа. Вон сколько у нее поклонников, но еще нужно два года учиться, защитить диссертацию. Больцов в начале их супружества мечтал о сыне, и когда жена после многих бесплодных лет наконец родила ему дочь, обрадовался неимоверно и, уже не надеясь, что дождется от вечно хворой половины наследника, занялся всерьез воспитанием дочки. Воспитание его, правда, было рассчитано больше на мальчика. Он с детства приучал ее к спорту: конькам, лыжам, борьбе, стрельбе. Девочка играла с мальчишками в «войнушку», могла расквасить какому-нибудь пацану нос, да так, что родители мигом прибегали жаловаться. Мать была в ужасе, а отец вначале тайно гордился, но потом приобрел книжку лорда Честерфилда «Письма к сыну» и образование продолжилось в более цивилизованном русле. Да, Татьяна его гордость. Она со временем сменит его на работе, но, несомненно, пойдет намного дальше его по служебной лестнице.

Из-за чего он соскочил сегодня ночью? Причины явно две: первая – неприятности на работе в связи с новым делом, вторая – двухдневное молчание дочери Татьяны, находящейся в Москве.

Новое дело его очень волновало. По-человечески было жаль молоденькую Тапикову. Грызло теперь и чувство вины за его неспособность уберечь ее от гибели. Он тогда поговорил с ней, отдал запись разговора с требованием денег от потерпевшей на экспертизу, распорядился сообщать все события, связанные с этим вымогательством. Измененный голос не грозился убить, он просто настаивал, чтобы ему вернули миллион долларов, когда и где это следует сделать, он сообщит позднее. Отсутствие угроз и баснословность суммы настраивали на мысль, что звонивший человек просто психически нездоров, поэтому к охране Тапиковой подошли формально. Старшина Ваньков обязан был следить за ее перемещениями. Последил, называется, – объект погиб при непонятных обстоятельствах. Ваньков теперь боится последствий. Жаль, что Больцов тогда устно распорядился о наблюдении, а не оформил приказом, так что спрос теперь и с него с Больцова.

– Ты что, опять куришь? – выплыла из коридора заспанная супруга.

– Вот, чаек решил попить.

– Изжога, значит, мучит, – догадалась жена.

– Ну что ты, Даша, встала, иди, спи, – поморщился Больцов.

– Уснешь тут с тобой, – начала дергаться дражайшая половина. – Придется из-за тебя таблетки от головы пить.

– От головы не надо, – улыбнулся Больцов.

Жена растерянно посмотрела на него, силясь понять, что он имел в виду.

– Ты уж, пожалуйста, потише! Может, еще удастся заснуть…, – направилась в спальню, забыв про таблетки. Но тут в коридорчике залился руладами телефон.

– Танечка, Таня! Алло! – Выкрикивала в трубку Дарья Николаевна, подбежавшая первой. В трубке было молчание.

– Алло, вас не слышно, – отчетливо сказала супруга, поняв вдруг, что дочка не станет будить любимых родителей в четыре утра.

– Алло! – взял трубку Больцов.

– Передайте учительнице, пусть срочно вернет четыреста тысяч, – прошелестел голос.

– О чем вы говорите? – пытался потянуть время все смекнувший Больцов, радуясь, что поставил прослушку на свой домашний телефон. Но голос отсоединился.

«Если даже звонит ненормальный, он представляет опасность», – подумал Больцов.

– Ты зачем имя нашей дочери назвала? – напустился он на жену.

Дарья Николаевна теперь всерьез занялась поиском таблеток не только от головы, но и от сердца. Утро уже занялось вовсю.

Глава 5

В девять утра Нелли уже сидела возле кабинета Семена Ивановича Больцова. Он прошел мимо нее в положенное время, сухо поклонившись. Она вошла вслед за ним в серо-голубую комнату. Здесь явно проступала нужда в ремонте, в любом денежном вливании. Допотопный стол следователя с кожаным креслом хозяина во главе под портретом все того же Феликса Эдмундовича. Вдоль голой стены напротив окна стояли конторские стулья. Знаете, такие, из натурального дерева, но с дерматиновыми вставками в спинке. Им ничего не делается, их можно только выбросить. Но об этом и речи быть не могло в казенном доме. Что однажды сюда попадало, то оставалось на века. Стиль кабинетов, коридоров, да и самого здания, пожалуй, отражал содержание голов, здесь работающих, воспитанных на славных и не очень традициях ВЧК и НКВД. Нелли поежилась, заходя за Больцовым в распахнутую им дверь.

После эмоционального рассказа Нелли о ночном происшествии он поскучнел еще больше и не стал рассказывать и без того напуганной женщине, что ему звонили насчет возврата суммы. Причем таинственный голос назвал остаток от затребованного им еще от Тапиковой миллиона. Значит, незнакомец считает, что часть денег осталась у Радиной и теперь начнет ее терроризировать. Больцову стоит подумать об охране очередной потенциальной жертвы.

– Нелли Александровна, вы все сделали правильно. Даже хорошо, что убийца увидел документ на столе, объясняющий дальнейшую судьбу этих денег. Но так как мы не знаем, почему убитая именно вам принесла деньги, мы будем, с вашего разрешения, прослушивать ваш телефон и установим наблюдение за подъездом и квартирой.

– Конечно, конечно. Буду очень благодарна. Пожалуйста, информируйте меня, когда найдете преступника.

Далее Нелли отвечала на ничего не значащие, как ей казалось, вопросы. Ей пришлось даже сообщить сведения о погибшем бывшем супруге.

– Позвольте, почему же он «бывший»? Вы официально не развелись? В чем причина разрыва? – лез в душу следователь.

Нелли было больно и неприятно вспоминать глубоко ранившие в свое время подробности. Дело в том, что Вадим Радин был красавцем и.… любимцем женщин. Нелли заполучила его случайно. Он тогда только что расстался с женщиной с ребенком, видимо, от предыдущего брака. Почему он не регистрировал отношения с предшественницей и почему сразу же потащил Нелли в загс? Может, она его удивила, что в тридцать два года оказалась невинной девушкой?

– Ты просто ихтиозавр какой-то, – высказался после первой близости.

Истинную причину их официальной регистрации, однако, знал только он. Нелли же внушал, что никогда прежде не встречал такой красавицы и никогда не испытывал таких сильных чувств. Чувства испытывала и Нелли. Она до сих пор помнит стихи, которые написала и посвятила ему накануне их свадьбы.

Вначале все было хорошо, оба достаточно зарабатывали. Вопреки прогнозам ее родителей о несущественности и нестабильности доходов у геологов Вадим оказался платежеспособен. Подающий надежды сотрудник НИИ геологии подрабатывал, делая рефераты, курсовые и дипломные студентам Института геологии за неплохие деньги. Нелли официально получала немного, но глубокое знание английского языка и умение общаться с людьми сразу после иняза обеспечили ей небедный уровень жизни востребованного репетитора. У них, к сожалению, не было своего угла (про квартиру Вадима никто не знал). После свадьбы молодые жили в ее девичьей спальне в доме родителей. Этот вариант оказался не просто неудачным, а невыносимым. Родители Нелли ревниво следили, не нарушаются ли новоиспеченным супругом права и интересы их любимого чада. С их колокольни если судить, то все совершенно было не так, как надо. Никакого совместного хозяйства, одни развлечения, поездки. Но главное, нет детей! Оказалось, что причиной является нездоровье Нелли, но родители вначале этого не знали и усугубляли проблему расспросами.

«Молчали бы лучше!» – жалела теперь о прошлых ошибках Нелли. Именно у нее была врожденная патология развития, что-то не то с «трубами», как поняла она после обследования у знакомого гинеколога. Это «не то», оказалось неустранимым и, видимо, послужило основной причиной, разрушившей их брак.

Но Больцову она сейчас рассказывала только факты, да и то те, которые считала нужными упомянуть. Фактом были измены супруга. Наличие любовниц обнаружилось уже на втором году совместного проживания. Стиль его жизни весьма способствовал заведению интрижек – ведь геолог ездит в различные экспедиции, ездит не один, а с группой таких же сотрудников и сотрудниц. Доброжелатели много деталей передавали Нелли. Переживала, плакала и не знала, что делать. Она его любила, боялась потерять. Хотелось не верить этим рассказам, забыть о них, оставить все так, как есть. Поэтому делала вид, что ничего не знает о его похождениях. Старалась выглядеть для него еще лучше, еще привлекательнее. Но однажды случилась непредвиденная катастрофа, крах их семейного бытия. Придя как-то с работы, Нелли застала дома незнакомую женщину. Полненькая брюнетка пила чай с родителями и показывала какие-то фотографии…

– Валентина – коллега Вадима, – доложил отец. –Вот они на фотографиях. Валентина из Иткутска, но после одной из экспедиций так и осталась жить в Тюк- тю… Как ваш поселок называется? – переспросил отец. Нелли почувствовала резкую дурноту от предчувствия непоправимой беды и вцепилась в дверной косяк…

– Тюхтята, – уточнила гостья.

И тут в прихожей хлопнула входная дверь. На пороге кухни появился Вадим. Сказать, что он был растерян, значит ничего не сказать. Для него появление гостьи было ударом.

– Ты что здесь делаешь? – довольно невежливо спросил он у нее.

– Да вот хочу вас всех порадовать, особенно тебя, папочка.

– Зачем ты приехала?

– Не возмущайся, лучше посмотри на нашего сына. Не сомневайся, твой! – среди полного молчания Вадим рассматривал фотографию своего маленького сына.

– Сколько ему? – выдавил новоиспеченный отец.

– Да год уже. Федором назвала.

– Почему Федором?!

– Отец у меня Федор, вот почему!

– Итак, молодые люди…, – вдруг ожил Нелин отец, – попрошу вас покинуть наш дом. Мы тут совершенно ни при чем. Сами разбирайтесь! – и старик встал. Мать, которая при обычных обстоятельствах сказала бы что-нибудь свое, действуя по схеме: «Ты ей слово, она тебе десять», – сейчас молчала.

Вадим смотрел только на фотографию.

– Уходи! – наконец произнесла и Нелина мать.

Все решалось без Нелли, она превратилась в статую, в соляной столб из библейской легенды. Было ей невыносимо горько и больно. Тупо смотрела, как незнакомка невозмутимо продолжала пить чай, пока Вадим собирал вещи. Их никто не окликнул. Когда дверь захлопнулась, Нелли закрыла лицо руками.

– Ты не должна больше его видеть! – внушала мать, но Нелли ждала, что он сам ей объяснит, что собирается делать. Встреча их произошла через несколько дней неожиданно для обоих. Нелли спешила на работу. Ей предстояло пройти мимо большой автобусной остановки, откуда шли маршрутки в разные концы города. Она там и увидела парочку с чемоданами. Подпрыгнуло и упало сердце, кровь бросилась в лицо… Нелли молила Бога, чтобы тот не дал ей упасть. Встречи избежать было нельзя. Они ее заметили, точнее, он. Вадим вначале поспешно отвел от нее взгляд, но, видимо, взяв себя в руки, крикнул спутнице:

– Подожди! – и устремился к Нелли.

– Нелли, я хотел все тебе объяснить в письме…

– Вадим, как же так? – задыхалась словами Нелли.

– Прости, я по-другому не могу поступить. У Вали действительно мой сын. Я должен быть с ними.

– Но как же я? – она захлебнулась слезами.

– Ты по-прежнему моя жена. Я о тебе всегда буду заботиться. Прости…, – и он в экстазе схватил ее за руки.

– Вадим! Наш автобус, – крикнула Валентина и попыталась самостоятельно схватить тяжелые чемоданы. Через секунду Вадим, виновато улыбаясь, заносил вещи в салон. Нелли продолжала стоять, вглядываясь в суетящуюся фигуру мужа. Автобус тронулся. Вадим поспешил затеряться среди пассажиров, а Нелли наткнулась на холодный взгляд разлучницы.

Глава 6

Вот какую бурю воспоминаний вызвал Больцов своими вопросами. Нелли вышла из кабинета как из пыточной. Сердце ныло, в глазах темнело, ноги отказывались идти. Господи, Вадим! Если бы он был жив, если бы захотел к ней вернуться, она бы ему все простила, она бы была с ним. «Мне через месяц стукнет сорок один, – констатировала Нелли. – Незавидный факт! Хотя, собственно, почему «незавидный»? – стала придираться к собственным мыслям, сидя на скамейке в парке напротив здания прокуратуры. Нелли вынула пудреницу и в ее зеркальце увидела глубокие синие глаза, брови вразлет, небольшой нос правильной формы.

Ни одной морщинки! Она достала помаду и притронулась ею к пухлым губам. Что со стороны можно сказать о ней, судя по внешности? Интересная молодая особа. Не короткая стрижка демонстрировала пышность ее почти черных волос, которые выразительно контрастировали с белизной лица и теперь уже накрашенными, в цвет цикламена, губами. Знакомые подтрунивали над светловолосыми родителями: «И в кого это она такая брюнетистая?». Отец шутил: «Жене, должно быть, виднее». Лидия Петровна, которая отличалась строгостью нравов, даже не реагировала на подобные двусмысленные намеки.

Нелли пошла красотой и статью в свою прабабушку польку. Мать ей как-то рассказала, что род их на Руси идет от ссыльных поляков… Стоп! Можно сколько угодно сидеть на скамейке и предаваться воспоминаниям, благо день свободен. Ей нужно прийти в себя после ужасной ночи, осмыслить происходящее с ней сейчас. Рассказать ли родителям? Она вдруг ощутила острую потребность их увидеть.

Поеду к ним! Там решу, что говорить, о чем умолчать. Она встала, подняла воротник пушистого синего пальто и направилась к автобусной остановке. Нелли не обратила внимания ни на тронувшуюся вслед за ней иномарку с непрозрачными стеклами, ни на молодого человека, тоже нашедшего время для прогулки в утренние часы буднего дня по парку. Молодой человек, как только она поднялась, схватился за мобильник. Вскоре он стоял на той же остановке и сел в тот же автобус, что и Нелли.

«Да что, собственно, произошло серьезного для меня? – размышляла она, глядя на мелькающие пятиэтажки из окна автобуса. Убита ее несостоявшаяся клиентка. Она ее знать не знает. Та почему-то принесла пакет с заоблачной суммой, но это ее совсем не касается, а если кто предполагал обратное, так имел ночью возможность убедиться, что она все до копейки официальным образом передала государству. «Про деньги ничего старикам говорить не буду», – все-таки решила Нелли.

Знакомую деревянную дверь никто долго не открывал. Треньканье звонка было безрезультатным. Куда они оба могли уйти? Двенадцатый час дня был временем раскачки и завтрака для пенсионеров. Но Нелли заволновалась, еле нашла в сумочке ключ от родительской квартиры. Но дверь, оказалось, была не заперта. Толкнув ее внутрь, Нелли из прихожей закричала: «Эй, кто дома?». Не раздеваясь, пробежала в зал и увидела ужасную картину. Ее старики с окаменевшими лицами сидели под дулом пистолета, направленного на них. Человек в спортивной одежде с чулком на лице теперь целился уже в нее. «Доченька!» – выкрикнула мать и попыталась подняться. Ноги вдруг подкосились у немолодой женщины, и она без выстрела рухнула на пол. Нелли, как и отец, хотела помочь ей, но ощутила холодок лезвия на своей шее. Стоявший за ее спиной второй бандит просипел: «Еще раз шевельнешься и хана тебе!».

– Что вам от нас надо? – выдохнул отец. И заметив, что порез на шее дочери начинает кровоточить, рванулся вперед, теряя рассудок и чувство самосохранения вместе с ним. – Руки прочь от нее!

Тут раздался хлопок и старик-отец, как-то странно дернувшись, рухнул на лежащую без чувств жену. Нелли дальше сделала невероятное. Она с несвойственной ей силой отжала от себя руку с ножом и кинулась на бандита с пистолетом. Падая вместе с женщиной, он выстрелил. Пуля попала на этот раз куда-то в стену.

– Стоять! Бросить оружие! – теперь уже в двери показались люди в камуфляже. Бандит, отшвырнув нож, ринулся к двери в спальню. Но его тут же схватили и надели наручники. Второго никак не могли вырвать из яростных объятий обезумевшей Нелли. Она, видимо, ему сразу же попала пальцем в глаз, скрытый чулком. И он сейчас просто отбивался от разъяренной женщины, стараясь дотянуться до пораженного места. Омоновцам не составило труда обезвредить одноглазого и усадить Нелли на диван. Она тут же рванулась к родителям. Отец теперь тихо лежал на полу лицом вверх, под левым глазом у него была багровая мушка. Кровь почему-то не шла. «Он умер!» – подумала Нелли, вглядываясь в неподвижные черты бледнеющего на глазах родного лица. Вокруг матери сгрудились, пытаясь помочь, вызвали «скорую». Липкий кошмар беды сгущался вокруг Нелли.

Больцову немедленно сообщили, что двое нападавших арестованы. Отец Нелли убит, мать забрали в реанимацию с обширным инфарктом, сама Нелли нуждается в помощи психолога.

– Опять не уберегли, мать твою!.. – Больцов потянулся за запрещенными ему врачом сигаретами. Зря, выходит, неудачник Ваньков следил за каждым Нелиным шагом. Справедливости ради, не совсем зря: сообщил об иномарке, тоже следившей за Нелли (правда, номера на машине не было), вызвал группу захвата на квартиру стариков. Нападавшими оказались два отморозка, недавно вышедшие из тюрьмы. Стрелял Кока, то есть Коков, отсидевший уже за разбой. Теперь Коке явно светит пожизненное заключение. Размахивал ножом Федин, местный наркоман и карманник, участие в таком деле было для него работой рангом выше – «повышением», так сказать. Так кто же их нанял и зачем?

Федин рассказывал все, что знал: их основная задача была найти деньги любой ценой. За свою работу они уже получили две тысячи зеленых, остальные восемь получили бы за найденный пакет или продиктованный номер счета с нужной суммой.

– Какая такая сумма должна быть у бедных стариков-пенсионеров? – допытывался у него Больцов.

– Четыреста тысяч баксов, – не сомневался в ответе Федин.

Следователю стало понятно, что преступники продолжают поиск миллиона, который после изъятой части в Нелиной квартире превратился в названную сумму. Больше Федин ничего интересного сказать не мог – с заказчиком общался Кока. А Кока упорно «играл в молчанку». Информация уже не могла изменить меру наказания и он, похоже, больше боялся заказчика, чем перспективы жить всю жизнь за решеткой. Заказчика он не выдал даже под гипнозом, который применили к нему при якобы плановом медицинском обследовании. В загипнотизированном состоянии он повторял все ту же сумму, правда, сказал, что заказ на наезд был от хозяина.

Хоть Кока и не называл фамилии, но «хозяином» в городе за глаза все называют Котика, так оно фактически и есть. Котик Илья – известный в городе предприниматель, совладелец гостиничного и строительного бизнеса, нескольких автостоянок, бензозаправок и ресторана, между прочим, член городской думы. Больцов знал, что у силовых структур с этим человеком есть как бы договор о ненападении. Уж слишком крупная фигура для небольшого города. «Вы своим делом занимаетесь, мы – своим, даже поможем поймать неугодную нам мелкую сошку», – пояснял все на пальцах коррумпированным чиновникам Илья Котик. Поэтому Больцов вознамерился доложить все руководству и настаивать на встрече с «хозяином», чтобы прояснить ситуацию с этими деньгами. А что до ареста Котика как заказчика – об этом не могло быть и речи, хотя Больцов, если бы мог, именно так бы и поступил.