Санкт-Петербургские ведомости. Наследие. Избранное. Том II

Даже беглое перечисление ассортимента позволяет зримо представить «торговый облик» прежнего Невского. Ювелирные изделия, фарфор, хрусталь, часы, меха, модное мужское и дамское платье, белье, трикотаж, кружева, сукно, шелк, обувь, галантерея, парфюмерия, детская одежда, игрушки, писчебумажные и канцелярские принадлежности, книги. Булочные, кондитерские, магазины колониальных товаров. Салоны причесок, фотографии. Все названное – высшего качества, на высшем уровне.

Вот-вот грядет приватизация торговли и ателье бытового обслуживания. Украсят ли нынешний проспект исключительно престижные «точки»?

Тут снова серьезное поле деятельности для районных и городских властей. Ибо физиономия нашего с вами, читатель, Невского должна быть хотя бы не тусклее той, которую он имел восемьдесят лет назад…

Борис МЕТЛИЦКИЙФотография предоставлена ЦГАКФФД СПб«Наследие» № 15 (273) опубликовано 25.07.1992 в № 170–171 (269–270) «Санкт-Петербургских ведомостей»

Квартальный

Забытую должность эту – «квартальный надзиратель», в обиходе просто «квартальный» – помнят только очень пожи-лые питерцы. Так именовали в Петербурге полицейских чинов, которые наблюдали за благопристойным состоянием вверен-ных их попечению жилых кварталов города. Выражаясь совре-менным языком, квартальный – это наш участковый инспектор милиции. Правда, обязанности у них оказались разными. Но об этом – чуть позже.

Что входило в круг основных забот квартального?

Прежде всего контроль за должным соблюдением домовладельцами и арендаторами торговых и иных помещений санитарных норм содержания зданий, дворовых территорий и уличных проездов. Обеспечение покоя и безопасности жильцов, особенно в ночное время. Квартальный обычно хорошо знал квартиросъемщиков, потому что нередко защищал их права во взаимоотношениях с хозяевами доходных домов. Он олицетворял в таких случаях закон.

Постоянно обращался на деловой почве с управляющими домами, швейцарами, дворниками. Причем величал их по имени-отчеству. Не улыбайтесь!

В этом был свой резон. Трудами и стараниями этих людей содержался в чистоте и постоянной ухоженности весь квартал.

Рабочий день «стража порядка» начинался с обхода утром, с 8 до 10 часов, улиц и проездов. Постановление Городской думы обязывало к восьми утра полностью заканчивать уборку мостовых, тротуаров и дворов от мусора и грязи, зимой – от снега и льда с последующей посыпкой песком. Дворники старались вовсю: за небрежность можно было схлопотать штраф, который выплачивался из их кармана.

В зависимости от погоды квартальный мог повторить «прогулку». Потому что «в случае выпадения летом дождя, а зимою снега после произведенной утром уборки тротуары и улицы вновь должны быть выметены, а зимою посыпаны песком». Он же наблюдал за тем, чтобы своевременно вывозились со дворов баки с мусором (отдельно для сухого, отдельно для влажного), с пищевыми отходами. Дворники тотчас заметали место стоянки баков, ставили их обратно. Они же следили за мусорными урнами на тротуарах – не дай бог, переполнятся! Выговор от квартального обеспечен.

Я не собираюсь пересказывать всю служебную инструкцию с обязанностями квартального. Меня волнует другое. Почему современный участковый инспектор не обращал (да и не обращает) внимания на состояние своего участка. Да, территория великовата, за час-другой не обойдешь. Но все же, все же…

Грядет приватизация квартир, затем и жилых домов. Появятся управляющие домами, станет значительно больше дворников. За ними да еще существующими ремонтно-эксплуатационными конторами глаз да глаз нужен. Глаз участкового. Смотришь, и похорошеет наш запущенный Санкт-Петербург…

Борис МЕТЛИЦКИЙ«Наследие» № 17 (275) опубликовано 22.08.1992 в № 193–194 (292–293) «Санкт-Петербургских ведомостей»

Заехать в «Буфф» – одна утеха

Петербуржцы 1870 года – к этому времени относится мой рассказ – по вечерам спешили в рестораны, а оттуда в театры. К их услугам имелось несколько серьезных и множество веселых, беспечных, где антрепренеры, авторы и актеры звали публику позабыть невзгоды, отбросить хандру и окунуться в омут хмельного веселья, утешиться упоительными мелодиями и очаровательными женскими фигурками…

Просматривая картотеку увеселительных театров и заведений Петербурга, созданную Германом Александровичем Ивановым (мне уже довелось упоминать о ней читателям), я обратился к истории первого петербургского театра «Буфф» («Опера буфа – по В. Далю – забавная, шутовская»). Выписки этого раздела картотеки начинаются с анонимных «Записок князя-москвича» – они относятся к 1871 году, то есть появились следом за рождением питерского «Буффа».

«Петербург сильно изменился с 1862 года, когда я оставил его. «О да! – говорил мне как-то поэт Майков. – Вы знали Петербург Чернышевского». Да, действительно, я знал тот Петербург, чьим любимцем был Чернышевский. Но как же мне назвать город, который я нашел по возвращении? Быть может, Петербург кафе-шантанов и танц-классов, если только название «Весь Петербург» может быть применено к высшим кругам общества, которым тон задавала аристократия?!

После освобождения крестьян, – продолжал московский аноним, – открылись новые пути к обогащению, и по ним хлынула жадная к наживе толпа… Помещики спешили закладывать имения в только что открытых частных банках… Акционерные компании росли как грибы после дождя, и учредители богатели… Самые вкусы общества падали все ниже и ниже. Итальянская опера теперь была забыта. Русскую оперу, робко выставлявшую достоинства наших великих композиторов, посещали лишь немногие энтузиасты. И ту и другую находили теперь «скучною». Сливки петербургского общества валили теперь в один театр, где второстепенные звезды парижских малых театров получали заслуженные лавры от своих поклонников конногвардейцев. Публика валила смотреть «Прекрасную Елену» с Лядовой в Александрийском театре. Оффенбаховщина царила повсюду…»

Забавно: во все века люди пытались спорить с модой, с новым искусством, с тем, что было им не по вкусу. И всегда проигрывали: их бранчливая воркотня не причиняла объектам недовольства никакого вреда.

Забавны и витки истории. Мы снова, через сто с лишним лет, бьемся за «освобождение крестьян», «за возможность для них свободно распоряжаться своей землей; снова, как тогда, богатеют учредители акционерных компаний, суля в туманном будущем обогащение и нам; снова весьма заметно падают и художественные вкусы общества, и на уличных книжных развалах вы уже не видите сочинений Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Чехова – только пиршество Тарзана и Анжелики возбуждает аппетит покупателей и зевак.

А теперь – о первом петербургском «Буффе». Он родился при трагикомических обстоятельствах, в полном соответствии со своим жанром. Случилось это так:

«Заручившись обещанием контролера Министерства двора барона Кистера, режиссер А. Ф. Федотов заарендовал на три года здание бывшего театра «Цирк» на Александрийской площади с платою по 15 тысяч в год. Но Кистер обманул его: в полученном разрешении Федотову позволялось ставить спектакли лишь на французском, немецком и других иностранных языках, причем не драматические, а состоящие из танцев, музыки, пения, отрывков из оперетт, фокусов, акробатических и икарийских игр, и к тому же без театральных костюмов.

Несчастному Федотову, внесшему уже по контракту 5 тысяч рублей за аренду здания, впору было лезть в петлю. Но петербургский градоначальник Ф. Ф. Трепов уговорил его открыть французский театр оперетты и комической оперы, пообещав вопреки требованиям Кистера разрешить играть произведения целиком и в театральных костюмах. Так, против своей воли, не очень сильный в то время во французском языке Федотов оказался директором «Оперы Буфф» в Петербурге…» (Г. Хайченко. Русский народный театр).

И вот свершилось: «20 сентября 1870 года было открытие нового театра вроде парижского «Варьете» или «Шаловливой драмы» в бывшем цирке Новосильцева у Александрийского театра. Управление этим предприятием взял на себя г. Фигнер, который выбрал себе в режиссеры хорошо известного публике «Минеральных вод» г. Деккер-Шенка». («Всемирная иллюстрация», 1870)

«Вряд ли Опера-буфф будет в барыше, – иронизировали газеты, – в особенности после распоряжения, по которому всем официальным представителям достаточного, но несовершеннолетнего населения столицы, т. е. лицеистам, правоведам, юнкерам и вольноопределяющимся, вход воспрещен».

Все же, разумеется, они туда проникали, и их «не изгоняли из рая, где французские певички олицетворяли нашу прародительницу, только уже отчасти одетую…».

Но вот среди заезжих артисточек появилась по-настоящему одаренная. Выписка из журнала «Сияние»:

«На подмостках театра «Буфф» подвизается лучезарная звезда каскадного мира Ортанс Шнейдер, очаровывающая стариков и молодых, пуристов и эпикурейцев своим недюжинным талантом, своей шикарностью и своими сказочными драгоценностями, взращенными с благословения Аллаха всесильным хедивом Измаил-Пашой на скудной и тощей почве Египетской для украшения прелестного чела и античного бюста очаровательной гурии Ортанс. Судя по отзывам людей компетентных, стоимость даров хедива выражается довольно круглой цифрой с солидным количеством нулей на конце. Что ж, искусство м-ль Шнейдер достойно меценатства Измаила Эффенди… Волшебница, решительно волшебница! «Биржевые ведомости», на что уж строгая газета, однако и та в лице своего фельетониста И. Р. выше облака ходячего преподнесла пикантную львицу сезона…».

Для сведения: хедив – тогдашний официальный титул вице-короля Египта. Надо полагать, влюбленный, он был завсегдатаем первого петербургского «Буффа».

Воспоминания об этом театре оставил и князь В. П. Мещерский, публицист и беллетрист, по материнской линии – внук Н. М. Карамзина. Вот что он писал:

В «Буффе»… «выступала знаменитая французская певица Шнейдер. Она выбрала оперетту Оффенбаха «Герцогиня Герольштейн». В Петербурге это известие произвело сенсацию. Стали ходить толки, что ей не позволят давать эту оперетку, так как все знали, что в ней героиней в весьма неидеальном виде выведена императрица Екатерина II. Однако кружок обожателей в высших сферах у г-жи Шнейдер был так велик, что нельзя было не предвидеть победы общественного мнения над цензурными соображениями. И действительно, в афишах появился анонс знаменитой оперетты, только с заглавием «Сабля моего отца». В один момент все места были разобраны в театре, и в первое представление кроме всего фешенебельного общества было много придворных особ».

В 1875 году в столицу впервые приехала на гастроли еще более знаменитая французская актриса оперетты и эстрады Жюдик (ее настоящее имя – Анна Дамьен). По приглашению самого Оффенбаха она выступала на сцене «Буфф-Паризьен», а затем успехи и слава открыли ей театральные врата всей Европы и России.

Искусство искрометной французской оперетты достигло в творчестве артистки своей вершины. Жюдик обладала ярким комедийным дарованием, грациозность ее жестов и выразительность мимики покоряли зрителей. Артистка создала также новый жанр театрализованной героической песни. Немудрено, что на появление замечательной исполнительницы отозвался и Некрасов:

Мадонны лик,Взор херувима…Мадам ЖюдикНепостижима!Жизнь наша – пуф,Пустей ореха,Заехать в «Буфф» –Одна утеха.

…Последняя выписка картотеки Г. А. Иванова, относящаяся к этому театру, датирована 1878 годом. Взята она из «Ведомостей С.-Петербургской полиции»:

«8 августа последовало освящение здания театра «Буфф», снятого г. Ростом… Он предполагает давать в нем пантомиму, представления обезьян, устраивать в нем цирк, а также сцены танцев и пение».

Позже в Петербурге возникнут иные буффы – зимние и летние. Карта увеселительных театров пестра и переменчива во времени. Но театр, о котором я рассказал, стал первым в этом ряду, который в наши дни замыкается Театром-Буфф, находящимся на правом берегу Невы. Правда, есть тут и некоторое различие. Буфф на Александрийской площади родился и окреп благодаря гастролям в российскую столицу талантливых и очаровательных французских примадонн. А современный петербургский «Буфф» только что вернулся из Парижа, где с успехом показывал свое юное, зажигательное искусство.

Полные залы на спектаклях этого театра свидетельствуют не только о талантливости молодых актеров, но и о том, что петербуржцы и сегодня вопреки всему не унывают и по-прежнему хотят смеяться, веселиться, отдыхать и прекрасно умеют это делать!

Юрий АЛЯНСКИЙ«Наследие» № 18 (276) опубликовано 5.09.1992 в № 204–205 (303–304) «Санкт-Петербургских ведомостей»

Шоколадная анкета

Такой необычной рекламы старый Петербург, похоже, не видывал.

Но сначала о тех, кому пришла в голову счастливая мысль воспользоваться для рекламы своей продукции суждениями видных столичных артистов. Существовала в начале нынешнего века в домах 33–36 по Лиговской улице (ныне проспекту) шоколадная фабрика акционерного общества «Миньон». Ее владельцы, люди предприимчивые, были заинтересованы в увеличении сбыта своей продукции, стремились обойти такие широко известные фирмы, как «Блигкен и Робинсон», «Жорж Борман» и другие. У них – громкие имена и традиции, тысячи постоянных покупателей и сбытовиков по всей стране. У фабрики – шоколад «Миньон», ароматный, вкусный, тающий во рту. И шесть фирменных магазинов в разных концах города.

Страница артиста Константина Варламова («дяди Кости») из альбома «Что говорит артистический мир?»

В своем пристрастии к конфетам и шоколаду «Миньон» призналась и актриса Елизавета Тиме»

Надо сказать, что «Миньон» завоевал себе добрую репутацию у питерцев. Но какой уважающий себя предприниматель не стремится к расширению производства?

Артисты, любимцы публики – вот кто может помочь! Был нанят опытный фотограф. Задачу перед ним поставили несложную: сделать фотопортрет актера, позднее вручить ему пачку фотографий и попросить автограф. Непременно с отзывом о качестве конфет и шоколада «Миньон». После почти двухлетней работы в распоряжении администрации общества оказалось около 50 снимков с автографами и отзывами. Добавим, что при каждом визите фотограф преподносил «презент» – набор конфет и шоколада в оригинальной упаковке.

Затем был выпущен альбом «Что говорит артистический мир?» с портретами и отзывами, отпечатанными новым способом художественной печати «Меццотинто-Гравюра». Его предваряло слово от издателя: «К Вам, кумиры толпы, несем мы наши восторги за те незабвенные минуты счастья, которыми Вы дарите нас, заставляя забывать все будничные дрязги и суету жизни. Вас осыпают лаврами, драгоценностями, цветами и шоколадом, и кто же лучше Вас может по достоинству оценить, что хорошо и что лучше всего. Вот почему, являясь фабрикантами шоколада, мы постарались получить Ваши отзывы о качестве наших изделий. Предлагая этот альбом публике, мы приносим глубокую благодарность высокоуважаемым артисткам и артистам как за их лестные отзывы, так и за благосклонную готовность отозваться на эту первую «шоколадную анкету».

Что же писали артисты? Певица Евгения Збруева:

На устах твоих темная песняМиньоны,А в устах – соблазнительно –сладкий «Миньон»…Ты поешь, улыбаясь. Он вторит,влюбленный…Кто ж причина блаженства?Миньон или он?

Актер Александринской драмы Юрий Юрьев:

Когда грущу или скучаю,Иль озабочен, утомлен,То бремя жизни облегчаюВсегда конфектами «Миньон».

Балерина Агриппина Ваганова: «Кушать Ваши шоколадные конфекты так же приятно, как танцевать с оркестром под управлением господина Дриго». Певица Лидия Липковская: «Конфекты фабрики «Миньон» обьядение!!! Сладкоежка Липковская».

Танцовщица Мариинского театра Людмила Шоллар подвела своеобразный итог «шоколадной анкете»:

Разгадайте-ка загадку:Что так нежно и так сладко?В чем приятных свойств мильон?Что вкушают в высшем свете,В драме, в опере, балете?Шоколад Миньон.

Небольшого формата отлично изданный альбом этот бесплатно раздавали посетителям магазинов фирмы. Нет, что ни говорите – всем рекламам реклама!

Борис МЕТЛИЦКИЙ«Наследие» № 26 (284) опубликовано 26.12.1992 в № 296–297 (395–396) «Санкт-Петербургских ведомостей»

Рубеж двух эпох

Хорошо понимаю, что поставленный мною над этим материалом заголовок кому-то покажется надуманным. Дескать, о каких «эпохах» можно толковать, да еще делать обобщения на примере фотоснимков расхристанной и цивилизованной подворотен. Но не спешите с упреками. Не все так просто, как кажется.

Давайте для начала обратимся в прошлое. В проклятый, по недавней официальной терминологии, царизм. Санкт-Петербург именно при царизме славился не только редкостной красотой, но и поразительной ухоженностью и порядком. (Оставляю за скобками дореволюционные промышленные окраины, ибо они не входили в черту города.) Как этого добивались?

Практически весь жилой фонд столицы находился в частных руках. И по одной этой причине содержался в идеальном состоянии. За его благополучием, и прежде всего за благополучием жильцов, наблюдали дворники и швейцары.

Любопытно, что эти разумные, проверенные многолетней практикой, житейские нормы и правила сохранялись довольно долго и в советское время. Разогнали только швейцаров. А вот дворники… Питерские старожилы помнят, что еще в первые послеблокадные годы институт дворников существовал почти в прежнем объеме. Как и институт управляющих домами. Во всех зданиях были целы ворота, двери парадных. С наступлением позднего времени они запирались, и в дом можно было попасть только после звонка дежурному дворнику.

Результат этой «реликтовой» системы, доставшейся в наследие от царизма, впечатлял. Ни праздношатающихся темных личностей по дворам и подъездам, ни выпивок и драк на лестницах, ни обилия квартирных краж.

Радикальные – в худшую сторону! – перемены последовали в пятидесятых годах. Укрупнение и централизация всех служб жилищного хозяйства привели к ликвидации штата управдомов, резкому сокращению числа дворников. Под предлогом развития коллективных начал в большинстве домов сняли металлические ворота и замки с парадных дверей.

Итог общеизвестен – полный беспредел в жилищном хозяйстве центральных районов города.

Как быть? Как сегодня вернуться к утраченному порядку?

Поднаторелые невзгодами питерцы быстро нашли решение: прежде всего возвратить былое назначение сохранившимся воротам. Повесить замки и запирать их на ночь. А то и на день, если во двор ведут два въезда. На двери парадных – кодовые замки.

Это всеобщее стремление к цивилизованному быту весьма характерно. Многие здания уже украсились на средства жильцов новыми воротами.

Вот вам и рубеж двух эпох: приказного коллективизма с его «общенародным», и потому бесхозным, достоянием, которое разрушали и растаскивали кто только мог, и в муках рождающегося личностного отношения к дому, в котором живешь.

Если реформы нашего житья-бытья будут продолжены – надежда на это греет всех питерцев, – то скоро появятся и умелые, знающие дело управдомы, и опытные дворники. С непременными фартуками и медной номерной бляхой.

А Петербург станет чище, спокойнее и величественнее. Ведь в недалеком будущем – его трехсотлетие.

Борис МЕТЛИЦКИЙ«Наследие» № 8 (292) опубликовано 17.04.1993 в № 87–88 (486–487) «Санкт-Петербургских ведомостей»

«Принимай нас, Суоми-красавица»

У меня в руках старая граммофонная пластинка, выпущенная, судя по матричному номеру и разрешительному индексу Ленинградского репертуарного комитета, осенью 1939 года. Пятьдесят четыре года назад. Текст этикетки гласит: «Фабрика граммофонных пластинок. Ленинград. «Принимай нас, Суоми-красавица». Муз. Покрасс, сл. Д’Актиля. Исп. ансамбль Красноармейской песни и пляски ЛВО п/у А. Анисимова».

Первое же прослушивание диска повергло меня в состояние легкого шока. Признаюсь, никогда раньше не приходилось сталкиваться со столь откровенной прокламацией и пропагандой предстоящего ввода советских войск в суверенную Финляндию. Жанр для обращения к жителям Суоми был выбран совершенно необычный – песня!

Чтобы разобраться в ситуации, приведшей к появлению пластинки, пришлось окунуться в прошлое. Конец сентября – начало октября 1939 года. Независимые прибалтийские государства Эстония, Латвия и Литва, уступая настояниям Москвы, подписали с СССР «Пакты о взаимопомощи», в соответствии с которыми в эти страны были введены советские войска. Аналогичная перспектива возникла и для Финляндии. Однако переговоры, происходившие в октябре-ноябре, ни к чему не привели. В итоге Договор о ненападении 1932 года был денонсирован, отношения прерваны, и 30 ноября началась «зимняя кампания» 1939–1940 годов, принесшая Советскому Союзу миллионные расходы и огромные человеческие потери. Финляндия сохранила самостоятельность.

Песня «Принимай нас, Суоми-красавица», судя по тексту («невысокое солнышко осени зажигает огни на штыках»), сочинялась заблаговременно, еще в период затянувшихся переговоров с финнами. Уже тогда советская сторона хорошо понимала, что военных действий не избежать, что несговорчивых соседей следует «проучить». Но – внешне цивилизованно. Поэтому авторам песни дали четкий идеологический заказ: она должна убедить слушателей, что советские войска пойдут не завоевывать, а «освобождать» народ Финляндии, их цель – помочь ему вернуть «отнятую, оболганную шутами и писаками» родину.

Выполнение заказа поручили людям весьма популярным: композиторам братьям Дмитрию и Даниилу Покрасс и поэту Анатолию Д’Актилю (Френкелю). Старший из братьев Даниил и Д’Актиль приобрели широкую известность еще в 1920 году, когда сочинили «Марш Буденного» («Мы – красная кавалерия, и про нас былинники речистые ведут рассказ»). В тридцатые годы композиторы прославились песнями «Москва майская», «Прощальная комсомольская», «Если завтра война», «Три танкиста». В отличие от них Д’Актиль отошел от массовой и военной песни, предпочтя ей лирику. Люди старшего поколения помнят «Добрую ночь», «Песню о неизвестном любимом», «Пароход», «Тайну».

Создание «Принимай нас, Суоми…» не составило особого труда для опытного поэта-текстовика. В тексте присутствовала оговоренная заранее с Д’Актилем политика «кнута и пряника»: танки, самолеты, штыки и – в противовес им – солнышко, сосняк, ожерелье прозрачных озер…

Пропагандистский музыкальный опус, сочиненный в Москве, был не случайно записан на грампластинку в Ленинграде. Он явно предназначался исключительно для района возможных боевых действий и адресовался кроме советской еще и финской стороне. Дескать, знайте, что вас ждет в случае несговорчивости!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.