Кот из бездны. Антиутопия

И когда появился волхв – его только не хватало, понял великий князь, что беда одна никогда не ходит. Он наверняка, какую-то гадость ему принес.

И так оно на самом деле и было. Потому что сначала заговорили о какой-то крамольной книге, а потом это «Слово о полку Игореве» ему и принесли тут же. Князь Всеволод начал его читать. Лучше бы не начинал, но остановиться уже не мог. И когда он дочитал это, то приказал сжечь список, и казнить волхва.

– Публично, на площади, чтобы все они видели, что с каждым из них будет.

Ничего на это подручные его не ответили, только в тот же вечер волхв и оказался в застенках. Этого ли он добивался, или все случайно произошло, этого уже никто знать не мог. Только и отступать они не собирались.

– Они не встретятся с князем Игорем, хватит мне одного бунтовщика, уже сил никаких нет больше.

№№№№№№

Князь Всеволод опомнился к утру, князь Игорь так и не появлялся, и он никак не мог понять, что же ему делать дальше, особенно после того, когда ему приснился князь Олег Вещий. И он странно хохотал над ним. Показывал на него пальцем и смеялся. А в летописях он что-то читал о том, как волхв расправился с сим героем, и после того, когда он пришел во сне, уже не осталось ничего от решимости Всеволодовой. Но и выпускать просто так волхва после собственного приказа он тоже никак не мог – тот должен оставаться в темнице. Возможно, за это время что-то измениться. А в ушах все время звенело:

Князь великий Всеволод, доколе,

Муки нам извечные терпеть.

Да и не только, там были упомянуты все князья, и любой из них в таком виде предстал, что о том лучше и не думать вовсе, и он надеется на то, что это останется в веках. Да креста на нем нет.

Князь сплюнул. На нем и на самом деле и не могло быть креста, откуда ему взяться, если он всю свою жизнь только против князей и богов стоял и стоит. Волхвы никогда не боялись и теперь не боятся могучих владык.

Это все увидел князь Всеволод, когда вошел накануне в темницу. И через миг он уже понял, что это он сам в темнице сидит, а волхв пришел его навестить и издевается теперь над ним. Такое и во сне кошмарном не приснится никогда. Но он был в полной растерянности, как и тогда, когда надо было в очередной поход собираться, тут уж ни на что великий князь решиться не мог.

И хранитель света еще какое-то время оставался в темноте. Пекло не Пекло, но и хорошего ничего впереди его ждать пока не могло.

Глава 21 О князе Игоре, писателе и воине

Пока волхв томился в темнице, нам с вами надо заглянуть в Чернигов, в град, где в это время оставался князь Игорь. Именно ему предстояло еще стать печально знаменитым в этом мире созданием.

Он вернулся в свой Чернигов во второй раз, хотя в день смерти отца, когда покидал его еще ребенком, был уверен в том, что больше никогда ему в свой град не удастся вернуться, так вдруг повернулась к нему жестокая судьба. Только потом все изменилось, и князь Святослав – его дядя и главный обидчик, Киев занял, а ему оставил те земли, которые по праву рождения ему и принадлежали.

Время ли было таким, или сам князь Игорь не был воином, со своими братьями уж точно он воевать не собирался, а только такие схватки в его времена и были в почете. Только он понимал, что надеяться в этом противостоянии может только на чудо и на богов своих предков, потому что с новым богом, заставившим его погибать несколько раз, холодными и равнодушно на мир взиравшими, не было у него никакой связи даже в детстве, а теперь и подавно. Не потому ли с великой радостью принял он волхва, когда тот появился вдруг, и понял, что только с ним и должен оставаться, нет у него другого мира, нет и быть не может. И более того, стоило ему только в поле чистом оказаться, али в лесу дремучем, он и сам становился тем самым волхвом, и художником, и творцом, но он рожден был князем и в том, главная беда, в этой жизни – точно.

Вот и после похода этого жуткого понимал князь, что должен он с волхвом связаться и быть с ним до конца. Только как это было возможно сделать – этого он и представить себе тогда не мог. И повсюду он волхва искал, когда видел, что капища в лесу около града уже достраивается, но нигде его так и не смог отыскать, как ни старался.

А потом какой-то черт рогатый и поведал ему, что написал тот книгу о Игоревом походе, а после этого и оказался он у князя Всеволода в темнице, и больше его никто не видел и не слышал с тех пор. И тогда понял князь Игорь, что ему придется навестить князя Всеволода, хотя этого хотелось ему меньше всего на свете. Но волхва в беде отставить он никак не мог.

№№№№№

И вскочил на коня князь Игорь, только несколько воинов было с ним вместе. И так странно весело ему стало, и вдохновение такое было, словно родился он поэтом, а не воином, и им ему и оставаться хотелось до конца.

Луна, небо, звезды. Летел он мимо дремучих и непроходимых лесов. И это был его мир – единственный и неповторимый, и он казался в тот миг прекрасным и величественным. Он стоял тысячелетия и столько же еще стоять будет, когда от черных монахов и следа не останется. Только в это и верил князь Игорь, и это заставляло его жить и действовать.

И хотя немного тревожно было на душе, но ничего он не боялся, это пусть князь Всеволод вместе с монахами и богами своими трепещет. Он слышал что-то о «Слове « к нему обращенном и понимал, какую важную роль может оно в жизни его сыграть. Но не о нем, а о великолепном волхве, вместе с которым они и победят, и думал тогда князь Игорь.

Вот и белые врата Владимира уже показались вдалеке, и хотя кони устали, но он не собирался останавливаться. Для того, кто томился в темнице это слишком тяжко.

Глава 22 Монах в темнице у волхва

Но князь Игорь, как он не торопился, все-таки опоздал, потому что за несколько дней до его вторжения, вот что произошло в той самой темнице.

После того, как князь Всеволод вернулся назад, яростный и угрюмый, его верный монах, всегда следовавший за ним, теперь решил посамовольничать.

Он и мысли не мог допустить, что какой-то волхв так может обходиться с князем. И как только разгорелся княжеский пир, он и отправился туда, в ту самую темницу, где волхв оставался. Тот даже не пошевелился, глядя на то, как приближается черный, пред которым склонялись иные или отводили глаза.

Но и монах не собирался отступать, он уже почувствовал вкус власти, а волхв был в застенках. И если князь чувствовал себя тут скверно, то он сам был даже очень спокоен.

– И как смеешь ты…

Но он оборвал речь свою пламенную на полуслове, потому что от темного угла отделилась рогатая голова и к нему направилась тут же.

Монах стал креститься, уверенный, что это ему помочь может, но не тут то было. Бес захохотал:

– Ты хочешь темницу с нашим князем разделить? – вопрошал он, надвигаясь.

И видя, что крест не помогает, а ведь уверяли, что от него бесы разбегаются, он снова туда отправился, к решетке спиной прилип, а потом начал отступать и отодвигаться, только не тут-то было.

– А не за второй ли книгой ты явился? – наседал на него бес. – Наше творение про князя Игоря прочитал, так это только цветочки, а вот когда ты главный труд увидишь, глаза выпадут, и не только у тебя самого, – бес ткнул его пальцем в живот, – но и от всех твоих храмов и святош ничего не останется.

№№№№№№№

Нет, терпеть такого он никак не мог, это точно. Только слова о второй книге оказались сильнее волнения и страха дикого. Любопытство и угроза гибели были так сильны, что монах не собирался уходить, хотя дверь за его спиной распахнулась, ее никто и закрывать не собирался пока.

– Думаешь, ты найдешь без нас среди своих эту книгу? Она будет в башне, у тебя под носом храниться. Только не дотянешься до нее, я за тобой следить стану, и не махай руками, это вся игра наша, никому из нас не страшны твои кресты, и не надейся даже.

И странно замолчал бес. Волхв так ни одного слова с той поры и не произнес, словно он зачарован был или мертв. Но в последнее верилось с трудом, с какой бы стати ему помереть. Но монах чувствовал полное бессилье перед этой парочкой, когда с трудом поднимался наверх, если они тут такие храбрые, то, что же дальше будет, а если бесов будет не один. И странно, но до сих пор он верил, что тот боится креста его, как бы ни так. Ничего – то он не боится, и бояться не собирается.

Едва он добрался до гридни, где шумели и пировали князь с дружиной. Постоял немного, но туда не пошел, остался стоять на пороге, а потом рванулся в свою комнату, словно должен был что-то тайное там укрыть.

Нет, никому он рассказывать не станет, что был там, и пусть стражник попробует, проболтается князю, он проклянет его.

Правда, проклятий его скорее боялся сам монах, князь Всеволод косился на него давно. И не понимая, что за словами этими и страшными глазами князя стоит, монах робел и отступал. Но вряд ли это как-то подействует на волхва. Он и разговаривать с ним не стал. Так и проводил его молчанием.

Но что ему нужно сделать, монах подумать так и не успел, потому что и из его собственной комнаты к нему шагнул бес, вероятно, тот же самый.

– Мы не договорили еще, – услышал он хриплый голос.

Глава 23 Как повторяется старый миф о Зевсе

Сначала монах хотел выгнать его. Потом понял, что это еще одна глупость, тот никуда уходить не собирался. Да и больно хотелось знать, что же он ему скажет такого.

– И зачем ты пришел? Что тут позабыл?

– Чтобы напомнить тебе старый миф, от которого ты открещиваться собрался.

– Не ведаю, что говоришь ты.

– А то и говорю, что ты сам завтра на том месте быть можешь, только не о том речь, а об ином, ты должен отпустить волхва.

– И не подумаю, – буркнул тот, хотя в голосе его вовсе не было такой уж уверенности.

– Ты вообще думать не приучен, как погляжу, но разве не ведомо тебе, что даже Зевсу, который водами Леты поклялся, пришлось отпустить Прометея.

– Не ведаю того, – снова буркнул монах.

– И напрасно не ведаешь, – говорил бес, – но я тебе напомню, что тот самый Прометей знал самую главную тайну, после коей и остался Зевс жив и невредим еще какой-то срок. А если бы он так же упрямился, как ты нынче, так и вовсе не ясно было бы, что с ними стало.

– И что это ты все говоришь? – вырвалось у того.

– А то и говорю, что рухнет твой мир, и ладно бы ты один, а то ведь все храмы, и все, ты вот не знаешь, а я сам видел, как первые полыхали и сгорали дотла. Потом нам надоело пожарища устраивать, мы отступили, чтобы передохнуть, но все может быстро начаться снова.

– Плевал я на твои угрозы.

– Ты не плюйся, твой бог едва ли такое одобрит, – заверил его бес, и это скорее всего было правдой.

– Кроме этой рукописи, от которой твой князь взбеленился, есть другая, я тебе уже сказывал. И тебе ту найти надобно.

– Словно ты мне дашь это сделать.

– Не дам, но ведь и меня обдурить можно, не крестом твоим, конечно, но можно – это точно. Вот и принимайся за дело. Я тебя обо всем предупредил, дружок ты мой, дерзай.

Он так говорил, словно они что-то новое и интересное обсуждали, но уж не опасное для жизни. Бес бросал ему вызов, и ничего не оставалось – только принять его. Монах молчал.

№№№№№№№

Монах метался, словно его тоже загнали в темницу, но хотелось ему только одного – найти ту крамольную рукопись, и князю принести, а еще лучше и не приносить ее, в костер бросить и посмотреть, как она полыхать будет. Бес бросал ему вызов, и он должен был его принять.

– Хорошо, я принимаю твой вызов.

– Но прежде ты освободишь Прометея, волхва нашего, если хочешь, чтобы твоя вера, которая на ладан дышит давно, еще какой-то срок продержалась.

Бес растворился, но оба понимали, что он только дал ему передохнуть и явится снова уже завтра, вроде он что-то о том говорил. Монах понял, что он потерял покой и сон. Хотя последнее было не совсем верно, спал он как убитый, и даже снова никаких не видел. Но это испугало его не меньше, потому что утром все одно придется просыпаться и ждать беса.

Тот от него не отстанет, но он не может отпустить злейшего врага своего, которого мысленно уже казнил несколько раз. Это невозможно, а что он князю скажет после этого.

– Невозможно. То ли во сне, то ли в бреду шептал монах и никак не мог проснуться.

Глава 24 Бес требует от монаха невозможного

Все так и было, как он предположил, чтобы доказать, что он вольная птица и никакие предрассудки ему не страшны, на этот раз бес появился на рассвете и остановился перед монахом, стоило ему только подняться с ложа своего. Тот снова хотел креститься, но только махнул рукой, понимая, что это напрасно, и не стоит беса смешить.

– Так что же ты решил с волхвом?

– Я спал и не видел снов.

– Отдохнул вестимо, вот и давай теперь, утро у нас говорят мудренее, чем вечер.

– А князю я что скажу? С какого это перепугу я его отпустить должен.

– Да ничего и не говори, что к нему бегать и докладывать, али ты боишься его, ну сопри на меня, скажи, что бес его утащил, ведь это так и есть.

– Вот и тащи без меня, – вырвалось у того невольно.

– Могу, конечно, но я хочу, чтобы ты его отпустил, али тебе напомнить, что с Пилатом случилось, когда твоего бога распинали.

И снова монах хотел сначала креститься, а потом стал руками махаться.

– Ну что ты машешь, ведь все очень просто, открой дверь темницы, Зевс сдался, Пилат маялся, а ты просто черный маленький и ничтожный в сравнении с ними хотя бы, так что же тебя держит, а я, между прочим, помочь тебе хочу.

– Знаю, я, куда твоими добрыми делами дорога стелется.

– А коли ведаешь, так что держит тебя, какой ты упрямый, запарился я с тобой.

Бес сделал вид, что он порывается уйти, но сам внимательно за своим пленником следил.

– И что в них такого особенного, хотя конечно, такому князю, как Всеволод, только такой и нужен, куда ему с моим волхвом тягаться, всею ничтожность видно, а на этого глянешь, и великим самому себе покажешься.

Он говорил это вслух, хотя, кажется, и не замечал речей своих пламенных. Глаза монаха страшно сверкнули, да как он смеет. И ведь смеет, и не заткнуть ему рта никакими судьбами.

– Как только мой волхв будет на свободе, я вернусь к тебе и поведаю тайну рукописи, а ты ее с собой в могилу унесешь, потому что ты не Зевс, и такая долгая жизнь тебе не грозит, но что там написали мы с ним, и что сохранить попытаемся, знать ты все-таки будешь.

С этими словами бес растворился в воздухе, а монах обреченно опустился на кровать свою измятую.

– И привяжется же такое чудище, но если он его все равно освободит со мной или без меня, то я больше с места не сдвинусь. Ничего делать вовсе не стану.

И словно желая проверить себя на прочность, он поднялся и пошел по знакомому уже пути.

– Я ничего не стану делать, – заявил он, и потребовал у стражника открыть засов.

Стражник удивленно посмотрел на него, но ничего говорить не стал. Монах не мог знать, что темница была пуста, никого там больше не было. Но у него не хватило сил заглянуть туда и посмотреть на волхва, которого бес давно и без него освободил, для него важен был только сам факт того, что тот поднимется и отправится туда. Он так и сделал.

И вина теперь навсегда на нем останется, впрочем, ненадолго, как вскоре выяснилось.

Глава 25 Бес вернулся к монаху открыть тайну Слова

А в полночь Волхв уже сидел перед Перепутным камнем, смотрел на луну и звезды и видел, как прекрасен и удивителен этот мир. Бес прохаживался перед ним взад и вперед и рассказывал о том, как он терзал святошу.

– Мне бы твои заботы, – с грустью волхв произнес.

– А у каждого заботы свои, но я слово давал, что спокойно они жить не будут, пока я жив.

– Видно, им не успокоиться никогда.

– А тем, кто с огнем и с мечом к нам пришел, тот и погибнет от того огня и меча, и покой мне и ему тоже только снится.

Волхв улыбнулся в полутьме.

Его забавляла суета беса. Он радовался тому, что он, как и вся его братия, не успокоились, единственные из всех духов, и делают хоть что-то. Хотя он понимал, что это капля в море, но не из таких ли капель состоит само море – на каждого беса по капле моря, на каждую каплю в море – по бесу, и это не так мало, и звучит уже внушительнее.

Но что же все остальные, почему они так просто сдались и ушли.

Он разговаривал с Велесом, когда тот приходил к нему во сне, и спрашивал, почему они не остались, никто из Ирия, только те, кто были на земле, только Люцифер под землей еще продолжали противиться.

Он говорил о Книге Судеб, о том, что ни один бог против Судьбы идти не волен. И это можно было разумом понять, но не принимала его душа такого, и в бунте этом видел он свою порочность, и нерешимость, но ничего с собой поделать не мог. Им на смену пришел тот, кого вообще умертвили, да еще и мучили страшно, а эти просто гордо и достойно ушли, только мир с кем и с чем остался.

Но монах понял, что жить надо так, как бес живет, ни о чем не задумываться особенно и делать то, что можно и должно, а богов не судить – праздное это занятие.

№№№№№№

На рассвете волхв отправился к себе в Чернигов, где его князь Игорь дожидаться должен был. Они разминулись в пути, и он не знал, что князь Игорь уже ворвался во Владимир, чтобы вырвать его из плена, и ради этого готов был даже в глаза лютому своему врагу заглянуть.

Но пока князь Игорь ехал по Владимиру, а волхв к Чернигову рвался, бес вошел в покои монаха. Он собирался держать свое слово, раз тот исполнил то, что от него требовалось, и рассказать ему о рукописи. Какая разница, пусть знает, да мается, ведь он до нее все одно не дотянется, сколько не старайся.

Но когда бес влетел в комнату, монах сидел в кресле с кубком в руке, и вдруг пустой кубок упад и покатился по полу.

Но не от появления беса, хотя и оно не радовало, слабость накатила на бренное тело монаха. По тонкому запаху бес сразу унюхал яд.

– И кто это тебя так? – Поинтересовался он, – ясно понятно, что будут вопить о том, будто я тебя отравил, только это не правда. Я пришел тебе поведать тайну нашей рукописи, ты должен ее знать.

– Ничего, ничего не хочу знать, – стонал тот, и через миг сам свалился к копытам беса.

– Князь Всеволод, да ты шустрее, чем я мыслил. Ну что же одним монахом меньше, одним больше, надеюсь, что ты ему мстил не за моего волхва. Даже жаль немного этого убогого, а я ему такую тайну раскрыть хотел, не успел, надо же, не успел, – сокрушался почти искренне тот.

Но за прикрытой неплотно дверью уже были суета и шум – это князь Игорь, которого здесь ждали меньше всего, потребовал, чтобы его пропустили, к Великому князю.

– Полежи здесь, пока они тебя не найдут, а я пойду, гляну, что там мой князь творит, из-за тебя забыл его предупредить, чтобы не суетился особо. А может, и не забыл, пусть Всеволод порадуется, он уже и не ждал его увидеть, а неожиданность не всегда приятна, но забавна бывает.

С этими словами бес в гридню и устремился, он никак не мог пропустить такого события важного.

Глава 26 Что услышал князь Всеволод за закрытой дверью

Шум заставил великого князя отойти от двери, за которой пока еще оставался бес и мертвый, им же и отравленный монах. Хотя и под пытками не признался бы великий князь, что он к тому причастен, и даже о том, что воеводе своему он рассказывал мнимый сон.

И снилось ему, что монах принял кубок с вином от беса, и ясно, что в том кубке было. А когда слуги вбежали, то он был уже мертв.

– И что бы это значить могло? – вопрошал у холопа верного великий князь.

Тот молчал, понимая, что перед Купалой это будет очень хорошим знаком для всех их людей, которые все меньше своему князю верят, особенно после бед, на них в последнее время свалившихся, и если они узнают, что странно и внезапно помер монах, то может, хоть немного успокоятся.

А когда князь узнал о том, что из темницы исчез волхв, то он сам обмер и снова бросился к воеводе. И хотя ничего ему не сказал, но они давно знали друг друга, и не надо было никаких слов. И вот теперь князь, проходя мимо, хотел убедиться в том, что приказ его тайный исполнен, хотя и не собирался заглядывать туда. Тело монаха должен найти кто-то другой, а не он сам. Но тут он слова беса о тайной рукописи и услыхал, и понял, что писанина о князе Игоре – не самое главное. Она просто должна была отвлечь от главного.

И так захотелось ему узнать, что же там скрывается, что он прямо взвыть готов был, как внезапно раненый зверь. Но тут произошло еще что-то, недаром говорится, как только Игоря помянешь, так он и явится. Так и на этот раз случилось.

№№№№№№

Сначала князь Всеволод решил, что это только призрак, но за ним бежали воины, и расталкивал он их с невероятной силой.

Князь Игорь был жив, и он – вот наглость – был здесь.

Подав знак стражникам, чтобы они отстали, князь Всеволод проследовал в гридню, и пригласил непрошеного гостя, который хуже татарина или Тугарина, за ним следовать.

Он неспешно развалился на столе своем и стал взирать на него издалека.

Давно не видел он крамольного князя так близко.

– Что это тебе не спится? Я мог бы и обождать.

– Да я ждать не собирался, где мой волхв?

– Я не сторож волхву твоему, – торжественно произнес князь Всеволод.

– А мне ведомо обратное.

– А если ведомо, или и найди его, а коли найдешь

Князь замолчал и усмехнулся.

– То твоим будет. Но сперва дай взглянуть на тебя, видно Кончак тебя как гостя дорого встретил и не сильно удерживал там, а может, надоел ему больно, столько шума от тебя, что и вернули назад с мешком золота.

Князь Игорь молчал, что еще мог он услышать от брата своего? И ради этого стоило мчаться во тьме?

– Но что бы там не писал твой волхв ненаглядный, только время нас рассудит, и все по своим местам расставит.

– Время нас рассудит, – повторил князь Игорь, и без позволения его отправился прочь.

– Иди и ищи его, а коли найдешь, с собой забирай. Мне он без надобности, ни тебя, ни его я зреть не желаю.

На том они и простились.

– Нечего тут искать, отправляйся домой, – услышал князь Игорь голос рядом. Он и сам уже понял, что искать тут нечего.

№№№№№№№

Мимо леса заповедного и дремучего из стольного града Владимира, а он тогда таким и был, ехал домой, в Чернигов, князь Игорь Святославич, и Лешие выходили к нему и смотрели с надеждой, и Водяные позволяли искупаться, и тоже стались утешить как-то. Он был

В те дни он оставался последним героем, и последней надеждой для них. Но больших надежд на одного князя нельзя было возлагать, и мертвый монах – это не спасение, это только штрихи странного гибельного времени и переменчивой судьбы.

А что останется от того времени смутного? Только две рукописи, одну из которых найдут в веке 19 почти через шесть столетий, странно даже представить себе такое, а другую и того позднее.

Нарочно не придумаешь, и поверить невозможно, но так это и будет потом. А пока князь Игорь возвращался в Чернигов. Ему надо было капище достроить, с волхвом побеседовать и показать всему славянскому миру, что ничего в мире не исчезает. И вера их предков, с которой они не одно тысячелетие жили, и славно жили, жива, и ни князь Владимир когда-то, ни князь Всеволод нынче ничего с ней сделать не смогут, как бы они ни старались

.

А вы бы могли ходить по воде, как по суше-

И призраки видеть – их вечно таят зеркала,

А вы бы сумели постичь обреченные души,

Молясь за врагов, подбирая такие слова,

Чтоб он вам поверил наш страстный и яростный Велес,

И чтобы Перун не ярился во время грозы,

А вы бы сумели, свои умножая потери,

Стремиться к их свету. Вы были б сильны и горды.

Не божьим рабом, а достойным и солнечным сыном,

Остаться в сердцах, и сгореть от великой любви,

Но яростно дышат святоши смиренные в спину,

Слепые монахи шагнули с картины Дали.

Но вместе с Ярило я страсти земные познала,

Раскаянье нет, только жар и пленительный свет,

И вместе с русалками в лунную ночь танцевала,

И Леший дарил заповедный, таинственный лес.

Нам только казалось, что все, позабыв, потеряли,

Таинственный мир, наши боги мудры и добры,

Мы будем кружиться, отринув земные печали,