Жаркий Август. Книга Первая

Я в недоумении пожала плечами. Зачем она вообще пришла сегодня, если мое присутствие ее тяготит? Пережил бы Семен денек без ее царской особы. Уж не думаю, что она боится отпускать его одного на дружеские посиделки, тем более к такой "принцессе" как я.

Сердечко, все никак не хотело успокаиваться, во рту противно пересохло, и я поняла, что если сейчас не попью обычной, холодной воды, то мне станет совсем дурно.

Извинившись перед гостями, я медленно поднялась с кресла и побрела на кухню. Там, после приготовления большого обеда, царил форменный беспорядок. Кастрюли, сковородки, тарелки, лопатки, ложки, вилки. С моей спиной проще все выкинуть, чем мыть и убирать. Черт, ни одного не отпущу, пока мне порядок не наведут!

Пребывая в тяжких думах, достала из шкафчика кружку, налила холодной водички и с удовольствием сделала несколько глотков, чувствуя, как мне становится легче. Вот чего я так завелась? Надо было промолчать, Марика бы позубоскалила и отстала с этой темой, а так получилось, что сама себя накрутила.

Хотя знаю, почему так остро отреагировала. Никак не могу простить отца, за то, что он, не стал слушать мольбы матери и не продал своих рабов. Он считал, что она никуда от него не денется, ведь столько лет молча терпела, оставаясь рядом с ним. Думал, но ошибся. Мама собралась и так же молча покинула его дом, прихватив меня с собой. Я видела, как она страдает, переживает из-за распада семьи, льет слезы по ночам, пытаясь убедить меня, что это все из-за смены климата. В тот момент я разозлилась на отца. Если бы не эти чертовы рабы, наша семья была бы полной!

Он несколько раз пытался с ней поговорить и убедить вернуться обратно, но мама была непреклонной. Вернемся, только если уберешь рабов. Так она повторяла на каждой встрече. И он отступил, по-видимому, решив, что привычный устой и организация дел важнее жены и дочери. Они развелись, и мы совершенно перестали общаться. Единственным напоминанием о его существовании стал чек, исправно приходящий каждый месяц.

– Вась, – раздался голос подруги за спиной, отвлекший меня от неприятных мыслей.

Я повернулась к Тасе лицом.

– Ты бледная,– констатировала она очевидный факт, – тебе плохо?

– Нет, все хорошо, – я покачала головой, – устала просто.

– Хочешь, что бы мы ушли?

– Нет, что ты…

– Да брось притворяться. Все взрослые люди.

– Послушай, мне очень неудобно, но я мечтаю прилечь.

– А чего неудобного? Ты тут никому ничего не должна, надо было сразу сказать.

– Неудобно, – как попугай повторила я.

– Глупости, тебе в первую очередь о своем удобстве надо думать, – она махнула рукой, – я сейчас всех уведу.

Она ринулась из кухни, но на пороге притормозила, обернулась и, оценив масштабы беспорядка, хмыкнула.

Не знаю, что она им там сказала, но через пять минут все пришло в движение. Таська с Вадимом прискакали наводить порядок, Руслан покорно переносил все из комнаты в кухню. Сэм расставлял мебель. И только Власова с невозмутимым видом королевы, сидела на высоком стуле рядом с барной стойкой, расположенной в гостиной.

Ну и черт с ней!

Когда вся посуда была перемыта, мусор убран, порядок наведен, компания потихоньку направилась в сторону выхода. Выяснилось, что Таисия их выманила, позвав в кино на новый блок-бастер. Эх, я бы тоже с удовольствием сходила, да сил действительно нет.

Когда они все уже стояли у самого выхода, раздалась трель видеофона, висевшего на стене недалеко от двери. Мелодия успела повториться, прежде чем я смогла доковылять до него, и нажать кнопку ответа. На экране появился Ник. Как всегда бодрый и веселый:

– Чу, привет!– он радостно замахал мне рукой, и я как блаженная растеклась в улыбке.

– Привет, Никит.

Чу – это моя кличка. Сначала мне это не нравилось, а потом как-то свыклась. По-сравнению с тем, какие прозвища мне выдумывала Марика в школе, Чу звучит ласково и нежно. Особенно от близких друзей.

Тут он заметил притихших гостей:

– Всем привет, – улыбнулся он, хотя кроме Таськи никого не знал.

Таисия послала ему воздушный поцелуй, он сделал вид, что ловит его и прячет в кармашек.

– Слушай, тут такое дело, – начал он, запустив пятерню в свои густые темные волосы, – я не смогу прилететь к тебе в эти выходные. С работы не отпустили, сказали, что я и так скоро в отпуск уйду, сама знаешь когда.

Я удивленно уставилась на него:

– Первый раз слышу, что ты вообще собирался прилетать.

Теперь уже он смотрел на меня с некоторой долей удивления:

– Прекрасная моя королевишна, – вкрадчиво произнес он, – а ты не забыла, что через два дня у госпожи Чураковой, то есть у тебя, День Рождения?

Я прикрыла глаза и поморщилась.

– Хм, значит, все-таки забыла,– усмехнулся парень, качая головой, а потом обратился к Таисии маячившей у меня за спиной, – Тась, хоть ты не забудь, а то так и просидит дома.

– Не волнуйся, не забуду, – убедила его подруга.

– Выведи ее куда-нибудь повеселиться, – отдавал он указания, игнорируя мой возмущенный вид.

– Не надо меня никуда выводить! – запротестовала я, – у меня пока не то состояние, чтобы развлекаться!

– Нормальное у тебя состояние, хватит уже валяться. Тась, в общем, десятого вытащи ее из дома, чего бы тебе это не стоило. Можешь даже связать и по земле волочь за ноги!

– Справлюсь, – захихикала подружка.

– И подарите ей кто-нибудь кота, – пошутил Ник, вызвав у меня волну негодования.

– Не надо мне никаких котов!

– Надо-надо, – со смехом глядя на мою сердитую физиономию, ответил парень, – ладно, мне пора бежать. Я тебя позже наберу, надо будет обсудить некоторые рабочие моменты.

Я кивнула, и он, подмигнув, отключился. Балбес. Мой лучший друг, мой напарник.

Я обернулась к остальным. Ребята уже распахнули входную дверь и теперь по одному выходили на улицу. Последней шла Власова.

Остановившись на самом пороге, она обернулась и посмотрела на меня:

– Значит, котенка тебе подарить? – усмехнулась девушка.

– Он пошутил, – отмахнулась я, раздраженная тем, что она никак не оставит меня в покое.

– Хм, будет тебе котенок, – многообещающе произнесла она, проигнорировав мои последние слова, после чего развернулась и с самодовольным видом ушла, оставив меня в глубоком раздражении и с нехорошими предчувствиями.

Вот Ник, паразит, не мог без своих шуточек обойтись!? С этой ведь станется! Возьмет и действительно притащит назло мне мохнатый комок проблем! Что я с ним буду делать? Мне за собой-то тяжело ухаживать, а тут если еще живое существо подарят…

Громко и некрасиво ругнулась, пользуясь тем, что в доме никого кроме меня не осталось.

Ладно, будем надеяться на то, что из дырявой головы Марики мысль о том, что надо подарить мне кота, очень быстро вытиснится грезами о новых сумках, платьях и бусиках.

Глава 2

Тимур

Тусклый голубоватый свет освещал длинное узкое посещение с низким потолком. Здесь было тепло, чисто и на удивление спокойно. Как в больнице.

Прямой узкий коридор стрелой пересекал все помещение от входной двери с одной стороны, до выхода в подсобные помещения и санблок с другой. По обе стороны от него располагались крошечные боксы, огороженные толстым, удароустойчивым оргстеклом. Метр в ширину, два в длину, вот и все свободное пространство.

Почти все боксы были пусты, лишь в некоторых находились люди. Кто-то спал, отвернувшись к стенке, мечтая хоть как-то уединиться в этом аквариуме, кто-то ходил кругами, будто это бесконечное блуждание могло вывести их прочь из этой трясины.

Недалеко от выхода, в пятом или шестом боксе, привалившись спиной к холодной стене, сидел человек, головой уткнувшись в согнутые и прижатые к себе колени. Полунагой, в одних серых, потертых типовых штанах, худой как палка. Темные всклокоченные волосы доставали до плеч, а на лице красовалась далеко не трехдневная щетина.

Раздался скрип входной двери, и он непроизвольно поднял взгляд, ведь каждый из посетителей этого странного места мог стать его судьбой, его головной болью. Его хозяином.

Всего лишь смотритель. Пока можно выдохнуть.

Тимур устало потер лицо рукой и тяжело вздохнул. Как же все осточертело! Боксы эти, в которых сидишь словно пирог на витрине, надзиратели, хозяева. Вся эта чертова жизнь надоела. Каторга. Да что там каторга, чистилище! В котором он вынужден барахтаться уже третий год.

Как всегда в минуты затишья, в голове сам собой рождался вопрос. Кто виноват? И каждый раз ответ оставался неутешительным. Виноват он сам и больше никто.

Виноват в том, что повел себя беспечно, что не просчитал возможные действия других людей, возможные последствия. Вот она, расплата за халатность. Три года на этой проклятой Ви-Эйре, кочуя от одного хозяина к другому, подыхая то от непосильной работы, то от побоев. И никакого просвета впереди, никакой возможности дать знать о себе. Тот, кто его сюда отправил, хорошо постарался. Наложил столько нейронных запретов, что даже если свое настоящее имя попробуешь назвать, то мозги чуть ли не закипают, отказываясь давать нужную команду. Сколько раз он видел перед собой видеофон – ключ к свободе. Ведь стоит только добраться до него, нажать нужный номер и связаться со своими, как все эти мучения закончатся – за ним прилетят и заберут из этого ада. И нет ничего страшнее, когда стоишь в шаге от свободы, и нет возможности даже руку протянуть.

Он уперся затылком в стену и прикрыл глаза. Его неприятель хорошо постарался, подготавливая липовые документы. Кто он теперь? Уроженец Ви-Эйры, потомственный раб, с идиотской кличкой вместо имени. Тимура Барсадова вроде как больше и нет, пропал без вести на просторах галактики, зато есть Барсик.

Барсик!

С*ка!

Это же надо иметь настолько извращенное чувство юмора, чтобы додуматься до такого! Хотя причем тут юмор? Тонкий психологический расчет, да и только. Отличный способ унизить еще сильнее.

Черт, только бы выбраться из этого сумасшествия и не подохнуть раньше времени! Он опустил взгляд на свое правое предплечье, на котором красовалась большая рабская татуировка. Нелепое нагромождение ромбов, кругов и изломанных линий. Словно какой-то шутник попытался выгравировать на коже подобие микросхемы. Еще месяц она была такая же как у всех – темно синяя, зато теперь яркая, фиолетовая, припухшая и воспаленная. Все из-за того, что не удержался и напал на прежнего хозяина. Выдержка подвела, и прежде чем успел сообразить, что делает, сработали рефлексы, отточенные годами. И, Бог свидетель, если бы не надсмотрщик, вовремя откинувший его сторону, то он свернул бы толстую жирную шею этому борову. После такого его, конечно, высекли так, что душа еле в теле удержалась, что не было сил пошевелиться, а каждое мало-мальское движение разрывалось фейерверком боли и изломанном теле. Думал все, конец, не выкарабкается, помрет в темном подвале, забытый всеми на свете. И даже испытывал малодушную радость, от того, что все это, наконец, закончится.

Выжил. Как и десятки раз до этого. Тренированное тело так просто не собиралось сдаваться.

Если честно, за нападение ждал мучительной расправы, но его в очередной раз продали. Наверное, прежний хозяин решил, что с паршивой овцы хоть шерсти клок. Сдали в Центр, по дешевке. Здесь обновили татуировку. Фиолетовый – значит раб несдержан, опасен, агрессивен, асоциален, неадекватен и т.д. и т.п., продолжать можно до бесконечности. Впрочем, обновили не только обложку, но и содержимое. Новый нейронный зонд, который блуждал по венам, контролируя поведение. Теперь, если даже он просто подумает о том, чтобы причинить вред законному хозяину, зонд пошлет болевые импульсы. Чем сильнее хочешь навредить, тем больнее. А если не удержишься и сделаешь, хотя бы одно угрожающее движение, все, прощайте мозги, здравствуй жизнь овоща! И браслет ему теперь полагается с самой высокой степенью контроля.

Тим надсадно вздохнул. С его характером долго в рабах не проходишь. Или побоями добьют, или сам себе мозги изжаришь, представляя, как откручиваешь голову какому-нибудь зажравшемуся ублюдку.

Он скользнул взглядом по другим боксам. Почти никого. Большую часть рабов разобрали вчера, остался только он, да еще десятка полтора таких же бедолаг.

Фиолетовые цифры на руке отпугнули от него всех потенциальных хозяев. Конечно, кому нужно держать при себе такого типа? Хлопот много, глаз да глаз нужен. Вот и обходили его нишу стороной.

Пусть. Есть время передохнуть, немного придти в себя.

Черт, как жрать-то хочется! Государство экономит на таких как он. Скудный завтрак утром, чтобы смог дотянуть до вечера, а там еще такая же порция баланды, от одного запаха которой мутит.

Хуже голода была только жажда. Надсмотрщик должен был каждые четыре часа проходить и выдавать кружку мутной, теплой воды, но иногда ему было лень. И он мог пройти через пять часов, шесть, а то и вообще полностью пропустить один из обходов.

Снова раздался скрип двери, и он опять не смог удержаться, повернулся на этот звук.

На пороге Центра появился мужчина. Низкого роста, коренастый, одетый в спецовку. Квадратный подбородок, тяжелый взгляд из-под кустистых бровей и кулаки как наковальни.

Тим скрипнул зубами, втянул и без того впалый живот и ссутулился, стараясь казаться еще худее, изнеможеннее.

Он поменял уже стольких хозяев, что с первого взгляда мог сказать, что его ожидало. Этот грубоватый мужик наверняка владелец какой-нибудь каменоломни, или шахты, или еще чего-то подобного, и искал он крепких, сильных парней для тяжелой работы.

Он помнил, каково это, когда не можешь разогнуться от неподъемной тяжести, руки сбиты, мышцы на пределе своих возможностей. Он это уже проходил. Три месяца адского труда. И что в итоге? Непрестанный кашель от постоянной пыли, вечно слезящиеся глаза, ведь никто не собирается снабжать рабов дополнительными средствами защиты. Негнущиеся ноги, сорванная спина и страх, что не сможешь ходить.

Тогда его тоже предпочли быстро продать, пока еще можно было хоть что-то получить. И он снова выкарабкался.

Нет уж, хватит! Больше такого счастья ему не надо.

Он сидел, сгорбившись, украдкой бросая настороженные взгляды из-под взлохмаченных волос. Мужик прохаживался по коридору, рассматривая живой товар. На минуту остановился возле его бокса, пренебрежительно мотнул головой и направился дальше.

"Давай, давай, вали!" – мысленно послал его Тим и снова повернулся к распахнувшейся двери.

Теперь внутрь зашли три человека. Пожилая семейная пара и разряженная блондинка.

Старики, держась под руку, неторопливо пошли вперед, спокойно осматриваясь по сторонам.

Вот это уже было интересно. Такие люди обычно брали себе рабов для выполнения домашних работ, поскольку самим все эти хлопоты уже были в тягость. Это он тоже успел попробовать, и мог сказать с абсолютной уверенностью, что лучшего варианта сложно придумать. Не меньше года он продержался у такого хозяина. Жил на ферме, спал в подсобке, стриг газоны, чинил заборы, поддерживал дом в порядке. За все время его ни разу не ударили, не оскорбили. При этом исправно кормили и даже порой вели доверительные беседы. Правда, все это оборвалось весьма внезапно. Сердечный приступ у хозяина.

На этом спокойная, сытая жизнь закончилась.

Сейчас Тим постарался придать себе расслабленный мирный вид, надеясь, что именно на него падет их выбор.

Пожилая женщина первая подошла к его «вольеру» и стала рассматривать:

– Как насчет этого?– с сомнением в голосе поинтересовалась она, кивая в его сторону.

Супруг подошел ближе и, как-то по-птичьи нагнув голову в бок, уставился на него выцветшими от времени глазами.

– Вроде ничего, только уж больно худой,– проворчал он.

– Так откормим. Пара недель и будет как новый.

Да, да, да! Возьмите меня к себе и откормите!

Семейная чета приступила к обсуждению, а он сидел, не шевелясь, боясь спугнуть удачу. Только бы забрали, только бы забрали.

Тишину центра нарушали лишь перешептывания стариков, треск одной из ламп и цокот каблучков блондинки.

– Смотри-ка, его Барсик зовут,– с умилением произнесла старушка, прочитав его имя на электронном табло.

– Барсик? Что за дурацкое имя?

– Дорогой, ну давай его возьмем!

– Может, остальных сначала посмотрим? – дед все еще сомневался, и Тимуру оставалось только надеяться, что старушке удастся его уговорить.

– Ой, а что это у него такое на руке? – удивленно спросила она, подслеповато щурясь.

– Где?

– Да вон, где обычно татуировка!

– Не вижу. Парень подними-ка руку.

Тим от досады скрипнул зубами, но выполнил то, что от него требовали. Он поднял правую руку так, чтобы они смогли рассмотреть татуировку.

– О-о-о, – разочарованно протянула пожилая женщина, – фиолетовая.

– Такой нам точно не нужен, придушит еще пока спать будем.

Пожилая чета пошла дальше, а Тимур еле удержался от того, чтобы не ударить кулаком по стеклу. Такой шанс прошел мимо!

Закрыв глаза, он снова привалился спиной к стене, пытаясь унять внутреннее разочарование.

Цокот каблучков медленно приблизился к его боксу и затих. Тим кожей почувствовал чей-то пристальный изучающий взгляд. Внутри, темной змеей, шевельнулись нехорошие предчувствия. Он приоткрыл один глаз и покосился в сторону стоящего неподалеку человека.

Первое на что наткнулся его взгляд – туфли, безусловно дорогие, красные на высоких шпильках.

Почему-то вспомнилась фраза отца: "чем выше шпилька, тем стервознее баба".

Сердце немного ускорило темп, а взгляд начал медленно подниматься выше. Загорелые, гладкие стройные икры.

Плохо.

Красная, обтягивающая юбка до колен. Настолько узкая, что кажется, стоит ее обладательнице нагнуться и на расползется по швам.

Очень плохо.

Блузка цвета слоновой кости и маленькая сумочка, висящая на локте.

Взгляд еще выше. Красивое ожерелье на длинной изящной шее, губы, подведенные красной яркой помадой.

Совсем плохо.

Вскинул взгляд еще выше и быстро опустил. Рабам не положено открыто рассматривать свободных. Однако того, что он увидел, хватило, чтобы внутренности свело в тугой узел.

Холеная, красивая девка, с наглыми оценивающими глазами.

Полный п***ц!

Если кто-то думает, что работа в шахтах или на стройке самая страшная, то он чертовски ошибется! Нет ничего хуже, чем попасть в когти к такой вот дряни. Ни один каторжный труд не сравнится с тем, когда танцуют на твоем мужском самолюбии, превращают в комнатного песика, который должен по первому требованию хозяйки исполнять все прихоти: приносить тапочки, мыть посуду, ублажать в постели. Хочешь, не хочешь, а будь готов в любую минуту. И к обычному страху перед хозяином добавляется страх облажаться. Ведь тогда по твоей гордости проедут таким катком, что сам на себя в зеркало смотреть не сможешь.

Он уже был у таких хозяек. И не единожды. И нет никакой разницы, красивая ли она, как вот эта белобрысая, или жирная дряхлеющая тетка, покрытая толстым слоем целлюлита. Абсолютно никакой разницы. И каждый день с ужасом думаешь, вдруг сегодня не справишься, вдруг не сможешь пересилить отвращение, вдруг тело подведет. В голову закрадываются мысли, что лучше бы тебя пристрелили, чем вот так использовали в качестве постельной грелки.

Он зажмурился, мысленно повторяя: "Уходи, пожалуйста, уходи. Найди себе другую игрушку. Уходи".

Блондинка и не думала уходить. Она по-прежнему стояла рядом с его боксом и беззастенчиво рассматривала молодого раба.

Тимуру хотелось выть от отчаяния. Ну что она на него уставилась? Сейчас ну никак не назовешь его симпатичным. Тощий, лохматый, бородатый. Только кожа да кости остались. И при всем желании в нем невозможно было рассмотреть хоть сколько-нибудь привлекательного парня.

– Барсик значит? – непонятно, то ли вопрос, то ли утверждение.

Он весь сжался, не зная чего ожидать от этой белокурой бестии.

– Парень, похоже это судьба, – хмыкнула она и сделала жест надсмотрщику.

Тот, с милой улыбочкой, проворно подскочил к ней:

– Чем могу помочь?

– Хочу вот этого поближе посмотреть.

"Не-е-е-ет! Твою ж мать, нет! Только не это! Только не снова! Пожалуйста! Мужик с шахты вернись! Я сильный, я просто нереально сильный. Я буду тебе день и ночь валуны ворочать, только забери меня от этой твари! Умоляю!" – Тим почувствовал, что его начинает трясти.

Надсмотрщик тем временем открыл бок и бросил короткое "на выход".

Тимур зажмурился еще сильнее, и на какой-то миг показалось, что все это дурной сон, что он сейчас проснется и окажется у себя дома, за миллионы километров от Ви-эйры и этой блондинки.

– Оглох? – резкий оклик заставил вздрогнуть, подобраться и начать медленно вставать. В груди сердце билось так, словно пробежал марафонскую дистанцию. Все внутри ходило ходуном и пришлось сжать руки в кулаки, чтобы никто не заметил, как они мелко подрагивают.

Втянув шею и глядя себе под ноги, он сделал несколько шагов и остановился перед потенциальной хозяйкой. Она обошла вокруг него, рассматривая со всех сторон, словно он был не человеком, а музейным экспонатом. Кошачья походка и пренебрежительный взгляд заставляли еще сильнее съеживаться. Когда же он почувствовал, как к битой спине прикасается острый ноготь, то не смог сдержаться и вздрогнул.

– Вижу, его много секли, – задумчиво произнесла она.

– Еще бы. У него фиолетовый уровень.

– Даже так, – протянула девица, еще раз обходя вокруг него, – а с виду и не скажешь, вроде заморыш какой-то.

Да-да, заморыш! Загони меня обратно в клетку и иди выбирай себе другую жертву – захотелось крикнуть ей в лицо, но вместо этого он стоял покорно уставившись в пол.

– Голову подними, – тоном, не терпящим возражений, произнесла блондинка. Судя по интонации управляться с рабами ей не впервой. Интересно скольких она раздавила, превратив в покорные игрушки?

Тим механически поднял голову, продолжая смотреть куда угодно, но только не на нее.

– На меня посмотри!

С*ка!

С тяжелым взглядом Тимур посмотрел на ее лицо, пытаясь не показать своего страха. Если она его заметит, то будет только хуже. Страх спрятать удалось, а вот презрение никуда не хотело прятаться. Будь что будет, – как-то отрешенно подумал он, не разрывая зрительного контакта.

Неизвестно, что именно она рассмотрела в глубине его глаз, только яркие красные губы изогнулись в совсем недоброй, предвкушающей ухмылке, и Тим услышал слова, от которых все внутри похолодело:

– Он подходит. Я его беру.

Пожалуйста, не надо!

– Вы уверены? – сомнением спросил надсмотрщик, бесцеремонно схватив его за руку, и поворачивая ее таким образом, чтобы гостья смогла рассмотреть припухшую красную кожу с фиолетовым рисунком.

– Хм, красиво, – она с интересом рассматривала его предплечье, и на какую-то долю секунды Тим поверил, что она сейчас передумает, оставит его в покое. Однако мечтам было не суждено сбыться, тишину прорезал ее голос: – что ж, так даже интереснее. Оформляйте.

Надсмотрщик отступил на шаг в сторону, пропуская вперед девушку, затем подтолкнул вперед раздавленного Тима, и сам пристроился следом.

Парень шел за своей новой головной болью, сжимая зубы так сильно, что кажется будто, еще чуть-чуть, и они раскрошатся в пыль.

Идет впереди, вся такая гордая, как королева. Спина прямая, как палка, походка от бедра. Упругая задница, обтянутая красной материей, плавно покачивается из стороны в сторону. Только Тимуру было плевать. Он шел следом, механически уперевшись глазом в ее пятую точку, и пытаясь справиться с ужасом, расползающимся внутри него. Не в силах поверить в происходящее, он тряхнул головой.

Ведь как спокойно начинался день! Кто же знал, что судьба в очередной раз закинет его в логово к змее. Черт, лучше сразу подохнуть, чем заново пройти через весь этот кошмар.

А может придушить ее, и дело с концом? За второе нападение на хозяина его точно ждет смертная казнь.

При мыслях о том, как легко он мог бы свернуть ей шею, Тимур почувствовал, как из глубины головы, огненным вихрем вырывается боль. Проклятый зонд! С трудом, силой воли смог удержать себя в сознании и не упасть.

– Под ноги смотри, – надсмотрщик, решивший, что раб просто споткнулся, чувствительно толкнул его в спину.

– Извините, – промямлил Тим, задыхаясь от безысходности.

Они покинули помещение с боксами и оказались в небольшом, уютно обставленном офисе. Здесь все было приспособлено для удобства гостей. Перед огромным телевизором мягкий диван, на котором клиент может отдохнуть после утомительного осмотра живого товара. Кофе-машина, куллер с водой, при взгляде на который жажды вспыхнула с новой силой.

Они подошли к стойке регистрации. Надсмотрщик любезно раскланялся и удалился на свое рабочее место, а блондинка начала подписывать какие-то бумаги.

Парень отрешенно наблюдал за тем, как она заполнила несколько бумажных форм, поставив в конце размашистую подпись.