Что помнят клады…

Принадлежал он их старому знакомому Игорю Гладунову, отношений с которым поддерживать ей и прежде не хотелось. В так называемые «лихие девяностые» этот тип был известным бандитом в регионе, а теперь владел крупной риэлтерской фирмой. Компания славилась «великим переселением народов», как шутила местная пресса. Шутки были не из веселых: одно время фирма переселяла целыми улицами жителей близлежащих поселков в отдаленные деревеньки, а потом продавала их дома под загородные резиденции людям посостоятельнее. Когда Маша со своим бывшим мужем затеяли раздел имущества, Гладунов сразу же предложил ей переехать из элитной квартиры в жилье поскромнее. Мотивировал своё предложение заботой об её финансовом благополучии. Мария обещала подумать, хоть ничего подобного в планах не было: слишком уж любила она своё жилище. Как правильно вести себя с Гладуновым и ему подобными Маша не знает. В «лихие девяностые» она родила себе Витьку и играла с ним дома на ковре машинками, так что совершенно ничего не смыслит сейчас в отношениях с бандитами, крутыми бизнесменами и местной политической элитой, одна из представительниц которой, что уж тут скажешь, разрушила её семью. Да и риэлтерский бизнес за гранью ее понимания. Как это продать квартиру, где ты живешь, и переехать в чужой дом? Не бизнес, а вздор какой-то!

О Машиной квартире стоит рассказать особо. Дом их строился несколько лет назад и был первым элитным жильем в городе. Бывший супруг Славка… То есть, Вячеслав Львович Панечкин, конечно, на тот момент был одним из немногих счастливцев, способных такое жилье приобрести. Не то за долги какие-то, не то в счет будущих платежей – в это Маша не вникала. Перестраховавшись перед фискальными органами, новую квартиру оформили на домохозяйку Машу. Тогда она отвлеклась ненадолго от Витькиных кубиков и ползунков, приехала с мужем в какой-то офис и расписалась в нужных бумагах. После чего они и переехали в двухуровневую квартиру с огромным балконом-лоджией. Квартира располагалась на первом этаже, а второй уровень составляла полуподвальная кладовка, где разместили гардероб и прачечную. Отделку новой квартиры Маша выполнила сама, без участия супруга и возилась с нею целый год. Тут-то и пригодились ей навыки, полученные на лекциях гражданского строительства, и журналы новые в ход пошли, и знакомых замучила вопросами о новых отделочных материалах… Потом завезла грузовик речной гальки и опустошила местную пилораму. Важные соседи, разгружающие у своих подъездов германский кафель, поначалу посматривали на неё снисходительно. Но когда приглашенные армяне выложили по периметру гостиной мраморную консоль, укрепив её цветными камушками, стали советоваться по разным вопросам. В огромном коридоре запахло сосной, для стен в спальнях Маша приобрела пробковые панели. На кухне и в санузлах обошлась без экологических наворотов, а вот над лоджией потрудилась. Снесла перегородку, оставив лишь несущие конструкции, и огородила получившийся выход во внутренний дворик кованой оградой. Теперь здесь образовался еще один вход в квартиру с высоким армянским крыльцом. От нескромных взглядов с улицы садик скрывали заросли клематисов и дикого винограда. Не подумайте, будто такая прелесть произросла в суровом сибирском климате. Растения были горшечными и зимовали в полуподвальной кладовке. На земле зеленел лишь настоящий газон. Правда, крошечный. Места здесь хватало только для двух шезлонгов и кофейного столика. Зато садовых светильников Маша закупила около сотни и установила зеркальные створки за входной дверью. Теперь в них отражается цветущая терраса, визуально расширившая пространство гостиной.

Новая квартира стала для Маши не крепостью, а сказкой. Поэтому при разводе она без сожаления рассталась и со своей коллекцией ювелирных украшений, и с двумя норковыми манто – черным и сереньким – ради «избушки», как называл их новый дом Славка, хвастаясь перед друзьями. (У них тогда ещё были друзья, которые заходили в гости и, кажется искренне радовались тому уюту и радости, царившим у Панечкиных). Ничего скромнее Маше сейчас не требуется, потому и предложение риэлтора ей не интересно. Маша пыталась сообщить это по телефону, но собеседник тоже хорошо знал, чего хочет.

– Я понял, Маш. Надо поговорить серьезно. Сейчас подъеду, – нахально заявил он и в трубку полетели гудки.

Маша чуть не закричала от досады. Вечер летел псу под хвост!

Гладунов

Гладунов явился через несколько секунд, словно звонил из соседнего подъезда. Зачем-то принес красные гвоздики (наверное, потому, что цветов нелепее не бывает) и запах дорогого парфюма.

– Вы быстро подъехали, Игорь Павлович, – сказала Маша, впуская его внутрь.

– Петрович, – машинально поправил гость, сунул цветки и прошел в гостиную.

Мария его не интересовала. Лишь квадратные метры. Игорь Петрович шустро бегал глазами по пространству.

Мария была в восхищении от такого напора и быстро успокоилась. Стало даже интересно, как поведет себя посетитель дальше. Между тем Гладунов начал говорить. Долго, много, как бы между прочим намекнул, что в курсе Машиных поисков работы, что может посодействовать и с кем-то переговорить, вскользь сказал про некие проблемы сына… Мария не перебивала. Она словно наблюдала за врагом из укрытия и точно знала – надо ждать. Правда, чего именно ждать – пока не поняла. Игорь Петрович нервничал. Доводы иссякли, разговор не завязывался, приходилось говорить дальше. Разговор пошел по кругу.

– Здесь, Машенька, не Москва. Даже не Новосибирск. Ну, кому нужно твое образование. На работу теперь за длинные ножки берут, а такие старички, как мы с тобой не котируются. Я предлагаю хорошую доплату за твою элиточку. Переедешь в новую квартиру, благоустроенную, трехкомнатную. Дом панельный, стены ровные – ремонт дешевле обойдется. Помню, какая ты затейница в этих вопросах. Квартира тоже на первом этаже, в том свои плюсы, не страшно, если лифт сломается. Машина твоя на ходу, так какая разница, где жить – в микрорайоне или в центре? Решайся быстрей, у меня другие желающие найдутся. Понимаю, тебе сейчас трудно без денег сына поднимать. Мужа, кстати, Вашего видел на днях в баре с девочкой. Симпатичная, и у них там, похоже, всё серьезно.

Гладунов бил по больному, провоцировал спор, слезы. Мария это чувствовала и не собиралась играть по чужим правилам. Она покачивала в такт обидным словам головой и, время от времени, соглашалась с собеседником. Надо было ждать, когда инициатива сама перейдет к ней, а не хватать ту, словно увядшие гвоздики.

– Ты почему, Маша, молчишь? Разве я не прав, – наконец забеспокоился Гладунов.

– Правы, конечно, Игорь Павлович, только вопрос для меня серьезный.

– Петрович, – поправил тот и снова заговорил о сложностях, подстерегающих одинокую женщину в нелегкое время. Мария терпеливо слушала и замечала первые признаки раздражительности у гостя. Игорь Петрович устал. Заметны были и одышка, и беспокойный взгляд, и желание удалиться. Но Мария ждала. Казалось, ожидание продлится бесконечно, но в какой-то момент Гладунов рухнул в кресло, пытаясь сохранить уверенность.

– Может, кофейку? – отмерла Мария и мысленно похвалила себя за то, что не поленилась с вечера вымыть турку: каждое лишнее движение могло бы сейчас всё испортить.

Стараясь не расплескать атмосферу тихого беспамятства, созданную их совместными усилиями, она осторожно залила молотый кофе водой и принялась помешивать его над горелкой, размеренно постукивая ложечкой о турку. Краем глаза наблюдала за гостем. Тест «сидерического маятника» к её удивлению, действительно давал результат. Техника, конечно, отличалась, от описанной в книгах, но Маша смело импровизировала. Не могла же она уложить Гладунова на кушетку и предложить ему расслабиться, как сделал бы это французский ученый Шевро в своём кабинете психологической разгрузки. Ей оставалось лишь постукивать о медную турку и говорить, как хорошо, что не все люди равнодушны к чужим проблемам. Первое время Гладунов смотрел с недоумением, предчувствуя подвох. Она и не ждала быстрой победы. Наконец, его внутреннее сопротивление гостя ослабло и куда-то ушло, взгляд стал спокойным. Если верить описанию практик, именно в таком состоянии человек лучше всего воспринимает методы нейролингвистического программирования. Теперь с Гладунова можно было снимать болезненные симптомы любого недуга, убрать тревожное состояние, но подобное не входило в Машины планы. Мужчина всецело пребывал в ее власти. Осторожно, тщательно подбирая фразы, Маша спросила:

– О какой доплате мы говорим, Игорь?

– Двести тысяч рублей, – отозвался тот.

– Всего-то? – улыбнулась Маша, стараясь не терять контроль над ситуацией: так бессовестно её обирали.

– У меня на счету больше нет, – признался риэлтор.

– Мне нужны эти деньги, – четко произнесла Маша, – Но ты ведь понимаешь, как дорога мне моя квартира. Это моё жилище. Тебе оно ни к чему.

– Согласен, – словно эхо шепнул Гладунов.

– Ты всё равно хочешь мне помочь.

– Да, Маша.

– Так отдай мне мои двести тысяч.

– У меня нет с собой денег.

– Но это очень важно для нас обоих.

– Понимаю. Могу перечислить их на твой счет.

Некстати вскипел кофе. Мария едва успела отдернуть его от огня. Гладунов едва не проснулся.

– Спать! – строго прикрикнула на него Маша и ринулась к бюро. Где-то там должна была лежать старая выписка из банка с реквизитами. Она оказалась на месте, даже остаток в размере пятидесяти восьми рублей семидесяти копеек был записан внизу от руки. Счётом не пользовалась она давно: туда просто некому было перечислять деньги. Мария вернулась к Гладунову, который продолжал дремать в кресле, широко распахнув глаза.

– Игорь, ты готов мне помочь?

– Да.

– Запоминай номер счета.

Мария четко диктовала цифры, сильно сомневаясь, что Гладунов их запомнит. Но нужные номера и аббревиатуры словно впечатывались в невидимое пространство, чтобы надолго зафиксироваться в памяти.

– Повтори, Игорь, – попросила Мария. Тот повторил всё сказанное без единой ошибки.

– Молодец. Сейчас тебе пора в банк. Ты перечислишь на этот счёт всю сумму. Это важно для нас.

– Я знаю, – прошептал Гладунов.

– Просыпаешься на счет три и уходишь отсюда. Раз. Два. Три.

– До свиданья, Маша, – мужчина встал из кресла и направился к выходу. Мария открыла перед ним дверь. Гладунов вышел в подъезд, спустился вниз по лестнице. В окно Маша наблюдала, как уверенно взгромоздился он в свой джип, как осторожно выехал со двора и, мысленно, проследила весь его путь да банка. На минуту даже показалось, будто она чувствует очередь к банковскому окошечку. А в турке медленно остывал сваренный, но никому не пригодившийся кофе…

На этот раз Мария не стала дожидаться, когда заболит голова. Позвонила Ирине и перенесла встречу. Потом достала из бара недопитую бутылку «Бейлиса», плеснула густой напиток в бокал и расположилась в шезлонге среди клематисов. Наступало начало июня, где-то в листве жужжал сонный шмель, но наслаждаться покоем и нежной зеленью она не могла. В голове не было ни одной мысли. Всё Машино существо накрыла гулкая пустота. С нею нельзя было бороться – пустоту следовало переждать. Как дождь… или ночь.

В ночном клубе

Игорь отключил мобильник и выругался. Кабан назначил встречу в новом ночном клубе. В этом ничего удивительного не было – ему и самому хотелось сегодня где-нибудь посидеть. Не понравился только тон, которым встреча была назначена. Никаких проблем или недоговорённостей между ними вроде не было. Работали вместе давно, а в ближайшее время планировали одно интересное вложение. Для чего на общем расчетном счете было припасено двести тысяч. Честно, говоря, оба не особенно доверяли банкам. Куда надежнее расплачиваться тугими зелененькими пачками, но на безналичном расчете настаивал поставщик, которого Кабан нашёл в Москве. Неплохой мужик, серьезный, уверял Кабанов. А еще Юрка (Кабаном Гладунов называет друга по старой школьной привычке) уверял, что главное правило бизнеса – регулярно менять сферы деятельности, перекачивая заработанный капитал из одной сферы в другую. Дескать, это даёт возможность не только уходить от налогов, но и держать себя в тонусе. Сферу деятельности они с Кабановым ещё ни разу не меняли. Как поднялись на недвижимости, так и работают. Правда, сейчас риэлтерских фирм в Абакане – как грибов после дождя. Да и основной потенциал рынка давно выработан. Так что может Кабан и прав: скоро придется менять направление. Что ж, поживём – увидим. Для начала решили попробовать вложиться в торговлю одеждой. Казалось бы, мелочь, бабский бизнес, только тряпки Юрка нашел в Москве американские и по бросовым ценам. Судя по его рассказам, в столице давно работает сеть магазинов «Глобал USA», где большие объёмы продаж, бросовые цены, рекламная поддержка. Так что можно пока поработать с Юркиным москвичом, а потом, глядишь, и прямые поставки из-за океана наладим. Одним словом, отчего Кабан напрягается – не понятно.

Гладунов докурил и пошел к машине. Теплая июньская ночь пахла асфальтом. Городок переливался огоньками фонарей и рекламными вывесками, кое-где взрывался девичьим смехом. Внезапно расходелось глохнуть весь вечер от музыки. На шашлычки бы сейчас… Однако выбора не было, Игорь уже припарковался и сразу увидел Юрку Кабанова. Тот курил на крыльце заведения. Заметив Гладунова, сухо поздоровался.

– Что за проблемы? – Игорь не привык ходить вокруг да около.

– Не хочешь ни о чем рассказать? – зло вскинулся Юрка.

– Да и не о чем, вроде.

– Совсем не о чем? А где ты позавчера был, не помнишь?

Игорь отвернулся от товарища и молча пошел в зал. Скрывать было нечего. Просто дел столько, что всего не упомнить, а тут такой вопрос. Кабан шел следом и недовольно сопел.

– Утром с нотариусом встречался. Потом к бывшей жене Панечкина поехал. Поговорили, квартиру взглянул.

– И как она?

– Элитка. Состояние неплохое, но на первом этаже. Под нежилое толкнём…

– А Панечкина?

– Сидит без денег. Такие дамочки безденежья не переносят. Обломаем.

– Без денег, говоришь, – Кабан повел глазами вбок. Игорь проследил за взглядом партнера и немного растерялся. В глубине зала, на кожаном диванчике эффектно расположились две дамочки. Одна курила длинную тоненькую сигаретку – где-то он её встречал, а другая, смеясь, одаривала молодого стриптизера купюрами и представляла из себя… Марию Панечкину собственной персоной…

– Странно. Не ожидал её здесь встретить. Развлекается.

– Отчего не развлечься. Такого кавалера отхватила…

– Да? И кто он, – расстроился Игорь. Сделка с квартирой, похоже, откладывалась.

– Конспиратор ты наш! Или издеваешься? Кто ей бабки со счета перевел? Я что ли?

– Какие бабки?

– Московские, мать твою! Я только не понял, что это был за ход конём. Ни слова, ни полслова, ни намека. Просто приехал, перечислил деньги Панечкиной, и – молчок! Я вчера банкиров на уши поставил, думаю, может ошибка какая. Нет! Пришел вкладчик, оформил перевод, поставил подпись и поехал отдыхать.

– Подожди! Ты гонишь. Я близко к банку не подходил.

– А я подошел, понимаешь. Костик позвонил, говорит, товар отгрузили, нужны деньги. Я еле как собрал. Весь город обегал, два часа потерял, в долги влез! А у нас ведь с Москвой ещё и разница во времени! Бабки, наверное, в Москву только сегодня пришли. Мог ведь и предупредить. Я бы даже вот это понял…

Дальше Юркино ворчание Гладунов не слушал. Он смутно припоминал что-то такое, чего объяснить не мог. Были какие-то деньги, и банк вспоминался. Он там ещё в очереди зачем-то стоял, вместо того чтобы пойти сразу к управляющему… Только вот договора с Панечкиной он не подписывал и расписки не получал, и договориться они с ней ни о чём не успели… Какая ерунда! Может его заколдовали, он читал, так бывает…

Между тем Панечкина с подругой пробирались к выходу. Она даже дружески улыбнулась ему, встретившись взглядом.

– Ну и как тебе?

– Ожидала большего. Ну, там женщин с глубокими декольте, пачки долларов…

– Вместо этого подарили мальчишкам по паре сотен и обкурились собственными же сигаретами, – продолжила её мысль Иринка. Спать не то рано, не то поздно. Пошли ещё где-нибудь посидим, если уж встретились, наконец. Только на воздухе. Кстати, с Гладуновым ты давно знакома?

Они выбрались из темного зала на крылечко. В лицо дохнула июньская ночь.

– На днях мою квартиру предлагал обменять на «хрущевку» в микрорайоне.

– Вот козел! У него, Машка, нюх на неудачников.

– Это ты про меня? Подруга, называется, – рассмеялась Мария.

– Да при чем тут ты! Помнишь, мой всю зиму без работы просидел, и пришлось ларек открывать.

Маша кивнула. Ирка «играет в бизнес-вумен» второй год. С того самого времени, как их семья оказалась в сложном финансовом положении. Деньги в дом всегда приносил Иринин супруг, а когда он оказался без работы, Ира вдруг открыла магазинчик, торгующий детским трикотажем. Носочки, маечки, колготки привозила она из Новосибирска и дела быстро пошли в гору. Скоро Иринкиному Сергею предложили должность заместителя в городской прокуратуре и снова зажили они припеваючи. Правда, теперь в семье не прежняя тишь да гладь: Сергей требует закрытия «колготочных» точек, а Ирка от своего «бизнеса» отказываться не хочет…

– Так вот, когда я начала работать, этот деятель приехал ко мне и заявил, что двадцать процентов с выручки – его. А у меня Серегу как раз только-только в прокуратуру пригласили. Об этом ещё никто и не знал. Я посоветовала Игорю договориться обо всем с моим мужем и телефон рабочий дала. И ведь представляешь, позвонил! – Иринка заливисто рассмеялась. Маша улыбнулась тоже:

– А Сергей что?

– Сказал, что телефон прослушивается. Гладунов мне потом долго цветы носил.

– Гвоздики, наверное!

– Вообрази! Да ещё красные! Не знала, куда их прятать…

Они снова рассмеялись и, не сговариваясь, направились к их любимому бару, где просидели до трёх утра.

Таксист

На улице их встретил ранний летний рассвет. Было зябко и свежо. Ирина махнула рукой проезжающему таксисту, и они уселись в теплое нутро иномарки. Сначала вышла Ирина. Они взялись было спорить, кто оплатит проезд, но Ирка сунула водителю несколько десяток и смылась, не дав опомниться. Мария рассердилась на подругу, а такси покатило дальше. Маше понравилось ездить в такси. Она сама давно водит машину и обычно нервничает, когда за рулем кто-то другой, но сегодня расслабившись от выпитого мартини или от мысли, что скоро окажется дома, задремала незаметно для себя.

Было уютно и тепло. Неподалеку журчал ручей, шелестела свежая листва деревьев, Мария приоткрыла глаза и испуганно вскрикнула. Спала она в чужой машине, за окном виднелся крутой обрыв, от которого отпрянула стайка березок. Рокот воды доносился вполне отчетливо, но самой реки не было видно. Мария проворно вылетела из автомобиля, чуть не сбив с ног таксиста.

– Как это понимать?! Зачем ты меня сюда привез?!

– Не хотел будить. Вы во второй раз засыпаете в моей машине.

Мария немного успокоилась, услышав голос парня, но потом снова рассердилась:

– Что мы делаем в этой глуши?

– Тут красиво. И совсем недалеко от города. Мне, в самом деле, не хотелось Вас тревожить, только и всего. Простите, что испугал. Кто знает, может я, наконец, нашел свою спящую красавицу…

«Только таксиста-романтика мне не хватает!» – сердито подумала Мария и огляделась вокруг. Внизу стремительно бежала река. Маше захотелось спуститься к воде. Она сняла туфли и босиком пошлепала вниз по песчаному обрыву. Таксист плелся следом.

– Меня Андреем зовут, – представился он.

– Поверьте, это не имеет значения, – огрызнулась по инерции Мария, хоть злость давно уже куда-то пропала. Маша зашла по щиколотку в реку, зачерпнула воды и поплескала себе в лицо. Только сейчас она поняла, как устала от городской суеты, от долгой ночи, от выпитого. Река и колкая галька под ногами возвращали силы. Таксист подхватил плоский камень и, размахнувшись, запустил его в воду.

– Один, два, три, четыре, пять, – весело считал он скользящие прыжки окатыша.

– Сколько же Вам лет, юноша? – поинтересовалась Мария, заметив седину на висках парня. Худощавая фигура и тонкие черты лица сильно молодили нового знакомого.

– Полагаете, что только дамам неприлично задавать вопрос о возрасте? – засмеялся он.

– Вы же до сих пор в поисках спящей красавицы?

– Красавицы имеют обыкновение просыпаться.

– Интересное наблюдение, – улыбнулась Мария.

Андрей производил неоднозначное впечатление. Что-то в нем притягивало, что-то отталкивало с такой же силой. Что-то волновало. Впрочем, с этим как раз всё просто – как мог не волновать мужчина, с которым она оказалась наедине впервые за полгода. Теперь Мария рассердилась уже на саму себя и начала вскарабкиваться вверх по обрыву к оставленной машине.

В город возвращались молча. Впрочем, дорога и вправду оказалась не долгой. На прощание Андрей сказал:

– Прости, вёл себя как идиот.

Мария пожала в ответ плечами и скрылась в подъезде.

«Наружкой» Андрей занимается с удовольствием. Во-первых, она избавляет его от прокуренных кабинетов, а, во-вторых, расширяет кругозор оперативника, давно забывшего, что такое уличное многолюдие. Выставив на крышу старенькой Тойоты таксистские «шашки», можно сколько угодно долго и совершенно открыто следовать за «объектом». Давненько он этого не делал… Кружа по городским улицам, начинаешь понимать, что мерно текущая по городу уличная толпа – вовсе не безликое мелькание лиц, а достаточно постоянное сообщество, живущее по своим, стихийно созданным им самим, законам. Если в основном составе этой толпы, в настроении идущих людей, в скорости их движения что-то меняется – значит тому есть какое-то объяснение: погода, новое заведение, открывшееся неподалёку, городской праздник или какое-то событие, внесшее сумятицу в размеренный ход жизни. Во всяком случае в центре Абакана всё именно так. Вот хохочут студентки, в одно и то же время спешащие на лекции, кивают подружкам, а их настроение постепенно передается всему кварталу. Угрюмый попрошайка на углу заставляет погрустнеть весь поток озабоченных своими проблемами прохожих… Если приглядеться, то скоро можно узнавать в городской сутолоке местных красавиц и мачо, благодушных старушек и ветреных повес. А вглядевшись ещё пристальней в уже полузнакомые лица, почти наверняка угадываются и насущные их заботы.

Маша привлекла его внимание давно. Походкой, взглядом, открытым лицом. Она часто ходила по «его» улицам. То не торопясь, то куда-то опаздывая. То грустная, то весёлая. Но всегда – счастливая. Счастье выплескивается из глаз этой женщины на каждого встречного. Обычные люди бывают счастливы, когда влюблены, когда заработали денег, когда пообедали в кафе неподалеку… Машино счастье совсем иное. В ней живёт постоянное человеческое счастье жить на свете. Способные наслаждаться счастьем такого рода люди не замечают непогоды, неудач, старости собственной, наверное, не заметят. Такое счастье, наверное, в далекие времена переполняло сказочных принцесс, уверенных в том, что пришли они в этот мир за радостью. Однажды принцесса уселась в его машину, попросила отвезти её домой, и тут же заснула. Так Андрей узнал, где она живет. С тех пор он ездит на службу другой дорогой. Конечно, он слишком давно работает в органах, чтобы ждать чего-то нового от новых знакомств, но ему всё равно приятно проехать утром по Машиной улице. Иногда она идёт навстречу – встречает сына из школы или спешит в булочную… Сегодня ночью он снова её подвёз. А когда Маша вновь заснула в машине, полчаса колесил по городу и чувствовал легкий запах духов и вина…

Жилец

К вечеру от родителей вернулся Витька.

– Ма, смотри! – он вытащил из-за пазухи крохотный дрожащий комочек. У Маши округлились глаза:

– Какой странный котенок! Где ты его взял?

– Да ты что, мама! – рассмеялся сын, – Это же щенок!

Это действительно был щенок. Крошечный той-пинчер. С тоненькими ножками и блестящими глазами навыкате. Он смотрел на Машу с такой же паникой в глазах, что и она на него.

– Витя, – справилась, наконец, с шоком Мария, – если тебе хотелось иметь собаку, мы могли бы найти в клубе сенбернара или немецкую овчарку. Они умные.

– Да не хотелось мне иметь собаку! Тетка, которая его продавала, очень на нашу математичку похожа, а он вон какой бедняжка.

– Понятно. А деньги где взял?

– Сайт сделал Валерке. За тысячу договорились. Пятьсот он уже отдал.

– Больше не даст, – на всякий случай предупредила Маша.

– Куда он денется. Сам он его в жизни не установит, – сын опустил щенка на пол. Тот совсем не обрадовался простору. Куда комфортнее ему было в теплых ладонях. Собачка тряслась всем тельцем и озиралась по сторонам.

– Как её зовут? – спросила Мария.

– Жилец. Это мальчик.

– Господи! Ну и имечко. Кто ж его так обозвал? «Математичка» что ли? – поразилась Маша.