Журнал «Юность» №03/2024

Журнал «Юность» № 03/2024

© С. Красаускас. 1962 г.

Поэзия

Дмитрий Воденников

Поэт и эссеист. Родился в 1968 году в Москве. Окончил филологический факультет Московского государственного педагогического института. В 2007 году в рамках фестиваля «Территория» избран королем поэтов. Издано 14 книг стихов и эссе. Ведет на «Радио Культура» программу «Поэтический минимум». Автор колонок в изданиях «Стори», «Литературная газета», «Совлит» и др.

Маленькая зима помнит всё

* * *Оказывается, императрица Елизавета Петровнаоднажды на балу, увидев у фрейлины Лопухинойтакую же розу в прическе,заставила виноватую встать на колени,срезала преступную розу с прядью волос,еще и два раза Лопухину ударила.Какая же ты дура, Лиза.Меняется запах с возрастом,роза уже пахнет не так,волосы пахнут не так, подмышки,и только долгая злая памятьлежит черновиком на подоконникеи пахнет свежевысушенным розмарином.Только вряд ли в восемнадцатом веке в Россиина кухне использовали розмарин.Только представить себе: никогда не одна,рядом всегда какие-то условные мы.И тоже, наверно, сходила с ума от зимы,и тоже, наверно, сходила с ума зима.И вот в середине одной из этих бескрайних зимкрай все-таки наступил и горлом пошла она,смертная, старческая, не голубаяв три часа пополудни пятого января.И бедная Лиза-старушка туда поплыла,ничего в этой смерти не понимая.У меня на кухне растет розмарин,кто-то принес в горшочке, вот и растет,прижился, прибился одной бесконечной зимой,рассказывает мне на своем лекарственном языке свои лживые детские сказки:дескать, когда-то, когда Святое семейство держало свой путь в Египет,Дева Мария положила младенца Иисуса на камни,под скромный такой кустарник в белых цветочках.Это и был розмарин,только другого цвета.И вдруг белый цвет превратился в небесный.Злая память не может пахнуть высушенным розмарином.Только добрая память пахнет камфорой и сосною.* * *Два только раза, оказывается, плакал Наполеон,когда уже был императором,оба раза по своим генералам.А в детстве, наверно, вообще не плакал,только мучил двух братьев,одного бил, другого кусал,и всегда успевал первым наябедничать матери,так что наказывали искусанного и побитого,в общем, та еще сволочь была.Битый небитого везет.Два раза отрекался Наполеон от престола,в последний раз в пользу сына: бедный ребенок,ведь если ты взрослый,но закроешь глаза и сложишь ладони,как будто ты молишься или молишь,то эти ладони в прыгающей темноте покажутся тебе детскими.Я закрыл глаза, сложил ладони,они оказались дитячьими:там небитый небитого на руках несет,там цыплячий бисер цыпленка зовет,тот клюет его, как с голодного края, клюет.А мама у цыпленка лиса сверхтревожная,говорит: не жадничай, клюй осторожно,а то будешь желудком опять болеть,за живот, крылышкуя, хвататься.А цыпленок ей (или я) в ответ:Не хочу открывать глаза, не хочу сюда просыпаться.* * *Я вообще тебе никто,имя мое никак.Я пустое пальто,плывущее через мрак.Я вернусь домой,я сниму штаны.Там пустяк пустойзимней пустоты.Пустота беретручку в пустоте,пишет пустотазнаки на листе.Жил да был примерпро пустячных пчел.Я тебя решили теперь ушел.* * *Анна Ахматова однажды сказала,когда выходила ее послеопальная книга,сильно почиканная советской цензурой,так, что остались там только рожки да ножки, пейзажные зарисовки:«Что сможет сказать про меня современный читатель?Эта дама очень любила гулять».Когда мои снысобираются в книгу,я листаю ее, смотрю,там написано «спал», тут написано «сплю»,тут написано «не просыпаясь», тут написано «сон»,думаю: «Что скажет про меня современный читатель?»Современный читатель все это современно читает,решает:«Этот человек средних леточень любил поспать».Но я не люблю.Я люблю видеть синие улицы,я любил кого-то из вас,я любил неожиданный удар повторяющейся шутки(есть шутки, которые бывают смешными только на третий раз).Я люблю рифму на «-ать» и «-ться».Умирать, воскресать, прощаться.А еще я люблю этой неожиданный вывих солнечного воздуха,когда дым плывет по нему,когдана фотографии вдруг выпрыгивает синяя точка,очевидный оптический брак,как неверный пароль к рутубу, который ты десять лет назад потерял,а там остались видео прежнего счастья,которые ты бы хотел безвозвратно стереть(дурак, это и было твое безвозвратное счастье),все это блямкает, лепечет, плачет, струится,потом костенеет, стареет, как придуманный старый орел и орлица,про которых говорят,что, когда им исполняется сорок лет,клюв их становится слишком длинным и слишком тяжелым,а когти на лапах дубеют и отрастают(ими трудно когтить добычу),а перья давно уже превратились в кольчугу,в ней невозможно дышать и в ней невозможно взлететь.Тогда орел от всего этого избавляется:сбивает о камни свой клюв, вырывает когти и перья.И так живет где-то в труднодоступных местах,пока все не вырастет заново.Потом оказалось, что это всего лишь легенда,псевдонаучная чушь.«Но я ее запомнила, – жизнь говорит, —она может быть Вам интересна».* * *И будет только снег, и снег, и снегна всех дорогах и на всех путях,и будет только снег, и бог, и светво всех немых и вымерших сетях.Ни фейка, ни упавшего в себя —не что-то сложное, а что-нибудь простое —и не доставленное я́бет ю́лбюл я,и неотправленное слово золотое.И если жизнь без зашуми пуста,как у инсультника, в пустыне самознайства,аще устыны ир, ни ы ни а,и аже ога ету. Догадайся.* * *В общем, она уже догадалась.И вотстарая Елизавета стягивает с себя старую Елизавету,два клюва, двухглавую маску, роняет скипетр и державуиз худеющих кошкиных рук,становится молодой,потом закрывает глаза, подносит ладони одну к другой,и они превращаются в маленькие ладошки.Крошечная Лизетт помнит, как называл ее папа,как много зла она потом, выросшая, причинила, —крошечная Лизетт вообще ничего никому не забыла,маленькая Лизетт, как Вселенная, помнит все.Поэтому она садится на́ пол рядом с механическим голландскимзолоченным цыпленком,достает из кармашка недавно найденный от него потерянный ключ,заводит цыпленка,тот дергано наклоняется, пьет ненастоящую воду,и она говорит ему:«Милый мой цыпленок,победи,не заступай за край, дождись,доживи жизнь.И за воду эту мою, милый цыпленок,потом по-немецки, по-русски, по-гречески, да хоть на фарси,по-цыплячьи хотя бы —зиме за меня помолись».январь – 1 февраля 2024 года

Татьяна Стоянова

Поэт, куратор литературных проектов. С 2015 года занимается продвижением современной русской литературы в издательстве «Редакция Елены Шубиной». Автор сборников стихотворений «Матрешка» (2019), «Контур тела» (2023). Финалист и лауреат поэтических конкурсов и премий. Стихи переведены на турецкий и болгарский языки.

Стихи вне циклов

ОКНОоранжевая краска на деревянном окнесо временем выцветает до коричневойвпитывает в себя молдавское солнцеи становится похожей на высохшеев жаркое лето невспаханное полея мою окна в доме своего детствакаждую ночь во снено никак не могу до конца стеретьчерноту из глубины этих трещиноткрываю глаза и вынимаю занозыиз своих онемевших от усталости пальцевони стали слишком похожи на бабушкинытакие же коричневыеот времени и солнца22 июля 2023 годаПЕРЕУЧЕТне вовлекай менягосподив ад твой и райвон там игрушкане сломанас ней играйтолько меняпожалуйстане выбирайэти коробкииз детскогосада злая на себене вывезлахоть везладевушкибольше неткак ее веслакру́гом теперьи времяи головая нахожу дорогук себеедвагде в никудабилетымне дайтедваздесь уже всена пе-ре-у-четзакрытоесли уж буквылатинского алфавитатолькоviva la vitala dolce vita3 марта 2023 годаПРИЗРАКИПрости мне все:расстрельные листы,дорогу на костяхи мост над Нарвой.За этот столопять расселисьлярвы.Чем будешь ихкормить сегодня ты?Прости мне все:могилы без имен,по кругу бег,распад земного рая.Свой следнесут на всем,не вымирая,живые привидениявремен.Прости мне все:наш с призраками домвсегда открытлюбым ветрами бурям.И даже еслиладаном окурим,то этих духоввряд ли изживем.Прости мне все:но эту злую силуослабить можно,только говоря,что виноватыв ней – и ты, и я.Но я давно за всетебя простила.30 апреля 2022 годаВ ПАЛАТЕчего вы хотите?спросила яжитьэтого мне хватитсказал они улыбнулсячерез силурана требовалаперевязкиеще не заживалаеще не было яснокогда затянетсяя сиделау его постелив больничной палатеи пелапро себяколыбельную песнюо сонных пчелкахникто не слышалчто на самом делемы убаюкивалидруг другав ту беззвездную ночья егосвоейнеслышной песнейо радостион менясвоейнеловкой улыбкойрожденной изиз самого сердцанезаживающейболи28 июля 2023 годаЧЕТКИ

Перебирать, как четки, дни, где были мы совсем одни, как в том раю Адам и Ева – в тени от жизненного древа.

Перебирать, как четки, сны, где были мы среди войны еще укрыты от обстрела, как слово – в пустоте пробела.

Перебирать, как четки, стих, где голос мой почти затих, и там кричит подбитой птицей – война, с которой нам – сродниться.

9 июня 2023 годаОПИСИВот составляешь тыопись друзей.Этим ты большене будешь своей.Те отменилитебя навсегда.Тут призываютк ответу:«Ты – да?Или ты нет,может быть?»Там молчат.Где-то берут тебяпод патронат,на карандашили под козырек.Кто-то стал близок,хотя был далек.Кто-то оставилтебя здесь одну.Выбрал другуювину и страну.С кем-товстречаетесьвы за столом,чтоб говорить —не о том, не о том…С кем-то на кухнепоминки, запой.С кем-то идешь,как на митинг,домой.С кем-то смеешься,неся ерунду,и забываешьпро эту вражду.И забываешь,и ладно.Потомописи всемы сожжем.Ведь сожжем?22 марта 2022 годаПИСЬМОЯ не закончилась вместе с твоей Россией.Я еще здесь для тебя каждый день берегумамино сердце, ты знаешь, опять аритмия.Спать по ночам перестали мы. Вот к четвергу,может, достану лекарства, пустеют аптеки.Врач наш живет где-то там по соседству с тобой.Но мы еще как-то держимся, хоть ипотека.Мы не закончились вместе с ушедшей весной.Мы для тебя ведь оттуда одними цветамивсе перемазаны (лишь бы не черным был цвет).А я не знаю, чем завтра лечение мамымне оплатить, уже, кажется, больше сил нет.Нет, я не жалуюсь, там ведь тебе же не проще.Там ведь свои огорчения, беды, долги.Но ты представить не можешь, какие здесь ночи,как они кратки и как бесконечно долги.4 июня 2022 годаУЗЕЛЯ теперь собираю волосына затылке тугим узлом.Ни за кем не иду в потокеи не двигаюсь напролом.Раздаю все долги бегущими пытаюсь мирить друзей.Только это как будто гибнутьна расстреле меж двух огней.Только это как будто —мысли все благие собрав подряд,по дорожке кривой с котомкойдобровольно спуститься в ад.Я теперь не снимаю крестикдаже в душе, как будто мнеон поможет облегчить душу,не сгореть в нутряном огне.Но однажды, однажды, знаю,здесь наступит момент такой,что креститься смогу я толькоампутированной рукой.30 июля 2022 годаРУКИя пересчитываю по пальцамвсех кого потерялавсех кто меня бросилчтобы спасти себячтобы убить себячтобы убить другихчтобы уйти в землюи больше не вернутьсяя пересчитываю ихи мне не хватаетпальцев одной рукивсех рук богини лакшмираньше они были частью менячтобы успеть всех обнятьза всеми присмотретьобо всех позаботитьсявсех любитьтеперь им ни до когоне дотянутьсяотсохлиотпали от телаза ненадобностьюстали отдельнымия уже много ночейлежу с ними в постеликак с собственным трупоми привыкаю к этойинвалидностивчера вынесла их из домаи закопала в землюможет однаждына этом местевырастет лес руквоздетых к небудля всех бесприютныхлишенных частейживого телаживой жизниживой любвикоторая не оказаласьсильнее смерти11 февраля 2023 годаДОМОВЫЕздесьживутлюдив каждомиз этихдомовв этойпобитойпосудев пепельнойэтойгрудесмысловобломковсловэти домаживыеслепоглухонемысловноих домовыездесьживеммы11 апреля 2023 года

Дмитрий Бо́былев

Публикация в рамках совместного проекта журнала с Ассоциацией союзов писателей и издателей России (АСПИР).

Родился в 1987 году в г. Серове. Окончил филологический факультет Нижнетагильской государственной социальнопедагогической академии, степень магистра, диплом с отличием. С 2014 года живет в Санкт-Петербурге. Член Санкт-Петербургского союза литераторов. Публикации в «Литературной газете», в журналах «Аврора», «День и ночь», «Знамя», «Наш современник», «Нева» и др. Автор книг стихов «Флажки на карте» (2017) и «Улица Бобылева» (2023), книги прозы «Ксякся» (2023).

Лауреат литературной премии имени Олега Герасимова (2019).

ПАЛЬМИРА По снегу и соли до двери дошлепав,Холодную дверь отворя в магазин,Негаданно вижу руины ЕвропыНа солнечной выставке фотокартин. Фотограф приметил античные камниИ солнце над ними, и тени от них.Он знал, очутиться захочется там мне,Забыв Петербурга сырые огни. Но он просчитался: сегодня, нежданнейКартин посреди магазинной стены,Над Питером солнце раскинуло дланиИ кормит лучами пернатых земных. И всякий расправил и перья, и взгляды,И шапку поправил, любуясь мостом.Спасибо, у нас тоже есть колоннады,Назначить свиданье местечко найдем. С небес хорошо наблюдать переулки —Пальмирец, усопший столетья назад,Вздохнет: «До чего хорошо в Петербурге!» …Там только о нем говорят. * * * Молодым уезжать легко.Мы стоим у подошв Петра.Остывающим молокомНад скамьями разлит витраж. Почему-то молчишь, молчишь.То ли кофе тебе купить?В Ярославле шумит камыш,Если медленно подходить. На перроне метет, мететВсе равно будем мерзнуть здесь.А Сергей, говорят, могетБез билета сюда пролезть. Знаю, знаю, что не «могет».Вижу сквозь снеговую взвесь:Этот поезд – наоборот:Прыгнул внутрь и прижился – здесь. * * * Критик выходит на воздухИз сумрачной пятиэтажки.Я подарил ему роздых,Зашел за малотиражкой. Он препарирует тексты,Ни дня, ни себя не жалея.Зима начинает бегствоПо звонкой сырой аллее. Сморщенный ярким светом,Курит одну, вторую.Время писать сонеты,Сны и весну рифмуя, Думать: как сок из шпротов,Луч на дорогу вытек.Но из окна напротивСмотрит знакомый критик. * * * Там, куда я не вернусь,Тополь бросает сережкиВ пыльную мякоть дорожки,В серую теплую грусть. Там, куда я не вернусь,Дедушка курит махорку.Бабушка тычет подпорки,Вяжет гороховый ус. Землю пронзает насквозь.Бабушке видно сквозь комья,С кем на сегодня знаком я,Что со мной нынче стряслось. В комнату тянется гнусь.Я подметаю и моюС верой, что все еще стоюТех, к кому я не вернусь.

Александр Аносов

Публикация в рамках совместного проекта журнала с Ассоциацией союзов писателей и издателей России (АСПИР).

Родился в 1988 году. Автор нескольких поэтических сборников. Публиковался на сайтах Polutona и «45-я параллель», а также в журнале «Север» (г. Петрозаводск). Живет в Москве.

Московское море

Лишь краткий миг земной мы все прекрасны.

* * * и чем он так хорош?жирный слизняк с рыбьими глазами.я нашел в соцсети его фотки.их ничтожно мало, он не красавчик.но веселый хотя бы? Но ведь и я тоже!или тебе просто нравятся брюнеты,а я нет? …10 лет назад мы летали в Италию.везде пахло кофе и сигаретами,а жирным слизняком еще не пахло.как славно было читать эти вывескиТАБАККЕРЕЯ, ПАСТИЧЕРИЯ…наша первая общая заграница —неуклюже прекрасная.нельзя класть сыр в маринару.нельзя пить капучино в обед.нельзя уходить вот так,перечеркнув сапожок на карте мира,а на руке – линию любви.у жирного, наверное, ее и не видно.или же наоборот – у него там глубокая зарубина?все может быть: ведь вы столько лет вместе! …я и потом ездил в Италию. без тебя.поесть макарон и маритоцци.тебе же нравятся парни в теле?твой смотрит на тебя своим рыбьим взглядом столько лет.мальчик-маринара,одолевший, перевесивший меня когда-то. хочется перемотать нас на 10 лет назад:худые, угловатые, отчаянные, но пока не отчаявшиеся. …я снова курю, заявляя таким образом о молодости:мне снова 25, я в Римини, ты рядом,и я еще не знаю, сколько таких «ты» успеет появиться,чтобы почить в море. зато как прочен оказался твой толстяк!и ты тоже.вас можно снимать в рекламе суперклея. * * * ты не помнишь, как лежит карандаш в руке,как рисуется куб и конус.ты бегаешь по Москве —бешеной собаке всё достраивают новые кольцапод и над землей.ты не помнишь первой любви.и второйтоже.только какие-то длительные романы,past continuous.иногда они тянулись, как горячий сыр,и неизменно вязли на зубах.зато ты помнишь,как мама забирала тебя из детского сада,приходила с брикетом мороженого —бананового или клубничного.беззаботность детства слаще всякой любви.первой, второй и даже десятой,которая пока не наступилаи не факт, что успеет.«Сто влюбленностей и любовей бешеной собаки» —это подходящее название для повести Маргарит Дюрас.правда, она уже умерла.а и я не вспомню,каким был с тобой и до тебя.и до того прохожего.московское море что-то выводит на пескеи тут же стирает написанное —моя память – московское море.московское время говорит:уймись, собака бешеная,всё у тебя есть,только клубничного беспечного тебя с карандашом в рукене существует. * * * в первый день лета стоит завести дневникличный или погоды:ночь была длинная.день выдался без осадков.а я составляю списки:написать этому, позвонить тому,купить: кабачки и фарш.небо ясное.про счастье вслух не говорю.фарш поженится с кабачками,а мы с тобой нет. и прольется дождь. * * * там за «Солнцем Москвы»вот-вот встанет настоящее солнце.и пока этого не случилось,ты здесь.долго ли, коротко ли.как бы я ни противился,оно появится и злорадно подмигнет.странно, что чертово колесо уподобили небесному телу.а твое вот-вот скроется за дверью.как отследить переход ночи в утро?где разместить погранпост,чтобы дотошная проверкапродлевала счастье?чтобы я, как героиня Ренаты,мог сказать: «Я летаю, я в раю»не раз и не два, а десять.вот он, мой потаенный таежный роман.вот оно, лето,бессонное и вдруг такое же долгое, как русская зима,как мое ожидание, как твое послевкусие.металлическое солнце крутится.сколько ему еще?вот бы до конца лета(зачеркнуто: до конца света)не расставаться с тобой. * * * китайский отель оказался не очень хорошим,без лоска, уставший, как мы с дороги:я уже воспел этот общий вагон —ковчег, где нам, Белке и Стрелке, нашлись места.я все время кривил лицо, все мне было не так,не так, как в кино, и ехали мы в Купчино, а не в Венецию,хотя и там потом побывали.и вообщевсе будет потом: и Хаятт с Мариоттом,и кривое лицо распрямится в улыбке.а ты так и останешься в китайском номере —моя юность и злость,холеная нищая Стрелка.не роман, а вальс (собачек).не жизнь, а сказка братьев Гримм.и никакой Венеции,наш поезд прибывает в Торжок.и я улыбаюсь той любви,которую распознал с большим опозданием,спустя восемь бесконечных земных лет. BONUS TRACK «пусть тебя переделают в Переделкино» —так мне сказала подруга, благословляя в дорогу.тут, конечно, не станешь гендерфлюидом,но в домик Окуджавы заглянуть можно.можно также поваляться в гамаке,натянутом между корабельных сосен.и думать о тебе и почему-то об Ольге Берггольц и Виктории Токаревой,великих здешних обитательницах.что можно сказать в стихах такого,чего нельзя выразить самыми простыми словами?я не знаю, и пока меня не переделали,сообщаю: я тебя люблю.

Родион Белецкий

Родился в Москве в 1970 году. Служил в армии. Окончил ВГИК. Сценарист сорока с лишним фильмов и сериалов. Пьесы идут во всех крупных городах России. Автор романа «Чужой ребенок» (2023) и двух стихотворных сборников.

* * * Пушкину говорят,Она из бедовой семьи.У нее есть сестра —В голове поют соловьи.И папаша, солдат, не солдат,Давит вечером пузыриИ кидается на всех подряд. Только кто устоит передКрасотой, открывающей двери?Кто не попробует удержатьХолодные руки в горсти? – Пушкин изволит лежать.– Пушкин, останься, прости. * * * Грустная дама с близорукими глазамиСмотрит в одну точку.Словно только что не сдала экзамен,Словно проводила в столицу дочку,Словно узнала, что старый дом ееРасселяют за кольцевую,Словно она Белоснежка, а тут СоловьевВместо принца: «Дай поцелую!»Словно сережку потерялаНа футбольном поле,Словно муж ее протестант,А она – католик.Столько в этом взгляде недоумения,Несогласия с мироустройством.В этом взгляде Израиль и Армения,Древнее, бесконечное беспокойство. * * * Радуюсь, что проснулся сегодня утром,Радуюсь солнцу над головой.Хотел бы проснуться спокойным и мудрым,Но пока радуюсь, что живой. Радуюсь, что успел сохранить документ,Радуюсь, что время бежит скоро,Радуюсь, что не нужно ловить момент,Стоять у каждого светофора. Радуюсь капризу ребенка. Уперлась,Как маленький ослик, сидит как сыч.Из-за меня у нее «ножка стерласьсовсем». Говорит обличающий спич. Радуюсь, что еще один день в году.Часов в нем не пересчитать.Так что, прошу прощения, пойдуНачинать опять и опять и опять. ЖЕНЩИНА С ФЕВРАЛЬКОМ Ты с ней знаком. Я уверен, знаком.У нее по вторникам йога.Это ведь Женщина с февралькомИ ее васильковая тога. Красочный, словно карта Таро,Пост полуночный «ВКонтактике».В нем то потоп, то содом, то погром,То телесные практики. Бодрствует Женщина с февральком.Точка ру, точка нет, точка ком. Играет на гитаре, перебираяСтруны от ми до ми.У нее серая крыса АглаяMon ami, зовет ее, mon ami! Ранней весной оживает земля,Дышит грудью теплой, плоской.Ветры сурового февраляПрячутся под прической.Отбивает стрелы АмураСловарем французского языка.Ее мысли pendant la pédicure[1]Останутся на века. Не забывая о боли.Будь ты хоть трижды гот,Над тобой издевались в школе.А когда было наоборот? Пробивает головой с красной челкойРуду времени до момента,Когда была обиженной девчонкой,Когда записывалась главная лента. Кто ее осудит? Кто?У кого она вызовет жалость?Женщина с февральком в театре АртоОт жестокости отказалась. Бегает по облакам с крысой. БисерРассыпая, как сажу.У Женщины с февральком миссия.Какая, она пока не скажет.

Проза

Даниил Лихачев

Родился в 1992 году в Костромской области. Окончил Рыбинский лесотехнический колледж. После армии работал пожарным, дежурным по железнодорожной станции, дальнобойщиком. Затем заочно окончил Российский университет транспорта (МИИТ), сейчас работает диспетчером в управлении РЖД.

Со школьных лет пробовал писать песни и пел их под гитару, но всерьез к этому увлечению не относился. Впервые осознанно стал сочинять, когда решил участвовать в проводимом «Литературной газетой» при поддержке ОАО «РЖД» конкурсе «Золотое звено». В 2021 году с первым своим рассказом оказался среди шести человек, вошедших в длинный список в номинации «Творчество молодых».

Уголь

Рассказ[2]

Горячий чай томился в цветастых пиалах, покрываясь легкой дымкой и согревая кухонную атмосферу семьи Ковалевых. Юрий пил его, слегка причмокивая, и постоянно керкал, будто был чем-то недоволен. Впрочем, он и правда был недоволен.

– Каждый год мы эти баулы собираем, разбираем… Может, к черту, Лен, эту Анапу? – наконец пробурчал надуто.

– К черту, к черту… А Лешка?! Куда ему в нашей Воркуте сходить? Одна разруха. Нет уж, дорогой. Да и сам ты зря, что ли, ползаешь с киркой за своим углем? На море погреться не помешает, – отрезала Лена.

– Папа, папа, а можно Барсика с собой взять? – крикнул Лешка.

– Ты еще лошадь возьми!.. Барсика… Не мучай кота, отпусти! – возмутился глава семейства.

Потомственный шахтер с большим стажем, Юрий всю свою сознательную жизнь был с черным от угля носом, но зато при деньгах. Супруга Лена трудилась в местном ЖКХ, сидела с бумагами. Лешке, позднему сыну, восьмой год пошел, рос на радость окружающим, хоть и озорничал. Ну, и Барсик еще был в семье, главный пушистый начальник лежанки, обожаемый всеми, кроме Юрия.

Наступала ночь, если можно, конечно, так назвать пору белых ночей, когда на улице круглые сутки день. Задвинув плотные бордовые шторы, чтобы имитировать темноту за окном, и громко зевая, Юра угнездился на двуспальной кровати. Лешка уже сопел, обнимая большого плюшевого мишку, подаренного ему на день рождения бабушкой. Лена вымыла посуду и легла к мужу, укутавшись любимым пледом, вытертым чуть ли не до дыр.

– Юр, ты билеты в куртку положил? – уже задремывая, спросила она. – Чтоб не бегать тут с вами, не искать…

– Да положил, положил, – задумчиво отозвался супруг и, выждав паузу, продолжил: – Блин, слушай, может, все-таки не поедем, а? Что-то дурное у меня предчувствие. Ты ж меня знаешь, я по глупости не стану…

– Спи, Юр. Спи. Хватит выдумывать. Пять часов осталось, – проворчала жена, ежась под мягким пледом, и отвернулась к стене.