Запуск корабля многоразового использования – «Ласточка», с космодрома «Восточный», возродил у российской общественности, давно потерянный интерес к космическим исследованиям. В «Интернете» и «Рунете», завязалась оживленная дискуссия на тему: «Полетит или не полетит?»

Патриотично настроенные, из «Рунета» утверждали, что обязательно полетит, если оторвется от земли. Эти особенно упирали на то, что многовековая борьба с коррупцией дала свои результаты, и на стратегических объектах воровство приняло приемлемые размеры. Теперь, говорили оптимисты, крадут, только в налаженных отраслях, а экспериментальные проекты не трогают.

Пессимисты-интернетчики настаивали, на том, что экспериментальные проекты, тем и опасны, что схема не выстроена, и даже при традиционном откате, возможны любые неожиданности.

Оживленная полемика продолжалась до самого запуска.

Запуск «Ласточки», транслировался в прямом эфире. Кульминационный момент, старта, прервал оживленную дискуссию.

После успешного взлета, пессимисты получили достойный отпор, в лице официальных партийных сайтов, центральных телеканалов и приверженцев официальной политики – «Опоры на собственные ресурсы».

Пессимисты заткнулись и вяло острили, что «Росскосмос» сделал пенсионерам «ласточку», угрохав огромные средства на спорный проект.

Пилоты бодро докладывали, с орбиты о том, что все системы корабля функционирую нормально. В центре управления пили шипучку и поздравляли друг друга.

На втором витке, пролетая над Европой, «Ласточка» странно повела носом. В кабине замигали какие-то не те лампочки. Пока пилоты и инженеры на земле разбирались, что, там, такое мигает, корабль стал рыскать носом, по курсу.

Как только аппарат оказался над родной территорией, все пришло в норму. Космонавтам опять подмигивало, то, что должно было подмигивать. В центре управления полетом, облегченно вздохнули и допили, потерявшую резкость, шипучку. Мелкий технический персонал, исподтишка, принял более крепкие напитки.

На радио, телевидение и в паутину, были срочно отправлены специальные сообщения, что был незначительный сбой, но неполадки устранены и полет проходит нормально.

Пессимисты, в Интернете, не осмелились, особо, роптать. Оптимисты забивали их, по всем статьям.

Обогнув Землю, «Ласточка», снова, повела себя странно. Она опять стала делать непредусмотренные планом полета маневры, отклоняясь от курса.

Причем сбой был какой-то непонятный. Все вроде работало нормально, в плановом режиме, только сознание «Ласточки», медленно, но верно уходило из-под контроля.

– Впечатление, такое, что она решила поменять хозяина. – Заметил один, из специалистов.

– Перехват! – Ахнули, в центре полетов. – Американцы! Снова Трамп гадит!

Специалисты разом бросились к компьютерам, стали щелкать, по клавишам.

– Коля, отключай автоматику! Переводи управление, на ручной режим. – Скомандовал руководитель полетом.

Пока командир экипажа брался за штурвал, все снова пришло в норму, причем в то самое время, когда «Ласточка» реяла, над Америкой.

Как, только Соединенные Штаты остались позади, космолет стал становиться на дыбы. Не слушаясь поводьев, он тянул, куда-то в сторону, словно там медом было намазано.

– Петя! Сделай, что-нибудь. – Крикнул Коля, бортинженеру, тщетно пытаясь вернуть корабль, на прежний курс.

Бортинженер Петя ползая по потолку и стенам кабины, пытался привести «Ласточку» в чувство, но та никак не реагировала на его вмешательство.

– Что за черт! – Богохульствовал Петя, невзирая на расклеенные повсеместно, иконки с ликами святых космических заступников.

Святые изумленно взирали на происходящее, то ли обижаясь на богохульника Петю, то ли, удивляясь, что их присутствие не оказывает, на ситуацию, положительного эффекта.

– Что там, у вас? – Спрашивали с Земли.

– Ничего не понимаем. – Отвечали, из космоса. – Вроде, как на посадку собираемся идти.

– На ручное управление перешли?

– Не переключается, собака. Прет сама, по себе! Продолжаем попытки!

Пролетая над Сибирью, Коля сообщил:

– Перейти на ручное управление не получается. Начинаем снижение.

В центре управления специалисты начали вычислять траекторию.

– Чертовщина – какая-то! – Недоумевали они. – Точно, по всем параметрам собирается садиться!

– Куда? – Вопрошали генералы от космоса. – Не дай бог, на вражескую территорию!

– Не похоже, что на вражескую. Очень, похоже, что собирается сесть на союзную.

– В Сирию, что ли?

– Нет в Белоруссии.

– И, чего ее туда несет? – Вопрошало руководство.

– Кто знает?! Это, же, бермудский треугольник, какой-то! Может их установка, каким-то образом, воздействует на системы корабля. – Отвечали специалисты.

– Нам, что делать? – Спрашивали космонавты.

– Держитесь! Мы с вами! – ответили с Земли.

– Держаться, так держаться. – Смирился с происходящим командир экипажа.

Бортинженер слез с потолка и сел в кресло.

– Не пил, не курил, каждый день спортом занимался. – Грустно сказал он. – И, все ради чего?

Прямую трансляцию полета, отключили с опозданием. Однако пессимисты в «Интернете» молчали. Пессимисты, в «Рунете» – тоже. И, те и другие готовили заготовки, к своим комментариям, относительно дальнейшего развития событий.

«Ласточка» вошла в плотные слои атмосферы. Потом вышла из плотных слоев. Когда космолет снизился, над территорией союзного государства, на экранах радаров возникли помехи. Летательный аппарат начал двоиться, потом разложился натрое, а, в конце концов, совсем пропал, с экранов.

Все головы в Центре, разом повернулись к руководителю полетом. Одни, наиболее обиженные, смотрели со злорадством, другие с сочувствием, третьи просто с любопытством.

Не выдержав, этих взглядов, Андрей Витальевич Туртушов встал со своего кресла и покинул общее помещение.

Главный инспектор, Узденского УВД, майор Одиноков, мало интересовался происходящим, за пределами своей зоны ответственности. После прошлогодней контузии, повышения и перевода в «район», он почувствовал вкус к тихой размеренной жизни.

На природе, заскоки в голове окончательно прошли, а несколько визитов к местному знахарю, оказали положительное терапевтическое воздействие на организм.

Первые два месяца, Одиноков мотался по району, инспектируя участковых, но криминогенная обстановка, на местах была просто идеальной. Там, вообще ничего не происходило. Изредка пропадали люди. Но все это было в форме слухов. Ни одного официального заявления.

– В лес уходят, некоторые. – Говорили ему, участковые, на местах. – Сливаются с природой. Тут, мы никак не можем воздействовать, на современную тенденцию. Мода, сейчас такая. Многие стремятся к безмятежной жизни в естественной среде.

Самое главное, что пропадали, самые беспокойные элементы. Даже родные, тех пропавших, у кого они были, сильно не горевали, по поводу своих близких.

– Ничего. – Говорили они, Одинокову, когда тот интересовался судьбой их родственников. – Поживут «робинзонами» – наберутся ума разума. Как надоест – вернуться. Милости просим.

Причем, если в лес уходил молодой, то это значило, что «его потянуло на приключения», если человек в возрасте, то комментировали переиначенной поговоркой: «Седина в бороду – лес в нутро».

Правда одна проблема, долго, не давала майору покоя. А, именно – наличие в районе огромного контингента неучтенного населения. Неучтенное население было равномерно рассредоточено по деревням и исправно трудилось, подрабатывая у местных граждан. Эксцессов, на этой почве не возникало, а председатели колхозов, вообще, уверяли старшего инспектора, что эти находники, жизненно необходимы, для нормального процесса колхозной жизни.

Вникнув в ситуацию поглубже, Одиноков убедился, что бродяги проблем не создают. Наоборот вносят значительную лепту в экономическое развитие района.

Тем более начальник УВД, майор Лизурчик, тонко намекнул ему, что такое положение вещей всех устраивает и, «даже в области, об этом знают».

Собственно говоря, Одинокову оставалось, лишь контролировать, правильное оформление документов. Свободного времени у него хватало, поэтому старший инспектор, полюбил выезжать из города и день, два гостить у своих сотрудников.

Причем его визиты нисколько не обременяли участковых. У каждого, на селе был не только дом, но и дача, причем не одна. Зимой, майор, разумеется, выезжал реже, но летний период проводил в постоянных разъездах, кочуя с одного участка, на другой. В своем кабинете, он появлялся, только в конце месяца, чтобы завизировать стопку документов.

Конец июня выдался дождливым. Сельчане радостно декламировали социалистическую присказку: «Дождь в июне – агроном, на трибуне» и имели неплохие виды, на будущий урожай.

Одинокову дожди не доставляли особой радости, но и печалиться он – не печалился. Считая себя состоявшимся деревенским жителем, майор был солидарен с населением и считал, что дождь жизни не помеха.

Однако, с «дачи», он съехал и вернулся в город, решив переждать непогоду в своем кабинете.

В день летнего солнцестояния небо было затянуто плотными низкими облаками. Дождь, то моросил, то поливал, от души.

Одиноков посидел у себя в кабинете. Пообщался с соседями. Потом забрел к своему заместителю, городскому инспектору.

Тот, в это время, ломал голову над возникшей проблемой. На «блатхате», человеку выбили зуб. Майор Бондарик поделился проблемой, с Одиноковым и изложил свои соображения, по поводу ее решения.

– Понимаешь, тут можно реагировать двояко. – Рассуждал Бондарик. – Во-первых, можно наказать стоматолога. Но я узнавал – он монтажник спецоборудования, лесные ограждения поддерживает в рабочем состоянии. Постоянно проволоку тягает. Силы, у него, от этого – немеренно. Не рассчитал, человек. Во-вторых, можно применить санкции к хозяйке. Недосмотрела. Не разрулила ситуацию….

Слушая Бондарика, Одиноков согласно кивал.

«Блатхаты», на районе были почти в законе. Это были не минские замызганные, пропахшие кислотой помещения, а что-то вроде гостиничных заведений, где уставшие от законопослушной семейной жизни мужики выпускали пар. Официально, эти квартиры или комнаты сдавались в наем, поденно. Странно было то, что за съем жилья требовали деньги, поскольку огромное количество квадратных метров пустовало. Но эти помещения отличались, от обычных съемных квартир, тем, что там можно было загульно пить и общаться с женщинами, не возражающими против, такого поведения.

Это было очень удобно для всех. Жены, приблизительно знали, где находятся их половины и не страдали, от их обязательного календарного запоя. Милиция, имея полный список адресов, дежурила поблизости, чтобы перевести, вышедшего за рамки правил, с созидательного на принудительный труд.

Мужья, выпустив пар, и не угодив в сети правоохранителей, возвращались домой, и покорно принимали, от жен, неотвратимое возмездие.

– Пострадавший утверждает, что у него – пародонтоз, и зуб уже шатался…. – Продолжал говорить Бондарик.

Одиноков слушал его, краем уха. Он понимал, что человека, отвечающего за безопасность сельхозугодий, отправлять на прополку или уборку навоза нерационально. В конце концов, Бондарик выпишет провинившемуся штраф, и не будет ходатайствовать об аресте. Этот разговор он завел, просто, так, для приведения разрозненных мыслей в системное образование.

Разглагольствования Бондарика, уже подходили к концу, когда вдали, над горизонтом, что-то глухо загрохотало.

Бондарик прервался. Оба, он и Одиноков посмотрели в окно.

– Гроза, что ли? – Спросил Одиноков.

– Не похоже. – Ответил Бондарик. – Слышишь, еще гудит. Гром не гремит, так долго.

Они замолчали, прислушиваясь. Гром продолжал греметь, нарастая.

– Впечатление такое, что стая «Боингов» садится. – Сказал Одиноков. – У вас, тут аэродрома поблизости нет. Может я, чего-то не знаю?

– Аэродрома нет. – Недоумевая, ответил Бондарик. – Воинская часть раньше была. В лесу, под Погорельцами стояла. Потом съехала. От нее, где-то, там, бетонная дорога осталась и ветка железнодорожная. Только на ту «бетонку» «Боинг» не сядет. Туда, вообще, ничего не сядет – она вся в колдобинах. Сковырнется, нахрен.

Они снова стали прислушиваться. Шум нарастал.

– Точно, что-то садится. – Сказал Бондарик.

– Аминь! – Сказал Одиноков.

– Если в поле грохнется, точно – аминь. – Согласился Бондарик. – Но если на лес, выжившие будут.

– Как, это – так?

– Понимаешь, на моем веку, на лес, уже падали. И, не раз. А, смертных исходов – всего один. Тут – такое дело. Когда на лес что-то падает, он всю свою дрянь, навстречу, в виде подушки безопасности выбрасывает. Не в гуманных целях, разумеется, а из чувства самосохранения.

Гул разом стих. Потом глухо ухнуло. Это уханье повторилось раз пять. В затухающей прогрессии. Потом все стихло.

– О, слыхал?! – Поднял палец Бондарик. – Скакала эта штука, по выхлопам. Значит, в лес рухнула.

– Ты думаешь?

– Уверен. Спорим, на пол-литра?

– Ладно, пойду к себе. – Поднялся Одиноков. – Наверно звонки начнутся. Как думаешь, что теперь будет?

– Ничего хорошего не будет. Этот гром – не просто, так. – Уверенно сказал Бондарик. – Особенно для тебя. Ты прости, Леха, но на мне, только город. Район – на тебе. Тебе больше меня достанется. Начальнику, я вообще завидовать перестал. Даже, искрение, сочувствую. Ты, вот, что – звони нашим, на места. Пусть, там, у себя, приберутся. Грядет нашествие, высокого начальства.

– Пошел, я. – Сказал Одиноков. – Говоришь, где-то в районе Погорельцев упало?

– Похоже, что – так.

– Значит надо звонить, участковому в Молочаевку. Марченко, кажется, его фамилия.

В кабинете председателя Комитета Госбезопасности было многолюдно. Явка первых заместителей была стопроцентной. Присутствовал, даже начальник Управления по кадрам, генерал Жемчужников.

Недавно назначенный на эту должность, взамен перешедшего на другую работу, генерала Пчелкина, генерал Аксамитов выступил со вступительным словом:

– Обстановка напряженная. Напряженнее не бывает. Вообще хуже не бывает. Залетела птичка, ничего не скажешь!

Окончив вступительную речь, Аксамитов вопросительно взглянул на заместителей.

Начальник Центрального управления, полковник Бурый, понял, что отмолчаться не получится – все вопросы относятся к его ведомству.

– Не буду ничего утверждать. Но сообщения о падении летательного аппарата, на территории государства, подтверждаются не только из неофициальных источников. Наши сотрудники, из Узденского района подтверждают, правда, без полной доли уверенности, что зафиксировано падение летательного аппарата.

– Почему, без должной доли? – Спросил Аксамитов.

– Визуально падение ими зафиксировано не было. Облачность низкая. Дожди. Все, только, на слуху. Сейчас, они выехали к предполагаемому месту падения, чтобы убедиться воочию. Ждем подтверждения. Из моего управления, туда выехала инициативная группа, в полном составе. Будут разбираться.

Доклад полковника Бурого прозвучал солидно. При этом ни слова не было сказано, что инициативная группа Центрального управления, состоит всего из двух человек.

Руководителем группы был майор Злыдник, его заместителем и единственным штатным сотрудником – капитан Габа. По странному совпадению, оба были с украинскими корнями. Отец Злыдника был родом из Львовской области, а Габа был одесского происхождения. Причем, на генном уровне, в его коде перевешивало не украинское, а еврейское начало.

Эти обстоятельства сплачивали коллектив и благотворно влияли на работу группы. В своей деятельности, «инициативщики», даже поодиночке, добивались замечательных результатов. А, когда работали вдвоем, у руководства, в их адрес, просто не было слов – одни мысли.

Именно поэтому, их редко допускали работать парой. Предпочитая отправлять, каждого, в одиночное плавание.

Однако, сегодняшнее происшествие, заставило, полковника Бурого, отказаться от этой практики. Отправляя Злыдника и Габу на задание, он трогательно их напутствовал:

– Предупреждаю, черти – никакой самодеятельности. К обоим относится. А, к тебе, Злыдник, в первую очередь. Прямо говорю, если дослужился до майора, не стремись обратно в капитаны. Повторяю, приехали, посмотрели, доложили. Все! Никуда не вмешиваться. Это, Габа, к тебе, особенно, относится. Вечно лезешь, куда не надо. Поняли?

Получив утвердительный ответ, Бурый, с тяжелым сердцем, отпустил их на задание.

Выслушав Бурого, генерал согласно покивал головой.

– Да, достоверной информации не достаточно. Но шум стоит, на всю планету. Официальных запросов, к нам, пока не поступало, но нужно быть готовыми, что они могут поступить в любую минуту. Кстати, Бурый, что, там, с иностранной резидентурой?

– В полном составе, движется, в сторону Погорельцев. Прямо исход, какой-то.

– Инициативная группа справится, с этим нашествием? – Спросил Аксамитов.

– Не волнуйся, Владимир Александрович. – Вступил в разговор генерал Жемчужников. – Там и половины группы, будет достаточно. Ситуация ясная. Проблем с вражескими шпионами не будет. Вот что делать с союзниками будем – вопрос!

– Ничего делать не будем. Хай брешут. – Без раздумий, сказал Аксамитов. – Поступит приказ – выполним. Пока, все будет решаться, на дипломатическом уровне. Конечно, подготовиться к возможным вариантам развития событий надо. Только неизвестно к чему готовится. Прямо ума не приложу.

– У кого есть соображения?

Соображений никто не высказал. Даже если таковые и имелись, вылезать вперед никому не хотелось. Четырех замов, включая генерала Жемчужникова, устраивало, что вся нагрузка ложится на Центральное управление, в лице полковника Бурого. Конечно прилет «Ласточки», всем пророчил тяжелые времена, но отвечать придется, кому-то одному. Бурый шел, во главе колонны, возможных кандидатов.

– В таком случае, сидеть, тут, всем вместе, не имеет смысла. – Сказал Аксамитов. – Цыплят мы не высидим. Разойдемся и подумаем, каждый по отдельности. Поразмышляйте, посоветуйтесь, с подчиненными. Напрягите их, наконец. Пусть генерируют идеи. Но всем быть начеку. Как, только – так, сразу. Как только поступят указания или новая информация – сразу собираемся снова!

На борту «Ласточки» было тихо. Оба космонавта долго молчали и тихо радовались.

– Это, что было такое? – Наконец спросил бортинженер.

– У тебя надо спрашивать. – Ответил командир. – Чего, в эту торпеду, такого понапихивано, о чем мы не знаем? Ума не приложу, как мы сели?!

– И, не загорелись! – Вздохнул бортинженер.

– И, не загорелись. – Подтвердил командир.

– Как на американских горках прокатились. – Сказал бортинженер. – Как земля показалась, я решил – все!

– Аналогично. – Сказал командир.

– Потом первый раз подкинуло.

– Нас, сколько раз кидало?

– Раз пять, шесть. – Ответил бортинженер. – Последний раз, даже не кинуло, а будто двигатели мягкой посадки включились.

– А они, у нас есть?

– Нету.

– Так, что это было?

– Не иначе чудо. Чудесное спасение.

Оба космонавта, разом, перекрестились.

– Слушай! Связи нет. – Задумчиво сказал командир. – Надо посмотреть, где – мы. На земле, или нас обратно закинуло. Может мы – на небесах. Сейчас херувимы пожалуют, а мы с тобой – о суетном!

Инициативная группа центрального управления отправилась, в район Погорельцев, на личном автомобиле капитана Габы.

Анатолий Маркович Габа пробовал протестовать, настаивая, что на ответственное задание, следует ехать на машине командира, но майор Злыдник, был неумолим.

Подавив сопротивление подчиненного, майор загрузился на заднее сидение и, сославшись на усталость, почти всю дорогу спал.

– Эй, командир! – растолкал его Габа, на подъезде, к Узде. – Куда нам дальше?

– Ага! Сейчас. Погоди, в себя приду. – Проснулся Злыдник и стал приводить себя в порядок.

Размяв припухшее лицо, он спросил:

– Где это мы?

– До Узды – два километра.

– Э, да, мы не туда поехали, нам стороной надо было. С трассы – на Молочаевку. Поворачивай.

– В город заезжать не будем?

– На что он нам сдался? На него, же, ничего не падало!

– Сплюнь!

– Тьфу!

– Не плюй, без плевательности!

Подъезжая к Погорельцам, они пересекли железнодорожную колею. Потом заехали в деревню.

– И, чего? – Спросил Габа.

– Ничего, рули дальше. В Молочаевку.

– По местам боевой славы, хочешь прошвырнуться?

– Администрация – там, и участкового резиденция. – Сказал Злыдник.

Возле здания администрации стояли два автомобиля – Милицейские «уазик» и «седан».

– МВД – на месте. – Прокомментировал Габа. – Порядок!

Злыдник промолчал.

Они припарковались в сторонке и вылезли из машины.

Два милиционера, видимо водители, горячо обсуждавшие что-то, стоя возле служебного транспорта, замолчали, подозрительно взглянули на приезжих, но выяснять личности не стали.

Приехавшие заходить в сельсовет не спешили и стали прохаживаться, разминая ноги.

Вскоре, на крыльцо вышел майор милиции.

– Вот, те – на! – Удивился Злыдник.

Майор, увидев Злыдника, не удивился, но стал печален. Удрученно вздыхая, он сошел с крыльца и направился к особистам. Приблизившись, майор, молча пожал Злыднику руку. Протянув руку Габе, представился:

– Майор Одиноков.

– Капитан Габа.

Одиноков, еще раз вздохнул и спросил, обращаясь к Злыднику:

– За «ласточкой» приехали?

– Посмотреть. – Сказал Злыдник. – Как, тут – она?

– Она, не она, но что-то приземлилось. В лесу. Километров семь, отсюда. Если по прямой. Тропами, километров двенадцать – пятнадцать будет.

– Значит, не уверен, что это российская птаха? – Спросил Злыдник.

– Не видел – говорить не буду. Но доля вероятности – большая. Или может, чего наше упало, а я не знаю?

– Чему, у нас подать?! – Сказал Злыдник. – Погода, видишь – какая? Туристы не летают.

– Ну, да. – Согласился Одиноков.

– Марченко – где? – Спросил Злыдник.

– Поехал с Лизурчиком. Поближе к месту происшествия подобраться хотят. Там ваших двое, с ними. Вы, чем заниматься будете? Моя помощь нужна?

– Ничем заниматься не будем. Помощь не нужна. Поедем жилье искать. Наших увидишь, скажи, что я приехал.

– Хорошо. Думаете надолго – эта катавасия?

– Не сомневайся. – Заверил Одинокова, Злыдник.

Второе экстренное совещание, у генерала Аксамитова, состоялось в отсутствие генерала Жемчужникова.

– Значит – так! – Бодро сказал Аксамитов. – Наверху приняли решение. Решение очень простое. Наше дело – сторона! У нас, слава, тебе, господи, ничего не падало, поэтому нас это не касается. Не касается, напрямую. Разумеется, будем всячески содействовать, но вмешиваться в процесс не будем. По всей видимости, русским будет предоставлена возможность провести спасательную операцию самостоятельно. Они, рьяно, на этом настаивают и наши склоняются к принятию такого решения.

Присутствующие оживились, не скрывая облегчения.

– Полковник Бурый, есть, что-нибудь новое?

– Практически ничего. По сообщениям с места, с неба, упало что-то большое, явно не наше. Визуально упавший объект, никто не видел. Лежит посреди большого лесного массива. Просто так, к нему не подобраться. Пришло сообщение, что нашли проводника. Тот, судя по времени, – полковник взглянул на часы, отправился к месту происшествия.

– С воздуха, что нельзя подобраться? – Спросил Аксамитов.

– Облачность, очень низкая. – Сказал Бурый. – Нет стопроцентной уверенности, что полет завершится успешно. Вообще, существует уверенность, что он стопроцентно, закончится плохо. Придется лететь очень низко, на грани флористической безопасности. А где, там сейчас, эта грань – неизвестно. После такого падения, над этим лесом, черт знает, что творится.

– Нас уже попросили обеспечить сохранность, того, что осталось и оцепить место падения.

– Мне, недавно звонил руководитель инициативной группы – майор Злыдник. Он, уже прибыл на место. Сообщает – сотрудники милиции, уже были там, когда он приехал. Работали. Что касается оцепления…. Трудно сказать.

– Говорите, как есть. – Приободрил полковника Аксамитов.

– Там лес – еще, тот лесок. Его, оцепить, по правилам – две дивизии надо. А, то, и – четыре. Самое главное – смысла в этом никакого. В тот лес сейчас не войдешь. Посторонние к упавшему объекту не подберутся никак. Местные, может, только через неделю, туда сунуться отважатся. Время, у нас, есть.

1 2 3...8 >

На страницу:

Перейти

1 из 8