Посох Инорога

– Посох сможет нас защитить? Как?

– Я же говорил уже, что сила в нём великая сокрыта. Вот только как её использовать, тут уж я не помощник тебе, княжна, – волхв развёл руками, – Я ведь его и в глаза не видал. Да и никто этого не знает. Думаю даже Мрак.

– И как я буду его тогда использовать, – спросила Марьяна.

– Тут уж тебе будет виднее, когда добудешь его. Я полагаю, кровь Невров проснётся и сама тебе подскажет что делать.

– Но я не могу так просто отправиться неизвестно куда. Меня же в Китеже ищут. Воевода Кукша наверняка послал в погоню людей. Я не могу так просто бросить людей в такое время. Отец меня вместо себя оставил.

– Не волнуйся, Ярославна, твоих я уже предупредил, пока ты спала. Послал гонцов, – и, видя недоумённый взгляд княжны, пояснил, – Кречета отправил с письмом. Он у вас уже был, дорогу знает, да и воевода его знает. Так что без тебя там управятся. А я подсоблю, если что, вот только закончу кое-какие дела и в Китеж подамся. Время ещё есть, к тому моменту и сама вернёшься. Мох вон, короткий путь до Капища укажет. Он знает его.

– А ты разве не пойдёшь с нами, дедушка, – спросил леший, – С тобой-то нам сподручнее было бы. Да и веселее втроём-то.

– Не до веселья сейчас старый друг, – грустно ответил волхв, – Чует моё сердце, что скоро гостей ждать придётся. Надо бы подготовиться к встрече. Сейчас-то уж поздно выходить, а вот завтра с утра и отправитесь. Пожитки пока в дорогу соберём.

К Клязьве вышли после полудня и сразу стали разбивать лагерь. Князь выбрал это урочище для битвы. Место было удобное для тех, кто держит оборону и крайне не выгодное для войск атакующих. А поскольку Ярослав предпочитал сам выбирать место для битвы, то и торопил дружины, чтоб враг не занял его первым.

Здесь начиналась граница Китежских земель. Огромный вытянутый поперёк дороги холм служил естественным укреплением, позволяющим расположить на нём войско. Это было самое узкое место, с одной стороны окружённое непроходимой топью, а с другой чащей леса с густым кустарником по границе. Дальше перед холмом местность расширялась, переходя в бескрайнюю степь, из которой на Рось надвигался враг. И вот в этом, узком как горлышко греческого кувшина, урочище предстояло встретить армию Мрака.

Когда княжьи дружины подошли, скифы уже были здесь. Деловито суетились, готовясь к предстоящей битве. Росичи сразу же включились в работы по подготовке обороны. И весь холм и окрестности зашевелились как растревоженный муравейник с удвоенной силой. Перед самим холмом плотными рядами вбивались заострённые колья и натягивались бечёвки и рыбацкие сети. Невидимые в высокой траве, они должны были послужить первым препятствием на пути врага. Рыли широкий ров на склоне холма, в который так же вбивали заострённые колья. Позади холма и на нём самом вырубался кустарник, чтоб не путался под ногами и не мешал всадникам, которых князь решил поставить в резерв. Напротив, перед холмом кустарник не тронули. Пусть-ка враги спотыкаются.

На обратном, высоком берегу Клязьвы, тоже шли приготовления. Наводились переправы, на случай если враг опрокинет дружину и придётся отступить за реку. Там готовился второй рубеж обороны. А переправа делалась так, чтоб можно было её быстро разобрать и не дать врагу ворваться на противоположный берег на плечах отступающих.

Враг пришёл на второй день, когда солнце уже легло на виднокрай, окидывая землю в последний раз, перед тем как скрыться до утра.

Все последние приготовления были уже закончены. Ещё днём вернулись дозоры, сообщив, что враг приближается и будет здесь до захода. Никто не снимал сбрую, и дружина была готова к немедленному построению на своих позициях. В армии Мрака было много нечисти и прочих тварей, которые и в темноте могут прекрасно напасть.

Только уже когда стемнело, стало понятно, что враги ночью нападать не станут. Растянувшись на многие поприща войска Мрака всё, шли и шли, собираясь на равнине и становясь большим лагерем. Разведчики, постоянно высылаемые вперёд, подтверждали это.

Ну и хорошо.

Князь отдал приказ воинам отдыхать, но в полглаза, чтоб вскинуться к бою при первой угрозе. Были выставлены усиленные дозоры, и войско начало обживать холм, ложась прямо на голую землю, укрываясь плащами и держа оружие под рукой.

Сам он, как и ближники его, отдыхать, пока не ложился. Он стоял на вершине холма и смотрел вдаль, на костры лагеря врагов.

– Ох, и сильную рать собрал колдун, – мрачно сказал он после долгого молчания, – Тяжёлая сеча завтра будет.

– Ничего, – произнёс сквозь зубы Ратибор, стоя рядом с князем, – Как-нибудь одолеем, чай не в первой.

– Дак, и у нас сила не маленькая, – подтвердил, стоявший по другую руку от Ярослава, высокий седой скиф, – И место у нас удобное. Врагам тут тесно будет.

Скиф этот был нынешний князь Китоврас, ближник и побратим ещё отца Ярослава. Теперь он сам привёл войско скифов на эту битву. Китоврас, несмотря на преклонный возраст, выглядел по-прежнему очень крепким и сильным воином. Он стоял, опёршись на длинный меч и прищурившись, смотрел на дальний лагерь врагов. Его длинные седые волосы развевались на ветру подобно плащу. Завтра, перед битвой, он заплетёт их в длинную косу, как делают все скифы, идя на смертную битву.

– Что думаете, други, – задумчиво произнёс Ярослав, – Может правую руку усилить. Для упырей болото, что дом родной. Если по нему попрут, а они обязательно попрут, сотни три-четыре дружинных не помешало бы на фланге иметь.

– Уже поставил, княже, – кивнул Ратибор.

– Я туда своих ещё сотню послал, – заговорил Сигурд, – Упырей сподручнее топорами охаживать.

Варяг сидел на своём щите и неторопливо точил меч. Слышно было только скрипучее: «Вжик, вжик». Время от времени он прерывался и критически осматривал проделанную работу, после чего снова принимался точить, и без того острый как бритва, меч.

– Главное чтоб центр не дрогнул. Первый удар выдержал, – произнёс Ратибор, – Первый удар самый сильный будет.

– Ничего. Опрокинем. – Сигурд попробовал кромку лезвия пальцем, – Мои точно не дрогнут.

– Да и наши не дрогнут, – ответил Ратибор, – Не в том дело. Вдруг, что упустили, а?

– Ладно. Айда, что ли спать, – мотнул головой Китоврас, и отправился к своим воинам – Утро вечера мудренее. Завтра тяжко придётся. Отдых всё равно требуется. А в ночь пялиться всё одно толку чуть.

– Да, ты прав. Пора отдохнуть, – князь кивнул и отстегнул ножны с мечом, – Если что упустили, завтра и выяснится.

Сигурд, наконец, убрал точильный камень и, подхватив щит, двинулся к лагерю варягов, махнув на прощание рукой.

– А я пойду пока дозоры проверю и тоже прилягу.

Ратибор повернулся и скрылся в темноте. Ярослав выбрал свободное место среди спящих воинов, снял плащ и бросил на землю. Немного поворочался, устраиваясь поудобнее, и тут же уснул, едва только смежил веки. Воинам не привыкать спать на голой земле.

Обойдя дозоры, Ратибор уже начал подниматься на холм, чтобы присоединиться к спящему князю, как его слух привлёк конский топот со стороны Клязьвы. Стук копыт вскоре затих, аккурат там, где стоял дозор. Но никакого шума не последовало, значит, свой всадник. Вот только что за всадник был, коль скоро разъезды уже вернулись, Ратибор и отправился выяснить.

Из темноты на него выскочил дружинный из дозора.

– Гонец из Китежа, воевода. К князю.

– Спит князь, – ответил воевода, останавливая воина, – Случилось что?

Не сбавляя шаг, Ратибор подошёл к дозорным. Он с трудом узнал в усталом, облепленном с ног до головы грязью человеке, десятника из сотни воеводы Кукши. Тот сидел на земле и жадно пил из протянутой ему фляги. Когда появился воевода, десятник хотел, было, встать, но ноги подкосились, и он чуть не упал, вовремя подхваченный под руки.

– Сиди, – махнул Ратибор, – Что стряслось?

– Беда воевода, – воин вытер мокрые усы, – Слуги Мрака княжну похитили.

Ахнули все, кто стоял рядом. Воевода недоверчиво мотнул головой.

– Как это случилось?

И по мере того, как гонец рассказывал, воевода темнел лицом. Картина не радостная вырисовывалась. И это перед самой-то битвой.

– Что делать-то, воевода, а? – спросил один из дозорных.

– Князю-то, как сообщить? Зашибёт ведь гонца, – подхватил другой.

Воевода и сам это понимал.

– Не торопись пока, друже, – из темноты вынырнул Китоврас, – Князю сказать всегда успеем.

Ратибор даже не удивился внезапному появлению скифского вождя. Он лишь глянул на старого воина и увидел утвердительный кивок. Знает уже. Слух у скифов отменный, и Китоврас уже услышал всё, что тут говорилось, пока шёл сюда. Его тоже привлёк стук копыт.

– Ладно, – воевода кивнул дозорным, – Ступайте. И чтоб никому ни полслова.

– А мне что делать, воевода? – спросил гонец.

– Ступай в лагерь, отдыхай. И тоже пока рта не открывай. И князю, смотри, на глаза не попадись.

– Что ты задумал воевода? – спросил Китоврас, когда они остались одни.

Ратибор потеребил ус и произнёс, глядя в землю:

– Княжну вызволять надо. Если прав гонец, то симураны напрямки полетят, как летают птицы. А до башни седмица пути.

– Думаешь можно перехватить?

– Не знаю, но попытаться стоит.

– Кому поручить, надумал уже? – спросил князь скифов.

– Сам пойду.

– В своём уме? – скиф удивлённо глянул на воеводу, – Войско бросить решил.

– А, вы тут с князем, для чего? – воевода зло посмотрел на скифа, – Сами не справитесь?

– А что ты князю скажешь? Не поймёт.

– А ничего не скажу, – воевода в сердцах пнул лежащий под ногой камешек, – Вот прямо сейчас и уйду. Пусть что хочет, то и думает.

Китоврас мрачно смотрел на воеводу. Потом захотел было ответить, но Ратибор его опередил.

– Если я не уйду за ней, Ярослав же сам пойдёт. Пойми. Я-то, что… одним воином больше, одним меньше. Ну, воевода, ну боец из лучших. Таких в дружине и так не мало. А ему ни в коем разе войско бросать нельзя. На нём всё держится, на его воле. А удержать, коли сам за княжной пойдёт, тоже не сможем.

– Да это-то я понимаю, потому и велел пока Ярославу не говорить. Вот только самому тебе соваться зачем? Сам же говоришь, что, справных воинов у нас мало, что ль?

– Не мало. Вот только ежели не перехватят симуранов, что тогда? – воевода в упор посмотрел на скифа, – В башню идти придётся. Кто сдюжит к Мраку в логово сунуться?

– А ты сдюжишь?

– А я сдюжу. Да и бывал я там ранее. Посему тропы скрытные мне известны. Такие тропы, о которых даже сам колдун, не смотря на всю свою силу, не ведает.

Китоврас ненадолго задумался.

– Может ты и прав, друже. Кого с собой возьмёшь? Ольгерда?

– Да. Ольгерда, пожалуй, возьму. Не поймёт, если его невесту пойду вызволять без него. Но, только его. Если в Башню идти придётся, то чем меньше народа, тем больше шансов скрытно подойти. А риск всё одно одинаков, что для двоих, что для большого отряда. Разве что, меньше проживём.

– Добро, – согласился Китоврас, – Коней не бери. Моих воинов троих дам. Они вас и повезут, и в бою подмога. Да и княжне будет, на чём ехать, коль освободите.

– Хорошо. Пойду Ольгерда подниму.

За лагерь пробирались как можно тише. И только там скифы перекинулись в коней. Ратибор одним прыжком взлетел на спину скифа. Ольгерду было непривычно. Он первый раз сидел на спине скифа. Не было ни седла, ни стремян. Даже узды скифы не использовали, и приходилось хватать за гриву. Ольгерд даже хотел спросить, не больно ли, всё ж за волосы как бы держится.

Когда Ратибор его разбудил и сообщил ужасную весть, юноша чуть было волком не взвыл на весь лагерь. Воевода ему тут же рот зажал и придавил к земле, чтоб не дёргался. И пока шептал ему на ухо, Ольгерд успокоился и перестал вырываться. Когда воевода его отпустил, варяг сел, молча кивнул и стал собираться.

– Ты-то как, князь? – спросил Ратибор, – Как думаешь Ярославу сообщать про всё?

– Придумаю как-нибудь, – ответил Китоврас, – Время ещё есть. Вы там сами берегитесь-то. Неизвестно где будет тяжелее.

– Ты уж воинам объясни, что, мол, не трус их воевода. Просто так надо, мол, и всё.

– Да дружина и сама всё поймёт, когда узнает, что стряслось. Они сейчас врагов рвать будут за княжну

– Вот посему, ты главное за князем приглядывай. Как бы смерти искать не удумал. Такие вести не каждый выдержит. А войско без головы, хоть и не отступит, но всё поляжет напрасно.

– Да пригляжу уж, воевода. А смерть, коли, потребуется, сама найдёт каждого в своё время.

– Кого смерть найдёт?

Из темноты вынырнул Ярослав. Ратибор в сердцах сплюнул. Скифы зафыркали, переступая копытами.

– Воевода, ты куда это? Ольгерд! Князь! Что происходит?

– Скачи, Ратибор, не задерживайся более, – Китоврас хлопнул ладонью по конскому крупу.

Всадники не стали себя уговаривать и тут же скрылись в темноте. Никто не хотел присутствовать при разговоре, что сейчас произойдет.

– Куда они? – князь недоумённо застыл, тупо глядя в след исчезнувшим всадникам, – Объясни мне, друже, что случилось и куда ты их отправил без моего ведома?

– Они уехали, потому что так надо, князь, – повернулся скиф, – Сядь, друже, в ногах правды нет.

– Что случилось? – побагровел Ярослав, и в груди у него зашевелилось нехорошее предчувствие.

Крик ярости переполошил всё войско. Все повскидывались, хватаясь за оружие. Решив, что напал враг, воины тут же бросились занимать свои места в общем строю, стряхивая на ходу остатки сна. Вскоре ужасная весть о похищении княжны, облетела всё войско, но никто не покинул строй. Дружина, ошеломлённая вестью, бурлила и лишь крепче сжимала оружие. Сна уже не будет. Тем более что на горизонте уже появилась полоска света.

Первый порыв князя, был броситься вслед ускакавшим всадникам. Он потребовал коня, но Китоврас, а после, подоспевшие Конич, Всеслав и Сигурд, удержали его, вцепившись в метавшегося князя. Подоспели другие воины, плотным кольцом окружив Ярослава.

– Пустите меня! – кричал Ярослав.

– Тихо! Успокойся, князь!

– Предали! Волчье семя!

Мощный удар в живот согнул князя пополам. Китоврас не нашёл ничего лучше, чем применить силу для успокоения вырывающегося сподвижника, и двинул тому рукоятью меча. Несмотря на доспехи, удар вышиб из Ярослава весь воздух. Князь, как-то сразу обмяк, и больше не порывался сопротивляться.

– Разойдись народ! – заорал Всеслав, – Неча тут глазеть.

Князю помогли встать. Он тяжело дышал, держась за живот, с хрипом прогоняя через лёгкие воздух. Повинуясь жесту Китовраса, воины вернулись на позиции. Князь с другом остались одни.

– Спасибо тебе, друже, – прохрипел он, – Пошто ты меня так?

– Чтоб дурь из головы выбить, – ответил Китоврас.

– Так по голове и надо было бить.

– По голове тебя, вон, враг будет бить, коли, подставишь, – парировал скиф, – А мне не с руки.

– Почему не пускаешь меня?

– Потому что, ты здесь нужен, князь. И без тебя нам не справиться.

– А ты на что? – Ярослав повернулся к скифу, – Ты поопытней меня будешь.

– Я стар, друже. Быть может это моя последняя сеча. А тебе войско доверяет. На тебя, князь, надеется. В твою удачу люди верят. И тебе нельзя их бросать.

– Похитили мою дочь. Моё дитя. Мою кровиночку. Её я бросать не могу. Это ты понимаешь.

– Нет, – отрезал Китоврас, – И не стану понимать.

Ярослав удивлённо посмотрел на своего соратника, а тот помолчал немного и продолжил:

– Посмотри на своих воев, Ярослав. Это твой народ. Они разве не дети тебе? Те, что за спиной нашей остались, что в силу мечей наших верят – они не дети твои? Те старики, матери, жёны и дети малые, чьи мужья и братья стоят на этом холме – они тоже не твои дети? Ты – князь их! Ты им отец. И муж. И брат. И надёжа, и защита им. И о них ты думать должен. Бросишь их? Сейчас?

– Но Марьяна моя родная дочь.

– Дочь. И не только тебе. Она всем нам дочь и сестра. И любим мы её не меньше твоего, князь. Я понимаю, что у тебя на душе, друже. Но кабы была княжна не девкой, а воином, тоже оберегал бы от всех бед. Сам бы позора такого не пережил.

– Ты что говоришь-то, – князь чуть дар речи не потерял, – Я, значит, должен бросить её на съедение, только бы позора не обрести?

– Да кто говорит, что княжну на съеденье бросили? Ратибор с Ольгердом и без тебя справятся. Ты ли не знаешь. Али не доверяешь своему воеводе? Не этого ли Мрак от тебя хочет, чтоб войско бросил, и сам к нему в пасть сунулся? А коль скоро колдун её живой доставить потребовал, значит, верил, что сам к нему явишься. Что народ свой без вождя оставишь. Или, может, он ещё задумал что. Но раз княжна жива, то у Ратибора с Ольгердом есть шанс вернуть её.

Прав Китоврас! Во всём прав. Но как же больно на сердце! Хоть волком вой. Князь только в бессилии крепче сжимал рукоять меча. Выхватить меч, и бросится сейчас туда, где враг. Рубить! Крушить! Выплеснуть всю злость и ярость. Перун-Громовержец! Дай же мне силы! Быть может, впервые в жизни князь не знал, что ему делать, какое решение принять.

– Если воевода не справится, – Китоврас положил руку на плечо своего друга, – То никто не справится. А за княжну мы их сейчас рвать будем. Клянусь. Недолго осталось. Светает.

Ярослав молча кивнул и, прищурившись, посмотрел на светлеющий виднокрай.

– Веди нас в бой, князь. Ты вождь наш! – скиф сжал плечо Ярослава и стал быстро подниматься на холм.

Ярослав ещё несколько мгновений смотрел в сторону рассвета. Потом вытянул руку вперёд, посмотрел на ладонь. Пальцы чуть подрагивали. Князь до хруста сжал кулак. Поднял глаза к небу, глубоко втянул ноздрями воздух и медленно выдохнул. И только когда почувствовал, что слабость и дрожь уходят из него, пошёл к войску. И глазами его сейчас сам Перун смотрел.

Глава 5

Глава 5

Тугарин сидел в седле и смотрел сквозь прорези шлема в сторону лагеря росов. Он не спал всю ночь. Он вообще мог подолгу не спать. Колдовство наложенных на него заклятий сделало из воеводы непобедимого и выносливого воина. Он и раньше славился своим мастерством и опытом, а теперь ему и вовсе не было равных. Про собственную армию речи вообще не шло. Здесь его не просто боялись, а испытывали перед своим воеводой панический ужас. Все его приказы исполнялись с молниеносной быстротой, только бы не навлечь на себя гнев Тугарина.

Даже Мрак, несмотря на свою власть над покорённым воином, побаивался его. Тугарин это прекрасно видел. Но что с того толку? Он всё равно был рабом. А ненависти мало, чтобы разбить силу заклятий. Даже умереть он не может по собственной воле. Одна надежда оставалась, что колдун выполнит обещание и даст ему свободу, когда получит свою власть. Нет, Тугарин не верил в доброту своего хозяина. Смерть – вот та свобода, которая его ждёт. Он умрёт, как только положит мир к ногам своего господина. По крайнеё мере Тугарин надеялся на это и жаждал такого исхода.

Ах, если бы он мог умереть в бою. Стать свободным, пав от меча. Об этом можно только мечтать. Кто в силах соперничать с ним? Кто способен преодолеть броню заклятий и чар наложенных на него? Ни князь росов, ни его воевода Ратибор – лучший из лучших, не смогут сделать Тугарину такой подарок и позволить ему пасть от их руки.

Тугарин прекрасно знал их обоих. Знал и вождя скифов. И многих других славных воинов, которые стояли лагерем на другой стороне поля. Не раз он сражался с ними плечом к плечу, когда был ещё молод. А сколько мёда было выпито вместе на хмельных пирах! Знают ли они, кто нынче идёт на них с мечом? Кто скрывается под вечно опущенным забралом звероподобного шлема? Хотелось выть волком. Пасть с коня и кататься по земле, пытаясь сорвать с себя эти ненавистные доспехи.

Чёрный конь переступил передними ногами, и, мимолётная слабость воеводы упорхнула, растворившись в наползающем тумане. Потух в глазницах своевольный огонёк. Пора! Светает! Тугарин снова стал воеводой Мрака. Безжалостным и беспощадным врагом.

Небо уже просветлело на столько, что можно было бы увидеть вражескую армию, но появившийся к утру туман скрывал от глаз всё, что происходило на другом конце поля. Лишь приглушённо, словно увязнув в болоте, раздавался лязг и шум готовящейся к битве армии врага. «Хум, хум», приглушённо стучали в тумане вражеские барабаны. «Хуум».

Всеслав сидел верхом на коне, морщась от влаги и постоянно теребя намокшие от росы усы. Князь поставил молодого сотника по правую руку. Туман, да ещё близкое болото не прибавляли Всеславу радости. Он с нетерпением ждал битвы, поминутно дёргая поводья. За спиной негромко переговаривались воины, костеря сырой туман.

Неожиданно из тумана вынырнул всадник. Конич подъехал к сотнику и, придержав коня, приветливо махнул рукой.

– Как некстати наполз этот туман, – Конич тряхнул головой, скидывая с волос капли влаги. – Как бы прямо из него вражины не полезли.

– Не полезут, – ответил Всеслав, – Им же самим ничего не видать. Да и на колья напорются. Предупредят.

– Слышь, Всеслав. Я вот что подумал. Они же наверняка выставят поединьщика, верно?

– Ну?

– Я к чему, – Конич посмотрел на друга, – Может кинем жребий, кто из нас пойдёт с ним биться.

– Жребий, говоришь, – хмыкнул Всеслав, – А что, доброе дело.

– Смотри, – Конич протянул руку, – Вытянешь короткую травинку – ты будешь биться с их поединщиком. А длинную – то я. Добро?

– Ну-ка, покажь, – прищурился Всеслав.

– Не доверяешь, – обиделся скиф, – На, смотри.

Воин разжал руку и показал, лежащие на ладони две соломинки. Одна была короче.

– Да ладно, не обижайся. Это я так. Пошутил просто. Давай.

Скиф отвернулся, чтоб Всеслав не видел, где какая соломинка будет.

– Тяни, – Конич вытянул руку.

Всеслав на мгновение задумался. Пошевелил пальцами сперва над одной травинкой, затем над другой.

– Эх, была – не была! – он выхватил одну из травинок. Это оказалась короткая.

– У! – разочарованно протянул Конич, – Опять тебе повезло.

– На всё воля Перуна, – изрёк сотник.

Видя разочарование своего друга, Всеслав хлопнул его по плечу:

– Ладно, не серчай. Давай знаешь что, копьями обменяемся. Тащи мне своё. Тогда вроде как, вместе биться будем с поединьщиком.

– Ага, – скиф развернул коня, – Я сейчас, мигом.

Дружина росов выстроилась на склоне холма, пересекающего горловину урочища. Несколько десятков плотных рядов протянулись по всей его длине, прикрываемые с флангов болотом и густым перелеском с кустарником. Первые пять шеренг состояли из отборной дружины князя и ближних воевод. Помимо мечей и топоров, они имели длинные копья и тяжёлые каплевидные щиты. Заострённый конец щита было удобно втыкать в землю, обеспечивая воину дополнительную устойчивость при лобовом столкновении и удержании монолитного строя. Далее стояли уже все остальные воины и ополчение, готовые принять в мечи каждого кто пробьётся сквозь первые ряды.

Со стороны болота дружину прикрывали воины Сигурда. Варяги бились с круглыми щитами и поэтому могли оказаться слабым звеном в строю, которому предстояло принять на себя ужасающий удар. К тому же северные вои предпочитали копьям топоры и мечи, что тоже могло ослабить крепость строя. А вот когда враги уже сшибутся грудью, тут уж варягам будет, где развернуться. Пока же они присматривали за болотом, из которого могли полезть упыри. Берег топи укрепили кольями и хитрыми ловушками стянутыми из спрятанных рыбацких сетей, набросали кучи сухого валежника да ветки срубленных на холме кустов. Пусть-ка попробуют пролезть.

Скифы тоже стояли пеше на фланге у леса. В узком горле урочища коням было не развернуться, и потому скифы оставались в людском обличье. Но если ситуация позволит, они всегда могут перекинуться и подхватить седоков. С этой целью, князь и поставил их на фланг, чтоб не принимали на себя первый удар. Для усиления скифов, было решено поставить позади конный полк, который должен находиться в резерве, укрывшись за густым кустарником. Заодно и прикрыть войско может, если враги всё ж решат обойти дружину лесом.

Позади шеренг на вершине, князь поставил древлян со своими луками, а так же всех стрелков. Среди лучников выделялся хромоногий древлянин. Он сидел на, приготовленных для него сыновьями, козлах, словно на коне и готовил к бою свой страшный лук. Рядом стояли его сыновья. Лех держал тяжёлый щит, чтобы прикрывать родителя, а Лён перебирал и готовил стрелы, чтоб быстро подавать нужную.

Старый Груздь спокойно согнул лук и накинул первое ушко трёхжильной тетивы. Потом второе. Приложив немного усилия, он накинул на рог и третье. Лук стал выпрямляться и, натянувшаяся тетива загудела. Стоявшие поблизости стрелки уважительно зацокали языками.

Хромоногий стрелок жил отшельником, поэтому мало кому доводилось видеть его за этим занятием. Груздь надел на левую руку защитную рукавицу и оттянув тетиву до самого уха, спустил. Тетива ударила по толстой коже рукавицы с таким звуком, что заставила оглянуться даже тех, кто стоял в первых шеренгах. Рукавица выдержала. Тетива тоже. Удовлетворённо крякнув, старик положил лук на колени и прикрыл глаза. Сыновья разом подпёрли его со спины своими телами, чтоб не упал. Пусть вздремнёт родитель.