Майкл Джордан. Его Воздушество

Но еще раньше он вел себя подобным образом в уилмингтонском Эмпи-парке и городском общественном центре имени Мартина Лютера Кинга. «В какой-то момент все дошло до того, что мне пришлось просить его не приходить играть», – вспоминал директор центра Уильям Мерфи. «Я не хотел, чтобы ему перепало, – говорил Мерфи. – Я боялся, что ему ноги отрежут. Он бросал вызовы всем подряд». Таким грубым был ответ на его привычку агрессивно атаковать.

«Так было всюду, куда бы он ни шел», – объяснял Джордж Мамфорд, психолог, работавший с Джорданом, когда тот уже стал профессиональным атлетом. В каждом сопернике ему мерещился Ларри, которого нужно было обыграть. Много лет спустя мифология, порожденная матчами один на один между братьями, обеспечит Ларри особый статус в узком кругу приближенных Майкла сначала в колледже, а позже в Чикаго.

«Майкл и Ларри, по всей видимости, яростно соперничали друг с другом в детстве, и Ларри занимал в его жизни очень большое место, – объяснял Дэвид Харт, сосед Майкла по комнате в Университете Северной Каролины и менеджер команды. – Майкл очень любил Ларри и постоянно говорил о нем – он прямо благоговел перед ним. Но несмотря на то что Майкл добился гораздо большего, чем Ларри, как атлет, он никогда не позволял этому как-либо отразиться на его чувствах к старшему брату – его эмоциональная связь с ним была очень крепка, как и уважение, которое он испытывал к нему. Когда рядом оказывался брат, Майкл тут же сбрасывал с себя весь тяжкий груз славы и достижений и становился просто любящим, обожающим младшим братом».

Позже в Чикаго Ларри Джордан присоединится к профессиональной баскетбольной лиге, в которой по правилам командам запрещалось иметь в составе игроков выше 193 см, но довольно быстро он травмировал плечо и ушел, беспокоясь, что без него семейный дом будет пустовать. «Я никогда не чувствовал, что Майкл меня затмил, потому что мог вблизи наблюдать его работу, – сказал Ларри в интервью 2012 г. – Я занимался игровыми видами спорта всю свою жизнь, но никогда не был таким страстным фанатом баскетбола, как Майкл. Я больше имел склонность работать руками, я был механиком, как мой отец».

«Он был породистым атлетом, – однажды сказал о Ларри Даг Коллинз, тренировавший Майкла в Чикаго. – Помню, как увидел его в первый раз – довольно низкого, но невероятно мускулистого молодого человека с потрясающим телом, ростом примерно 170 см, у него было скорее тело футболиста, нежели баскетболиста. В тот момент, когда я его увидел, я понял, откуда Майкл черпал свою мотивацию».

Поп Херринг тренировал братьев в старшей школе Лэйни в Уилмингтоне, где Майкл стал звездой, а Ларри получал совсем немного игрового времени. «Ларри, – сказал как-то Херринг, – был настолько заряжен на борьбу и имел настолько крепкий соревновательный дух атлета, что это вмиг компенсировало всякую нехватку роста: из парня в 170 см он превращался в баскетболиста ростом под метр девяносто. Уверен, что Майкла бы знали как брата Ларри, а не наоборот».

Возможно, некоторые слова похвалы здесь несколько преувеличены с учетом того, с какой теплотой члены семьи и друзья относились к Ларри Джордану. Они часто называли его искренним, воспитанным и сдержанным парнем, но видели в нем болезненный отпечаток коварной судьбы. В подростковом возрасте он был очень близок по способностям к своему брату, но жизнь уготовила ему быть вечно в тени Майкла. Это обстоятельство не давало покоя Делорис Джордан долгие годы. Оно всплывало даже в моменты веселья, когда братья уже стали взрослыми. После того как Майкл стал звездой NBA, они как-то раз решили вспомнить былое и сыграть один на один, как в старые добрые времена, и в какой-то момент матча Майкл взял паузу, посмотрел вниз на ноги Ларри и произнес: «Не забывай, чье имя на твоих кроссовках».

Билл Биллингсли вспоминал, как двое братьев вместе делали свои первые шаги в организованном баскетболе. Все началось в 1975-м, в допотопном спортзале в старой уилмингтонской школе на Честнат-стрит, где проходили матчи молодежной городской баскетбольной лиги. Биллингсли, тогда ему было 24 года, тренировал команду, которой противостояли Джорданы. «Когда ты их видел, то казалось, что Ларри тут младший, – говорил он. – Майкл был гораздо выше него. Даже тогда Ларри и близко не был таким игроком, каким был Майкл».

Ларри вспоминал, что их обоих привел в баскетбол их молодежный тренер по бейсболу. Дик Неэр помогал собирать молодежные команды и позвонил Нэду Пэрришу, тренировавшему Майкла, когда тот занимался бейсболом. Пэрриш незамедлительно порекомендовал братьев Джорданов.

В интервью 2012 г. Неэр смеялся, вспоминая молодого Джордана в составе той баскетбольной команды. «Он был великий охотник, – говорил тренер. – Он никогда не играл в командный баскетбол. Его тренер по бейсболу из Младшей лиги поставил его в команду. Он был хорошим дриблером. Умело обращался с мячом. Был быстрым. Но если дать ему мяч, все, больше его не увидишь. Он тут же улетал в корзину. Нас это очень смешило».

Команда Биллингсли провела три игры против той первой джорданской команды и одержала две победы во многом за счет того, что Биллингсли приучал своих игроков опекать соперников персонально, тогда как остальные команды лиги практиковали ленивую и неповоротливую зонную защиту, столь типичную для молодежного баскетбола. Биллингсли приставил опекать Джордана свою главную звезду, Реджи Уильямса, который потом играл какое-то время на уровне колледжей. «Майкл был их лучшим игроком. Чтобы вы поняли, насколько он был умен даже в том возрасте, я скажу, что в один момент он повернулся к Реджи спиной, укрыв мяч, а потом сделал короткий бросок в прыжке, – вспоминал тренер. – Даже в 12-летнем возрасте он уже обладал пониманием баскетбола и необходимыми навыками». Биллингсли считал, что такой маневр в исполнении Майкла был чисто инстинктивным, поскольку ни у одного детского тренера не будет ни времени, не стремления обучать игроков подобным вещам.

«Когда мне было 12 лет, мы с братом Ларри выходили в старте в защиту, играя в лиге для малышей, – вспоминал о том опыте Джордан. – Он был защитником, а я забрасывал. И вот я опять забросил победный мяч, мы едем домой, а мой отец говорит: «Ларри, ты сегодня отлично отыграл в защите». А я тут же: «Блин, я забрал мяч и сделал победный лэй-ап». В моем представлении отец попросту не видел очевидного, не видел, что я сделал в игре, а потому должен был обязательно ему это показать. Теперь забавно вспоминать подобные ситуации и понимать, что это были шаги к формированию соревновательного духа и отношения».

В бейсболе было то же самое. Майкл делал хоум-ран, а Ларри – удар на базу, после чего отец всегда говорил: «Ларри, как здорово ты относишься к игре, сразу метишь удар на базу».

Эти первые опыты по организации любительских баскетбольных лиг ставились еще до наступления эпохи, когда Союз спортсменов-любителей (Amateur Athletic Union – AAU) начал привлекать в баскетбол детей с юного возраста. В то же время бейсбол – игра, в которую играли преимущественно белые, – пользовался в Уилмингтоне, как объяснял Биллингсли, широкой и всесторонней поддержкой. Ресурсы молодежного баскетбола были куда более скудными в сравнении с бейсболом.

В конце сезона Майкл попал в команду Всех Звезд, даже несмотря на то что был одним из самых молодых игроков лиги. Поскольку команда Биллингсли выиграла чемпионат, его выбрали тренером команды Всех Звезд. Он начал готовить группу игроков к турниру штата и тогда впервые столкнулся с Джеймсом и Делорис Джордан. «Его родители смотрели каждый его матч, – вспоминал тренер. – Мы с вами говорим о родителях, очень преданных своим детям, их дети были для них всем. Мистер Джордан был тихим человеком. Миссис Джордан придавала их отношениям динамичности. Любой, кто проводил с ними рядом какое-то время, оставался впечатлен силой воли Делорис Джордан. Она оберегала своих детей. Некоторые родители просто привозили детей и отчаливали. Только не они. Они всегда были там, но никогда не надоедали мне и не пытались повлиять на мои решения». Более того, они ни слова не сказали о том, как он руководит командой.

Весной 1975-го команда Всех Звезд Уилмингтона отправилась в Шелби, местечко неподалеку от Шарлотт, там проходил показательный турнир штата. Джеймс Джордан был в рядах небольшой группы родителей, отправившихся с детьми в поездку. Биллингсли вспоминал, что команда отыграла четыре игры за два дня, добравшись до полуфинала турнира, где уступила команде из Чапел-Хилл, в атаке у которой играли рослые, многократно превосходившие по силе его подопечных игроки.

«Последнюю ночь мы проводили в отеле, – вспоминал тренер. – Дети сидели в своих номерах и играли. Кое-кто из отцов и тренеров рубился в картишки. Ничего серьезного, сплошное веселье. Кто-то сказал: «Давайте достанем пивка». Биллингсли впечатлили слова Джеймса Джордана, который сразу же заметил, что они приехали в «сухой» округ, тут не продают алкоголь. «Мистер Джордан, он отлично знал, где можно было достать немного пива. Он пересек границу штата и вернулся с двумя-тремя блоками пивных банок, – вспоминал Биллингсли. – Мы засиделись допоздна, просто приятно проводили время, не то чтобы играли в карты. Мистер Джордан был очень приятный малый».

Эта поездка была первой в череде многих и многих баскетбольных поездок, которые отец и сын совершат вместе в последующие годы. С кем бы они ни знакомились, у всех складывалось потрясающее мнение о Джеймсе Джордане. «Какой приятный человек!» – будут повторять они снова и снова, человек открытый и дружелюбный, всегда с готовностью улыбавшийся и дружески хлопавший по плечу, щедро делившийся симпатией и лаской и одаривший теплым отношением даже такого человека, как генеральный менеджер «Буллз» Джерри Краузе, хлебнувшего немало негатива за время своего конфликта с Майклом.

«Он был таким приятным и дружелюбным мужчиной», – говорит Биллингсли. Но, что более важно, люди подмечали и другое. Майкл Джордан полностью заслужил любовь своего отца. Очевидно, что на определенном уровне Джордан и сам это понимал. Но на другом уровне, том, самом важном, такая информация никогда не отпечатывалась на непроницаемом ядре его психики атлета, привыкшего бороться и побеждать. Неизменная программа Майкла Джордана уже была задана, и по малейшему щелчку она тут же вызывала цунами страсти и драйва, которое заставляло всех вокруг недоуменно раскрывать глаза.

Никого, разумеется, эти моменты не удивляли так сильно, как самого Джордана. Когда они овладевали им снова и снова, из года в год, он все так же, как в первый раз, удивлялся этому. И всегда задавал себе один и тот же вопрос: «Что я сделаю дальше?»

Тьма

Несмотря на внешнее благополучие, союз Джеймса и Делорис Джорданов оказался на грани разрушения в середине 1970-х. На публике они демонстрировали гармонию и счастье, но их брак отравляли разногласия, порой выливавшиеся в громкие скандалы и даже насилие. Когда случился самый худший из этих конфликтов – начавшийся в доме на Калико Бэй-роуд, – Джеймс и Делорис кинулись друг на друга на глазах у детей, которые выскочили из дома и, перебежав улицу, стали звать дедушку, чтобы он прекратил рукопашную схватку родителей. Переезд в Уилмингтон никак не разрешил эту проблему. Они не ругались каждый день, но когда такое случалось, все быстро выходило из-под контроля. Дочь Сис вспоминает, как в ходе одной из таких ссор ее мать погналась за отцом, а тот ответил ей нокаутирующим ударом, после которого Делорис потеряла сознание. Дети испугались, решив, что она умерла, но на следующий день она вышла из спальни как ни в чем не бывало. Другой инцидент включал жутковатую погоню на автомобилях по дороге около дома, причем дети находились в одной из машин. Подобные инциденты время от времени прерывали общее мирное течение жизни, двигавшее семью вперед, но в этом движении всегда находилось место таившемуся где-то на задворках страху.

Работа Джеймса в General Electric позволяла семье вести комфортную жизнь и обеспечивала детей разными возможностями.

Все дети чем-то занимались помимо школы, а у старших даже были подработки. Но и с высокой зарплатой Джеймса им приходилось сталкиваться с финансовыми трудностями. Когда Розлин, самая младшая в семье, пошла в школу, Делорис устроилась работать на сборочном конвейере на местном заводе компании Corning. Работа была сменная, с плавающим графиком, из-за чего весь привычный распорядок жизни семьи нарушился. Так продолжалось до тех пор, пока Делорис не опустила руки и не бросила работу. Она не обсуждала свое решение с Джеймсом, но он его принял. Спустя несколько месяцев она нашла работу в местном филиале United Carolina Bank, служащей которого стала.

Как будто сочтя, что одних этих хлопот семье не хватает, пара решила открыть ночной клуб Eleganza, что в то время казалось неплохой идеей. Им обоим уже было за 30, и добрую половину своих молодых лет они занимались воспитанием детей. Ни один из них никогда не упоминал клуб ни в одном интервью, данном журналистам, интересовавшимся темой взросления Майкла. Однако кажется, что клуб Eleganza сыграл некоторую роль в разрешении их брачных проблем. Подобные затеи зачастую высасывают из семьи все время и деньги, а жизнь Джеймса и Делорис и так уже была полна забот о детях.

Сис предположила, что несчастливая жизнь в родном доме подтолкнула Ронни записаться в ряды Армии США, чтобы пройти там базовый курс подготовки, спустя всего два дня после окончания старшей школы в 1975-м. Другие утверждали, что он годами мечтал об армейской службе, что подтверждают его связи с корпусом подготовки офицеров запаса в старшей школе. Какой бы ни была причина, побудившая его так поступить, отъезд Ронни только усилил напряжение внутри семьи. Когда семья провожала его с автовокзала, Делорис горько рыдала. «Ощущение было такое, что в доме кто-то умер, – сказала Делорис об отъезде Ронни. – Я долгие-долгие годы не могла заставить себя войти в его комнату. Он первым покинул гнездо».

Как и многие матери, столкнувшиеся со стрессом и вызовами материнства, Делорис изрядно набрала лишнего веса. И хотя потом ей удастся похудеть, этот период оказал глубокое эмоциональное воздействие на мать пятерых детей. И памятуя о своих собственных злоключениях подросткового возраста, она стала все сильнее и сильнее тревожиться за дочь Сис, которая уже начала половую жизнь. Мать и дочь никогда не были особенно близки, а потому довольно скоро между ними начались почти что ежедневные некрасивые склоки и скандалы. Одна из таких сцен приключилась летним утром 1975-го, когда Делорис везла свою дочь на работу. Когда они уже подъезжали к месту работы Сис, дискаунт-магазину Gibson’s, градус напряжения между ними достиг предела. Делорис предположительно назвала свою дочь шлюхой. «Если я такая шлюха, что же ты пускаешь своего мужика ко мне в постель?» – отвечала Сис, о чем она позже рассказала в своей книге In My Family’s Shadow, опубликованной самостоятельно.

У Делорис просто челюсть упала. Она была поражена словами дочери, но прежде чем успела собраться с мыслями, Сис выскочила из машины и убежала на работу. Делорис в ответ стала беспрестанно нажимать на клаксон в попытке вызвать свою дочь на улицу. Оказавшись в магазине, Сис попыталась проигнорировать ревущую сирену автомобиля, но менеджер магазина сказал ей, чтобы она вернулась на улицу и узнала у матери, чего та хочет.

Когда Сис возвратилась в машину, Делорис попросила дочь объяснить свои слова. Мать молча слушала, пока Сис рассказывала о продолжавшихся свыше восьми лет домогательствах со стороны Джеймса Джордана, который поздними ночами приходил к ней в спальню, где она спала вместе с Розлин, – младшая дочь была еще дошкольницей, когда начались предполагаемые домогательства отца к Сис. Она рассказывала, как отец сначала объяснял ей, что учит ее целоваться по-взрослому, говорила, как была смущена этими «уроками» и как со временем его домогательства становились все откровеннее.

За этим последовала душераздирающая, со слов Сис, сцена. Они с матерью подъехали в клубу Eleganza, где Джеймс занимался текущим ремонтом. Жена приказала ему сесть в машину, после чего привезла на тихую улицу, где попросила дочь повторить обвинения в адрес отца. Когда Сис начала все рассказывать снова, Делорис говорила мужу, что теперь начинают проясняться некоторые подозрительные моменты их брачных отношений. Джеймс пришел в ярость и, набросившись на дочь, принялся душить ее с криком: «И ты поверишь этой шлюхе?» Сис вспоминала, что слова отца, назвавшего ее шлюхой, поразили ее до глубины души. Сис отчаянно хватала ртом воздух, а Делорис приказала мужу тотчас остановиться, пригрозив, что иначе убьет его на месте.

Только тогда наконец вспышка гнева утихла, вспоминала в своей книге Сис. Они все успокоились и поехали вместе домой, после чего дочь сразу же убежала в свою комнату и закрылась. Спустя примерно час к ней пришла мать, сообщившая ей, что такие обстоятельства делают невозможным их дальнейшее совместное сосуществование с отцом под одной крышей. Поскольку Сис оставалось учиться в старшей школе еще два года, ей придется покинуть семью и переехать в женское общежитие. Делорис сказала дочери, что Джеймс, по его словам, «всего-навсего пытался ей помочь» и оправдывался тем, что дочь якобы совершенно не так поняла его искреннюю любовь к ней.

Ни при каких обстоятельствах, подчеркнула Делорис, Сис не должна никогда и никому из членов семьи или посторонним людям сообщать о случившемся. Тогда дочь не сказала матери, что давать такой наказ было уже поздно: в 12-летнем возрасте она призналась во всем своему кузену-одногодке. Кузен, в свою очередь, рассказал ее брату, но если слух и пополз дальше среди членов семьи Джорданов, то разве что шепотом. Никто в семье, казалось, не рискнет пойти на конфронтацию с Джеймсом Джорданом, который вызывал у ее членов восхищение и страх в равной степени.

Джорданы так никогда и не воплотили в жизнь свою угрозу отправить дочь в женское общежитие. Родители Сис сумели каким-то образом проглотить этот инцидент и жить дальше, сохранив при этом прежнюю модель поведения благополучной семьи. Джеймс Джордан, в частности, продолжал получать похвалу и признание как дружелюбный человек и отец совершенно особенного спортсмена.

Оценить правдивость обвинений, выдвинутых Сис, практически невозможно из-за того, что они были преданы огласке лишь спустя десятилетия, в 2001 г., а в то время, когда насилие имело место, она никогда о нем не сообщала властям, органам соцзащиты или полиции. Делорис Джордан, по всей видимости, обдумала заявление своей дочери и пришла к выводу, что введение в курс дела представителей власти разрушит их семью и поставит под угрозу дальнейшую судьбу других детей. Скорее всего, уголовные обвинения в адрес Джеймса привели бы к его увольнению с работы и утрате основного источника дохода семьи.

Спустя десять лет после того, как Сис во всем созналась матери, она связалась с адвокатом из Шарлотт, чтобы узнать, существует ли возможность подать в суд на родителей. В своей книге она упоминала, что адвокат порекомендовал ей обратиться в правоохранительные органы Уилмингтона, которые, в свою очередь, сообщили ей о том, что согласно закону об исковой давности она не может подать в суд, так как все сроки давно истекли.

Майклу в то время было 12 лет, он не был в курсе ситуации; он еще много лет не будет знать о том, что происходило с его сестрой. Сис покинула семью в 1977-м, чтобы выйти замуж и начать собственную семейную жизнь, однако вся ее жизнь пройдет под знаком продолжительной депрессии и сомнительных поступков, что позже станет аргументом для некоторых членов семьи, которые тем самым захотят поставить под сомнение правдивость ее заявлений. Адвокаты жертв сексуального насилия говорят, что подобные черты в поведении зачастую становятся характерными для жертв подобных преступлений.

Обвинения в домогательствах станут негласным яблоком раздора в семье, со временем они будут рвать и выкручивать отношения внутри семьи, и тут не помогут никакие попытки стереть их из памяти. Майкл Джордан черпал энергию для подпитки своего соревновательного духа из тех же глубинных и искренних чувств любви и преданности, которые испытывал к родителям. Его чувства по отношению к семье жили на куда более глубоком уровне, чем могли представить себе его поклонники. На протяжении стольких лет его взросление будет казаться идеальной историей успеха без единого сучка и задоринки, и этот образ активно поддерживался его матерью, пытавшейся всем доказать, что Джорданы были обычной семьей среднего класса.

Как и в случае с ее подростковой беременностью, Делорис была предпринята попытка скрыть от глаз публики правду, весьма далекую от нормального течения жизни. Ее защитники скажут, что решение, принятое в 1975-м, отражало добрые намерения матери семейства защитить мир в доме и брак.

Правда же может помочь объяснить, почему в поздние годы жизни, когда ей было уже далеко за 70, Делорис продолжала ездить по всему миру и в десятках стран рассказывать о том, как нужно справляться с семейными неурядицами. Она никогда не распространялась о глубочайших конфликтах, угрожавших ее собственной семье, но зато часто рассуждала о том, в чем разбиралась лучше всего, – выживании.

Глава 5

Бриллиант

Пока его семья погружалась в хаос перемен в 1975-м, Майкл Джордан провел выдающийся год как 12-летний игрок Младшей лиги. Его признали самым ценным игроком штата после того, как он совершил два ноу-хиттера и привел свою команду к выигрышу чемпионата штата. Позже, в матче регионального первенства в Джорджии, Майкл покажет свой талант отбивающего, когда в ключевой момент матча выбьет мяч за пределы поля, – его отец еще долгие годы будет улыбаться, вспоминая этот подвиг.

«Он часто говорил о том, что моя команда Младшей лиги скоро будет выступать в Мировой серии, – вспоминал Джордан, – а мы играли тогда в Джорджии, и нам было обещано, что любой, кому удастся сделать хоум-ран, получит бесплатный стейк. Я давненько не ел стейков, и отец сказал мне: «Если сделаешь хоум-ран, я куплю тебе еще один стейк». Мы играли на большом футбольном поле, и в четвертом иннинге я пробил по мячу так, что он вылетел за забор и мы получили два очка, сравняв счет 3: 3. Ту игру мы все равно проиграли 4: 3, но в спорте я никогда не испытывал ничего близкого к тому, что испытал, выбив мяч за пределы поля».

В то время Джеймс Джордан уже начал размышлять о том, что его сыну может быть уготовано будущее в профессиональной лиге. Уильям Генри Джордан, кузен, считал так же. «Майкл в 12-летнем возрасте делал подачи в матче Всех Звезд, где ему противостоял мой сын, – вспоминал он. – По правилам тех лет можно было подавать только четыре иннинга. Он сдюжил против всех 12 отбивающих, если я правильно помню. Он бросал невероятно сильно. Он играл за Нью-Хановер, а мой сын – за округ Пендер. Когда мы следили за его игрой, то были уверены, что Майкл станет профессиональным игроком».

Джордан не был только питчером. «Когда ему было 12 лет, он был выдающимся игроком в Младшей лиге, – вспоминал Дик Неэр, позже тренировавший Джордана в Лиге Бейба Рута. – Он был долговязым. И иногда играл шорт-стопом[8]. Он уходил за третью базу, чтобы подобрать граундболл, мог поймать мяч нерабочей рукой. Вы видели подобное в исполнении Дерека Джетера. Он подпрыгивал в воздухе и бросал мяч к первой базе. В Северной Каролине его называли Мистером Бейсболом».

Получив эту награду, Джордан в придачу к ней получил и стипендию на двухнедельную стажировку тем летом в бейсбольном лагере Микки Оуэна в Миссури. Это была огромная честь. Семья долгие годы с гордостью демонстрировала всем его награды, завоеванные в Младшей лиге. «Майкл исполнил 265-футовый хоум-ран в игре навылет в Джорджии, – рассказывал посетителям Джеймс. – С самого начала ему понравилась Младшая лига, и он блистал в ней».

Однако молодой Майкл упал с вершины успеха так же быстро, как взлетел на нее. Той весной Неэр выбрал Джордана и еще четверых 13-летних игроков на драфте в Лиге Бейба Рута. В ней выступали игроки в возрасте 13–15 лет. «В Младшей лиге он был суперзвездой, но я всегда говорил родителям своих 13-летних игроков: «Ваш сын, вероятно, будет в этом году играть не слишком часто», – вспоминал Неэр.

Была и другая причина, по которой молодой Майкл не получал много игровой практики в 13 лет. Поле в этой лиге было большего размера, расстояния между базами были длиннее, больше была и дистанция от горки до «дома». Рука Джордана больше не позволяла ему доминировать над соперниками. «Когда я заполучил его, я не мог ставить его шорт-стопом, – вспоминал Неэр первый год Джордана, 1976-й, в Лиге Бейба Рута. – Он не мог бросать. Когда Майку было 13, он сыграл при мне около четырех игр. Не думаю, что за весь тот сезон он брал биту больше четырех раз».

Если Джорданов и приводили в ярость сложившиеся обстоятельства, то они никогда не позволяли себе демонстрировать это Неэру. Джеймс Джордан даже помог тренеру построить бейсбольное поле за то время, что его сын провел в команде. «У отца и матери Майка не было проблем с этим, – вспоминал тренер в интервью 2012 г. – Они в любом случае были хорошими людьми, воспитанными… За три года Джеймс ни разу не вмешался в мою работу, никогда не надоедал мне. Он только помогал».