Пути океана: зов глубин. Книга вторая

Дафна в ужасе терла глаза, залитые крепко-соленой кровавой жижей.

Из-за расписанной татуировками загорелой спины было видно, насколько глубоко второй гарпун засел в хребте рыбины, которая теперь тащила шлюпку по водной глади и оставляла за собой высокие волны.

– Ого-о-о! – крикнул капитан, хватая следующий гарпун. – Как не хочется ему угодить к нам на ужин! Лукас, вставай на трос!

Когда Витал с горящими глазами оглянулся на матросов, сверкая белозубой улыбкой, Дафна про себя взвизгнула. Подхватив его мальчишеский восторг, она по-настоящему балдела от азарта охоты.

И эти радостные восклицания она была готова слушать бесконечно.

Капитан скоро вязал следующий трос на гарпуне. Тем временем Лукас заприметил шлюпку «Лентяя»: эти голубчики уже ушатали громадину, и теперь пыхтели на веслах в сторону собственной палубы. Бледное брюхо добычи с торчащими гарпунами шло следом.

Такого поражения этот идиот конечно же вынести не смог, и вместо того, чтобы сторожить добычу, Лукас взобрался на банку, свистнул и… спустил портки. Черные треугольники мако возле их шлюпки он конечно же не заметил.

Дальше все было как на срамных акварелях в веселом доме.

Только страшное.

Этот придурошный так увлекся собственным хвастовством, что ослабил хват. И злой змеей трос проскользил в кулаке и ожег, ободрав ладони.

Ясное дело, Лукас заорал.

И с воплем кувыркнулся за борт, сверкая бледными ягодицами.

Капитан бросил снасти и кинулся за ним.

Все стихло.

Сколько их не было, мгновения или вечность, Дафна не могла сказать. Она только беспомощно металась от борта к борту.

Вдруг по правому борту зашумело, и жадно глотая воздух и кашляя, показалась перепуганная башка Лукаса. Дафна же пожалела, что в руках ее было не весло. Вечерело, и волны становились темными. И что хуже, пенная прозелень океанской воды окрасилась красным.

Сбивая голени о банки, она крепко зацепилась ногами за шлюпку и перегнулась через борт. Зеленый от ужаса Лукас быстрехонько вскарабкался в лодку.

– Ты слыш, ты идиота кусок! Где капитан!! Отвечай, паскуда!!!

Лукаса трясло. Да так, что зуб на зуб не попадал. Дафна уже сама была готова ринуться на поиски Витала. Душили слезы.

Но после шумного плеска лодку качнуло. За левый борт ухватилась крепкая пара рук, и Витал, тяжело заглатывая воздух, уже сидел на банке и убирал короткий нож в голенище сапога.

Лукас понуро забормотал оправдания.

– Капитан, клянусь, я и сам не знаю, как так вышло… Поверьте, то было в первый и послед…

Витал потирал кулак. И был каким-то новым…Смачный удар в челюсть его заткнул и бросил на дно шлюпки.

– Значит так, салага. Запомни. В критической ситуации ты не поднимешься до уровня собственных ожиданий, а упадешь до степени своей подготовки. За борт, Лукас. Игры кончились. По твоей глупости только что «Крылатый Марлин» чуть не потерял ловкого, хоть и бестолкового, юнгу. А вот палуба наша осталась без ужина. Из-за тебя.

Желудок Дафны жалобно заворчал.

Лукас ошалело кивал и не смел смотреть в глаза Виталу. Таким капитана Дафна еще не видела. Холодный. Спокойный. Жесткий взгляд его горел.

– Вычту из твоего жалованья расходы на похороны и годовое содержание. Как понял? Не слышу?!

– Т-так точно, капитан… я все понял…

Сквозь тишину подступающего вечера до слуха долетали возбужденные крики моряков с палуб их эскадры. Небось радуются себе да свежуют рыбин. Кабы могла, Дафна тотчас бы додала с досады Лукасу в грызло. Но она взялась за весло и с босяцким достоинством опустила в воду. Бестолковый товарищ, все еще пунцовый после передряги, спохватился и подхватил и свою рукоять.

Возвращались к стоянке молча.

Капитан сидел на корме и думал о чем-то своем, разглядывая скалы.

Мокрая его кожа на рельефной от мышц груди бликовала в заходящим солнце. С намокших волос по плечам на округлые бицепсы стекали тонкие струйки, ускоряясь при встрече с крупными каплями. Дафне казалось, будь сейчас наедине, она не выдержала и впилась бы в эти губы, зарылась пальцами в мокрые волосы и растеклась бы по его скулам, его сильной шее и невозможно красивой груди…

– Эй, Дафна, ну че ты. В следующий раз может и подфартит…?

Лукас как ни в чем не бывало пытался паясничать. Как будто это не он вот только что упустил их законную добычу,

Застигнутая врасплох, Дафна с трудом отвела взгляд от капитана, и, чтобы не пялится, поглубже надвинула свою шляпу на глаза. Даже позабыла огрызнуться.

Тем временем они подошли к «Крылатому Марлину». По воде вовсю стелились ароматы тунцовых стейков с кореньями, смешанные с запахами горькой соли волн.

Им сбросили лестницу. Лукас поднялся первым.

Витал придирчиво осматривал скопища острых как бритва ракушек, выступающих над ватерлинией и вид имел самый что ни на есть хмурый. Подниматься на палубу он не спешил.

Эх, кабы им удалось… представилось, как радостно звучало бы это его «Мармышка, и как бы он подтрунивал над ней…

– Капитан.. вы это самое.. Да ну, не грустите, а? А давайте, щас как подымемся, я вам кофею заделаю, а? – юнга коротко тронула его за локоть.

Витал только сухо кивнул ей наверх.

Подобрать даже самую простецкую шутку ей не удалось. Потому она пробормотала «так точно» и взялась за скользкую веревку. Впечатления так запутали, что Дафна никак не могла взять в толк, отчего же так жжется в глазах: от обиды, смущения, восторга или горечи за горечь своего капитана.

***

Луна выкатилась в ночное небо ослепительным шаром.

И светила так ярко, что затмила собою все звезды.

Карта Вдовы безусловно помогла кораблям эскадры «Крылатого» дойти досюда. Вот только то был не проход по мастерски построенному Виталом маршруту, а способ уничтожения судов и выворачивания суставов штурманов всех категорий.

Дно здесь поднималось так высоко, что в лунном свете становилось видным сквозь волну, вздымающуюся в любую погоду, под которой колыхались мокрыми волосами широкие темно-зеленые водоросли.

Остовы кораблей – идиотов, решивших, будто они умнее подводных течений, сиротливо возвышались среди чересполосицы острых скалистых обломков, сейчас напоминающих зубы гигантской акулы.

С опущенными брамселями кильватерная колонна «Крылатого Марлина» заходила в бешеные воды небольшого, запретного для мореходов, архипелага. Название говорило само за себя.

«Кладбище кораблей».

Витал стоял у руля.

Один неверно просчитанный дюйм – и гарантированный пробой бока, либо посадка на риф, либо трещина.

Либо вообще весь ремонт насмарку.

Форватор прохода благодаря чертежу уже вырисовывался в его голове. И он старался не вспоминать имена бортовз звучавшие в «Пыльном Весле» как воплощение недалекости их капитанов, что осмелились пройти на «Кладбище кораблей» да так и остались в этом проклятом месте.

Нагретый солнцем верхний слой вод снизу подмывало более холодное течение, и от того возникали то и дело неспокойные волны, а студеная подводная пресная река бурлила из донного разлома и поворачивала их ток вспять.

Таким образом единственно возможным делался ход на волне.

Противоходом.

Встречный ветер холодил промокшее от пота лицо, пока «Крылатый Марлин» крался по «игольному уху» – узкому провалу дна, допускающему проход относительно легкого судна. «Лентяй», «Золотые Пески» и «Фурия» следовали за ним.

По бокам среди высоких стен пенных брызг все реже встречались поросшие ракушками черно-зеленые скелеты самонадеянных мореходских попыток присвоить Гильдии и это негостеприимное место.

Витал уже не чувствовал рук и покачивал штурвалом, словно повинуясь тонкой нити, что вела за собой. Казалось, они с «Крылатым» слились воедино и несут одно на двоих могучее, но хрупкое, тело в зловещем мраке приближающегося шельфа.

Дальше все было как в тумане: словно со стороны, Витал видел себя, сосредоточенно-отрешенного, чеканящего приказы. Бледного как смерть Фаусто, дублирущего их на все четыре палубы. Ужас, отраженный на лицах команды. В ворчании прибоя раздался скрип их обшивки, и следом – легкий крен…

Но решимость и ледяной покой ртутью залили жилы, а в груди его не осталось места ни сомнениям, ни страхам.

Радостный крик с марса дал понять, что самое сложное уже позади. Под улюлюканье команды его поздравляли, хлопали по плечу, по спине, но руки, ставшие будто чужими, все никак не выпускали штурвал.

Вся эскадра вставала рядом на дрейф, и возгласы с кораблей утверждали: авантюра удалась.

Можно было выдыхать.

Он скомандовал становиться на якорь. Продолжать плыть в кромешной темноте тихой бухты, поросшей со всех сторон мангровыми зарослями, где скалы погасили даже лунный путь на воде, было действительно безрассудно.

– Отбой, – выдохнул Витал и впервые за эти часы присел.

***

После всех передряг и бессонных ночей очередное тревожное полузабытье застало Витала на бочке у руля. Как бы ни тщился дождаться рассвета, он задремал, уронив голову на руки.

Проснулся он от сопения Джу над самым ухом, что настойчиво тряс за плечо.

– Просыпайся, капитан. И давай швартоваться по-нормальному что ли…

Витал подскочил и вытер лицо ладонями. Утренняя заря едва-едва занималась, и розовый румянец ее играл на волнах коралловыми бликами.

Экипаж толпился у фальшбортов.

Осунувшийся с недосыпа, а потому нервный более обычного, Фаусто кружил вокруг штурвала, то задерживаясь у перил, то подбегая к Виталу, возбужденно причитал и все оправлял потертый камзол.

Чуть шатаясь от непроснувшегося тела, капитан достал подзорную трубу и осмотрел окрестности при свете.

Насколько хватало глаз с высоты палубы «Крылатого», архипелаг оказался сплошь заселенным. То тут, то там виднелись крыши, над которыми кое-где поднимались голубые столбики дыма.

Ветерок донес запах отличного трубочного табака. Он перевел фокус прибора ниже.

Чуть поодаль начинался поросший глянцевой зеленью мангров берег. На мостках, среди торчащих над водой тонких удочек и зарослей, стояли несколько мужчин неприветливого вида и, задрав головы, таращилась на их суда.

К нижней губе разинутого рта одного из них прилипла все еще дымящаяся самокрутка.

На ходу проверяя оружие, Витал спустился в шлюпку. Фаусто с Красавчиком поспешили за ним.

Гильдейских бушлатов на местных не оказалось. А пара лиц со следами заживших шрамов на месте татуировок отмели все сомнения.

Пираты.

Незнакомцы в нерешительности разглядывали стоящие на якорях суда и экипажи. Жестом Витал приказал своим быть начеку, но не суетиться. Сам же украдкой проверил рукоять мушкета.

– Поглоти меня Бездна, если я ошибся. – Фаусто принюхался и сглотнул. – Вон в том тюке у рябого пироги с курятиной…

Сообразив обстановку как скорее дружественную, наконец, от рыбаков отделился розовощекий главарь и проковылял вперед по мостку.

– Утро на палубу, – просипел он подошедшей шлюпке.

Круглые глаза навыкате с сомнением смотрели то на Витала, то на орудийные дверцы на бортах «Крылатого Марлина», то на осунувшиеся с недосыпа лица команды.

– Мое почте… утро на палубу, – сказал Витал и коснулся треуголки в приветственном жесте, подсмотренном в «Пыльном Весле».

Даже на таком расстоянии он был готов поклясться, что пахло ароматной свининой на углях и отменным портвейном. В животе свело от голода.

– Этсамое лавразцы будете? Чай по наводке Вдовы или че? – последовал вопрос. Голос пирата звучал с подозрением истинного хозяина положения.

– Ушли от Гильдии, сушим якоря… – кивнул капитан. – Сказали, здесь мы сможем найти новое пристанище.

Глаза навыкате уставились на Витала и переметнулись на черные флаги. Волосатая ладонь собеседника почесала затылок под треуголкой. Казалось, слышалась напряженная работа извилин визави.

– Погоди-ка. Так и че? Вы сюда вот прям с «Кладбища» зашли?..

– А как иначе-то?

Глаза навыкате собеседника совсем уж вылезли из орбит, пока он соображал, то ли вникая в суть услышанного, то ли прикидывая свои шансы против четырех неполных экипажей четырех кораблей в отличном состоянии…

– …то есть вот прям ночью прошли, да по рифу?..

– Именно.

Рыбаки заржали. Витал начинал нервничать.

– Ай да Вдова, ай да плутовка… – от смеха пират закашлялся и утирал слезы, все не унимаясь. – Ты, поди этсамое, из ее «любимчиков» значится, ага… малость забыла сказать, что в Скрытые Штормы заход только через фьорд, что на северо-востоке… Мимо прошли и не заметили? Да этсамое не ссы, никто не замечает его по-первой… Хоть носом тычь…

Витал потер подбородок, вспомнив заросли на скалах, в которых ему померещился было проход, достаточный для фрегата, но он тут же будто растворился в тенях. Глубоко врезавшийся в сушу узкий залив со скалистыми берегами на карте Вдовы выглядел скорее черновым, чем прорисованным как актуальный.

По всему выходило, эскадра «Крылатого Марлина» встала на якорь с Северо-Востока от входа в архипелаг Скрытых Штормов, освоенный пиратами и гильдейскими изгоями всех мастей.

Все равно, что обосноваться на пороге, не додумавшись отворить дверь. Просто великолепно!

Чем старательнее преодолевал собственное косноязычие пират, тем скорее успокаивался Витал.

– Выходит значится, ты того… из толковых. Иначе на кой бы Вдова за тебя вписалась. Ну надо ж… Корыта-то свои этсамое по дороге через «Кладбище» не убил…

Архипелаг Скрытых Штормов, как и полагалось всякому приличному ситуации месту, имел все свойства пригодного для жизни сообщества по ту сторону закона. Были там и верфи, и свои литейные, и свои базары, и свои банки, и свои склады, словом, все, на что хватит пиратской фантазии и кошелька.

Не умея сказать, пират помогал себе руками и рисовал на песке карты перешейков для волока судов до верфей, и только посмеивался незнанию новичка. Впрочем без враждебности.

Витал уже было хотел отдать распоряжения на швартовку в порту и разгрузку, но…

– Дык ты бы это, слыш?..

Пучеглазая физиономия рыбака исполнилась благоговения и кивнула куда-то в сторону удочек. Его товарищи одобрительно закряхтели.

Потирая подбородок, Витал так и не понял, чего от него хотят. Сделалось крайне неудобно, и он отвернулся. Вот только собеседник возник перед ним и упрямо указал на воду.

– Грю этсамое, без клятвы путь тебе заказан, ну!

Мореходы переглянулись.

Невзирая на избыточность противоречий, составленная клятва оказалась на удивление содержательной. Пункты ее включали «не марать руки оружием», одновременно при том до самой смерти, коли придется, отстаивать интересы собственной палубы; скромность и так нехитрого мореходского быта, и вместе с тем запрет на экономию в оружии и удовольствиях; фанатичную преданность команде заодно с недоверием к своим же «ажно до ступору»; неукоснительные отчисления в общую кассу. Аргументы же в случае нарушения принятых на себя обязательств вроде «век попутного ветра не видать» и «чтоб морские черти меня драли» выглядели скорее данью традиции и апелляцией к чувству долга, чем чем-то буквальным… повторять слова пиратской присяги за косноязычным рыбаком стало тем еще испытанием.

Когда же дошло до распития портвейна впополам со жгучей солью океанских волн, дело пошло веселее. И вот уже Жан с Жаком выкатывали бочки с оставшимся вином из трюмов и матросы, обгоняя друг друга, ловко выгружали их на берег.

Экипажи Витала в полном сборе радостно переговаривались и едва не братались с местными. Впрочем покрасневшие носы пиратов и так объединили моряков во хмелю. Сам же капитан жал руку внезапного знакомого, и впервые с трибунала покой разливался по его жилам.

Хотя он и не знал, смеяться или плакать окончанию мучительного пути в преддверии новой жизни.

Они пришли домой.

***

«Крылатый Марлин» наконец встал на якорь у Базы – небольшого острова, заросшего манграми, аккурат равноудаленного от наиболее значимых мест архипелага Скрытых Штормов.

Тихие берега его хранили следы прошлых обитателей. Тот тут, то там разведка находила то башмак, то половник. Надземная часть, укрытая блестящей зеленью мангров, ничего из себя не представляла. Однако стоило шагнуть в заросли буквально на шаг за линию прилива, и База разворачивала гостеприимные недра.

Другие гроты оказались так велики, что вмещали полноценные фрегаты, и в них даже оставалось просторное место для проверки руления.Скалистые холмы на поверку открылись множеством гротов всевозможных свойств. Одни оказались столь малы, что туда могли протиснуться только субтильные девицы вроде Дафны, да преимущественно дамский экипаж «Фурии». Надо отметить, роскошные формы их капитана потребовали значительно расширить вход.

Подземные лабиринты Базы преподнесли Виталу и его людям редчайший дар – одиночество. Набившие оскомину от житья бок о бок лица радостно рассредоточились и заняли каждый свою нору, пещеру или грот.

Жан и Жак оказались больно пугливы для подземелий, и потому заселились в заброшенную землянку.

Красавчик выбрал крохотную пещерку с ловко выделанным печным ходом. Чем бы он ни протапливал молчаливую сырость – дыму не показывалось ни в какую погоду.

Желающих ему возражать не нашлось.Маркиз отчаянно оборонял для себя мрачное подземелье, до отказа забитое истлевшими останками, которое хотели вычистить под склады. Изрыгающий проклятия корабельный врач и плотник по совместительству таки согласился жить при ящиках, однако строго-настрого запретил соваться в свое логово.

Короткий путь от воды начинала утлая шлюпка. И спустя высокий, но резкий, подъем, открывался просторный вход в скале, поросший кустарниками.Капитанский же грот определился сам собою.

Внутри обнаружилась пара покосившихся шкафов с жухлыми книгами по средневековой словесности да кусок снятой каютной обшивки с остатками отсыревших записей.

В ветреную погоду естественное оконце в потолке показывало звезды, а с коротких молоденьких сталактитов капала вода.

Едва моряки развернули деятельность и наладили связи с островами архипелага, Витал обставил себе подобие кабинета с широкой крепкой столешницей, под которой тихо бежала нить пресной воды.

Простор его нового жилища допускал многочисленные и теперь многолюдные совещания глав экипажей, и по вечерам капитан садился у входа и долго курил, рассматривая закат.

Сегодня же, когда после бурных обсуждений и в меру интеллигентной пьянки он наконец остался один, Витал сел за стол и занес перо над белым пятном пустого листа.

«Консулу Альянса Негоциантов…»

Не то.

Ему показалась приставшая волосинка на краю бумаги, и он принялся скрести ногтями уголок листа, тщетно пытаясь подцепить ее кончиками пальцев. Бесполезно.

«Леди де Круа лично в руки…»

Какая чушь… Он с кадетского класса не писал писем дамам. Сколько всего произошло… Да и кабы не найденная в трюме серьга, разве стал бы он вообще…

«Моя дорогая Селин…

Конечно же стал!..

Отважусь ли отправить это письмо самолично, не знаю. Но передадут его тебе в руки мои доверенные лица, в коих я абсолютно уверен.

Мысли о тебе – то еще испытание. Встреча с тобой на жизненном пути сделала меня самым счастливым человеком на земле. И несчастным. Ведь теперь я понимаю, чего лишен. И возможно… навсегда.

Селин, я пал так низко, что уже никогда не смогу стать достойным тебя и того восторженного взгляда, которым ты смотрела на меня когда-то… Больше всего скучаю по твоей улыбке. Не той, которую ты надеваешь для посторонних, а ту, которой ты улыбалась мне. Только для меня.

Но невзирая ни на что, смею ли просить о встрече и надеяться увидеть тебя вновь? Забавно, даже в статусе пирата не делаюсь отважнее, когда задаю этот вопрос.

Что до меня – о, поверь, я ничем не рискую! Ты не тревожься, если вдруг узнаешь, будто за мою голову назначена награда. До обидного недорого они оценили ее, доложу я тебе, но все же приходится держать ухо востро.В случае согласия, о месте, дате и времени тебя уведомят. Прекрасно сознаю, какой риск несет сия афера для твоего статуса. И сделаю все, чтобы охранить твою жизнь, честь и репутацию.

Но моя глупая надежда увидеть тебя окрыляет и будто вдыхает в мою грудь новые силы.Пойму, если ты просто сразу сожжешь это письмо и откажешься от встречи.

Твой V»

В сотый – или пятисотый? – раз перечитав письмо, он наконец успокоился, тщательно запечатал его выбежал вон из грота.

Модернизация

Пока разведывал архипелаг, Витал обнаружил, что теперь он и его люди стали частью тех самых ненавистных «крысиных бригад». И это прозвище ой как разонравилось Виталу. Впрочем, успокоил он себя тем, что возможно не до конца проникся душевностью местного сленга.

К огромной его радости неподалеку, как и предупреждал новый знакомый, располагалась небольшая, но приличная верфь. Открыв дверь в ее контору, он снял треуголку и поздоровался с тремя направленными на него дулами.

– Если у вас нет перерыва на обед, давайте поработаем, господа, – невозмутимо начал знакомство Витал. На него уставились трое очень хмурых моряков с полосами давно заживших толстых шрамов поверх алкоголического румянца на татуированных щеках.

– Здесь список работ. Мне нужна бригада швей и дюжина плотников на четыре корыта. Плачу золотом. Сделаете к сроку – даю премию. Сделаете в половину срока – даю двойную цену.

Об крепко сбитый настил звякнул тяжеленный мешок, который с облегчением свалил с себя Джу. Дула в нерешительности опустились.

– А, и да. Я и вот этот господин, – из-за плеча Джу сверкнул глазами Фаусто. – Будем всенепременнейше присутствовать при работах.

К Виталу протянулась ладонь с огромными заусенцами.

– Э, нет. Чертежей моих вы не получите. Только со слов. По рукам, господа?

***

Спустя месяц беспрестанной ругани и споров с ремонтными обновленная эскадра «Крылатого Марлина» покинула верфь.

Старый рангоут был демонтирован и тотчас же продан. Новые, облегченные, мачты установлены в кратчайшие сроки, и вот – вожделенные косые паруса – те самые кливера, подсмотренные у мейлонгцев, но прошедшие доработку – наконец заняли законное место на реях. Количество парусного вооружения на судах увеличилось ровно вдвое. По расчетам в чертежах, корабли ускорились на треть и в вечно загруженном сознании Витала стало одной задачей меньше.

Джу же без обиняков грозил толстым пальцем, дерзнувшим зарисовать схемы положения рей или хотя бы углы наклона брамселей. И отчего-то ослушаться его не отваживался никто из местных.

Страшно ругаясь на нарушения пропорций в сплавах, Витал таки вынудил отправить в переплавку имеющиеся в пиратском арсенале ядра и неплохо вооружился.

Однако он все еще не был доволен. Чего-то будто не хватало.

К слову сказать, доки также претерпели изменения в лучшую сторону, даром что новации оставили после себя на верфи много древесины, годной на укрепление построек.

***

День клонился к закату.

Корабли сонно покачивались на залитых золотом волнах, и синева подступающего вечера влажной дымкой задремывала у синеющих гор.

«Лентяй» и «Фурия» в окружении крохотных шлюпок словно птицы оживляли панораму.

Больше не было ни спешки, ни опасности. Голоса переговаривающихся матросов музыкой разливались в мирном воздухе этого вечера новой, полной неизвестности, жизни.

Витал сидел на пригорке и мрачно обозревал свои владения в компании стакана и стремительно пустеющей бутылки местного портвейна.

В кои веки расслабленные мореходы занимались рутиной. Красавчик чистил арбалет. Разъяренный Фаусто проигрывал очередную партию в шашки ухмыляющемуся Джу. Запыханные юнги, очевидно, после какой-то проказы, наперебой похвалялись друг другу.

Жан с Жаком усердно гоняли кожаный мяч, поднимая такое облако пыли, которое вызывало отменную брань даже обычно вежливого толстяка Жиля.

Голова Витала шла кругом. И всю вину капитан переложил на убийственно кислый портвейн. Только дело было не в нем…

Конечно же, он влез в долги из-за бесконечных рекламаций по переделке обновлений. За время работ мастера правда очень старались, вот только или по безалаберности, или чисто по человеческой усталости они совершали глупейшие ошибки чаще допустимого.

Денег у него не осталось, и пришлось пойти на страшное: заложить «Крылатого». Под грабительский – ожидаемо для салаги с нулевой репутацией – процент.

Ставить в известность окружение, даже рачительного квартирмейстера, Витал не стал. Избыточная эмоциональность Фаусто и так не была на руку, а с такими новостями и вовсе выбила бы беднягу из колеи. А ведь каждый человек был на счету…

С досады он так крепко ударил трубкой оземь, что та треснула. Потер переносицу. Очередная трата… Замечательно…

Из плюсов его незавидного положения как капитана, оставалось единственное: оставшееся от залога золото. Не шибко большое, но приемлемое, количество финансов, что продержит на плаву всю эскадру, пока они вольются в струю пиратских будней и не выйдут в плюс.