Бесконечное путешествие: Начало

Он, сидя на невидимом полу, будучи в окружении ожившего сумасшествия, пытался взять себя в руки, пока вокруг бродили зловещие твари и безумные образы, окружая парня. Эрик убеждал себя, что всё хорошо: он один среди пустоты, и вокруг ничего не происходит; заставлял себя верить, что сможет подавить ненужные эмоции, своим всё более уверенным настроем разжигая силу воли, которая становилась для него подобием брони.

И под растущей верой в себя исчезала неуверенность, буквально вытекающая из его кожи едкой кислотой, которая быстро испарялась. И вот он, сумев перебороть ненужные эмоции – своего главного врага в этой ситуации, – убрал руки от ушей, открыл глаза, поднялся с пола. И увидел это…

Сущность пожирателя со всеми её воспоминаниями неведомым образом сумела погрузиться в этот микромир, наполняя его чудовищными образами своих воспоминаний. Во тьме проносились фиолетовые молнии, изрыгались из мрака легионы призрачных черепов, раскалывались призраки планет и истошно вопили бесчисленные легионы сожранных душ.

Но Эрик не мог позволить себе вновь сломаться. Он, одержимый в этот момент непоколебимой стойкостью, принялся идти вперёд, не обращал внимания на апокалипсис вокруг. Мысленно он не умолкал ни на секунду, без устали твердя, что сможет преодолеть это всё, сумеет сделать это в одиночку, ведь он столько пережил на этом поезде, и это испытание тоже не станет исключением. Его стальная воодушевлённость, придающая ему нерушимую непоколебимость, выращивала в пространстве проекцию сферы, которая, окружая парня, безжалостно сжигала любые кошмарные образы, посмевшие приблизиться. Он уверенно ступал вперёд, слыша крики Готинейры, точно застрявшей в своих иллюзиях, порождённых эмоциями. Множество сияющих зелёным светом созданий в кожаных костюмах окружали её. Они держали в руках огромные шприцы и окровавленные хирургические инструменты. А на фоне мерцали вытягивающиеся до облаков башни, у подножья которых валялись горы зашитых трупов.

И когда Эрик нашёл её, всю озверевшую в попытке защитить себя, отчаянно размахивающую руками, пытаясь поразить когтями зловещие образы, то подошёл ближе, сжигая своей проекцией все иллюзии в зоне поражения. Но они продолжали появляться, поскольку Готинейра впала в раж, из-за паники не замечая парня.

Тогда он, выждав момент, ловко схватил её за руки, изо всех сил пытаясь их удержать. И, выкрикнув её имя, так сильно, что горло словно ободрало камнями, заставил её обратить на себя внимания и выйти из неконтролируемого исступления.

Она посмотрела на него своими глазами, которые оказались сплошь чёрными. Проекции её страха постепенно прекратили появляться, а оставшиеся развеивались в воздухе.

И тут вдалеке, извергнув оглушительный крик, прямо как тогда, когда Эрик впервые увидел поезд, из тьмы на сумасшедшей скорости, топя пространство в алой заре, вырвался огромных размеров череп, несущийся вперёд. А за ним следовало изобилие всевозможных образов, будто сошедших с самых красивых и фантастических картин.

Всё это с неумолимо зверской скоростью пронеслось через мрак, уничтожая его и все фиолетовые образы пожирателя миров. Ослепительная вспышка, словно детонировавшая звезда, отбросила Эрика с Готинейрой ударной волной. И когда они открыли глаза, то обнаружили, что вернулись в вагон.

Парень, исторгнув стон, чувствовал, как болела его спина, которой он ударился об стену; и, принявшись терпеть, ожидал, пока уймётся боль, не позволяющая ему толком пошевелиться. Готинейру же отбросило в другую часть зала.

Тёмная жидкость, наводняющая вагон, менялась в своём поведение: она, словно в невесомости, поднялась вверх, скапливаясь в некоторых местах в бесформенную массу, и притягивалась к точке в пространстве, образуя идеально гладкую сферу, похожу на ту, что разбилась.

– Готи, – с придыханием, протягивая руку вперёд, выдавил из себя Эрик, терпя ноющую боль в мышцах.

Он поднял взгляд, увидев, как вся жидкость, образовав своим количеством сферу, в один миг начала вибрировать, нагревая воздух. И из неё, издавая мириады перемешанных между собой звуков вырвались очертания неизвестного существа, которое, образуя в пространстве самые невиданные фрактальные узоры всех цветов, внезапно рвануло в сторону врат, пройдя через них и уносясь в начало поезда, к самому локомотиву. Генерал эмоций – сам хранитель войны пробудился, унёсшись в начала состава остановить или хотя бы задержать пробуждённую душу пожирателя миров.

Ударная волна, спровоцированная появлением хранителя, не тронула парня с девушкой, но уничтожила стены: те, крошась острыми осколками, обваливались, распарывая скрывающуюся под ними плоть поезда.

Кровавые потоки хлынули из мышц и вен, стремительно заполняя зал, подхватывая своей массой Эрика и Готинейру, которым едва удавалось держаться на плаву в густой субстанции. И где-то на фоне голосил Краус, которого волны крови уносили в дальнюю часть вагона.

Подвижные части пола сдвинулись, отворив сточные каналы, куда багровое озеро, затопившее всё вокруг, принялось уходить, образовывая водоворот. В него, не дав ни единой попытки спастись, засосало сперва Готинейру, а следом Эрика, унося их обоих в глубины поезда – в канализации.

Глава 16. Театр памяти

Готинейра вынырнула из крови, принявшись жадно глотать воздух. Она с трудом держалась на плаву, едва не тонув в густой массе, которая становилась всё более вязкой, сворачиваясь. Девушка гребла руками, чувствуя, как это получается у неё с большим усилием. Но в итоге ей удалось выбраться из омерзительной жижи. Она, доплыв до каменного возвышения, вскарабкалась по нему, оказавшись на суше.

Всюду царил смрад, забивающийся в нос своим отвратным зловонием. Эрик, выбравшись из резервуара, куда его смыло и залило кровью, увидел девушку, которая находилась в двадцати метров от него.

– Готи, ты в порядке?! – окликнул он её своим вопросом.

– Да, всё хорошо! – с неприятно искажённым голосом ответила она, испытывая чудовищное отвращение.

Парень, шевеля руками, чувствовал, как кровь на них сворачивается и засыхает, затем отваливаясь чёрной коркой. Он подбежал к Готи. Та с головы до ног, как и он, была покрыта смердящей кровью.

– Какая же мерзость! – морщилась девушка, соскребая когтями застывшую корку.

– Воу, – удивился Эрик. – Ты даже не будешь устраивать истерику по этому поводу?

– Очень смешно, – грубым тоном ответила она, нахмурившись.

Место, куда их смыло, оказалось широким и протяжённым холодным коридором, что весь воздвигнут из массивных каменных блоков. Чем выше тянулись стены, тем сильнее они заворачивали в сторону потолка, образуя своды. Всюду, вдоль коридора, находились, размером с приличных габаритов бассейн, резервуары, заполненные кровью и зловонными водами, в которых плавали отходы жизнедеятельности, стекающие сюда из широких отверстий в потолке.

– Канализации… – выдавил Эрик из себя с отвращением в голосе, сдерживая подступающий к горлу ком.

– Да ладно! – пискнула высоким тоном Готи, оттягивая своё платье. – Да как же, и одежда этим пропиталась. Гадость какая, – никак не унималась она. – Фу! – лицо Готинейры искривилось от осознания, откуда она только что вылезла. – Ах, фу, какая мерзость, – её передёрнуло, и она даже не желала прикасаться к самой себе.

Реакция Эрика оказалась менее бурной, но ему тоже было противно от всех этих помоев и крови на своём теле.

– Стоп! – опомнился парень, позабыв о витающем смраде. – Где Лин?

– Точно, – спохватилась девушка, быстро подняв голову, и начала осматриваться в поисках скелета. – Он же остался там? Нас смыло, а он остался!

– Нет, не остался, – успокоил её парень. – Я помню, когда меня смывало, то я видел, как его уносилось в другом направлении. Ну, в другую сторону зала, где был ещё один сток.

– И куда же его унесло тогда? Здесь его нет, – сказала она, и в очередной раз окинула взглядом коридор канализации.

– Да не волнуйся, с ним точно ничего не случилось. Он о себе позаботится.

– Ну да, – угомонилась девушка. – Только вот с нами что будет? Вдруг тут обитает какая-нибудь гадость, которая похуже вот этого всего, – она показала на резервуар, куда стекала кровь и всякая гниль.

– Он должен нас найти…

– А если не найдёт?

– Тогда мы найдём его, – твёрдо заявил Эрик. – Ах ты ж… Легион. Где моя коса? – опомнился он, заметив, что оружие не висит на поясе. – Ох… нет, – он с омерзением посмотрел на резервуар, из которого выплыл.

– Только не говори мне, что ты собрался туда нырять, – сказала девушка, искривив лицо при виде сотни литров гадкой жижи.

– Придётся, – с отчаянием в голосе печально произнёс Эрик.

– Да это же всего лишь железяка. Если мы встретим тут какую-нибудь тварь, то вряд ли твоя коса поможет нам.

– Поможет, поверь. С ней всё не так просто, – ответил он ей.

– Что именно? – Готинейра вопросительно посмотрела на парня.

– Это долго объяснять. Просто поверь.

Он, не слушая её попытки отговорить Эрика от безумной затеи, подошёл к резервуару, и начал всматриваться туда, пытаясь увидеть дно. Но содержимое этих канализационных бассейнов оказалось чересчур мутным.

– Может… всё же не надо? – она посмотрела на парня умоляющим взглядом.

– Ну а тебе-то что? – улыбнулся он. – Не ты же туда полезешь.

– Но я буду это видеть…

– А ты просто отвернись.

– Всё равно. Буду представлять это, – не унималась она.

– Готи, мне в любом случае нужно достать эту чёртову косу, – вздохнул парень. – Как бы ты не реагировала на это.

Он опять взглянул на содержимое резервуара. На лице Эрика возникло отвращение, которое он тщательно подавлял, но ужасный вид жижи и смрад от этого не прекращали чувствоваться меньше. Эрик, понимая, что такими темпами он затянет своё погружение на долго, просто взял и прыгнул, нырнув в содержимое резервуара.

Девушка сдерживала дурные мысли о том, как парень погрузился в сотни литров ужасного вещества. Зловонная жижа периодически булькала, и через какое-то время Эрик вынырнул. Он вылез с косой в руках, будучи сам с головы до ног в тошнотворной жидкости. Какие-то гнилые остатки еды и слизистые сгустки отваливались с его тела, падая на каменный пол.

Девушку, увидевшую это, в очередной раз передёрнуло от отвращения, будто её ударили током. Она с трудом сдерживала подступающую к горлу рвоту.

– Неужели обязательно было это делать? – говорила, совершая глоток с противным выражением лица. – Зачем тебе эта коса? Она не поможет нам во всём этом кошмаре вокруг.

– Просто поверь, поможет. Объяснять долго. На это нет времени. Нужно найти Крауса и поскорее идти дальше.

– Ай, ладно, – ответила Готи, возмущаясь даже не из-за того, что Эрик захотел вернуть себе оружие, а из-за того, что он на её глазах нырнул во всю ту мерзость. – И как же мы его найдём? Я тут впервые. Я вообще не знала о существовании таких канализаций в недрах поезда.

– Да? А я думал, что знала. Ты же живёшь тут уже столько времени.

– Я тебе уже говорила, что редко покидала свой вагон, поэтому мало знаю о поезде. Особенно о таких местах.

– Точно, – вспомнил Эрик. – Тогда… надо попытаться понять, куда смыло Крауса. Вряд ли далеко. Скорее, что в другой части канализаций, – закончил он, потом посмотрел на дверь в конце коридора. – Пойдём.

И парень направился прямо. Готи следовала за ним, стараясь не смотреть на ту гадость, которая вытекала из труб в потолке и падала в резервуары и неглубокие стоки, расположенные вплотную к стенам.

Когда они дошли до двери и открыли её, то увидели ещё один коридор. Но главное, что бросилось в глаза – пятна жижи и крови на полу рядом с одним из бассейнов. Будто кто-то вылез. Вдобавок, по каменному помосту, возвышающемуся над сточными водами, тянулась дорожка из клочков лепестков роз.

– Это он! – заголосила девушка. – Он был здесь! Но ушёл туда… точно искал нас. Эх, дядюшка Лин, не в ту сторону ты пошёл.

– Только вот мы оказались совсем не там, куда он отправился.

– Нужно его поскорее догнать, – сказала она, засеменив по коридору к следующей двери.

– Готи, стой! – окликнул её Эрик. – Готи, – но девушка его будто не слушала. Тогда он подбежал к ней, обхватил сзади и закрыл ей рот. – Тихо, ничего не говори.

Готинейра оцепенела от неожиданности, попыталась убрать руку Эрика. – Ты слышишь? – прошептал он.

– Что слышу? – ей удалось убрать ото рта его руку, смердящую от сточных вод.

– Да тише… тут что-то есть.

Девушка начала прислушиваться. Кто-то, постукивая по камню, где-то двигался. Оба замерли, принявшись осматриваться.

– Готи… вон оно, – шепнул парень, посмотрев наверх.

Она обратила внимание на потолок, увидев огромное насекомое, напоминающее смесь паука с жуком. Оно ползало по потолку, держа маленькими лапками брюха какой-то мешочек. И когда насекомое, ступив на стену, слезло на пол, то посмотрело на чужаков. По их телу сразу пробежал холодок. Но существо, заметив посторонних, никак не отреагировало, а лишь спокойно поползло к одному из резервуаров, начав вылавливать оттуда остатки еды.

– Кажется, оно не враждебное, – надеялась девушка.

– Вроде бы, – ответил Эрик. – Но проверять не хочется, – он на всякий случай снял с пояса косу и разобрал её в боевое состояние.

– И что теперь? – спросила шёпотом Готи.

Насекомое, ещё пару раз глянув на чужих, направилось к стене, где, выдавив плиту, уползло вглубь потайного прохода. Из труб, нависающих с потолка, в резервуары полились потоки всякой мерзости. Сразу же после этого здоровенные плиты в стенах сместились внутрь, ушли в сторону, словно раздвижные двери. Из открывшихся проходов начали вылезть огромные, размером со льва, насекомые в количестве десяти штук.

Эрик заслонил собой Готинейру, крепко сжал в руках косу и выставил её вперёд, с уверенностью ожидая нападения.

– А ты говорила «не надо туда нырять, оружие не пригодится», – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Но паукообразные жуки, осмотрев посторонних, быстро потеряли к ним интерес, и продолжили заниматься своим делом: направились к резервуарам, откуда начали вылавливать объедки.

– И что теперь? – спросила девушка, наблюдая эту картину.

– Попробуем продвинуться дальше. Только медленно.

Эрик начал осторожно ступать, боясь вызвать лишний шум и побеспокоить насекомых. Готи плелась за ним, прижимаясь чуть ли не вплотную. Они, насторожившись, следили за каждым жуком, и даже не заметили, как, вынырнув позади, мимо них проползло здоровое насекомое, таща на брюхе мешочек с собранными объедками.

Эрик от неожиданности рефлекторно нанёс ему удар, засадив косой по существу, но не оставил на панцире даже царапины. В ответ восьминогое создание лишь слега обернулись, глянув на парня с девушкой, а потом поползло дальше.

Готи аж выдавила из себя какой-то странный писк, когда этот жук прополз мимо. Но потихоньку успокоилась, поняв, что насекомому и его собратьям безразлично нахождение здесь посторонних.

– Лучше уйдём отсюда поскорее, – сказала она. – Не хочу, чтобы они внезапно на нас набросились, – она не прекращала бояться их.

– Идём-идём, – ответил ей парень.

Они продолжили свой путь, следуя за клочками лепестков роз на полу. Пара поворотов, несколько пройденных коротких коридоров – и вот они уже стояли у огромных двойных дверей, что слишком выделялись на фоне чахлости мерзких канализаций. Врата словно сделаны из чёрного опала, в котором красиво переливались всяческие цвета. Но не было даже ручек.

Эрик провёл рукой по гладкой поверхности. И преграда, на удивление, исчезла. А за ней лишь тьма.

– След ведёт сюда, – девушка глянула на лепестки роз, валяющиеся у порога.

– Значит, он ушёл туда.

– Это уже как-то странно. Я только сейчас об этом подумала.

– О чём ты?

– Ну, дядюшка Лин ушёл сюда. Но он видел, как нас смыло в канализации. Так?

– Ну, так. А дальше?

– Потом и его смыло. Я думала, он пошёл искать нас, но не в том направлении. И точно оставил свой след, чтобы, если что, мы по нему следовали. Но это всё привело нас к двери. А там вряд ли дальше канализации. Значит, он просто пошёл без нас?

– Но те насекомые не представляли никакой опасности, – продолжил Эрик. – Выходит, что Лин знал об этом и о том, что тут для нас нет ничего опасного. Странно. Получается, он ушёл сюда, не став искать нас, а просто оставил на полу лепестки в качестве указателей. Хах. Сомневаюсь, что когда-нибудь пойму его.

– Угу, – ответила девушка. – Для него свойственны такие странности. Но, я думаю, тут действительно безопасно, иначе бы он не бросил нас одних в этих стоках.

– Ладно, не об этом сейчас… Если он здесь, то пойдём.

И они без малейшего размышления ступили через порог, погрузившись во тьму, которая затем рассеялась. В глаза Эрику сразу бросился потолок, с которого, болтаясь на тросах, свисали сотни фарфоровых манекенов, одетых в красочные и дорогие одежды.

– И где мы теперь? Что это за… погоди. Очень похоже на твой дом. Кажется, его вовсе не затронули разрушения.

– Согласна. Только я здесь впервые. Да, похоже, но это не точной не мой вагон, – ответила Готи, осматриваясь. – Какие красивые наряды на них, – заметила она, подойдя к одному из фарфоровых манекенов.

– Рад, что вам нравится, – раздался откуда-то мелодичный голос.

– Кто это? Покажись, – насторожился Эрик, начав оглядываться.

– Всего лишь достопочтенный владелец сей чудной коллекции, – продолжил неизвестный, – и неумолимый слуга любого забвения, что вновь захочет ощутить мой всякий гость.

– Нам некогда играть в загадки. А ну, покажись! – напрягся парень ещё сильнее.

– Как вам угодно, – ответил голос, постепенно исчезая.

Но на смену ему ничего не пришло и никто не появился. Лишь тишина воцарилась в воздухе. Эрик, ища подвох, начал вертеть головой, осматриваясь и вглядываясь во всё, выискивая спрятавшегося, как он думал, неприятеля. Но к своему удивлению обнаружил большие двери. Они умело сливались со стеной. Их выдавали не особо аккуратно замаскированные ручки и орнамент, более объёмный, чем на настенных обоях.

– Готи, смотри, это, наверное, выход, – обрадовался парень, бросившись к дверям.

Но когда он попытался их открыть, то потерпел неудачу. Ручки были неподвижны.

– Не стоит так дёргать за них. От этого они не поддадутся, – расслабленным голосом сказал кто-то, словно стоящий совсем близко.

Готи и Эрик сразу обернулись, заметив, как из-за багровой занавески, закрывающей окно, спокойно вышел некто, похожий на человека, ростом чуть ниже Готинейры. Длинный капюшон фиалкового цвета слегка ниспадал на лоб маски, которая имела форму лица с застывшим на нём блаженством. Тело неизвестного наполовину скрывалось под колышущимися, словно на ветру, серыми лоскутками, а между ними то и дело вырисовывались красные узоры, будто светящиеся нити. Ноги и руки, совсем похожие на человеческие, обтягивались чёрным шёлком.

Неизвестный ступал мягко, грациозно, так плавно и красиво, что Эрик, засмотревшись на эти движения, на секунду забылся.

– Давно у нас не было гостей. Так давно, что мне казалось – вот она, истинная погибель надежды, растянувшейся в бесконечности ожидания в бездонном забвении, – начал он, не спеша поворачивая голову. – Нэнэнкси – это Он, а Он – это я.

– Извините, – начал парень, – но у нас сейчас совсем нет времени для всяких знакомств. Нам нужно идти дальше. Разве вы не чувствовали никаких толчков, трясок? Этот поезд рушится…

– Рушится, – перебил Нэнэкси Эрика, – рушится остаток незабвенного ныне, но исчезнувшего в сердцах.

– Нет, это несерьёзно. Нет у нас времени на всякие разговоры. Готи, помоги мне с дверью, – отмахнулся Эрик от говорящего, а затем вернулся к попытке отворить проход, напирая на ручки со всей силы.

– О, позвольте я вам помогу, – протянул Нэнэкси.

Он подошёл к двери, плавно провёл по ней рукой, и тем самым отворил их. Но когда Готинейра, уже приготовившись, собиралась шагнуть через порог, то от увиденного отпрыгнула назад. За дверью оказалась тёмная и холодная пустота, образующая пропасть. Эрик выглянул туда, ощутив неприятный и какой-то мертвецкий холодок, царапающий лицо своим зловещим прикосновением.

– Что за шутки? Чёрт, эта не та дверь. Нужно найти другую, которая ведёт в следующий вагон.

– Она здесь единственная, – заметил Нэнэкси. – Эта. Лишь она ведёт прочь, на выход.

Готинейра с Эриком переглянулись между собой.

– Но этого не может быть. Такие двери на поезде всегда ведут из одного вагона в другой, – произнесла девушка голосом, полным непонимания.

– Вы правы. Или не правы, – Нэнэкси продолжал говорить загадками. – Но, как я сказал ранее, исчезло ныне то, что незабвенно по своей печальной природе.

– Я… не понимаю, – замешкалась девушка, прокручивая в голове всякие мысли.

– О, дитя, я помогу тебе понять, – он, совсем не брезгуя испачканной с ног до головы девушкой, нежно прикоснулся к её плечу рукой, которая тут же развеялась, словно густой дым.

– От этой загадочности только больше проблем. Да где же выход, – продолжал возмущаться Эрик, ползающий вдоль стены в поисках другой двери.

– Позвольте, – Нэнэкси медленно отошёл от Готинейры. – Если вам так не терпится уйти, позвольте показать вам выход.

– Хм, так просто? В чём подвох? – опять насторожился парень.

– В моих словах нет подвоха. Я просто говорю вам правду.

Хозяин этих покоев плавным шагом направился к стене, где висел занавес. Нэнэкси неспешно шёл, что ещё больше напрягало Эрика, который, будучи на нервах, хотел поскорее найти выход и двинуться дальше.

– Ну почему так медленно? – продолжал возмущаться он.

– Медленно? Мы никуда не спешим.

– Вы, может, и нет, а мы очень торопимся.

– Не стоит. Время вокруг и здесь идёт разным ходом. Пока вы спешно стараетесь жить, то вовсе не замечаете, как время уходит в забвение. И даже сам сон превращается в обузу между вечером и утром. Но не здесь. Вы можете спешить, но тут это ни к чему. И даже после многих лет ожиданий в этих чертогах любой, кто захочет вернуться назад, по возвращению обнаружит, что его привычное время совсем не ушло.

Пока парень слушал его речь, то заметил, что привычная вибрация, создаваемая пробудившимся пожирателем миров, полностью отсутствует. Будто на это место действительно не влияло разрушение поезда.

– Значит, время здесь движется иначе, чем за пределами этого места?

– Вы наблюдательны. Очень, – довольно произнёс Нэнэкси.

Хозяин этого места, наконец дойдя до занавеса, одним касанием отодвинул его, открыв проход в помещение величественной красоты, оказавшееся театральным залом. Множество рядов мягких кресел одиноко пустовали, кроме одного – первого. Перед самой сценой сидели две статуи, вросшие ногами в пол, а руками в подлокотники кресел.

– Они были так полны надежды, хоть совсем и не дождались желанного, – продолжил Нэнэкси, подойдя к изваяниям. – Это место грёз, оставшихся в памяти бесконечных гонок жизни. Раньше сюда приходили старики, осознавшие всю трагедию неправильности своего выбора. Бородатые дети, всю жизнь думающие, что они живут, а на самом деле лишь бежали через года непонятно куда, совсем не замечая самых мелких радостей. Их было много, и они все плакали, осознавая, что их жизнь подходит к финалу, а они так и не успели вкусить сладость её плодов. Но я их любил, как мать своё чадо, и я позволял им отбросить всю глупость и насладиться теми ушедшими воспоминаниями юности, от которой они убежали во взрослую жизнь.

Эрик и Готинейрой следовали за Нэнэкси, параллельно с этим осматривая могучих размеров зал. И внезапно девушка, заметив что-то интересное, метнулась к одному из рядов.

– Готи, ты чего?! – крикнул парень ей вслед.

– Эрик, смотри, это же дядюшка Лин! – отвечала она, подбегая к одному из кресел, где сидел скелет.

Но когда девушка, обрадовавшись, очутилась совсем близко, то поняла, что Краус сидит неподвижно, а его кости – гранённый камень.

– Что с ним? – ошарашенно спросила Готинейра.

– О, вы нашли своего друга, – флегматично сказал Нэнэкси, неожиданно появившись рядом. – Историю его не излечить никакими цветами. Если только… – он сорвал с плеча Крауса распустившийся бутон, – …розами. Сколько силы в этом чуде алой вуали.

– Что с ним? – спросил подошедший Эрик, увидев окаменевшего Лина.

– Почти ничего. Моя работа – даровать то, что упустили в безжалостном шторме жизни – драгоценные воспоминания. Это место – театр памяти. Я же – кукловод потерянных грёз. А те славные бедняги… – продолжил он, посмотрев на две каменные статуи в первом ряду, – …так и не дождались, утонув в пучине собственной надежды, в которой до сих пор продолжают пребывать утопленниками. Но вы можете помочь мне, а я помогу вам… выбраться отсюда.

– Что? Серьёзно? Значит, выход отсюда всё же есть? – обрадовался Эрик. – И что же ты хочешь?