bannerbanner
Стихея
Стихея

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 7

Кажется, ее несли вниз. Но Мари думала лишь о том, как болит кожа под скотчем, как крутит живот и как холодно, потому что кроме длинной футболки и трусиков на ней ничего не было.

– Сюда!

Хриплый голос, который пытались неумело изменить, приказал теням, что несли Мари, и они положили ее на пол. Просто разжали руки, и она грохнулась, ударившись затылком о камни. Перед глазами заплясали звездочки.

– Мы искореним зло, поселившиеся в Вэйланде. Ведьмам не место среди праведных людей.

Тени окружили Мари. В тесной комнате пахло сыростью, а единственным освещением служил старинный факел на стене. Как ни старалась, Мари не могла разглядеть лиц. Но ведьминская интуиция подсказывала правильный ответ.

Мари согнула колени и ударила ближайшую тень по ногам. Та отпрыгнула и зашипела:

– Стерва!

А вот этот голос Мари точно не слышала раньше.

– Отклейте скотч, чтобы она могла отвечать за свои поступки! – снова приказала первая тень, и на этот раз Мари безошибочно узнала голос Джорджи. Да и та, видимо, опьяненная успехом, забыла его изменить.

К Мари наклонились и безжалостно сорвали скотч. По губам будто хлестнули огнем. Но она сцепила зубы, не позволяя себе закричать.

– Мы – Огненные Девы, ведьма. Какое зло ты успела совершить на землях Вэйланда, дьявольское отродье? – с пафосом произнесла Джорджи.

Мари прищурилась и сплюнула под ноги одной из девушек:

– Ты обкурилась, Джорджи? Вообще-то, это называется похищением, и я на вас могу подать заявление в полицию, – прохрипела она. – У тебя помутнение из-за Эллиота, что ли? Никак не можешь смириться, что он тебя кинул?

Дрянь! – взвизгнула Джорджи и пнула Мари в живот.

Боль хлестнула по телу плетью, и в темнице вдруг стало светло, как днем. Дыхание перехватило, с губ сорвался крик.

– Таким способом ты его точно не вернешь, – простонала Мари, понимая, что тем самым подписывает себе смертный приговор.

– Ведьма!

Джорджи как обезумела. Она наносила удар за ударом по животу, по ногам, по груди… Затем схватила Мари за волосы и влепила пощечину, расцарапала ногтями щеку. В Джорджи говорил уже не гнев брошенной женщины, а страх. Мари сейчас расплачивалась за то, что сама сотворила с ней, когда заглянула ей в глаза.

Сообщницы едва смогли оттащить ее от Мари. А Джорджи продолжала истерически визжать:

– Я видела твой взгляд! Ты ведьма! Ведьма!

– Тихо! – Другая девушка зажала Джорджи рот, и на некоторое время повисла тишина.

В ушах звенело, а тело болело так, словно по Мари прошлось стадо бизонов. Она перевернулась на бок и свернулась калачиком, уже боясь говорить, потому что не знала, выдержит ли очередную порцию ударов.

– Наверху кричат. Иди проверь, что случилось.

Шепот девушек доносился до Мари словно сквозь толщу воды.

Через какое-то время снова послышалось:

– Снаружи пожар. Там толпа народа. Нам не вынести ее обратно!

– Твою мать! Надо убираться, пока нас не засекли. Я не подписывалась на исключение из университета.

– Никто не узнает. А вот ты зря раскрыла свое имя.

– Да пошли вы, – огрызнулась Джорджи. – Я ее не боюсь. Они не посмеют меня исключить.

– И что, мы просто бросим ее здесь?

– Она это заслужила. – Джорджи присела на корточки перед Мари и намотала на кулак ее волосы: – Тебе повезло, ведьма, сегодня ты останешься в живых. Но мы еще не закончили.

Мари открыла глаза и устремила взгляд на лицо Джорджи, скрытое тенями:

– Ты права, Древняя. Мы еще не закончили.

Джорджи отпрянула от нее, будто перед ней кобра распустила капюшон. А Мари снова закрыла глаза, погружаясь в пучину боли, наполненную голосами ведьм.

Ведь мы тебя предупреждали,Что в замке дьяволы живут.Невинных на кострах сжигали,А скоро и тебя сожгут.И тлеет наша злость во мраке,А ты – такая же, как мы.Ты умерла в неравной схватке,И от боли мы хмельны.Ты гневом, злостью наполняйся,И поднимись уже с колен,Ярой ведьмой обращайся,И возглавь гиен!

«SANG ET FLAMMEТВОИ ДНИ СОЧТЕНЫ»

Огненные буквы пылали на земле центрального двора, отражаясь красными бликами в окнах замка.

«Sang et flamme». Кровь и пламя.

Уильям не думал, что общество еще существует. Он надеялся, что оно давно уничтожило само себя. Да, остались преданные последователи, но без былой силы и власти. Кажется, на руке вице-канцлера он видел знакомое кольцо…

Уильям коснулся перстня, который висел у него на шее. Снаружи уже появились пожарные, возле ворот стояла машина с красно-синей мигалкой. Скоро от огня останется лишь выжженная трава, а руководство университета бросится на поиски хулигана. Но вряд ли его найдут.

Странное чувство тревоги, как дикая кошка, завертелось под ребрами, и Уильям заставил себя оторваться от окна. За долгие годы он научился безраздельно доверять интуиции, вот и сейчас он, не раздумывая, натянул свитер и джинсы и сбежал вниз по винтовой лестнице. Спуск казался слишком долгим, и Уильям мысленно считал круглые лампы дневного света, чтобы не потеряться во времени. Хотя он не понимал, куда идет, пока не столкнулся с тремя девушками в алых мантиях колледжа «Огненные девы».

– Здравствуйте, профессор Чейз, – машинально пролепетали они, но он не успел им ответить. Девушки быстро затерялись в недрах замка.

«Огненные девы»? Ночью? В пыточной?

Уильям заглянул на узкую лестницу, освещенную ночными лампами. Что они здесь забыли? Интуиция толкнула его в спину, и вот он уже сбегал вниз по ступеням. В бывших темницах пахло сыростью и веяло прохладой. Железные двери были раскрыты в разные стороны, как кривые зубы. Земляной пол непривычно бугрился, а из освещения – лишь старая мигающая лампа накаливания. Сюда не добирался даже лунный свет.

Уильям включил фонарик на телефоне и стал осторожно пробираться по коридору. По коже бегали мурашки, а в горле встал ком отвращения. Он давно сюда не спускался. Раньше здесь не было так тихо. Все было иначе. И сам Уильям был иным.

Когда он увидел в последней темнице в трепещущем свете старинного факела сжавшуюся в комок девичью фигуру, то чуть не выронил телефон.

– Мария, – сорвалось с губ.

Сложно было не узнать длинные распущенные волосы, которые окутывали девушку покрывалом.

Уильям дрожащими пальцами засунул смартфон в карман и подхватил Марию на руки. Он не знал, как поднять ее, чтобы не причинить боль, и в итоге она все равно застонала, когда Уильям прижал ее к себе.

– Боже, девочка, что они с тобой сделали?

В груди скрутился тугой узел гнева, который, казалось, опалял внутренние органы. Человеческая жестокость в очередной раз проявилась во всей красе.

– Почему ты? – шептал он.

Глаза привыкли к полумраку, и Уильям нес Марию почти вслепую. Ноги сами вели его к выходу, и когда он вышел из темницы, сначала зажмурился из-за яркого света, который заливал фойе. Пожар потушили, и теперь возле входа столпились преподаватели, живущие в замке, как и Уильям. Кто-то был в халате и ночном чепчике, кто-то кутался в плед. Уильям заметил среди них Элизабет Кэрролл, но поспешил подняться по боковой лестнице на второй этаж, в медпункт. С вице-канцлером он успеет пообщаться позже и рассказать ей, что в стенах ее университета избивают студенток.

А сейчас главное – помочь Марии. Уильям еще раз посмотрел на ее бледное лицо и только сейчас понял, что не развязал девушку. Не снял скотч. И сердце снова наполнилось темной яростью не только к ее мучителям, но и к себе. Уильям уже видел Марию связанной. И в прошлый раз он ей не помог.


Ее нес на руках профессор Чейз. Уильям. И в его объятиях ей было не страшно. Она знала, что больше никто не причинит ей боль. Мари помнила сон так, словно он был явью. Или это и была реальность?

– Ну, милая, как ты себя чувствуешь?

Солнечный свет заливал уютную палату в пастельных тонах и переливался на седых волосах медсестры. Ее пухлое лицо с узкими светлыми глазами напомнило Мари одуванчик, на который дунешь – и он разлетится.

– Сносно, – ответила она и приподнялась в постели.

Тело тут же отозвалось ноющей болью. По Мари явно пробежалась стая волков, или стадо лошадей, или толпа обезумевших людей, дорвавшихся до распродажи в торговом центре.

Тебе повезло. Только синяки и ушибы, переломов нет, – защебетала медсестра и достала из тумбочки шприц. На ее бейдже Мари разглядела имя: Сара Поттс. – Поставлю тебе обезболивающее, и можешь возвращаться в свою комнату. Только дождись куратора. – Она протерла плечо Мари спиртовой ваткой и нежно уколола. Комар и то больнее жалит. – Ах, да… – Мисс или миссис Поттс выпрямилась и закивала сама себе: – Профессор Чейз просил сообщить, когда ты очнешься. Пойду позвоню. И, кстати, твоему отцу я тоже звонила, – она нахмурилась, – но он отреагировал весьма странно. Сказал, что ты взрослая девочка, сама справишься со своими проблемами. – Миссис Поттс (Мари все-таки решила, что она миссис) пощелкала языком. – На мой взгляд, милая, отцы себя так не ведут, когда узнают, что их дочь избили. Но мое мнение никому не интересно… – жалостливо добавила она.

– Вы сказали, профессор Чейз, – успела вставить в тираду медсестры Мари прежде, чем та ушла, – просил сообщить ему. Но… зачем?

– Так это он тебя сюда принес, милая. Чудом заметил, что из темницы кто-то выбегает, и заподозрил неладное. Ай-ай-ай, изверги! Бросили бедняжку в пыточной.

Сердце Мари дрогнуло. Ей не приснилось, все так и было. Щеки запылали, и она сама удивилась своей реакции. Впрочем, с их первой встречи ничего не изменилось. Но теперь Мари больше не могла лгать самой себе: она испытывает к профессору Чейзу чувство намного сильнее, чем уважение.

Ты была без сознания, руки-ноги замотаны скотчем! Отвратительно, отвратительно! А ты, милая, знаешь, кто на тебя напал? У нас в Вэйланде такого сроду не было.

«У вас в Вэйланде сроду не училась ведьма».

– Нет, – слабым голосом отозвалась Мари, – они были в красных мантиях. Лиц не видела, было темно…

«Только голос Джорджи».

– Огненные девы, – задумалась миссис Поттс и печально покачала головой. – Я не слезу с мисс Кэрролл, пока она не найдет, кто это сделал! И профессор Чейз, уверена, тоже не оставит это дело. – Гневный голос медсестры уже доносился из соседней комнаты.

Послышался писк кнопочного телефона, и миссис Поттс радостно известила профессора о том, что Мари в добром здравии. Судя по голосу, медсестра очень разочаровалась, что преподаватель не собирается навестить свою студентку, и Мари охватило двойственное чувство: радость вместе с печалью.

Мари откинулась на подушки и устало прикрыла глаза. Ее больше ничего не интересовало, кто такая мисс Кэролл, почему ее спас именно профессор Чейз и что бы с ней сделала Джорджи, если бы Огненных дев не спугнул пожар… Пожар? А что горело?

Лекарство притупило боль, мысли спутались, и Мари сама не заметила, как погрузилась в сон. А где-то вдалеке звучал мерзкий хохот Джорджи.


– Мне так стыдно, Мари, – в третий раз повторила Айви.

Она сидела на стуле, обхватив руками рыжую голову, и ждала, пока Мари оденется в зеленое платье с длинными рукавами и высоким воротом, чтобы скрыть синяки, и расчешет запутавшиеся волосы.

– Я спала, как убитая… Не понимаю, почему меня так срубило, но я ничего не слышала, честное слово! Еле встала пару часов назад, голова, как гиря, и мне сразу сообщили о тебе. – Айви подняла на Мари взгляд побитого щенка. – Я даже не проснулась, когда случился пожар, и до сих пор не знаю, что произошло.

– Верю.

Мари сцепила зубы и стала расческой распутывать волосы, стараясь не думать, сколько человек к ним прикасались за последнюю ночь. Радовало хотя бы то, что медсестра не обратила внимания на цвет ее крови.

– Ты знаешь, кто это сделал? – понизив голос, спросила Айви.

Мари замерла и пронзительно посмотрела на подругу. От ее взгляда та побледнела.

– Ты мне друг? – прошептала Мари.

– Конечно, друг!

– Тогда ты знаешь, кто на меня напал. Кому я насолила больше всех…

Айви в ответ только недоуменно уставилась на Мари, а потом резко закрыла ладонью рот, чтобы сдержать писк.

Мари быстро заплела волосы и потащила Айви за руку прочь из медпункта. По внешнему виду и не скажешь, что ночью ее жестоко избили. Лишь ссадины на подбородке и следы от ногтей на щеке. Их пришлось замазать тональным кремом, чтобы не привлекать внимание к цвету крови. И никто не знал, что каждый шаг давался ей через силу и отзывался волной боли по телу.

– Мари, если это Джорджи, то ты обязана рассказать вице-канцлеру, – горячо прошептала Айви.

Она вышла во двор, и Мари блаженно вздохнула. На погоревшей траве остались черные зигзаги, которые складывались в буквы, но прочитать было уже невозможно. Часть была затоптана, возле более-менее отчетливых слов толпились студенты. Айви с любопытством огляделась.

– Сказать, что меня избила девчонка из уважаемой Вэйландской семьи? Древняя? – усмехнулась Мари. – Причем, голословно, без доказательств. Спасибо, но у меня и так проблем хватает.

– Да, ты права… – задумалась Айви. – Не думала, что Джорджи зайдет так далеко. Хотя и с Эллиотом они впервые так долго порознь. Может, ему и правда надоели эти качели? Кстати, куда ты меня ведешь? – очнулась Айви, когда они спустились к воротам и вышли на городскую дорогу. – Тебе надо отдыхать.

– Да-да. Сейчас сходим в магазин трав.

– Магазин трав? Впервые слышу. А зачем?

– Хочу сделать себе успокоительного чая из ромашки и мяты, – уклончиво ответила Мари.

– А, ну окей…

На узких, уютных улочках Вэйланда Мари стало по-домашнему спокойно. И даже боль в ребрах поутихла.

– Расскажи мне про Огненных дев. – Мари скосила на Айви взгляд.

Та пожала плечами.

Так называется один из колледжей Вэйланда. Там самые отъявленные фанатики, воспевающие идеологию университета, – ответила она, тщательно подбирая слова.

– Ненависть к ведьмам?

– Борьбу против зла. – Айви обиженно поджала губы.

Мари вздохнула. Знала бы ее подруга, с кем дружит…

– Но они, конечно, совсем того. – Айви постучала пальцем по голове. – Однажды затравили девчонку, потому что решили, что она – ведьма. Джорджи не вступила в их колледж только потому, что она – Древняя. А Древние всегда обучались в главном корпусе университета. В замке.

– Но, несмотря на это, они прекрасно ладят, – пробормотала Мари.

Они свернули с центральной дороги направо, где среди увитых плющом коттеджей уже виднелся магазин, но тут Айви окликнули проходившие мимо девушки.

– Ой, Мари, я переговорю с ними. Хоть узнаю, что за пожар случился ночью.

– Хорошо, – кивнула Мари.

Так даже лучше.

Айви остановилась поболтать с однокурсницами, а Мари спустилась еще ниже и зашла в магазин. Ее окутал знакомый аромат трав, и она позволила себе прислониться к стене и перевести дыхание. От прогулки боль усилилась, либо перестало действовать обезболивающее, и Мари уже пожалела, что не отложила поход в магазин на попозже.

– Ромашка и календула хорошо обезболивают. – За прилавком, как обычно, незаметно появилась Тина и качнула длинными серьгами в виде рыбок.

– Да, но, помимо них, мне нужно кое-что еще. – Мари оторвалась от стены и подошла к продавщице. – Семена клещевины обыкновенной.

Глаза Тины блеснули за очками:

– Они ядовитые.

– Не всегда, – ответила Мари.

Тина улыбнулась так, словно они с ней заговорщики:

– Хорошо, сейчас подготовлю.

– Черт! – Мари хлопнула себя по бедрам в поисках карманов и вспомнила, что она без денег. – Я…

– Потом заплатишь, я запишу в долг, – отмахнулась Тина и исчезла в недрах магазина.

Мари прикрыла глаза и сосредоточилась на своих ощущениях. Боль, усталость, злость, растерянность. Возможно, она пожалеет о том, что собирается сделать, но по-другому нельзя. Джорджи должна заплатить.

– Вот. – Тина вынырнула из подсобки и положила перед Мари аккуратный сверток из пергаментной бумаги. – Используй с умом, – предостерегла она.

– Спасибо. – Мари прижала кулек к груди. – На днях занесу деньги.

Тина только улыбнулась, будто это ее вообще не интересовало, и вдруг спросила:

Мари, а ты слышала словосочетание «Кровь и пламя»?

Мари словно окатило ледяным дождем и перед глазами завертелись воспоминания.

…Первый шабаш, мама, которая больше не мама, хохот, кровь и страх… А еще зловещий шепот змеиных уст: «Берегись “Sang et flamme”, ведьма».


Танец ведьм вокруг костра завораживал и пугал одновременно. Полуобнаженные фигуры в прозрачных одеяниях извивались на фоне пламени, как ядовитые змеи, шипящие в клубке. На черном, бездонном небе горела полная луна. Потусторонние песнопения на непонятном Мари языке ласкали слух. Хотелось расслышать каждое слово, понять его смысл, впитать в себя, испить запретную чашу до дна.

Сегодня было полнолуние. Шабаш.

Мари жалась к маминым ногам, когда к ним подошла высокая женщина с блеклыми глазами, которые казались еще бесцветней по сравнению с ее густыми смоляными волосами.

– Ты уверена, что она готова, Ребекка? – обратилась она к матери Мари. – Как только она пройдет посвящение, Охотничьи Псы учуют ее запах.

Мама лишь развязала тесемки плаща на шее. Он упал на землю, и она осталась в такой же прозрачной тунике, как и другие ведьмы. Мари увидела очертания груди мамы и смущенно отвернулась. На ней, в отличие от взрослых, было простое белое платье из грубой плотной ткани.

– К этому нельзя подготовиться, Несса, – тихо ответила мама.

Несса, наконец, посмотрела прямо на Мари, и от ее взгляда и зловещей ухмылки скрутило живот:

– Похожа на тебя. Мамина дочка, – удовлетворенно заметила ведьма и тут же сощурилась: – Тогда слушай, Мария Ребекка, слушай внимательно! – И она махнула рукой в сторону извивающихся ведьм.

Мари в страхе уставилась на них и поначалу никак не могла уловить смысл их пения, но потом в руках ведьм появилась чаша с темной жидкостью, и они стали поочередно обмазывать ею лицо, грудь и бедра прямо поверх одежды. Ткань еще сильнее облепила тела, оставляя ведьм почти нагими.

Мари с ужасом задержала дыхание, и их слова вдруг обрели ясность. Голоса зазвучали ярче и громче:

– Танец дев перед полной луноюВ обнаженной, искрящейся коже.Спасены за туманной стеною,Здесь реальность и вымысел схожи.Здесь свои и чужие все вместе,Как плетеный узор кружева,Обнажая беленые кости,Зовут темные божества.Зовут, кровью себя обливаяИ глотая табачный дым.Невинность здесь ведьмы теряя,Бредут за плодом гнилым.Бредут к палящему жару,На ведьминский шабаш спешат.Смеются в лицо кошмару,И лишь поленья трещат…Там шабаш, там ведьмы скулят…

Несса повернулась к Мари, и в ее глазах отражались яркие языки пламени:

– Сегодня тебе будет страшно, Мария Ребекка, но не так страшно, как если ты попадешь в руки «Sang et flamme». Бойся их. Они сожгут тебя, а твой прах превратят в исцеляющую мазь… Мазь, замешанную на крови ведьм.


– Мари, я тебя потеряла!

К ней подбежала запыхавшаяся Айви. Мари уже давно ушла из магазина и теперь медленно брела по дороге, прижимая к груди сверток с травами.

Вопрос Тины привел ее в ужас, который внушали годами, который впитался с молоком матери. Ведьмы боятся тайного общества «Sang et flamme», потому что одно их название уже несет смерть.

– Купила что хотела?

Мари кивнула.

Да, подруга, выглядишь ты не очень. Бледная, как вампир. И трясешься, как наркоманка. Пошли в комнату, а то мне влетит от миссис Поттс за то, что я позволила тебе столь долгую прогулку. – Айви подхватила Мари под руку, и они медленно зашагали в сторону замка.

– Да, мне сейчас не помешает травяной чай и сон, – едва ворочая языком, произнесла Мари.

Странно, что разговор с продавщицей будто вытянул из нее все силы. Да еще это ужасное воспоминание… А теперь голову разрывает мигрень, намекая на то, что скоро Мари вновь явится слово.

Странно, что я не слышала про магазин трав раньше. Потом покажешь. Представляешь, – тут же переключилась Айви, – девчонки жаловались, что еле уговорили родителей не забирать их из университета. Вот до чего дошло!

Айви стала тараторить про пожар, но до Мари долетали лишь обрывки фраз.

«…Твои дни сочтены… кровь и пламя… виновного не нашли… снова в полнолуние…»

– В этом году черт что знает творится в Вэйланде! – заключила Айви. – В первый раз слышу про это общество. Девочки сказали, типа это охотники на ведьм. Ну, тогда весь Вэйланд это «Кровь и пламя», – усмехнулась она. – А ты слышала про них?

Мари мотнула головой. Если сказать правду, придется долго объяснять.

– Разве охотники на ведьм не должны были сгинуть после того, как завершилась инквизиция? – Мари еле набралась сил, чтобы спросить.

Перед ними уже виднелся замок и центральные ворота. Мари уже сто раз пожалела, что поддалась злости и отправилась в магазин. Теперь каждый шаг казался ей подвигом.

А еще эти мысли, сводящие с ума: «Тебе здесь не место. Тебе здесь не место».

– Инквизиция инквизицией, но это же Вэйланд. Здесь сжигали ведьм и позже… В последний раз, кажется, в семидесятых годах.

– Двадцатого века? – опешила Мари.

– Ага.

Мари еще сильнее повисла на руке подруги. Ведьмы не боятся, ведьмы бесстрашные, но правда в том, что Мари не такая сильная, как ее мать.

– Конечно, это был самосуд и «инквизиторов» потом посадили, но здесь они остались героями. Если интересно, думаю, в архиве библиотеки можно найти газеты того периода.

– Господи, но ведь это, можно сказать, было совсем недавно…

– Да, жуть, – согласилась Айви.

«Мне здесь не место».

Теперь мысль прозвучала утвердительно. А мигрень, которая тупыми ударами стучала между бровями и по вискам, только подтверждала.

Они шли по двору, и теперь Мари стала замечать косые, испуганные взгляды студентов. Кто-то пытался скрыть их, а кто-то откровенно глазел. Да, новости в Вэйланде разлетаются быстро. Джорджи явно этому поспособствовала. Рассказать, что Мари считают ведьмой, да еще заволокли в темницу и избили, – для нее все равно что наесться меда. Подумать только, за два месяца в Вэйланде у Мари появился заклятый враг, который настроил против нее почти весь университет.

– Мне мерещится или на нас все пялятся? – прошептала Айви.

– Конечно, мерещится, – невесело рассмеялась Мари и закашляла от боли в легких.

Всего лишь ушибы и синяки, а кажется, будто у нее сломана каждая кость.

Они подошли ко входу, и из-за колонны вышел Эллиот, преградив им дорогу. Он встревожено хмурился, и его взгляд пробежался по Мари, словно сканируя.

– Я урывками слышал, что произошло. – Он заложил большие пальцы за ремень джинсов. – Как ты?

– А ты как думаешь? – прошипела Айви.

– Почему ты смотришь на меня, словно это я ее избил? – тут же ощетинился Эллиот.

– Потому что так и есть!

Айви, – Мари предостерегающе сжала ее руку, – не надо. Лучше пойдем в комнату, а то я сейчас упаду.

Они обогнули Эллиота, и Мари даже не посмотрела ему в глаза. Его навязчивое внимание привело к тому, что́ Мари собирается сделать с Джорджи. Если кто и виноват, так это он.

В комнате Мари упала на кровать, а Айви убежала к Монике за чайником, чтобы заварить травяной чай. Рукой Мари нащупала под подушкой заветный блокнот с ручкой и почти на автомате стала зарисовывать на чистом листе слово. Она яростно штриховала бумагу, стараясь поскорее покончить с «даром», чтобы избавиться от головной боли. Стоило ей вывести последнюю букву, как мигрень схлынула с нее волной, уступая место облегчению. А на странице красовалось третье слово, явившееся ей в Вэйланде.

Нагая

Мари пролистала блокнот, чьи страницы полнились неясными фразами и словами, применение которым она до сих пор не нашла в своей жизни.

«Это не дар, это проклятье, мама…»

И только здесь и сейчас, в тишине и одиночестве, с губ Мари слетели стихи, а из глаз брызнули слезы горечи, обиды, боли и унижения…

– Я стану яростной стрелой,Наполнюсь ядовитой местью.Ужалю острою иглой,Прикроюсь сладкой лестью.Да будет так, здесь все враги!Темно вдали – огонь зажги…

Она отомстит этим закоренелым фанатикам. И Джорджи, и Огненные девы заплатят за все. И даже «Sang et flamme» ей не помешают…

Глава 5

Кровавые слезы

Сколько Мари проспала, не имела понятия, но боль в теле никуда не ушла, наоборот, словно разрослась и превратилась в огромный огненный шар.

Двери с треском распахнулись, и все, что успела осознать Мари, прежде чем ее схватили, то, что Айви нет на месте. А Мари снова тащили по коридору неизвестные люди, и яростные выкрики из толпы оглушали:

На страницу:
5 из 7