Дом страха

Лайонел вызывающе проигнорировал это требование.

– Не думаю, что у него вообще есть одежда, – заметила Ханна.

Дом был настолько пуст и грязен, что это зрелище вгоняло в тоску. В гостиной перед старым телевизором стоял единственный диван. Ханна подтащила Лайонела к нему и усадила. Потом подобрала одну из валяющихся на диване подушек и бросила ему на колени.

– Прикройтесь, – распорядилась она. – Так вы не будете смущать агента Уарда. Он очень чувствительный.

– Ну да, чувствительный, как моя жопа, – пробурчал Лайонел, но подушку не сбросил.

– Лайонел, вчера вечером в парке неподалеку пропала двенадцатилетняя девочка, – начала Ханна. – Ваша фамилия всплыла в ходе расследования, по причине ваших многочисленных приводов.

– Я не похищаю маленьких девочек, – буркнул Лайонел, глядя в пол.

– Было бы хорошо, если б кто-нибудь видел вас вчера вечером, – продолжала Ханна.

– А?

– Кто-нибудь вас видел?

– Угу.

– Вы опять пробегали мимо кафе «У Тони»? – прозорливо поинтересовалась Ханна, бросив выразительный взгляд на Лайонела, который, приподняв брови, покосился на нее в ответ.

– Угу.

– В какое время?

– Да вроде около половины девятого, – пробормотал Лайонел.

– Ладно, мы это обязательно проверим. И постарайтесь держаться подальше от неприятностей, договорились?

Голый поднял взгляд.

– Так вы меня не арестуете? – спросил он.

Ханна ухмыльнулась.

– Никакого ущерба не причинено, – отозвалась она. Помогла ему встать, сняла с него наручники и направилась к выходу.

Клинт тихо последовал за ней, и они сели в машину.

– Выходит, этот малый регулярно такое проделывает? – спросил он.

– Точно.

– Так что нам остается проверить, не жаловался ли кто-нибудь на голого мужчину, пробегающего мимо… кафе «У Тони», – продолжил он. – А потом…

– Не будет никаких жалоб, – перебила его Ханна. – У Лайонела с этой кафешкой в некотором роде симбиоз.

– Простите?

– Жрачка «У Тони» отвратная. а кофе даже еще хуже. Люди ходят туда, потому что знают: есть хороший шанс полюбоваться, как Лайонел пробегает мимо.

Клинт уставился на нее.

– Серьезно?

Ханна кивнула.

– Погодите минутку. – Вытащив свой телефон, она отыскала номер кафе «У Тони» и нажала на «позвонить».

– Алло?

– Здрасьте, это детектив Шор из отдела полиции Гленмор-Парка. Это «У Тони»?

– Ну да. Что вам надо, детектив?

– Просто короткий вопросик. Лайонел Коул не пробегал ли мимо вас вчера вечером?

Секунда молчания.

Ханна закатила глаза.

– Я не собираюсь его арестовывать, – заверила она в трубку. – Просто хочу подтвердить его алиби по совершенно другому делу.

– А-а, ясно. Ну да, он был здесь. Пронесся перед витриной быстрей, чем какой-нибудь чертов Дорожный Бегун[14], болтая хером. Реально не пойму, как он у него вообще не отвалился в такой колотун. Он был практически малиновый. В смысле… Все-таки мороз на дворе. Парень натурально чокнутый.

– Хорошо. В какое время вы его видели?

– Ну… совсем уж точно не помню… Хотя погодите. Я как раз пробивал чек на кассе. Заказ был реально странный – четыре разных человека все разом заказали спагетти карбонара.

– О, просто чудесно; можете проверить?

– Конечно, уже смотрю… Дикость какая-то, правда? Четыре человека, и всем подавай карбонару? В смысле… иногда весь столик заказывает шоколадный торт на десерт, это я еще понимаю. Но четверо, и всем вперлись макароны с беконом? Не думаете, что это странно?

Ханна побарабанила пальцами по приборной панели.

– Да, это очень странно, – отозвалась она. – Так когда там…

– Да, вот оно, нашел. Они оплатили счет в двадцать тридцать семь, и вот тут как раз Коул промчался мимо. Блин, они были рады до задницы! Орали и хлопали, будто он какая-то кинозвезда.

– Ничуть не сомневаюсь. Спасибо.

– Нет проблем. Коулу от меня привет.

Ханна отключилась.

– Итак, – обратилась она к Клинту. – У Лайонела Коула железное алиби. И кого думаете посетить следующим?

Клинт ухмыльнулся, вновь демонстрируя свои превосходные зубы.

– Вот что я вам скажу, – сказал он. – Думаю, что нам стоит заскочить куда-нибудь перекусить, а пока мы будем есть, вы можете пробежаться по списку и сказать мне, кто у нас дальше на очереди.

– По-моему, хорошая мысль, – отозвалась Ханна.

Глава 6

Ханна с Клинтом поехали в «Рэд-пиццу» неподалеку от отдела полиции. Официантка проводила их к маленькому квадратному столику возле окна. Усевшись и взяв у официантки меню, Ханна тут же отложила его в сторону. И так уже почти выучила его наизусть.

– Что тут хорошо готовят? – спросил Клинт, бегая взглядом по строчкам.

– Пиццу, к примеру, – ответила Ханна, пожав плечами. – А вот пасту я здесь ни разу не пробовала. Маффины у них тут тоже хороши, но не уверена, что это особо существенная еда для обеда.

– Хм-м… Тогда, пожалуй, возьму просто пиццу с пепперони.

– Давайте закажем одну большую, – предложила Ханна. – Она достаточно большая, на двоих хватит.

– Годится, – отозвался Клинт, откладывая меню.

– Ну вот и чудесно. Можно мне ваш списочек извращенцев?

Агент покопался в своем чемоданчике.

– Если бы я получал доллар всякий раз, когда женщина мне это говорит… Вот. – Он передал Ханне папку.

– Так, давайте посмотрим… – Ханна открыла папку. Пробежалась взглядом по списку фамилий, распечатанному на страничке под грифом «ФБР – для служебного пользования». – Так-так. Ваш номер два и вправду стоит внимания – явный педофил, нацеленный на девочек от десяти до шестнадцати… но ему уже семьдесят четыре. Не могу представить, как он гонится за двенадцатилетней девочкой в темноте и тащит ее в фургон.

– Уже надумали?

Ханна подняла взгляд на официантку – молодую девицу с густо накрашенной физиономией и здоровенным засосом на шее.

– Большую пиццу с пепперони, – отозвался Клинт. – И воду с газом для меня.

– А мне колу, пожалуйста, – добавила Ханна, не отрывая глаз от шеи девицы.

Кивнув, официантка ушла. Многозначительно откашлявшись, Ханна вновь опустила взгляд на список.

– Двоих вы тут пропустили, – заметила она.

– Тут все, у кого есть приводы за половые преступления в отношении детей в Гленмор-Парке, – возразил Клинт.

– Верно, только тут у нас имеются еще два типа, осужденных за развратные действия в отношении взрослых, но есть информация, что и малолетними девочками они тоже не гнушаются… Дайте-ка чем написать.

Он передал ей ручку. Когда Ханна брала ее, их пальцы случайно соприкоснулись. У него они оказались теплыми и на удивление мягкими. Выдернув ручку у него из руки, она дописала еще две фамилии. А потом тщательно пронумеровала список.

Официантка принесла им напитки, и Ханна надолго приникла к стакану с холодной колой, смакуя вкус насыщенной сахаром коричневой жидкости, после чего вновь сосредоточилась на странице. Наконец положила папку и ручку на стол и подвинула их Клинту. Тот взял папку, открыл и, нахмурившись, пробежался взглядом по ее содержимому.

– Что? – спросила Ханна.

– Просто… пытаюсь разобрать ваш почерк.

– У вас проблемы с моим почерком?

– Нет, нисколько! Почерк очень… изящный. Вот здесь – это «Б» или «Д»?

– Это «О».

– Ну конечно же! Так вы предлагаете сделать следующую остановку… у мистера Артура Оуттона?

– Да. Он только что вышел из тюрьмы, отсидев два года, приставал к девочкам в интернете, дважды осужден за попытку изнасилования – и ему чуть за тридцать, так что он без всяких проблем одолел бы двенадцатилетнюю девчонку.

– Но стал бы он похищать ее?

– Вряд ли, – признала Ханна. – Но тут вообще нет таких, которые, по моему мнению, стали бы. Мы даже точно не знаем, похитил ли Эбигейл Лисман кто-то из этой категории, особенно если учесть, что, по словам Грейси, их было двое. Хищники из этого списка никогда не выказывали особой любви к компании.

– Ладно, – кивнул Клинт. – Но все равно надо проверить.

Когда официантка поставила на их столик блюдо с пиццей, Ханна сразу цапнула с него ломтик и впилась в него зубами, причем едва не обожгла язык. Округлила рот, чтобы остудить его. Ухитрилась наконец проглотить кусок и быстро откусила следующий.

– Не спешите, детектив, – с ухмылкой посоветовал Клинт. – У нас еще есть минутка-другая.

– Жутко есть хочу, – призналась она с набитым ртом. – После погонь за голыми бегунами всегда разгуливается аппетит.

– Вы меня просто восхитили, кстати, – заметил Клинт. – Никогда бы не подумал, что вы так вот запросто перемахнете через стену.

– А почему? – поинтересовалась Ханна, приподняв бровь.

– Потому что… э-э… – Он нерешительно замолчал, явно сознавая, на какое минное поле собирается ступить. Сам откусил от своего ломтика, стал медленно жевать, а Ханна с вопросительным видом откинулась на стуле, сложив руки на груди.

– Из-за ваших волос, – произнес он наконец. – Не знал, что люди с каштановыми волосами способны так высоко прыгать.

Ханна разразилась смехом.

– Из-за волос, говорите? – отозвалась она. – Не потому, что я коротышка?

– Детектив Шор! Я в ужасе! – проникновенно произнес Клинт, прикладывая руку к сердцу. – Вы хотите обвинить меня в дискриминации по ростовому признаку? Для меня рост никак не сказывается на способности к прыжкам. У меня и в мыслях такого не было!

– Ладно, ладно… – Ханна покачала головой. – Вы и сами неплохо себя показали. Заставили Лайонела поднапрячься, а он, между прочим, чемпион Соединенных Штатов по бегу в голом виде.

– Слушайте, а это что, правда? – заинтересовался Клинт, подаваясь вперед. – Действительно был такой забег?

– По крайней мере, насколько я слышала, – ответила Ханна. – Сама при этом не присутствовала, но наверняка зрелище было еще то.

– И он получил медаль?

– Надеюсь, что так.

– И чемпионат мира в этом виде есть?

– Вас, гляжу, крайне заинтриговала данная тема, – заметила Ханна. – С чего бы это вдруг? Подумываете и сами участвовать? Это очень непростой вид спорта.

Клинт опять ухмыльнулся. Он вообще часто улыбался – чаще, чем большинство людей, которых она знала. У него была открытая, заразительная улыбка, и из-за этого Ханна наконец-то немного расслабилась. Чего ей никак не удавалось со вчерашнего дня – с того момента, как ей позвонила Наамит.

Мысли о Наамит вызвали у нее чувство вины. Вот она где сейчас – объедается пиццей, улыбается, смеется, пока Наамит пребывает в натуральном аду, не зная, что происходит с ее дочерью. Ханна чувствовала, что надо что-то делать, но в данный момент все, что ей оставалось, – это лишь проверять имеющиеся зацепки и работать в как можно более тесном контакте с ФБР.

– Что-то не так? – спросил Клинт. – У вас лицо вдруг стало, как у грустного щеночка с открытки.

Пожав плечами, Ханна помотала головой.

– Просто задумалась про наше дело, – сказала она. – Я знаю мать потерпевшей, так что никак не могу абстрагироваться. Это задевает меня за живое.

– Все-таки похищение двенадцатилетнего ребенка, – негромко произнес Клинт. – Ну как тут не задеть за живое?

– А вам много приходилось работать по делам о пропаже детей? – спросила Ханна.

Он кивнул.

– Только в прошлом году трижды. По-моему, более чем достаточно.

– Надо думать.

– Ну а вы? – спросил Клинт. – Чем вы обычно занимаетесь в качестве детектива полиции Гленмор-Парка?

– Ну, в отделе уголовного розыска Гленмор-Парка у детективов нет какой-то особой специализации. Так что… наркоторговля, проституция, кражи… да практически всем.

– И вам нравится? В смысле, ваша работа, а не… проституция и убийства.

– В основном да, – произнесла Ханна после некоторой паузы. – Хотя иногда тяжеловато это выносить. Я думала, что наращу толстую кожу, и иногда кажется, что так и есть, – но когда за нее все-таки что-то пролезает, то так и остается со мной.

Клинт с серьезным выражением лица кивнул.

– Эта беседа начинает немного напрягать, – пробормотала Ханна. – Мне было больше по вкусу, когда мы обсуждали всяких педофилов в наших краях.

– Давайте тогда сменим тему, – жизнерадостно отозвался Клинт. – Как вы отпраздновали День святого Патрика?

Ханна лишь удивленно заморгала при такой смене темы.

– Я не праздную День святого Патрика.

– В самом деле? Почему?

– Потому что я иудейка.

– О! – Клинт на секунду примолк. – Так что, вы ничего не делали?

Ханна замешкалась с ответом.

– Не совсем так. А вы что делали?

– Ничего. – Он пожал плечами. – Хотел вначале пойти на парад – в Бостоне его проводят с большой помпой. Но подвернулась очередная работенка. Так вы еврейка?

– Да, – кивнула она.

– Выходит, отмечаете еврейские праздники вроде Рош ха-Шана и, э-э… – тут он на секунду замялся. – Йом Кипур?

– Ну, формально говоря, Йом Кипур не празднуют, – уточнила Ханна. – Во время него постятся и молятся.

– Точно. И вы тоже?

– Нет. Я не особо следую традициям. А вот мой папа – тот да. Ходит в синагогу, молится и все такое. – Отец Ханны особо обратился к вере после развода с ее матерью, но она предпочла не делиться такими подробностями.

– Интересно.

– Правда? – спросила Ханна, скептически изогнув губу.

– Думаю, что да. – Клинт пожал плечами.

– А вы верующий?

– Нет, не особо.

– А ваши родители?

– Да. Католики. А я – нет.

– А почему?

– Потому что мой брат умер шести лет от роду, – ответил Клинт. – Мне сказали, что это Бог его забрал. Чушь собачья…

– О… – выдохнула Ханна, смутившись. – Сочувствую.

– Спасибо.

– А как он умер?

– Погиб в ДТП. Ехал на велике и вдруг свернул на проезжую часть. Никто не знает почему. Водитель был не виноват, да и скорость не превышал. Просто такое уж стечение обстоятельств.

Клинт почти молитвенным жестом переплел пальцы и положил руки на стол. Уставился на них. А когда опять заговорил, голос его звучал совсем тихо.

– Мне было восемь, и я ехал сразу за ним. – Он поднял глаза к потолку и заморгал. – Я нечасто про это рассказываю. А потом, это случилось давным-давно.

Ханна внезапно испытала побуждение схватить его за руки, крепко сжать их, сказать ему, насколько она сожалеет.

– Давайте-ка лучше двинем, – сказала она вместо этого. – Нам надо опросить следующего извращенца.

* * *

Бернард шагнул в пустой кабинет оперативников. В голове глухо пульсировало. Поспать ночью практически не удалось, а все утро он прокатался на пару с агентом ФБР, оказавшимся даже еще более болтливым, чем его тетя Лорена. А что касается болтовни, то тут превзойти тетю Лорену практически нереально. В конце концов Бернард сказал этому агенту, что ему надо срочно заняться какой-то бумажной работой – только чтобы избежать потока слов, изливающегося на его истощенный мозг. Прикрыв глаза, он сделал глубокий вдох, наслаждаясь блистательной тишиной кабинета.

– Детектив Глэдвин?

Со вздохом повернувшись, он узрел агента Манкузо, стоящую в дверях кабинета.

– Приветствую, – отозвался он. – Просто заскочил забрать, э-э… – тут пришлось обвести взглядом письменные столы, стулья и компьютеры, – кое-что.

– Есть минутка пообщаться? – спросила она.

– Конечно.

Манкузо устроилась в кресле Митчелла Лонни. Бернард сел в собственное, подкатив его ближе к ней.

– Мы уже опросили персонал школы, в которой училась Эбигейл Лисман, – сообщила она, – и определили подозреваемого.

– Ого! – обрадовался Бернард. – Это хорошо. Кто-то из учителей?

– Нет, – ответил Манкузо. – Насколько я понимаю, вы с ним знакомы. Некий Юрген Адлер.

Бернард в полном изумлении уставился на Манкузо.

– Тут, должно быть, какая-то ошибка…

Та выгнула бровь.

– А что? Разве вы не знаете Юргена Адлера?

– Естественно, я его знаю! То, что я хотел сказать, – это что он никак не может быть главным подозреваемым.

– И почему же?

– Потому что он никогда не похищал малолетних девочек.

– В самом деле? – Агент Манкузо вытащила из своего плоского чемоданчика светло-коричневую папку, открыла ее и проглядела первую страницу. – Разве он не подозревался во взяточничестве и подтасовке улик, когда вы были напарниками?

– Было дело, но его не осудили, даже обвинения не предъявляли.

– Тут также говорится, что на него поступали многочисленные жалобы…

– Которые были отозваны, – перебил ее Бернард. – Послушайте, я понимаю, к чему вы клоните. Юрген Адлер далеко не ангел, но он и не похититель.

Вздохнув, агент Манкузо достала из папки три распечатанные фотографии. Выложила их в ряд на столе Митчелла. Бернард глянул на них, ощутив дурноту. На всех трех был хорошо знакомый ему синий «Форд Фиеста». А на одном из фото Бернард сразу узнал Эбигейл Лисман, выходящую из здания с кучкой подростков. На следующей был хорошо виден Юрген Адлер, высунувший объектив фотоаппарата из водительского окна машины.

– Все три фото – с камер наблюдения, расположенных вокруг школы, – объяснила агент Манкузо. – Снято в три различные даты, в течение последних шести недель.

– Юрген Адлер сейчас частный детектив, – сказал Бернард. – В основном работает, снимая изменяющих друг другу жен и мужей. Он наверняка следил за кем-то из учителей, пытаясь добыть доказательства супружеской измены.

– Это объяснение кажется мне несколько притянутым за уши, – заметила агент Манкузо.

Бернард пожал плечами.

– Ну не знаю, случаются и более странные вещи. И Юрген – не похититель. Послушайте: вызовите его для допроса, и он в пять секунд вам все прояснит.

– Мы уже установили за ним наблюдение и прослушиваем его телефон, – сказала Манкузо. – Хотим посмотреть, не приведет ли он нас к девочке. Если мы вызовем его на допрос, его сообщники могут скрыться.

– Да нет у него никаких сообщников! Вы идете по ложному следу, агент.

Манкузо поджала губы и без единого слова посмотрела на него.

– А от меня-то вы чего хотите, во всяком случае?

– Вы были его напарником, – веско объявила она. – Вы знаете его лучше любого другого. Нам нужно знать – если мы его арестуем, выдаст ли он сообщников? Насколько близко ему понятие верности? Что им движет? Мы не можем позволить себе оборвать этот след. Нам надо выяснить про него все, что только возможно.

Насколько верен Юрген? Хороший вопрос. Бернард так до сих пор и не был готов на него ответить. Когда они были напарниками, Бернард был уверен, что готов доверить этому человеку даже собственную жизнь. Да и потом, когда набрались улики, он стоял на стороне напарника. И стоял до того дня, пока Юрген не ушел из органов, признавшись с глазу на глаз Бернарду, что большинство собранных против него свидетельств как минимум частично соответствуют истине.

– Послушайте, – произнес Бернард, – Юрген не из тех, кого легко расколоть. И понять его тоже непросто. Все приемы допроса ему прекрасно известны. Он – один из умнейших людей, которых я только знал. Расследование против него займет месяцы, и все равно не получится ничего ему реально предъявить. Он никогда ни в чем не признается, пусть даже если и будет наверняка виновен.

– Если мы его все-таки арестуем, – сказала Манкузо, – то нам понадобится ваша помощь при допросах.

– Моя помощь? Зачем?

– Мы думаем, что ваше присутствие выбьет его из колеи.

Бернард помедлил.

– Я сделаю все, что прикажет мне капитан, – произнес он наконец. – Но сомневаюсь, что от меня вам будет много толку – Юрген способен читать меня, как раскрытую книгу. Он будет знать, что я не верю в его виновность. Да, я знаю его, но это палка о двух концах. Честно говоря, я практически уверен, что он знает меня гораздо лучше, чем я его.

– Ну что ж, – заключила Манкузо, собирая фото и укладывая их обратно в папку, – я надеялась, что вы окажетесь более полезны. В конце концов, в свое время этот человек поставил вас в весьма неловкое положение… Насколько я понимаю, вы и сами проводили кое-какие изыскания?

Бернард стиснул зубы, сдерживая гнев.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть эту девочку, – сказал он, – и буду только рад сесть рядом с вами и разобрать мою историю с бывшим напарником по косточкам. Но еще раз говорю вам – он не похититель.

– А вот на этот счет посмотрим, – отозвалась Манкузо, вставая.

Глава 7

Во рту у Ханны стояла горечь, и казалось, будто все тело покрыто какой-то слизью. Бывали дни, когда она не чувствовала себя чистой, сколько бы раз ни принимала душ. Клинт вез ее на своем «Шеви» к ее машине. Благодушной атмосферы, окружавшей их, когда они вышли из «Рэд-пиццы», как не бывало. Дело было уже к ночи, и они успели посетить и опросить двух насильников, растлителя малолетних и педофила, на лэптопе у которого как-то нашли больше семисот порноклипов с детьми. Ханна просто не могла так долго сохранять спокойствие и профессиональную отстраненность. Эти больные на всю голову представители человечества в самом своем худшем проявлении пролезли ей под кожу, проникли в кровь, присосались к сердцу.

Клинт тоже притих, его лицо было серьезным. Раз или два он шевельнул губами, словно бормоча что-то про себя, хотя ничего не произнес вслух. Интересно, подумала она, часто ли ему приходилось заниматься чем-то подобным, находил ли он этот день столь же мерзким, что и она. Ханна, конечно, знала, что такие люди существуют на свете, но от разговоров с ними, от того, каким образом они реагировали, услышав о пропавшей девочке, становилось еще хуже.

И разумеется, все это оказалось совершенно бесполезно. Двое из опрошенных предоставили железобетонные алиби. У двух других алиби не нашлось, но обоих вряд ли можно было отнести к вероятным подозреваемым, и они полностью отрицали, что хоть что-либо знают о случившемся. Когда пропадает ребенок, порядок требует навестить всех известных извращенцев, и это вполне имеет смысл. Но в данном случае это казалось просто копанием в дерьме без всякой веской причины.

Клинт остановил машину на темной улице, напротив дома Лисман. Несколько секунд они сидели в молчании – еле слышный шум дорожного движения вдалеке был единственным звуком, помимо их собственного дыхания.

– Ну как вы? – спросил Клинт.

Ханна пожала плечами.

– Нормально. А вы?

Клинт повернулся к ней лицом.

– Бывало и лучше, – ответил негромко.

Она посмотрела на него, обнаружив, что его большие карие глаза нацелены прямо на нее. Быстро отвела взгляд.

– Да уж, – только и сказала она.

– Через какое-то время все это пролезает внутрь до самых печенок, – произнес Клинт. – Я знаю, каково это.

– Мерзкое ощущение, – призналась Ханна, глядя в боковое окошко машины. В стекле ей было видно его смутное отражение – он по-прежнему наблюдал за ней.

– Да уж… – Клинт вздохнул. – Не хотите об этом поговорить?

Она прикусила губу. Говорить на эту тему не хотелось, но Ханна поймала себя на том, что все равно говорит.

– Когда я была маленькой, то думала, что все люди по определению хорошие. Это то, что всегда говорила мне моя мама. Что каждый появляется на свет с добрыми намерениями. И я верила ей.

– Это просто замечательно – верить.

– Нет, нисколько. Потому что, когда вы обнаруживаете, что это не так – что есть люди, способные взять десятилетнего ребенка, уткнуть его лицом в подушку и… и… использовать его, как кусок мяса… Когда вы понимаете, что такое действительно происходит – причем не где-то там далеко, а совсем рядом, может, даже у ваших соседей, – тогда вы больше уже ничему не верите, вам приходится заново строить все с нуля, потому что весь ваш взгляд на мир искажен и не соответствует действительности, и…

Клинт тронул ее за руку, и это прикосновение отдалось покалыванием на коже. Ханна поежилась, набрала полную грудь воздуха, с шумом выдохнула.

– Простите, – сказала она. – Что-то я разболталась. Несу какой-то бред… Это был долгий день.

– Да, долгий, – согласился Клинт. – Но все нормально. И не думаю, что это бред.

Повернувшись к нему, она слегка улыбнулась.

– Спасибо. У меня редко бывают такие эмоциональные вспышки. Вы застали меня не в лучший момент.

– Сомневаюсь.

Ханна посмотрела на него, не зная, что сказать.

– Как бы там ни было, ваша мама была, по крайней мере, частично права, – продолжил Клинт. – Некоторые люди и вправду по определению хорошие. Вы, например.

– Вы совсем меня не знаете, – прошептала она.

– Уже достаточно хорошо знаю.

Ханна смущенно уставилась на свои ладони.

– Ну что ж, – произнес Клинт, откашлявшись. – Спасибо за все, Ханна. Ваша помощь была… просто бесценной.

Она кивнула.

– Жаль только, что все это оказалось пустой тратой времени.

– Ну, откуда нам это было знать…

– М-да.

Молчание стало затягиваться.

– Вам всегда удавалось вернуть похищенных детей? – спросила вдруг Ханна.