Грань времени

– Это краска, – шепчет Кирнан с некоторым презрением, и я мысленно возвращаюсь в 1893 год, к его восьмилетней версии, когда он смотрел на мои алые ногти и рассказывал мне, что, по словам его матери, только падшие женщины наносят краску. – Фосфоресцентная краска. Видишь луч над ее головой и то, как он отдает фиолетовым?

Я киваю.

– Портативный инфракрасный фонарь с таймером, установленным на полночь.

Толпа внизу поначалу стояла в тишине, но все же несколько выкриков типа «Хвала Господу!» и «Хвала Корешу!» начинают раздаваться с разных сторон. Постепенно восклицания принимают характер крещендо[8].

Пруденс протягивает руки к людям, стоящим перед ней на коленях. Мне не видно ее лица, пока она снова не откидывает голову назад. Она моложе, чем была тогда, когда я встретила ее на выставке. И либо она прирожденная актриса, либо убедила себя в этом, потому что ее лицо, жутко похожее на мое, светится не только фосфоресцентной краской, но и улыбкой неземной радости.

– Встаньте, дети Кира! Встаньте, возрадуйтесь и следуйте за мной по Пути!

Толпа вскакивает на ноги, и Ордуэй делает шаг вперед. Она разводит руки в стороны.

– Добро пожаловать, сестра по Корешу! Я Виктория Грация, и я приветствую тебя в нашем Единстве.

Улыбка исчезает с лица Пруденс, ее сменяет выражение сурового сострадания.

– Я хорошо тебя знаю, сестра Энни. Ты получишь мою благодать и мое терпение, когда хорошенько потрудишься, чтобы замолить свои грехи.

Улыбка на лице Ордуэй исчезает.

– Мои… грехи?

– Да. Ты и… эти две, – говорит Пруденс, указывая глазами на двух других сестер и кивая, – виновны в грехе похоти. Ты пыталась ввести в искушение брата Кира, но я стою здесь как доказательство того, что его душа осталась чистой. Он избежал уз смерти и греха.

Мне трудно поверить в то, что какая-либо из этих трех женщин соблазнительница. Самой младшей не меньше пятидесяти, и все три укутаны от шеи до лодыжек. Раздаются судорожные вздохи, а затем в конюшне слышится приглушенный гул, когда один сосед шепчется с другим.

Две сестры в самом дальнем от гроба конце делают шаг назад от остальных. На голове у них венки: у той, что пониже, – красные бутоны роз, у другой – розовые. Сначала они, кажется, спорят, потом Розовый Венок выходит вперед и обнимает ту, что пониже. Они молча стоят, на мгновение прижавшись друг к другу головами, лоб в лоб, и обхватив друг друга за плечи.

Мой взгляд снова устремляется в центр сарая, когда одна из женщин, которых Пруденс назвала грешницами, падает на колени, склонив голову, и начинает рыдать. Вторая женщина оглядывается на остальных в сарае, делает глубокий вдох и присоединяется к ней на покрытой соломой земле.

Ордуэй пристально смотрит на них, нащупывая за спиной стул. Она опускается на него с таким видом, словно ее вот-вот вырвет.

Пруденс не скрывает улыбки перед униженными женщинами, и ее лицо одновременно фальшиво и искренне сияет:

– Не падайте в ноги, сестры. Всегда есть надежда для тех, кто раскается.

Она бросает быстрый взгляд на Энни Ордуэй, все еще сидящую с вызывающе вздернутым подбородком. Затем Пруденс снова смотрит на двух мужчин, стоящих на коленях.

– У вас еще есть время на то, чтобы ваши души достигли совершенства. Смерть не может претендовать на чистое сердце.

– Если Кореш воскрес, то почему его тело все еще здесь? – бросает вызов Ордуэй.

Пруденс наклоняет голову, одаривая Ордуэй покровительственной ухмылкой, прежде чем снова улыбнуться толпе.

– То, что лежит здесь перед тобой, – бесполезная скорлупа, пустая оболочка. Я стою перед тобой как брат Кир, сестра Пруденс, Кореш – называй меня как хочешь. Мы все едины в Кире. И те, кто последует за мной по Пути, получат ту же награду.

Я чувствую, как тело Кирнана напрягается рядом со мной. Я смотрю на него, но он качает головой, предлагая сконцентрироваться на сцене, разворачивающейся внизу. Тем не менее он хватает меня за руку и крепко сжимает, когда две женщины, прижавшиеся друг к другу в тени, расходятся в разные стороны. Розовый Венок быстро шагает к задней стене и хватает что-то с полки рядом с уздечками, в то время как другая движется в центр света, прямо к Ордуэй и Пруденс. Красный Венок указывает бледным пальцем на Энни Ордуэй, но та не сводит глаз с Пруденс.

– Мы с Элоизой никогда не переставали верить, Кореш. После того как мы увидели тебя на прошлой неделе в бамбуковой гавани, мы сказали остальным, включая Энни…

Раздается тихий вздох остальных, и Красный Венок поворачивается к ним и продолжает:

– Я больше не буду называть ее Виктория Грация, потому что она нечиста. Она не принадлежит Единству, – она поворачивается к Пуденс и говорит: – Я сказала Энни и остальным, что ты скоро умрешь, но ты сказал нам не отчаиваться, потому что твоя чистота будет вознаграждена новой, бессмертной формой, как ты всегда говорил. Энни рассмеялась и сказала, что мы наивны.

Розовый Венок, которую, как я полагаю, на самом деле зовут Элоиза, выходит вперед в этот момент.

– Не такие уж наивные, Энни. Мы видели, как ты смотрела на Кореша, как прикасалась к нему не как сестра, а как искусительница. Но мы никогда не сомневались, и теперь мы, истинно чистые, последуем за ним.

Она поворачивается к Красному Венку:

– Ты готова, сестра Мэри?

Красный Венок кивает, а Элоиза наклоняется и целует ее в обе щеки.

– Иди с Корешем, сестра.

Когда она делает шаг назад, что-то металлическое блестит. Кирнан крепче сжимает мою руку, и тогда я потрясенно смотрю на красную полосу на шее Мэри, чуть выше воротника ее платья. Кровь пронизывает кружево насквозь, и она не перестает улыбаться Пруденс, падая на землю.

Кто-то кричит, но, прежде чем кто-либо успевает двинуться вперед, Элоиза поворачивается и говорит:

– Я иду с Корешем! Если вы чисты от плоти и духа, то следуйте за мной! – Она резко проводит ножом по собственному горлу и падает вниз, опускаясь рядом с Мэри, забрызгав своей кровью стоящий перед ней гроб.

Под длинной юбкой все еще дергаются ее ноги, как и у Мэри, значит, они все еще живы. Небольшая группа людей устремляется вперед, в том числе пожилой человек. Он наклоняется, и сначала мне кажется, что он пытается нащупать пульс Элоизы. Затем я понимаю, что он берет нож из ее руки.

Пруденс смотрит на это широко раскрытыми глазами, с отвисшей челюстью. Очевидно, что она этого не ожидала. Я хочу крикнуть ей, чтобы она не молчала, сказала им что-нибудь, потому что только она способна остановить это.

Но я молчу, пока руки Кирнана обнимают меня, а его пальцы колдуют над интерфейсом моего ключа ХРОНОСа, пытаясь вывести стабильную точку в его комнате.

– Кейт, нам надо идти. Здесь мы ничего не можем поделать.

Старик подносит нож к своему горлу. Я почти уверена, что этим вечером мои кошмары не впишутся в рамки рейтинга PG-13, и я определенно не хочу подталкивать их к NC-17, наблюдая за очередным самоубийством. Я выхватываю медальон у Кирнана, смотрю вниз на стабильную точку и моргаю.

* * *Бостон

25 июля 1905 года, 00:05

Я появляюсь в комнате Кирнана и сижу там, дрожа и гадая, где же его, черт возьми, носит. Затем до меня доходит, что я блокирую стабильную точку, и я соскальзываю к кровати.

Когда он появляется, я бросаюсь на него, ударяя в грудь обеими кулаками.

– Зачем ты привел меня туда? Почему ты меня не предупредил?

– Кейт, мне очень жаль. – Он хватает меня за запястья и тянется ко мне, пытаясь обнять, но я отталкиваю его. – Мне очень жаль, но ты должна была это увидеть.

– Ты не можешь решать, что мне нужно увидеть! Только потому, что ты показал это ей…

– Черт возьми, Кейт, нет. Нет, нет, нет. Все совсем не так. – Он все еще держит меня за запястья и придвигается ближе, его глубокие карие глаза умоляют выслушать. – Она привела меня. Поэтому я и решил, что тебе нужно это увидеть. Я уже видел это сомнение раньше, но не в твоих… – он вздыхает. – Не в ее глазах. Я видел его в своем собственном отражении.

Он отпускает мои запястья и откидывается на кровати.

– Кейт заставила меня вернуться в Истеро и снова посмотреть на все это. Напомнила мне, насколько серьезно они относятся к своим убеждениям и как далеко они могут зайти, защищая их. Напомнила мне, что любой группе, которая будет стоять в стороне и поощрять или даже допускать такой тип фанатизма, нужно противостоять. Мне очень жаль, что тебе пришлось это увидеть. Но я все равно считаю, что это было правильно.

Злость немного отступает, но мои глаза все еще щиплет, когда я моргаю, пытаясь сдержать слезы.

– Что случилось с остальными, Кирнан? С остальными в конюшне? Сколько погибло?

– В конюшне умерли только трое. Тогда Пру резко пришла в себя и велела им остановиться, сказала, что даже самые чистые душа и тело не смогут воскреснуть, если прибегнут к самоубийству. Сказала им, что они должны доверять Богу и пророкам, чтобы знать, когда придет их время, а не брать все в свои руки. Но прежде чем все стихло, еще двое успели покончить с собой.

– Значит, пять человек?

Он кивает, продолжая:

– Община хотела, чтобы всех пятерых поместили в ванны, как это было с Корешем. Конечно, ни один из них не воскрес, и именно там старая и новая временные линии немного сливаются – появился окружной санитарный инспектор и заставил их похоронить тела спустя примерно неделю. Конечно, Энни Ордуэй была более чем счастлива подчиниться. Она с самого начала подозрительно относилась к Пру – но она пожертвовала остатками доверия со стороны группы, когда отдала приказ о похоронах. Они вытолкнули ее наружу. И да, они проголосовали против нее и в другой временной линии, но это заняло гораздо больше времени. После того как она ушла, Пру стала лидером, хотя на самом деле она была скорее номинальным руководителем, так как отсутствовала большую часть времени.

Я на мгновение замолкаю, обдумывая все, что он мне только что рассказал.

– Подожди… ты сказал, что Кейт заставила тебя вернуться? Ты был там, когда это случилось?

Он уставился в пол, явно испытывая неловкость.

– Я успел увидеть только то, как Пру вся засветилась. Мы с Саймоном стояли в задней части конюшни. Я помогал ему установить освещение.

– Значит, ты знал, что произошло? Что эти люди резали…

– Да, но не то чтобы это не входило в наши планы, Кейт. Ты же видела лицо Пру. Она была потрясена. Я не знаю, подозревал ли Сол, что что-то подобное может произойти, но она точно не ожидала. Она была очень расстроена из-за этого. Мы все были.

Моя челюсть невольно напрягается.

– Не слишком расстроены, раз никто не вернулся и не изменил все.

Он качает головой.

– Пру думала об этом, ну, по крайней мере, она говорила, что думала. Но Сол был настроен против, и он убедил ее, что эти смерти послужат предупреждением для других, чтобы они не считали их достаточно чистыми… для возрождения. Или перевоплощения, как бы это ни называлось. Перезагрузка – вот как называл это Саймон. Как бы то ни было, Сол утверждал, что эти смерти отпугнут других и облегчат контроль над обществом. Это было для общего блага.

– И все просто сказали: «Ладно, Сол, как скажешь, Сол»? И ты тоже? Ни у кого не возникло к нему вопросов?

В его голосе звучит оборонительная нотка, когда он отвечает мне:

– Мне едва исполнилось шестнадцать, Кейт. И скажи-ка мне, почему ты не закричала, что Пруденс – самозванка? Почему ты не закричала, когда увидела, как падает та, первая, женщина?

Мои глаза сужаются.

– Я была в шаге, но мы вдвоем знаем, что это не одно и то же, Кирнан! Я наблюдала за тем, что уже произошло. Если бы я закричала, сколько бы всего изменилось? Очередная временная линия, в которой я не существую? Или в которой Пруденс решит, что наше маленькое перемирие отменяется? Я не могла так рисковать. И все это произошло так быстро…

– Именно. Все произошло так быстро, – говорит он. – Остановись на минуту и подумай о том, что ты говоришь. Представь себя на моем месте в тот момент. Я не оправдываюсь, Кейт. Я был киристом. И ты это прекрасно знаешь. Я не совсем доверял им, но мама доверяла.

– Но почему? Ты же рассказал ей о своих подозрениях. Почему она доверяла им?

– Да, когда мне было восемь, – он смеется, но звучит это горько. – А твоя мама прислушивалась к тебе восьмилетней, когда речь шла о чем-то важном? Мама была неопытна, овдовела, и ей нужно было кормить ребенка. И я все еще был ребенком, как бы ни старался вести себя по-взрослому. Киристы предложили нам еду и кров, и она с благодарностью приняла их. То же самое можно сказать о многих, очень многих людях, которые следовали за ними на протяжении многих лет, Кейт. Я прожил там, среди них, восемь лет. Дольше, чем рядом с папой. Спустя некоторое время начинаешь смотреть на вещи иначе.

Он откидывается назад, опершись локтями на кровать, обратив лицо к потолку, все еще покрытому этими комичными звездами, и медленно выдыхает.

– Думаю, доверие к ним было единственной вещью, которая поддерживала мою мать в здравом уме после смерти отца. Потому что именно из-за нее он взялся за эту работу на выставке, о которой рассказала Пру. Мать уговорила его довериться Пруденс. Если бы она этого не сделала, он никогда бы не оказался в Ледяном доме в день пожара, когда его убили. Так что если она ошибалась, доверяя Пру и киристам… ну, тогда, может быть, она и есть причина его смерти, понимаешь?

Он закрывает глаза и на мгновение замолкает.

– Я никогда ее не винил. Но я знал, что она винит себя, поэтому подавил свои подозрения, и мы вернулись на ферму после закрытия выставки. Когда они слились с корешанами и двинулись в Истеро, мы последовали за ними. За три месяца до той ночи в конюшне Саймон взял меня с собой на небольшую временную экскурсию по местам, выбранным Солом. Но, возможно, их выбрала взрослая Пру. Я не знаю точно. Ты когда-нибудь смотрела видео о концентрационных лагерях? О геноциде? О ядерном или химическом оружии? Одна остановка была в Африке, в месте под названием Чад, в начале 2020-х годов. Голод, усугубленный изменением климата. Добавь сюда беженцев и группы людей, которые нападали друг на друга, когда не хватало еды и воды. Груда тел была выше меня, и таких груд было несколько десятков, Кейт. Только в том городе. А весь остальной мир ничего не предпринимал, пока не стало слишком поздно. Этот голод был лишь одним из многих событий, которые он мне показывал. Скажем так: 2070-е – не самое приятное десятилетие с биологическим оружием и… – Он открывает глаза и смотрит на меня. – Наверное, тебе не нужны эти кровавые подробности?

Я отрицательно качаю головой. Я действительно не хочу знать историю, которая не произойдет, пока я не состарюсь и не поседею, к тому же я увидела уже достаточно крови для одного дня.

– Большинство людей, которых я видел, умирало медленной, отвратительной смертью. Сол и Пруденс сказали, что после 2070 года все пошло под откос. Сказал, что они работают ради будущего, которое изменит все это, что в то время казалось мне довольно хорошей идеей. Они не стали вдаваться в подробности, по крайней мере тогда. Ни слова о том, что отбраковка уничтожит половину человечества. Так что да, я все еще был киристом, когда мы встретились в Истеро. Тебе пришлось… она… черт возьми, я имею в виду ее. – Он колотит себя кулаками по бедрам. – Кейт пришлось привести меня назад и заставить своими глазами увидеть этот провал, чтобы я признал, что был частью чего-то злого. Может быть, по сравнению с тем, что надвигалось, оно было мелким, но все же Злом с большой буквы.

– А что с твоей мамой? Она все еще… вместе с ними?

– Моя мама умерла года полтора назад. Вскоре после того, как я покинул Истеро.

Я опустила ладонь на его плечо.

– Мне очень жаль.

– Да… она долго болела, – говорит он, не глядя на меня. – Так что на самом деле это не стало неожиданностью. – Он хлопает в ладоши еще раз и поворачивается ко мне с четкой, деловой улыбкой, явно намереваясь сменить тему разговора. – Ты сказала, что тебе нужно спросить меня о двух перемещениях. Ранее, когда ты прибыла.

– Хм… да. 1938-й?

– Так и думал.

– Просто… – я делаю паузу, а затем начинаю заново. – Я думаю, что справлюсь с двумя другими, более или менее. То есть да, мы еще не нашли того парня в России, и я не говорю, что они просты, но у меня нет ощущения, что эти перемещения… не знаю, обречены на неудачу?

– Мы так и не получили ключ в России.

– Ладно, но все же, учитывая то, что я знаю о другой временной линии, довольно трудно не смотреть на перемещение 1938 года в Джорджию как на своего рода Ватерлоо, ведь именно после него… твоя Кейт исчезает.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Абрам Запрудер – американский бизнесмен, производитель женской одежды, который 22 ноября 1963 года снял 26-секундный документальный любительский фильм, запечатлевший убийство президента США Джона Кеннеди.

2

Ли Харви Освальд – единственный официальный подозреваемый в убийстве американского президента Джона Кеннеди.

3

Джеймс Файлс, также известный как Джеймс Саттон, дал интервью, в котором утверждал, что был тем самым стрелком, который прятался на заросшем травой холме в Дили-Плаза в утро убийства Джона Ф. Кеннеди.

4

Девушки Гибсона – идеал женской красоты, созданный американским иллюстратором Чарльзом Дана Гибсоном на рубеже XIX и XX столетий.

5

Rosetta Stone – программный продукт, предназначенный для обучения иностранным языкам с помощью компьютера.

6

Фонзи (Артур Гербет Фонзарелли, он же Фонз, он же Фонзи) – персонаж популярного американского ситкома «Счастливые дни».

7

«Вашингтон Нэшионалс» (англ. Washington Nationals) – профессиональный бейсбольный клуб, выигравший Национальную бейсбольную лигу в 2019 году.

8

Крещендо – музыкальный термин, обозначающий постепенное увеличение силы звука.