Тёмные воды. Зимний апокалипсис

– Едрёна репа! Вот же ворюги, всё что плохо лежит, в свои норки стаскивали… А часть так быстро снимали, что не успели свои нычки пособирать.

Находка меня воодушевила, и я продолжил поиски. Через десять минут я предъявил Вите автомат и несколько магазинов.

– Нет, ну это уже другое дело, – обрадовался Витя. – Теперь у нас есть хоть какие-то аргументы, если что!

Остальные боксы были заперты, так что больше находок не было. Но и обнаруженное уже серьёзно меняло диспозицию.

Часа через два мы услышали шаги снаружи. Витя осторожно выглянул в щёлку. Андрей пришёл на склад со вчерашней тележкой, но на этот раз его сопровождал вооружённый человек.

– Это Толя, – шепнул Витя. – Такой, себе на уме всегда. Нужно ждать.

Андрей открыл замок и вошёл внутрь. Толя огляделся и зашёл следом.

– Как он бдит-то… с чего бы это? – удивился я. – Знают ведь, что отсюда все уехали…

– Видимо, уже знают, что не все. На расчищенную дорогу наткнулись. – Потому и за продуктами с охраной отправляют.

– И что делать?

– Да кто же знает…

Нападать на Толю было нельзя, это при любом исходе нас обнаружило бы и сорвало наш план. Оставалось только ждать, когда они уйдут. Минут через пятнадцать вышел Андрей с тележкой, а следом Толя.

Толя по-прежнему озирался по сторонам, и взгляд его упал на снег. Я понял, что нас обнаружили: на снегу отчётливо были видны следы, и вели они в бокс, откуда мы наблюдали. Толя быстренько проследил их и упёрся взглядом в дверь. Мы с Витей аккуратно расступились, чтобы остаться невидимыми и услышали звук затвора.

– Да это мои следы, – услышали мы голос Андрея. – Я вчера искал, где большую нужду справить, на улице-то зябко штаны снимать. Ну и ходил по боксам, бумажку искал, да то да сё…

– Твои? – недоверчиво спросил Толя. – Да хрен, тут двое прошли. И у тебя башмаки лёгкие, а тут зимние ботинки, глянь, какие подошвы. Это те самые орлы, которых мы ищем, и сейчас они, похоже там, внутри, может, даже слушают нас.

Потом за дверью немного помолчали, и Толя снова заговорил:

– Значица, так… подходи и открывай ворота, – при этих словах мы с Витей отступили за стены. – Давай, давай… да брось ты эту тележку!

Дверцы со скрипом стали открываться, сначала одна, потом другая.

– Заходи внутрь! Ну что там? Есть кто?

Андрей посмотрел мне в глаза и сказал:

– Нет тут никого. Пусто. Если и были, то ушли.

– Следов назад нет, как они могли уйти? А ну беги быстро в казарму, поднимай тревогу!

Андрей замешкался.

– Бего-ом, сказал! Пристрелю, падла!

Андрей неуклюже побежал по направлению к плацу. Витя достал нож, сделал какое-то неуловимое движение, и через мгновение Толя лежал на снегу с распоротым горлом.

– Ну а что оставалось делать? – виновато посмотрел он на меня. – Через десять минут сюда вся шайка сбежалась бы.

Андрей подбежал к нам.

– Времени у нас мало, – сказал Витя. – Поэтому подробной инструкции не будет. Запоминай: завтра вам нужно подсыпать в еду вот эти порошки, – он сунул Андрею в руки пакетики со снотворным.       – Это не яд не бойтесь, могут и ваши повара отведать. Ближе к вечеру подсыпайте, чтобы они все заснули. Когда все уснут, выходи́те на улицу и садитесь в тот микроавтобус, который сейчас стоит у казармы, там будет кто-то из наших. Ориентируйтесь часов на восемь вечера. Если сумеете стибрить у кого-нибудь из бандюков оружие, будет сверхудачно. Сейчас иди в казарму, только не торопись особо. Как дойдёшь до плаца, беги, чтобы из окна увидели, что ты несёшься на всех парах. И ори во всё горло, что Толяна завалили какие-то грабители, а сам ты едва сбежал. Побольше ужаса на лице, от того, как ты изобразишь страх, будет зависеть, поверят ли они тебе. Коля – калач тёртый, ему нужно убедительно сыграть.

С этими словами Витя махнул мне рукой, и мы побежали. Нам нужно было добежать до машины, которая стояла за тем же пригорочком. Бежать с автоматами и гранатами было тяжеловато, и Витя на бегу разгрузил меня, забрав оба автомата.

Едва мы стартанули, как человек пять выскочили из ворот и, увидев отъезжающую машину, открыли по нам огонь из всех стволов. Однако мы были далековато и попасть в нас они могли разве что случайно. Витя дал по газам так, что через пару минут часть осталась за горизонтом. Пока они заведут машину да пока отъедут за ворота, догнать нас шансов у них не останется.

Однако бандиты могли организовать поиски и на этот случай нам нужно было приготовиться к обороне. Поэтому дома Витя с Генкой с рацией и оружием сразу же отправились на чердак для наблюдения.

Благодаря новым находкам, они были хорошо вооружены и, учитывая, что бандиты могли отрядить к нам максимум шестерых (двое должны были остаться охранять пленников), они вполне могли дать отпор, а через пару минут подключились бы и мы с Егорычем.

Ещё одну рацию я оставил себе, а последнюю – девчонкам.

Людмила Васильевна Михеева

Я хорошо помню тот день два с половиной месяца назад, когда пришло это ужасное известие о катастрофе. Это был день рождения Ксюхи, и мы с ней с утра занимались готовкой. На праздник ожидалась компания небольшая, но прожорливая: двое приятелей Андрея, две Ксюхины подруги. А кроме них, я, Андрюшка и сама юбилярша.

Ксюха как раз в этом году закончила свой педколледж и теперь искала садик поближе к дому, чтобы в сентябре выйти на работу. У неё было два варианта, и она между ними колебалась: первый – прямо во дворе дома, это было суперудобно – минута до работы, столько же с работы, а второй – в двух автобусных остановках. Тоже недалеко, и тут были свои преимущества – заведующей там была мама Ксюхиной подруги, которая Ксюху обожала чуть не больше собственной дочери. Так, во всяком случае, думала сама Ксения.

За стряпнёй мы весело болтали и даже выключили телек на кухне, чтобы не мешал. Гостей ожидали к пяти, в четыре часа она отправилась одеваться и наводить марафет. А я заправила последний салат, и включила телевизор. Миска с салатом была у меня в руках, когда я услышала:

– …астрофизики считают, что уже через полгода Земля окажется за орбитой Марса, и жизнь будет возможна только на сравнительно узкой полосе вокруг экватора.

Я поставила миску на стол и уставилась в «голубой экран». Шёл репортаж из какой-то обсерватории. Бородатый мужик в очках, которого титры представили как академика, доктора наук и всё такое, тоном ветеринара, рассказывающего о состоянии прооперированной кошки, сообщал, что Земля удаляется от Солнца со скоростью одиннадцать километров в секунду по направлению к какой-то красной звезде. Красную звезду он назвал Немезидой, объяснив, что это та самая звезда, которая на протяжении многих тысячелетий направляла в нашу сторону множество комет, метеоров и прочего космического мусора, угрожающего нашей планете. Не добившись уничтожения Земли опосредованно, она решила принять участие в этом убийственном акте лично и в настоящее время уже настолько приблизилась к Солнцу, что при отсутствии облачности видна невооружённым глазом.

– Ксю-юх! – крикнула я.

– Занята! – радостно крикнула моя невестка из ванной.

Я встала и прошла в ванную, где Ксения в полуголом виде плясала перед зеркалом.

– Тебе нужно это услышать, – сказала я.

– Что именно? – беспечно спросила она, застёгивая бюстгалтер.

– То, что сейчас говорят по телеку.

– А что там? Опять какая-то войнушка? Завтра послушаю, – сказала Ксюха.

– Нет, Ксения, это намного хуже. Пойдём.

И я силой выволокла её из ванной.

Меньше, чем через пять минут, Ксюха размазывая по лицу тушь, подвывала:

– Ну почему именно сегодня? Почему это не случилось завтра? Я бы хоть день рождения отпраздновала!

Через полчаса пришёл Андрей с букетом цветов и золотой брошью. Посмотрев на заплаканное лицо жены, он сказал:

– Уже знаете? Ну вот так-то.

Сел на табуретку на кухне и продолжил. Гости отменялись, все спешно собирают вещи, чтобы куда-то уезжать.

– Но мы-то посидим? – спросил он нас.

– Андрей, ну какое «посидим»? – всхлипнула Ксения. – Мы же все теперь замёрзнем и умрём!

– Тем более нужно успеть напиться! – пошутил мой братишка и полез в холодильник за «Шампанским».

Я тоже считала, что повода отменять праздник нет. Нужно было поднять настроение Ксюше.

– Ксения! – строго сказала я, – а ну выше нос! Пересечение двадцатилетнего рубежа жизни требует сей факт зафиксировать. Ведь не прямо сейчас мы все замёрзнем и умрём? Ну и давай радоваться! А завтра поплачем вместе.

Ксюша улыбнулась. Что мне в ней всегда нравилось – это лёгкий, даже легкомысленный характер. Она быстро отходила от любых невзгод и ударов судьбы, никогда ни на кого не обижалась дольше часа и вообще была исключительно неконфликтным существом. Она тут же уткнулась носом в Андрюшкино плечо и сказала:

– Меня Андрейка согреет, – и сквозь слёзы засмеялась.

Мы поснимали стресс до полуночи и легли спать. Я осталась у них, прилегла на диванчик на кухне.

Утром Андрей на работу не поехал. Ксюха спала до обеда, а мы с Андреем на кухне устроили семейный совет. Сошлись на том, что надо уезжать на юг, куда-нибудь на черноморское побережье или даже южнее. Но сначала нужно было съездить за отцом в Пензу. Бросились звонить ему, но дозвониться было нереально.

– Линии перегружены, – констатировал Андрей, просидев с телефоном добрый час и изрядно посадив аккумулятор. Он воткнул зарядку в розетку и уставился в окно. Там народ паковал в машины скарб и очень быстро рассасывался. Ещё до полудня на дворовой импровизированной парковке, где обычно плюнуть некуда, осталось всего несколько автомобилей, один из которых – Андрея.

– Паника, – коротко сказал мой брат и отошёл от окна.

Ему всегда хотелось казаться мужественным и сильным, то есть иметь качества, которыми он не обладал. В детстве его шпыняли и в школе, и во дворе. Правда, он скрывал свои проблемы с пацанами, но я-то о них обычно знала, так как старше была всего на три года, и у нас было много общих знакомых.

Пару раз одноклассники по моей просьбе осаживали Андрюшкиных мучителей, но помогало ненадолго. Поэтому, когда Андрей закончил девять классов, я была рада забрать его из Пензы к себе в Тамбов, где училась в университете. Правда у колледжа, в который он поступил, не было общежития, и я сняла ему комнату, выплачивая за неё из своей подработки – по вечерам я убирала кабинеты в одном офисном здании.

Андрей после колледжа ушёл в армию, отслужил год в Наро-Фоминске и вернулся. Профессия сварщика здорово помогла ему в армии, вернулся он уверенным и каким-то целеустремлённым. Год шарахался по стройкам, затем завербовался на Крайний Север, в Находку и два года работал там вахтовым методом, заработав кучу денег и немного проблем со здоровьем.

С Ксюшей он познакомился через год после возвращения с севера. У него к этому времени уже была однушка в Тамбове и машина. Я жила на съёмной квартире, Андрюшка мне помогал деньгами, когда приходилось трудно. А год назад они с Ксюхой поженились.

И вот теперь нам предстояло срываться с места и уезжать неизвестно куда. Я при этом ничего не теряла, а Андрей с Ксюхой оставляли квартиру. Но они не унывали.

– Заработаем ещё, – сказал Андрей. – Главное выжить.

И улыбнулся своей особенной улыбкой. Он мне в такие минуты напоминал Гагарина, фотография которого висела у отца на стене в Пензе.

Решили, что сейчас, в разгар паники, никуда не поедем. Дождёмся, когда дороги станут посвободнее. Вечером удалось дозвониться отцу. Договорились, что спокойно и без суматохи приедем к нему через пару недель. Ближе к дате отъезда Андрей залил полный бак бензина и пару канистр, мы, не торопясь, собрали необходимые вещи и уже в конце августа поехали в Пензу.

Дорога в сторону Пензы была свободна, а вот в обратную сторону стояла огромная пробка. До самой Пензы нам не попалось ни одного места, где машины из неё ехали, а не стояли в бесконечной очереди. Пару раз нам показалось, что в этой очереди не всё спокойно, но нас никто останавливать не пытался, и мы доехали до места без приключений.

Отец нам обрадовался. В последние три-четыре года мы навещали его нечасто, он постарел, сгорбился и выглядел нездоровым. Мамин портрет стоял всё там же, на полке старенького серванта.

– Я готов ехать, – отец указал на две сумки в коридоре. – Там книги, – пояснил он, – и немного тёплых вещей.

– Хорошо, папа, – ответил Андрей. – Только мы сейчас никуда не поедем, лучше жить в доме, чем на шоссе. Будем ждать.

В итоге мы прожили в Пензе почти месяц. Были бытовые сложности, например, канализация уже не работала, из крана не текла вода, и прочее в таком духе. Андрей пару раз в неделю ездил на окраины проверять, не рассосалась ли пробка, и только спустя неделю после того, как город покинул последний автомобиль, мы разместились в его «Ладе» и уехали. Отец оглядывался назад до тех пор, пока не скрылись из вида последние пензенские дома.

Дорога была свободна, только изредка мы обгоняли медленно едущие в сторону Тамбова автомобили.

– Вот, – улыбаясь, говорил Андрей. – Хорошо, что подождали, теперь едем как люди.

Вдали показалось несколько человек в военной форме. Они жестом показали нам остановиться.

– Военный патруль… – пробормотал Андрей. – Даже не знаю, останавливаться ли?

Словно отвечая ему, один из военных поднял автомат и сделал несколько выстрелов в нашем направлении.

Андрей резко затормозил и остановился рядом с военными.

– Что случилось, командир? – спросил он, опустив стекло, но оставаясь в кабине.

– Всем выйти из машины, – приказал один из военных и направил на нас дуло автомата.

Мы подчинились.

– Руки на машину, ноги расставить, – скомандовал всё тот же военный.

– Ребята, а что случилось? – спросил папа, становясь к машине и опираясь руками на кузов.

– Эдя, а это кто? – издевательски спросил один из патрульных. – Он нам нужен?

– Нет, старики не нужны, – ответил тот, которого назвали Эдей. – Что нам с ними делать?

В тот же миг раздалась автоматная очередь и отец грузно опустился на землю.

– Вы что творите, суки?! – дёрнулся было Андрей, но после удара по голове прикладом, упал рядом с отцом.

– Ещё вопросы будут? – спросил Эдя.

– Кто вы? – обречённо спросила я.

Эдя ухмыльнулся.

– Мы – ваши боги, а вы рабы божьи.

И все трое заржали.

Затем они напали ещё на одну машину. В ней были две девушки, пожилая женщина и мужчина. Женщину они застрелили, даже не дожидаясь, когда она выйдет из машины, а девчонок и парня связали, как и нас, и посадили в микроавтобус.

Так мы попали в плен, а точнее, в рабство к этой банде отморозков. Они отвезли нас в какую-то воинскую часть, где сделали рабами их садиста-главаря.

Мы с Ксюхой в крайне унизительном положении жили в каморке вместе с садистом, а Андрей и другие пленники – в казарме. У нас не было никакой возможности поговорить с ним. Однажды, когда я попыталась выскользнуть из каморки и пересечься с Андреем, садист подверг нас обоих таким издевательствам, что больше я и не помышляла о том, чтобы наладить связь.

Через месяц мы с Ксюхой приелись этому тупице, и он послал своих отморозков за новой партией. Они привезли пятерых девочек и троих мужчин. Ксюху садист тут же выгнал, а себе взял ещё одну девочку, совсем молоденькую. Первым делом он её сильно избил, чтобы сломать, как нас с Ксюхой.

А через пару дней в казарме поднялся ужасный шум. Садист был взбешён и, кажется, сильно напуган. Сначала он бегал по коридорам и орал на всех, кого видел. Затем притащил бутылку водки в каптёрку, стал пить и жаловаться мне и новенькой девочке, которую звали Лерой, на какого-то Витю-комсомольца, который посягает на его, черновольскую, власть и собственность и уже убил кого-то, чтобы запугать его.

Тут в каптёрку заглянул один из его отморозков и что-то шепнул пьяному Черноволу. Тот выскочил как ошпаренный в коридор, и оттуда сразу же раздались звуки ударов – кого-то сильно били. «Говори, падла! Говори!», – раздавалось из коридора.

Через час он зашёл в каптёрку весь в крови, бросил на тумбочку какие-то пакетики, вроде порошков аскорбинки, посмотрел на нас с Лерой и сказал:

– Идите, приберите там.

Мы вышли из комнаты. В коридоре в луже крови лежал человек. Я много раз слышала выражение «на нём не было живого места», но видела такое впервые. Он был так изуродован, что я узнала его только по крестику, который свисал с его шеи на окровавленной нитке. Этот крестик я сама дарила Андрюшке несколько лет назад. В глазах у меня потемнело, и я упала рядом с ним в лужу крови.

Садист тут же подошёл и сильно пнул меня в бок.

– Вставай, сука! Мой здесь всё. Это же брательник твой? Хотел, тварь, перетравить нас всех здесь. Я тебе сегодня устрою ночку, сука! А тут же ещё жена его где-то? Наверное, тоже травить меня собралась?

С этими словами он заорал на всю казарму:

– А ну ведите сюда эту потаскуху!

Через пару минут привели перепуганную Ксюшу.

– Раздеть её! И её, – он ткнул рукой в сторону Леры. – И ещё… – он посмотрел на меня, но затем отвёл взгляд. – И вон ту, – показал неопределённо куда-то в казарму. – Раздеть их и выгнать на улицу!

– Там минус двадцать, – сказал кто-то из его дебилов.

– Жаль, что не минус пятьдесят! – заорал садист. – Этих троих голышом на мороз! Выполнять!

Двое мужчин из пленных вышли в коридор.

– Тогда и нас с ними.

– С ними хотите? – завопил садист. – Значит, будете с ними!

С этими словами он метнулся в каптёрку и выскочил оттуда с цепью, которой начал бить осмелившихся ему возразить.

– Вперёд! Вперёд! – орал он и изо всех сил бил тяжёлой цепью своих жертв. А они вдруг, несмотря на боль, сделали шаг навстречу ему. Один из них размахнулся и ударил Черновола кулаком по лицу, да так, что тот упал. Второй подбежал и успел пнуть его по рёбрам прежде, чем их обоих схватили и уложили на пол лицом вниз, вывернув руки назад. Затем их ударили несколько раз ногами по голове и, потерявших сознание, за ноги поволокли в оружейную комнату.

Очухавшийся садист встал и побрёл за ними. Через минуту оттуда раздались звуки тяжёлых ударов и крики.

Я вытирала с пола кровь Андрея, а она всё вытекала и вытекала из тела моего брата…

Станислав Андреевич Скворцов

Мы ждали нападения до вечера, но так ничего и не случилось. Тем не менее, после наступления темноты Генка остался дежурить на чердаке, в два часа ночи его должен был сменить Витя, а Витю в шесть утра – я.

На следующий день в полдень мы начали готовиться к операции. Решили отправляться на двух машинах вчетвером: я, Витя, Генка и Егорыч. Если что, при раскладе четверо на восьмерых у нас были шансы хотя бы отбиться и уехать. Распределили роли: микроавтобус обратно поведёт Генка, я – «Ниву», Егорыч – «Жигули». Если кто-то не поместится в микроавтобус, он сядет в «Ниву», если и в «Ниве» места не хватит – в «Жигули». Витя сядет в «Жигули» пассажиром, и если нас будут преследовать, прикроет наш отход.

За час до выезда я увидел, что Егорыч ставит в «Ниву» канистру с бензином.

– Ты чего это, Егорыч? – подколол я. – На Урал собрался? Полные баки залиты.

– Это у нас полные баки, – проворчал Егорыч. – А у их там хрен его знает, что в баке.

У нас было три автомата и пистолет, мы поделили между собой гранаты, а вот Егорычеву двустволку, несмотря на его протесты, оставили дома.

В семь часов выехали. Метров за сто до поворота с трассы в свете фар я увидел автомобиль, стоявший поперёк дороги. Это был микроавтобус. Я немедленно затормозил и сообщил об увиденном по рации Генке, который по заранее оговоренному плану ехал в «Жигулях» в полукилометре сзади:

– Гена, засада. Нас тут ждут.

После этого я завёл машину, развернулся и поехал в обратном направлении. В зеркало заднего вида я разглядел, что микроавтобус тоже вырулил на трассу и поехал следом за мной. Теперь стало понятно, почему бандиты не приехали вчера. Скорее всего, они с пристрастием допросили Андрея, и тот выложил им всё, что знал. После этого они решили не тратить время на поиски, а просто подождать, когда мы приедем сами.

Но у нас был план и на этот случай.

Я за тридцать секунд проскочил небольшой лесок вдоль трассы и, съехав в кювет сразу за ним, поставил «Ниву» так, чтобы за ней можно было спрятаться. Только мы с Егорычем заняли свои позиции, как из-за деревьев выехал микроавтобус. Мы его пропустили, и через тридцать метров прямо под ним взорвалась граната – это опытный Витя расчётливо бросил «лимонку». Могло и не повезти, но повезло. Витя с Генкой после моего сообщения съехали с трассы и залегли в кустах, чтобы оттуда вести обстрел.

Микроавтобус немедленно вспыхнул и остановился. Из него стали один за другим выпрыгивать вооружённые бандиты. Их оказалось четверо вместе с водителем. Пятого мы позднее нашли обгоревшим в салоне, он был оглушён взрывом и, не сумев выбраться, сгорел заживо.

Бандиты, опасаясь взрыва бензобака, бросились по трассе в разные стороны. И тут заговорили автоматы Генки и Вити. Бандиты немедленно залегли и начали отползать в обратную сторону, где мы с Егорычем с удобных позиций довершили начатое.

Мы ожидали, что они окажут более серьёзное сопротивление, так как Витя отрекомендовал их как опытных бойцов. Но в итоге весь бой, а точнее, расстрел, длился всего две-три минуты. Вероятно, сказалась неожиданность наших действий, а может быть, они попросту недооценили наc, считая, что мы станем лёгкой добычей.

Мы вчетвером вышли на шоссе, отволокли трупы в кювет и туда же столкнули сгоревший и горячий ещё микроавтобус, который предварительно закидали снегом.

– Странно, – сказал Витя. – Это не мои бойцы.

Получалось, что часть захвачена каким-то посторонними людьми, а Витины сослуживцы бесследно исчезли.

– Но Толя-то был твой? – спросил я.

– Толя мой, – кивнул Витя. – А этих я не знаю. И Черновол, вроде, там. Непонятно…

В любом случае, получалось, что в части оставались трое вооружённых мародёров. Нас было четверо, но нам предстояло их штурмовать, а они могли спокойно защищаться, и это давало им преимущество. С другой стороны, они не могли сосредоточиться только на нас, им было необходимо следить за своими пленниками, чтобы те не напали на них, что называется, с тыла.

– Они могут запереть их в каком-то помещении, чтобы не отвлекаться, – словно в ответ на мои мысли, сказал Генка.

– Но для этого надо знать, что их передовой отряд уничтожен.

– Могут и знать, если имеют связь. А могут и на всякий пожарный приготовиться к такому варианту.

В любом случае, трое опытных вооружённых людей наверняка окажут нам серьёзное сопротивление… если мы станем их штурмовать. Но сами-то они из казармы носа не высунут.

– Взять их измором? – предложил я.

– Начнут убивать пленников, они же отмороженные, – ответил Генка.

– А если им предложить жизнь в обмен на людей? Пусть себе остаются в части и живут втроём, как смогут.

– Не верю, что согласятся. Но попробовать можно…

– Я пойду, поговорю с ними, – сказал молчавший до этого Витя.

– Нет, Витя, это не вариант, – сказал Генка, чуть подумав. – Они тебя просто убьют.

– Если они не знают, что их карательный отряд больше не существует, можно попробовать сработать под них и просто войти в казарму как свои, – предложил Егорыч. – Эффект неожиданности – пока они очухаются, всё закончится.

Генка подумал.

– Рискованно, Егорыч, – сказал он через минуту-другую. – Но может и прокатит. Только первому придётся идти Вите, он одет как они, в форму, пока лицо не рассмотрят, не сообразят. Ослепить бы их чем-нибудь сразу…

– Фонарями? – предложил Витя.

– Или застрелить, – сказал Егорыч.

Мы посмотрели на него.

– Ну а что – жить с этими извергами?

– Разоружить и отпустить, – сказал Генка. – А там пусть Бог решает, жить им или помереть.

В части было тихо. Окна казармы на втором этаже были тёмными, свет горел только в одном окне.

– Каптёрка, – сказал Витя.

Мы тихо поднялись на второй этаж и прислушались. Из казармы смутно доносились крики.

– Поёт, что ли? – спросил Генка.

– Похоже, поёт. Голос Черновола… – сказал Витя.

Витя аккуратно толкнул дверь и вошёл в казарму. Посреди коридора, возле тумбочки дневального стоял здоровый парень и из горла пил водку.

– О, кто к нам пришёл! – закричал он. – Вииитяаа! Комсомолец мой дорогой! Ну иди, иди сюда, выпей со мной! Это ты спёр наши продукты, нашу солярку, крыса?

– Да он бухой, – сказал Генка.

– До невменяемости, – подтвердил Витя. – Рядовой Черновол, – обратился он к нему. – Приказываю сдать оружие.

– Да пошёл ты, Витя, – заплетающимся языком с трудом произнёс Черновол. – Завалить бы тебя, чморота вшивая… что ты понимаешь в жизни, что? Вахлак хренов, – он нецензурно выругался. – А оружие? Иди забери, если не зассышь… – с этими словами он вздёрнул дуло автомата.