Сердце волчьего леса

– Зачем ты врёшь, Ронни?

Я вздрогнула.

– Что?

– Зачем ты врёшь? – повторил Джерард, цедя слова сквозь зубы. – Тебя об этом отец попросил, ведь так? Да? Он считает, этот разговор поможет мне наконец стать полноценным ара.

– Разве калихари не прав?

Джерард рассмеялся, а потом подошёл ко мне и схватил за руки. Это было так неожиданно, что я чуть не упала.

Брат сжал мои ладони очень сильно, но не больно, и прошептал:

– Ты ведь никогда не простишь меня, да? Никогда?

Я не понимала, что происходит, и просто смотрела на брата, на его исказившееся от отчаяния лицо, сверкающие глаза, горько сжатые губы…

– Ронни, скажи что-нибудь. Не молчи, пожалуйста!

– Я уже сказала…

– Ты врала. А теперь я прошу тебя сказать правду.

Казалось, внутри меня бушует и волнуется бескрайнее, бесконечное море. Так много чувств, мыслей, эмоций… Они набегали, словно волны, а потом растворялись.

И я впервые задумалась над этим. Смогу ли я когда-нибудь простить Джерарда? И не только Джерарда… Смогу ли?

Сколько времени понадобится обычному человеку, чтобы вычерпать море?

Вот и ответ на вопрос…

Брат увидел его в моих глазах.

– Я всё равно скажу… Ронни, я всё равно скажу, потому что, может быть, когда-нибудь ты вспомнишь этот день. Когда-нибудь, я надеюсь, ты вспомнишь… Я никогда не переставал любить тебя. С самого детства ты – мой солнечный лучик, моя обожаемая старшая сестра…

Я дёрнулась, пытаясь высвободиться, но Джерард держал крепко.

– Послушай, прошу… Я был ребёнком, Ронни. Со всех сторон летели обвинения, я не понимал и половины, но злился на всех вокруг, что они не видят, какая ты хорошая, не любят тебя. Я не мог выразить этого словами, но теперь могу. Я злился не на тебя, я злился на них… Вот только срывался на тебе, потому что на других не мог. Они были старше и говорили вроде бы правильные слова… Я не знал, как защитить тебя. Ронни, я клянусь, я хотел защитить тебя, но я не знал как!

О Дарида… Пусть он замолчит… Я не могу больше слышать…

Каждое слово – как кинжал в грудь.

– Я был ребёнком. Я поддался общему настроению… И однажды во мне появилась эта злость… Я люблю тебя, а они – нет. Они считают тебя недостойной моей любви. И это ты, ты виновата в том, что они так считают! Ты никак не можешь доказать им обратное, поэтому ты виновата!

Я дёрнулась.

– Ронни, послушай… Это были мысли ребёнка, маленького мальчика, и мне нечем гордиться, но я хочу, чтобы ты поняла. Я никогда не переставал любить тебя…

Я опустила голову и прошептала:

– Камни ты швырял тоже… по большой любви?

– Нет, – голос брата был полон горечи, – по глупости… большой глупости. Ронни, я очень жалею, не проходит и дня, чтобы я не жалел… Я уже давно всё понял и хотел поговорить с тобой, но не мог набраться смелости. Какой же я ара в таком случае?

Он замолчал, а я не знала, что сказать. Слов не было. Мыслей тоже.

– И в тот день… с Лораном… я просто хотел, чтобы ты смогла обратиться… Я знаю, это было глупо, но я… Ронни, ну скажи ты хоть что-нибудь!

В окно заглянул солнечный лучик и, пролетев через полкомнаты, рассыпался в волосах брата миллионом песчинок света.

Это было… трудно.

– Я знаю и понимаю всё, но… кто вернёт мне моего Джерри? Кто вернёт моего маленького брата, которого я любила? Кто вернёт мне ощущение счастья и уверенности в том, что он любит меня так же, как я его?

Джерард поднял наши руки и прижал мои запястья к своим губам. Он весь дрожал – с ног до головы, весь…

– Ты… жалеешь. Я знаю и понимаю. Но… что мне от этой жалости?.. Костёр разжечь? Каждый твой камень… убивал меня. И этого не изменишь. Наше прошлое останется таким навсегда, Джерард. Что тебе до моего прощения? Живи и радуйся. То, что было, – прошло. Да и кого я должна прощать? Мой Джерри… он умер, как и Ронни. А ты, Джерард… не имеешь к нему никакого отношения.

– Ты ошибаешься. Джерри не умер, он здесь, перед тобой.

Я покачала головой и наконец смогла отнять у него свои руки:

– Нет. Он – здесь. – Я прижала ладони к груди, там, где билось сердце. – Только здесь, и всё.

Голова у меня кружилась, и я, обернувшись, пошла к выходу из комнаты. Я больше не могла находиться здесь и продолжать этот бесполезный разговор.

Я уже была на пороге, когда мне в спину прилетел еле слышный шёпот брата:

– Я люблю тебя, Ронни.

В тот момент я поняла одну вещь. Не знаю, откуда пришло это понимание, но думаю, что я не ошиблась.

Джерард никогда не станет ара. Его сила перегорит в нём почти так же, как перегорела моя. С той лишь разницей, что брат умеет обращаться, в отличие от меня.

Я никогда не стану оборотнем, а Джерард никогда не станет ара. Такова наша цена за то, что мы предали друг друга.

* * *

Элфи ждал меня снаружи, у ворот, и, как только я вышла, он сразу же бросился вперёд и уткнулся холодным мокрым носом в мою ладонь.

Какое спокойное, безмятежное небо. И тишина, даже птицы молчат. Только ветер шепчет… что?

Я зажмурилась изо всех сил, сдерживая слёзы, и прислушалась.

Ветер погладил меня по волосам, пощекотал щёки, высушил вскипевшую в ресницах влагу. Я так и не смогла разобрать слова, только знала, что Арронтар поддерживает меня.

Но как, скажи, как жить дальше? Что делать? Ведь это совершенно невыносимо. Иногда кажется, что я сейчас разорвусь на части. Зачем мне жить? Чего ради? Впереди точно такие же дни, наполненные одиночеством – и ничем, кроме него. Без малейшей надежды на любовь и понимание.

– Рональда…

Распахнув глаза, я увидела Грэя. Он стоял рядом, в паре шагов от меня, и просто смотрел.

У меня появилось странное чувство, будто он понимает, что я чувствую сейчас. Хотя Грэй не мог понимать, конечно, не мог… Ведь он про меня ничего не знает.

– Удивительные у тебя глаза, – сказал вдруг мужчина и улыбнулся. – Как небо.

Я не успела ответить, Грэй вдруг подошёл ближе и продолжил:

– Я пришёл к твоему дому, чтобы поговорить, но тебя там уже не было. Тогда я пошёл сюда, в деревню, и узнал, что ты вошла в дом калихари. Рональда… у меня есть к тебе один вопрос. Точнее, предложение.

Грэй запнулся, а потом, глубоко вздохнув, продолжил:

– Завтра я уезжаю, возвращаюсь в Лианор. Не хочешь поехать со мной?

Никогда в жизни я так не удивлялась.

– Я не шучу, Рональда. Завтра в полдень прямо от усадьбы дартхари я отправляюсь в столицу. Предлагаю тебе поехать со мной.

Я смотрела на Грэя и не понимала, что за чушь он несёт. Поехать с ним? Зачем?

– Зачем? – повторила я вслух, всматриваясь в его тёмные глаза, бывшие сейчас абсолютно серьёзными.

– А зачем тебе оставаться здесь? Принимать роды и лечить от простуды, ловить на себе презрительные взгляды? Я слышал, как про тебя отзываются в деревне. В открытую не оскорбляют, конечно, благодаря дартхари, но между собой… Зачем тебе оставаться в Арронтаре? В столице ты сможешь заняться чем угодно. Сейчас там собираются открывать школу для человеческих магов, нужны учи-теля.

Я рассмеялась.

– Какой из меня учитель…

– Рональда, это неважно – учитель, лекарь, хоть швея. Там тебя никто не будет презирать только за то, что ты не похожа на остальных. Ты будешь свободна, по-настоящему свободна. Я уверен, знаний и умений у тебя хватит, чтобы нормально зарабатывать и содержать саму себя. Да и Карвим сможет помочь с работой.

– Ты знаешь Карвима? – Я удивилась и, только когда Грэй рассмеялся, поняла, насколько глупым был этот вопрос.

– Конечно. После Эллейн Грант он – самый известный лекарь Лианора. Но поскольку герцогиня не всегда доступна для простых смертных, он, можно сказать, народный лекарь. Ну так что, Рональда? Поедешь со мной?

Как странно… Грэй, совершенно чужой мне человек, предлагает уехать из Арронтара на пороге моего бывшего дома. Именно здесь я родилась, в этом дворе играла с маленьким Джерри в «догони, поймай, укуси».

Хочу ли я уехать отсюда?

Сердце сжалось.

– Зачем это тебе, Грэй?

– Неправильная постановка вопроса. – Мужчина покачал головой. – Мне это ничего не стоит, так почему бы и нет? Я буду рад помочь, Рональда. Ты несчастна и, наверное, всегда будешь несчастна, если останешься.

– Думаешь, в Лианоре я стану счастливее? Там у меня никого и ничего нет.

– А здесь есть?

Этот вопрос был справедлив. Что есть у меня здесь?

Только сам лес. Но этого мало, чтобы быть счастливой.

Правда, ещё есть дартхари. Но он так «есть», что, в общем-то, без разницы, где при этом находиться – в Арронтаре или в столице.

Я опустила голову.

– Ты прав, Грэй. Есть лишь одно «но»… Любой оборотень может покинуть Арронтар только после разрешения Вожака.

– Рональда, – мужчина мягко улыбнулся, – что за глупости? Ты ведь отреклась от клана. Ты уже шесть лет как можешь делать, что хочешь.

Действительно. А я совсем забыла об этом. Наверное, потому что по-прежнему считала Нарро своим дартхари.

– Но мы вполне можем попросить у него разрешения. Не думаю, что он откажет. Пойдём.

И, схватив меня за руку, мужчина пошёл к выходу из деревни, а за нами, возбуждённо потявкивая, скакал Элфи.

Зачем мы идём к усадьбе дартхари, я осознала только, когда мы уже туда пришли.

Всё это время Грэй что-то говорил, но я не слушала. Я пребывала в состоянии, сходном с известной столбнячной лихорадкой, когда больной не реагирует ни на какие внешние раздражители, просто пялится в пространство открытыми глазами, даже не мигает.

Возле усадьбы дартхари я наконец очнулась. Произошло это благодаря Лирин, вышедшей нам навстречу.

– Добрый день, – поздоровался Грэй. – А Нарро у себя?

Дартхари совершенно точно был в усадьбе. И как только я это осознала, то вздрогнула: внутри взорвалась паника. Я попыталась вырвать руку из ладони Грэя, но он только сильнее сжал пальцы.

Не хочу, не хочу, не хочу…

– Здравствуй, Грэй, – улыбнулась Лирин. – Не знала, что ты знаком с Рональдой. Да, Нарро пока в кабинете. Что-то срочное?

– Более чем, – кивнул мужчина. – Хочу попросить у него разрешения забрать Рональду с собой в Лианор.

Когда Грэй сказал это, Лирин резко побледнела.

– Забрать?..

– Да. – И, не дожидаясь, пока старший советник сформулирует следующий вопрос, он потащил меня вверх по лестнице. Я еле успела дать знак Элфи, чтобы ждал меня сна-ружи.

Где находится кабинет дартхари, я не представляла даже теоретически. Но мой конвоир, видимо, знал это очень хорошо, потому что не тормозил на поворотах ни на секунду.

Постучавшись, Грэй замер и, только услышав тихое «Входите», распахнул двери и шагнул внутрь, увлекая меня за собой.

Вопреки моим ожиданиям, комната была небольшой. Перед окном стоял громоздкий деревянный стол, заваленный бумагами, слева – диван, обитый тканью салатового цвета, а справа – книжный шкаф. Интересно, что за книги держит здесь дартхари? Я с интересом покосилась на содержимое полок, но не смогла разобрать ни одного названия.

Когда мы с Грэем вошли, Вожак встал из-за стола. Его фигура на фоне окна была очерчена светом, волосы серебрились, и я даже зажмурилась на секунду.

– Рональда? Грэй?

Голос дартхари заставил что-то внутри меня задрожать, и теперь желание уехать казалось настолько глупым…

– Доброе утро, Нарро. Мы к тебе за разрешением. Я предложил Рональде завтра уехать вместе со мной в Лианор. И она сказала, что любому оборотню нужно твоё разрешение.

Я почувствовала, как Грэй чуть сжал мою руку. Он обращался к дартхари на «ты»… значит, он действительно близок императорской семье, ведь считается, что человек, называя Вожака на «ты», оскорбляет оборотней.

Несколько секунд дартхари молчал. А потом вышел из-за стола и подошёл ко мне вплотную.

Теперь, когда он стоял так близко, я была вынуждена взглянуть ему в лицо. Спокойное, как и всегда, только глаза светились ярче, чем обычно.

– Ты хочешь уехать, Рональда? – спросил он мягко.

Хочу ли я уехать?.. Нет, совсем нет. Я хочу не уехать, а просто стать счастливой.

– Да, хочу, дартхари.

– Почему?

Я глубоко вздохнула, и это было ошибкой.

Он стоял так близко, что я моментально учуяла запах, исходивший от тела дартхари Нарро. Этот запах всегда напоминал мне аромат коры ирвиса, разогретой солнцем земли, осенних листьев… самого Арронтара.

В глубине его жёлтых глаз вспыхнули и закружились ярко-голубые искорки. И в тот момент я поняла, почему на самом деле хочу уехать…

Точнее, убежать. От своей безнадёжной любви.

– Вы… знаете это и так, дартхари.

Он чуть наклонил голову.

– Я хотел бы услышать это от тебя, Рональда.

Услышать от меня? Мне никогда не хватит смелости, даже если пройдёт пятьдесят лет.

Дартхари продолжал смотреть на меня – спокойно, словно ждал, что я действительно всё расскажу. А потом вдруг улыбнулся. Эта улыбка показалась мне очень горькой и почему-то печальной.

– Правду говорить иногда гораздо сложнее, нежели лгать, да, Рональда?

В тот момент мне почудилось, что в комнате нет никого, кроме нас с дартхари.

Воздух загустел и стал осязаем – словно не воздух, а вода. Он вибрировал, как натянутая струна, и я почти слышала музыку. То ли внутри меня, то ли вокруг. И дышать… дышать было тяжело. Как будто все те камни, что когда-то бросали в меня, вдруг разом ударили в грудь.

Я совершенно забыла о Грэе… Я просто стояла и смотрела в глаза Вожака, пытаясь понять его слова, мысли, чувства…

– Я никогда не лгала вам, дартхари, – прошептала я.

– Я знаю.

Он поднял руку, на мгновение коснулся кончиками пальцев моей щеки, а потом, резко отвернувшись, негромко произнёс:

– Хорошо. Я даю разрешение. Ты можешь забрать Рональду с собой, Грэй.

– Спасибо, Нарро.

Когда мы выходили из комнаты, дартхари стоял у окна, чуть опустив голову, и мне казалось, что он по-прежнему улыбается той грустной, горькой улыбкой.

Глава шестая

Рональда

Остаток дня прошёл как в тумане. Грэй почти сразу убежал, сказав, что ему нужно уладить ещё кучу дел, Лирин, как только мы вышли из усадьбы, отправилась внутрь, бросив на меня странный взгляд, который я так и не смогла расшифровать.

Я обошла лес, не веря, что завтра в полдень уеду из Арронтара. Навестила знакомых птиц и зверей, покормила их остатками пшена из деревни, перебрала вещи, кое-что постирала, упаковала в заплечный мешок самое необходимое и только ближе к вечеру, усевшись на крыльце и обняв Элфи, задумалась.

Не слишком ли я доверяю Грэю? Я ведь почти ничего не знаю о нём. Впрочем, почему я не должна ему доверять? Он относится ко мне хорошо, да и зачем ему меня обманывать? Если только просто так, но не похож Грэй на человека, который издевается над окружающими исключительно из-за любви к искусству.

День постепенно догорал на западе – ярко-оранжевым, как пламя костра, цветом. Я смотрела на небо почти не мигая, так долго, что даже заболели глаза.

Так ли прекрасны закаты в Лианоре, как здесь?

Что я буду там делать?

Где я буду жить?

Смогу ли я забыть дартхари?

Я улыбнулась. Ответ на последний вопрос я знала совершенно точно.

Я повернулась и почесала Элфи за ухом. Верный хати смотрел на меня прозрачно-голубыми глазами очень серьёзно, будто понимал, что я чувствую.

– Мне нужно уйти сейчас, – прошептала я. – Подожди здесь, я думаю, это недолго… Но я должна проститься с ним. Ведь я не увижу его больше никогда.

Вместо ответа Элфи лизнул меня в щёку, словно желая удачи.

* * *

Я почти бежала. Бежала сквозь свой лес, обогнула деревню белых волков, на одном дыхании пересекла Сердце леса, и вот – усадьба дартхари передо мной.

Солнце уже скрылось, сгущались вечерние сумерки. Я чувствовала, что Вожак тут, по-прежнему в кабинете. И, кивнув стражникам, взбежала вверх по лестнице.

Дверь распахнулась ещё до того, как я донесла до неё кулак, чтобы постучать.

Дартхари подхватил меня под локоть и почти внёс в комнату, потому что я от неожиданности застыла и едва могла пошевелиться.

Открыла рот, чтобы сказать давно приготовленную фразу, но поняла, что не могу вымолвить ни слова. Так и стояла, наблюдая, как Вожак закрывает дверь, ни на секунду не отпуская мой локоть, а потом тоже молча застывает, спокойно глядя мне в глаза.

В комнате горела лишь одна настольная магическая лампочка, в тусклом свете которой казалось, что по стенам бегают какие-то существа из древних сказок Арронтара.

– Вы знали, что я приду? – наконец смогла прошептать я.

– Я почувствовал. – Дартхари тоже говорил очень тихо. – Я чувствую всех оборотней и всегда знаю, где они находятся.

– Но я ведь так и не смогла обратиться.

– Это не имеет значения, Рональда.

Приближалась ночь, а с наступлением темноты волчья сущность всегда становится сильнее. Вот и теперь я ощущала силу дартхари намного ярче, чем утром. Она почти сбивала с ног.

Его глаза напоминали луч тёплого солнечного света, и мне безумно хотелось протянуть руку и коснуться его кожи в расстёгнутом вороте рубашки.

– Вы знаете о Наррин?

Секунду назад я не собиралась спрашивать об этом, но почему-то вдруг выпалила.

Уголки губ дартхари дрогнули.

– Знаю, конечно. Хороший, крепкий ребёнок. Спасибо, что помогла Арилле родить. Ты молодец, справилась даже без магии.

Мне было неловко задавать следующий вопрос. Я несколько раз открыла, а потом закрыла рот.

– Рональда, – дартхари по-настоящему улыбнулся, – ты можешь спрашивать у меня о чём угодно. Я разрешаю.

– Вы… – Я выдохнула. – Зачем вы дали ребёнка Арилле?

– Я думал, ты сама догадываешься. Она умирала, сгорала от тоски. Младенец – единственное, что могло ей помочь.

Я задумчиво рассматривала его спокойное лицо. Неужели дартхари было не всё равно, что случится со «шмарой» Ариллой?

– Но девочку могут затравить почти так же, как Кати. Ту самую, которая упала с дерева.

Вожак покачал головой:

– Я не могу в одночасье изменить устои и предубеждения, складывавшиеся веками и тысячелетиями. Возможно, ты думаешь, что мне стоило бы просто приказать, взять этих женщин под свою защиту, как я когда-то взял тебя, – но поверь, это не решило бы проблему. В тот день, когда мы с тобой впервые говорили здесь, в библиотеке, ты сказала, что недостойна. Эти женщины считают так же. И изменить их отношение к самим себе гораздо сложнее, чем поменять отношение к ним остальных оборотней. В подобной ситуации появление Наррин играет мне на руку. Никто не посмеет тронуть дочь дартхари. А сама Наррин, став постарше, поможет мне в борьбе с предубеждениями, и в первую очередь ради своей матери. Она будет ара, я чувствую это уже сейчас. – Он вздохнул, а я, наоборот, слушала, затаив дыхание. – Если хочешь добиться успеха, нужно действовать постепенно, а не рубить сплеча. И я не могу изменить заблуждения остальных оборотней одним мановением руки.

– А вы бы хотели?

– Я не просто хочу этого. Я считаю это своей главной задачей.

Дартхари больше ничего не сказал, не объяснил, почему это так важно для него, но мне и не требовалось. Расстегнув пуговицу на потайном кармане платья, я достала оттуда сделанный недавно амулет и, прижав его на секунду к груди, прошептала:

– Пожалуйста, возьмите, дартхари. Это амулет против насильственного обращения. Я пришла сегодня, чтобы отдать…

Он взял его из моих рук и поднёс к глазам. Свет лампочки, попав на ириал, красиво преломился, вспыхнул и угас где-то в центре камня, словно играя в прятки.

– Спасибо, Рональда. Твоя работа впечатлила бы даже главного придворного мага Аравейна, поверь. О чём ты думала, когда создавала этот амулет?

На этот раз я смогла ответить.

– О вас.

Я хотела опустить голову, но дартхари не дал мне этого сделать, коснувшись моего подбородка.

– Ты боишься, что меня могут убить?

– Очень. – Не уверена, что я всё-таки сказала это… но подумала точно.

– Почему?

Дартхари ждал ответа, по-прежнему не отпуская мой подбородок. Но я молчала.

– Не всё ли равно, что со мной будет? Тем более теперь, когда ты уезжаешь. Даже если убьют… появится другой дартхари.

– Нет! – Я чувствовала, как дрожат губы. – Может быть, для всех остальных. Но для меня не может быть другого… не может быть… Пожалуйста, дартхари, не спрашивайте больше почему. Вы ведь и так знаете. Вы должны понимать, что я… с самого первого дня… и всегда…

Голос сорвался, слёзы застилали глаза настолько, что я почти ничего не видела. Но это не помешало мне ощутить собственную беспомощность в полной мере, когда дартхари вдруг обнял меня.

– Ты очень смелая девушка, Рональда, – прошептал он, погладив меня по волосам. – Гораздо смелее, чем сама о себе думаешь. И намного смелее меня. Пожалуйста, помни, что всегда можешь вернуться в Арронтар. По крайней мере пока я жив. И спасибо тебе за амулет. А теперь беги. Удачи и… будь счастлива.

Дартхари на секунду коснулся губами моего лба, а потом помог выйти из комнаты и спуститься по лестнице.

Как я шла домой, не помню. Слёзы текли и текли, и с каждой слезинкой сердце болело всё сильнее.

Дома, обняв Элфи, я села прямо на пол, зажгла свечу, достала листок бумаги и написала первое, что пришло в голову.

Теперь, когда я осознала, что больше не увижу его, поняла, насколько важно, чтобы он хотя бы прочитал то, что я никогда не смогу произнести вслух.

«Спасибо, что защитили меня в Ночь Первого Обращения.

Спасибо, что позволили учиться магии и познакомили с Карвимом.

Спасибо, что спасли от Лорана.

Спасибо, что относились ко мне так, будто я обычный оборотень.

Я приходила сегодня, чтобы сказать всё это, но так и не смогла.

Если я когда-нибудь вернусь в Арронтар, то только ради вас. Я люблю вас, Нарро.

Простите, но мне так хотелось хотя бы раз назвать вас просто по имени.

Прощайте.

Рональда».

Утром я не стала закрывать дверь в хижину. Мне предстояло сделать ещё одну вещь, и я думала, что всё получится, ведь Лирин наверняка придёт прощаться со мной. По крайней мере я бы очень хотела, чтобы она пришла. Хотя бы для того, чтобы отдать письмо для дартхари ей, а не стражникам.

Элфи забеспокоился, когда я начала его расчёсывать. Но я же не могу ехать с грязным нечёсаным псом в одной карете? Одно дело – бегать по лесу, а другое – три недели томиться в дороге. А именно столько было отсюда до столицы.

– Фр-р, – сказал Элфи, пытаясь увернуться от гребня.

– Тихо, малыш! – Я рассмеялась. – Посиди спокойно. Ничего страшного не происходит, я просто хочу избавить тебя от трупов насекомых.

Элфи послушно замер, правда, продолжая при этом бешено вилять хвостом.

А я, расчёсывая его густую короткую шерсть, думала о том, куда мог подеваться Дэйн. Друг не пришёл сегодня ночью, хотя я звала его, впервые почувствовав собственный зов. Я звала его всем сердцем, всей душой… но он не пришёл.

Что, если он вообще больше не придёт? Что, если его появление напрямую связано с Арронтаром, а сегодня, когда я уеду отсюда, Дэйн исчезнет из моей жизни?

Мне бы этого очень не хотелось. Поэтому я знала, что буду искать своего друга и следующей ночью, буду кричать очень громко, и верила, что Дэйн всё-таки услышит и придёт.

* * *

Я попрощалась с Арронтаром на пути к усадьбе дартхари. Заплечный мешок, в который я сложила свои невеликие пожитки, тихо позвякивал за спиной, под ногами трещали сухие веточки, сзади возился Элфи… Ежедневно я слышала эти звуки, на протяжении долгих лет, и теперь никак не могла осознать…

Всё?

Я задрала голову и посмотрела в небо.

Всю жизнь я сравнивала свои глаза с лепестками лесной фиалки. Но ведь они похожи ещё и на это небо.

Небо моего Арронтара.

Неважно, что со мной станет в дальнейшем, где я буду жить – я просто знала, что никогда не смогу забыть это небо, служившее мне утешением каждый день наполненной одиночеством жизни. Неважно, было ли оно безмятежно-голубым или тёмным от туч – так же, как любое существо, небо каждый день просыпалось и засыпало в разном настроении.

Сейчас оно прощалось со мной, касаясь ласковыми лучами щёк, заглядывая в глаза, целуя в губы…

– Не оставляй меня, Дэйн, – прошептала я, замирая посреди тропинки, прижав ладони к груди. Почему-то мне казалось, что друг услышит и поймёт. – Пожалуйста, не оставляй, Дэйн…

Поднявшийся неожиданно ветер закружил в воздухе несколько сухих прошлогодних листочков, взъерошил мне волосы и полетел куда-то по своим делам. С ближайших кустов сорвались птицы и взмыли в небо, всё выше и выше, напевая какую-то тихую песню, которую знали только они одни… и, наверное, Дэйн: он знал всё, о чём пели птицы. Любые птицы.

– Просто прислушайся, милая Ро, – так он говорил. – Только слушай не ушами – сердцем…

И теперь я, прислушавшись, начала подпевать. Мой голос поднимался всё выше и выше в небо, пока не стал лишь воспоминанием и не растаял совсем.