Чао! Древний Рим

Город приказал Луций Юлий не притеснять и не грабить, а ограничиться скромным выкупом в 52 тысячи денарий серебра на текущие нужды, причем поселение обещало быть самым прибыльным у дома Юлиев с доходом в 466 тысяч денариев, против 284 тысяч у Арреция и 113 тысяч у Аримина, хотя население составляло всего 922 человека мужского пола (женщин и детей не считали), против четырех тысяч в Арреции и трех тысяч пятисот в Армине.

487 год от основания города и 266 год до нашей эры. Amor omnia vincit – Все побеждает любовь (Вергилий, «Буколики»)

Консулами выбраны: Децим Юний Пера от плебеев и Нумерий Фабий Пиктор от патрициев. С середины 260-х годов власть Карфагена распространяется на: западную часть побережья Северной Африки, Южную Испанию, часть Сицилии, Корсику, Сардинию и Балеарские острова. Дружественные отношения с Египтом и Киреной. Образовался союз Пергама с Египтом против империи Селевкидов. Египет укрепляет свои позиции в Малой Азии.

Лидер рода

Прибыл отец победителя Флавий в захваченный город Сегестика, в сопровождении четырех центурий гастатов и одной своих верных триариев.

– Ты отлично потрудился сын, – произнес предводитель всего рода Юлиев вместо приветствия, – потери минимальные, а весь городок теперь наш!

– Я думаю отец, куда дальше направить свой меч, так как сидеть на месте не хочу.

– Предлагаю против галлов, с которыми мы только что подписали торговое соглашение, не стоит, погрузи своих воинов на две биремы и попытай счастья на острове Корсика, что лежит рядом с нашими берегами.

– Да больно он гористый, не знаю, нужен ли он нам, будет обузой? – ответил сын, представляющий трудности морского перехода от укачивания до скудной пищи вызывающую цингу.

– Южнее его еще Сардиния есть, там точно земли достойные нашего внимания и надо их завоевать, – сказал самый старший и старый Юлий.

– Сенат выделил что обещал? – спросил Луций.

– Да, пять миллионов динариев за взятый тобой город нам привезли, и теперь хватит на постройку в Аримине порта, в Арреции новых общинных полей, да и здесь дороги и частокол.

– Что Деций Крутий докладывает, наш агент в землях галлов? – поинтересовался будущий колонизатор.

– Рядом с Сегестой ходит маленькая армия некого вождя Вортигрена, у него два отряда бойцов с копьями и щитами, подобно тому, который ты здесь разгромил и есть такие же варвары числом в половину сотни на конях, – рассказал Флавий.

– Купцы еще говорили, что дальше на север, у гор лежит город Медиоланий (будущий Милан), так в нем построен и плац для подготовки копьеносцев и огорожен город, в целях безопасности, деревянным частоколом. Население в две тысячи шестьсот человек, а правит там тридцатишестилетний Эпоредорикс, наследник короля галлов.

– Ничего, галлы мне не страшны, отправляйся с Богом, да поможет тебе Зевс, – произнес Флавий.

Войска Луция в составе двух центурий гастатов, еще одной лучников и одной велитов погрузились на транспортные корабли и в сопровождении двух десятков бирем двинулись к острову Корсика. Место для причала никак не находилось и отряд настигло легкое судно под парусом, посланное отцом вдогонку.

Из письма Луций узнал, что Рим вступил в войну с греческими городами, и новой задачей стал не захват малозначительной Корсики, тем более она принадлежит как оказалось могучему Карфагену, а блокировка порта города Сиракуз14. Оборона города славилась какими-то секретными изобретениями, но чем именно было неизвестно. Так что, миссия обещала быть весьма опасной.

Сиракузы в эти годы представлял из себя огромный греческий город с портом и каменными стенами ведущий торговлю со всем Средиземноморьем. Только торговлей греки увлеклись всерьез и на долго, так что защитников на месте было всего два отряда. Осаждал город представитель другой знатной римской фамилии – Квинт Сципион, с шестью отрядами воинов, шансы на успех у него были колоссальные.

– Успеем ли мы выполнить поручение Флавия Юлия? – спросил Луций у адмирала Оппия.

– Я человек моря и знаю, что путь до Сиракуз займет месяца два, за это время наверняка опытный Квинт прикажет построить таран и соорудить лестницы и овладеет Сиракузами, – ответил старший над двумя биремами.

– Следовательно наше путешествие не имеет смысла? – задумался Луций.

– Очень может быть, что мы плывем к шапочному разбору, – ответил моряк.

В море встретили вскоре две римские биремы дома Сципионов. На них находились пассажирами два дипломата Квинт Цек и Нумерий Катилина. Первый был более искушен в военных делах, а второй в международной торговле. Оба прибыли к Луцию и стали рассказывать:

– Помощь в блокаде порта Сиракуз Вам была направлена от квестора15 Авла Брута, чтобы отвлечь Вас от дальнейшей экспансии в земли варваров, так как он знал, что не успеть, – произнес Квинт Цек и глазки его забегали.

Второй дипломат поведал о роде Сципионов: «Название рода Сципио́ны происходит от латинского Scipio – «жезл» или «посох». Название связано с легендой о молодом человеке, везде сопровождавшем своего слепого отца, служа ему как бы посохом. Род представляет собой ветвь от рода Корнелиев, отличавшаяся строгим патриархальным воспитанием, скромностью и преданностью близким. Сципионы являются политическими союзниками Павлов из рода Эмилиев, регулярно избираются консулами и очень влиятельны».

– Что ты ему зубы заговариваешь? – произнес Цек, – расскажи, как войско галлов вторглось во владения его отца в составе девятнадцатилетнего Луготорикса, да с еще четырьмя отрядами.

– Они сделали взнос в 433 тысячи динариев, но на требование Флавия отдать город Медиоланий с презрением отказали.

«В данный момент у моего отца не хватает сил выпроводить галлов с нашей земли?» – догадался Луций.

– Да не в этом дело, – ответил Цек кушая виноград, – если твой отец соберет войска с двух городов, то ему должно хватить на отражение атаки, так как галл-молокосос в бою особой опасности не представляет и его послали так, по большей части просто на разведку, да попугать римлян.

– К Сиракузам прибыл предводитель Карфагенского войска – Ганно́н16 сразу со всей своей армией, а она состояла из шести отрядов наемников, – продолжил Нумерий Катилина, – блокируя порт ты можешь невольно помочь не Риму, а Карфагену если войска Ганнона первые захватят город.

– У меня есть задание, и я его выполню, а затем пусть политики разбираются чей город, – ответил Луций и попрощался с дипломатами, направив свои корабли на юг.

Успел дойти морской отряд лишь до Мессаны или Мессины, где и узнал историю города от одного из римских сенаторов, гостивших здесь: «В начале 5 века до н.э. Анаксилас Регийский переименовал его в Мессену в честь греческого города Мессена. Позже Микит был правителем Регия и Занкле, а также основал город Пиксус. Город был разграблен в 397 году до н.э. карфагенянами, а затем отвоеван Дионисием I Сиракузским. В 288 году до н.э. мамертинцы предательски захватили город, убив всех мужчин и взяв женщин в жены. Город стал базой, с которой они разоряли сельскую местность, что привело к конфликту с расширяющейся региональной империей Сиракузы. Иеро II, тиран Сиракуз, разгромил мамертинцев близ Милы на реке Лонганус и осадил Мессину. Карфаген помогал мамертинцам из-за давнего конфликта с Сиракузами из-за господства на Сицилии. Четыре года назад, римские войска были переброшены на Сицилию. Впервые римская армия действовала за пределами Итальянского полуострова, сходу захватили и этот город и Сиракузы».

– Как! Сиракузы захвачены? Гавань того города что я должен был блокировать теперь римская? – удивился Луций.

– В жизни все меняется, но близ города находятся греческие подразделения, разбив которые ты можешь сослужить Риму достойную службу.

– Я подумаю, – ответил Луций и отошел, так как его попросил жестом подойти адмирал Оппий.

– Мы получили почтового голубя17 с информацией, что к твоей дочери-красавице Фадии сватается двадцатичетырехлетний Нумерий Поллион.

– Ей же всего пятнадцать лет! – попробовал возмутиться будущий свекр.

– Он хороший человек, подумай.

– Я знаю его, сообразительный, хорош в атаке и обороне, – ответил Луций, – больше звезд с неба не хватает, но отправь голубя обратно, с моим согласием.

Прибыл к Луцию посланник из сената, в котором было написано, что блокада Сиракуз более не требуется, а необходимо захватить во славу Рима – город Патавий, являющийся оплотом галлов в Цизальпинской галлии.

– Что за непостоянство, – удивился Луций и тут же процитировал «Энеиду» поэта Вергилия:

Мог ведь герой Антенор, ускользнув из рук у ахейцев,

В бухты Иллирии, в глубь Либурнского царства проникнуть

И без вреда перейти бурливый Источник Тимава

Там, где, сквозь девять горл из глубин горы вырываясь,

Он попирает поля, многошумному морю подобен.

Там Антенор основал Патавий – убежище тевкров,

Имя племени дал и оружье Трои повесил.

– Стихи ты знаешь, – произнес адмирал Оппий, – берем курс вдоль южного побережья Апеннинского полуострова мимо Кротона и Тарента, а там далее идем на север и посетив новый порт Аримина дойдем до новой цели.

Но, путь на север не был спокойным. Такое большое количество солдат, как было у Луция не могло постоянно сидеть на деревянных корабликах и его отряду необходимо было выходить время от времени на берег, размять ноги, руки хорошо веслами разминались и приготовить еду.

Лидер рода

Тем временем Флавий Юлий тоже получил из Сената задание о захвате города Патавий, находящийся севернее его владений. Он отлично погулял на свадьбе внучки18 и знал, что её избранник Нумерий Поллион, назначенный им в качестве свадебного подарка, управляющим в Сегесту, который младше Флавия на четверть века, будет достойным мужем милой девочке. У Флавия сейчас было два решения, куда направить удар своей армии. Первый вариант идти напрямую к Патавию, Сенат так и хотел его поссорить с могущественными галлами, но на пути стояло войско варвара Белена, состоящее из трех отрядов. Второй вариант состоял из большего количества ходов, и заключался в том, чтобы напасть сперва на поселение Медиоланий, а там, помимо молодого наследника Эпоредорикса присутствовал отряд мечников.

«Против его четырех центурий гастатов и одной триариев они не выстоят», – решил Флавий и спросил командира своих конников: «Что посоветуешь нам всем вместе предпринять?»

– Идти к городу Патавий, оставляя за своей спиной город с гарнизоном или целое войско галлов, неразумно, – ответил мужественный Альбрус, прошедший не одну битву, – предлагаю осадить поселок, и если Белен не будет трусом и придет, то сразу разобьём обоих, если нет, то захватим поселок Медиоланий, обеспечив себе пропитание и отдых и потискаем местных девок, а затем разберемся с войском галлов.

– Ты очень самоуверен, – ответил Флавий.

– Не забывай, к нам плывет с юга твой сын Луций, с четырьмя центуриями, пусть это меньше, чем располагаешь ты, но если он выполнит волю Сената, то чести и славы у него прибавиться.

– Я последую твоему совету, – произнес Флавий, – идем осаждать Медиоланий, передай командирам когорт – центурионам: Аполлону, Аврелию, Бернардо, Каю и Антонию, собирать вещи и немедленно выступать.

Римская армия всегда отличалась образцовой организованностью и порядком. Именно в этом и была её основная сила. Легионеры быстро собрали лагерь и дельные вещи, в полном порядке выступив к намеченной цели. Армия в половину тысячи солдат достигла пункта назначения и расположилась рядом с поселком. Специально обученные воины приступили к сооружению тарана из большого дерева, для пролома в воротах. На помощь тридцативосьмилетнему Эпоредориксу, всегда сопровождаемому верным собутыльником и всегда пьяным дядюшкой, пришел двадцатилетний Луготорикс, недавно наведывавшийся в земли Юлиев с не совсем дружескими намерениями. В последний момент Флавию даже удалось нанять наемников из одного варварского племени, в количестве ста двадцати мужчин с копьями и щитами, одетые как галлы, но они и были галлы, только зарабатывавшие на жизнь своими военными навыками, тем самым увеличив численность отряда на четверть.

Римляне из дома Юлиев трусами не были, и тут перед вражеским частоколом построили свои пять центурий в образцовом порядке. Воины понимали: «Не все уйдут сегодня отсюда». Гарнизон крепости не подоспел, и уже было проще разглядеть тех мужчин, что вышли на битву против римлян. Вышли четыре боевых группы легкой пехоты, два отряда каваллерии, группа застрельщиков и охрана вражеского двадцатилетнего генерала, почти, три десятка всадников.

Флавий Юлий, на ходу, минуту посовещавшись, приказал четырем центуриям гастатов атаковать все четыре боевые группы. Триариям атаковать копейщиков на правом фланге. Лидер рода Юлиев поскакал на левый, с надеждой там самостоятельно опрокинуть врага.

Но, вражеские кавалеристы сами обошли левый фланг римлян, не ввязываясь в драку, но постоянно угрожая. Группа римских застрельщиков – велитов, кинули копья в галлов-предателей и пригвоздили к земле, что они предали десяток мужчин. Флавий отдал приказ наступать. Один из отрядов галлов стал бравировать перед гастатами и ему достались пиллумы от когорт Аврелия и Бернардо, унесший жизни трех десятков галлов, а следовательно, залп римлян оказался в полтора раза эффективнее, чем у врага.

Центурия Кайя атаковала стрелков противника и на только на этапе сближения потеряла пять человек, которых поразили дротики врагов, пущенные натренированной и крепкой рукой. Неопытный, двадцатилетний предводитель галлов устремился на поддержку своих стрелков. Флавий, только этого и ждавший, ринулся вперед.

Ситуация развивалась стремительно, со скоростью летящей стрелы. Флавий и центурия Аполлона раздавили одну боевую группу врага, убив до восьмидесяти галлов. После чего, Аполлон поспешил на помощь центурии Аврелия, один на один сражающийся с сотней галлов, а Флавий с сорока пятью всадниками бесстрашно ринулся сразу на три отряда врага, которые изничтожили совместно гастатов Бернардо, к нему на подмогу уже спешили наемники-варвары с триариями. Тяжело обстояли дела у центурии Кайя, ведь на него навалились телохранители вражеского генерала и еще пятьдесят легких всадников на своих маленьких лошадках. Римляне держались из последних сил.

Через некоторое время, их участь была решена и войско римлян лишилось центурий Бернардо и Кая, но и само уничтожило до трех групп врага. Флавий жестом направил две оставшиеся центурии гастатов и одну триариев на охрану двадцатилетнего галла, а сам с наемниками, сперва стал ловить отступающих врагов, а затем атаковал конных галлов19. Телохранители Флавия истребили половину из полусотни всадников, сами потеряв лишь пару человек, а затем пришли на помощь триариям Антония и пустили кишки двадцатилетнему Луготориксу.

– Сам то он ни о чем, – прокричал Флавию вспотевший, подскакавший командир его охраны Альбрус, но вот сопровождающие у него были матерые и опытные воины, прошедшие не один десяток битв с разным противником.

– Что дальше будем делать? – выкрикнул Флавий, – подходят стрелки галлов, и тяжелая пехота.

– Давай отдадим приказ всем построиться строем фронта и встретим врага достойно, пока мы выигрываем, но судьба20 переменчива, – предложил старый воин.

Войско римлян вновь построилось на битву. Триарии теперь были на левом фланге и их недоставало четверть, от первоначального количества. У телохранителей Флавия насчитывалось лишь двадцать два бойца, против пяти десятков в начале битвы, варваров было семьдесят шесть из ста двадцати первоначального состава. Когорта Аполлона насчитывала всего пятьдесят гастатов, а у Аврелия шестьдесят. Потери были значительными, но и у врага уничтожено до половины армии.

Воины шептались: «Надо выстоять и вырубить врага».

Пиллумы у римлян все закончились и галлы, гуляя вправо и влево перед строем кричали обидные ругательства и даже сняв штаны показывали свой зад, в качестве оскорбления не дрогнувшему противнику.

Флавий решил со своими всадниками атаковать стрелков врага, а влево на кавалерию галлов отправить триариев Антония и наемников, имя командира которых, состоящее из шипящих звуков, он никак не мог запомнить, а вправо когорты Аполлона и Аврелия. Шанс был один на сотню и его надо было использовать здесь и сейчас. Определялась не только власть Флавия и его жизнь, но и судьба всего рода дружного семейства Юлиев.

Как и предполагалось, это была ловушка со стороны галлов, так как только римские всадники двинулись на стрелков, так телохранители пьяного генерала ринулись к лучникам, защитить их. Флавий, пользуясь своим опытом быстро все переиграл, и кавалерия галлов, не использующая седел, а обходившаяся кожаными штанами, быстро дрогнула. Он сам, со своими людьми, ударил по лучникам врага, мгновенно истребив пять десятков, но и гастаты Аврелия потеряли много воинов от телохранителей пьяного вражеского вождя.

Флавий развернул свой отряд на мечников врага и тут был тяжело ранен, несколькими ударами и упал с коня, как убитый. Остались сражаться лишь самые дисциплинированные триарии, но и они, видя подавляющее превосходство неприятеля были вынуждены отступить! У римлян осталось лишь пятая часть из шестисот, а у галлов из восьмисот первоначально, всего триста, но именно эти самые стойкие и одержали победу. Поражение было нанесено вольным народом, народу в котором все управлялось законами и деньгами.

У костра, после боя, встретились оставшиеся римские войны, чтобы обсудить, что доложить Луцию и сенату. Мы уничтожили до двухсот пятидесяти варваров произнес Альбрус – командир телохранителей убитого Флавия. Остальные командиры подразделений не могли похвастаться достижениями, в лучшем случае свои потери равнялись вражеским.

– Кого же несут с поля боя? – воскликнул Альбрус, – мой господин нашелся, какая радость, без лошади, ранен, но живой, быстро совершаем марш в Сегесту, там отдыхаем, пополняем наши отряды и выполняем поручения сената.

Старший сын

Луций Юлий со своим писарем Каликсом и командиром своей стражи Купидоном21, который был весьма неравнодушен к слабому полу, собирались грузиться на корабли и взять курс в каботажном плавании на север к Аримину, как вдруг на берег вышел отряд самнитских наемников и предложил за три четверти миллиона динариев поступить на службу.

– Что ты мне можешь о них сказать? – поинтересовался Луций у командира своей охраны.

– Наемники-самниты относительно надежная легкая пехота, но не следует ожидать, что они будут удерживать важные участки линии фронта. Они не способны противостоять профессиональной тяжелой пехоте, но их копья, бронзовые нагрудники и большие щиты делают их пригодными для борьбы с легкой и средней кавалерией, – произнес опытный воин.

– Откуда они? – спросил Луций у писаря.

– Самниты происходят с Апеннинского нагорья в центральной и южной Италии, – заметил помощник, – проиграв нам соперничество за региональное господство, они часто служат как Риму, так и во вторгающихся армиях наших врагов.

– Давай наймем их, – решил Луций и тут же с их командиром Геллием все согласовал, о погрузке на корабли и дальнейшей службе.

Тут же он двумя способами: гонцом и еще голубем, продублировав сообщение, послал своему брату Квинту, управляющему Аримином поздравление, с совершеннолетием его сына Амулия и что должен скоро прибыть. Войска Луция не успели погрузиться на корабли, из-за пригорка показались еще части то ли самнитов, то ли еще кого.

– Что за оборванцы? – возмутился Луций и обратившись к своему начальнику охраны, – гони их, даже мечи не доставай, кнутами, я их не буду принимать на службу, а то меня отец с братьями засмеёт.

Опальные самниты решили постоять за свою честь и выстроились в два отряда, причем, первыми встала а-ля городская стража с прямоугольными загнутыми щитами в восемь десятков человек, а за ними строем коробочкой, восемь на восемь, копейщиков-гоплитов.

Луций не хотел терять воинов и приказал лучникам Поллукса пускать стрелы и велитам Татиуса подбежать и бросить дротики, пока не кончиться запас метательных средств. Командиры центурий приказ выполнили, но враг был дисциплинирован и, на удивление, хорошо обмундирован. Они не были оборванцами. Стрелы и дротики вынесли лишь четверть солдат врага, в то время как оставшиеся укрылись за своими щитами и кроной деревьев. Они были готовы с оружием в руках отстаивать свою честь и свободу с достоинством. Враг хотел, чтобы римляне убрались с их земли. Римляне и хотели это сделать, но видимо стороны недопоняли друг друга.

– Командир перед нами не самниты, это бриганды, – сообщил Купидон своему патрону, – мне доставили одного убитого и по его одежде и оружию я это понял.

– Тем хуже для них, – ответил Луций, выпив чашку воды, поднесенную рабом, – когорта Бенедикта пилумами уничтожила еще десяток бандитов, того же я жду и от когорты Ювентуса, не зря же я им на всех 164 тысячи динариев в год плачу.

Через некоторое время прискакал писарь Каликс, посланный, чтобы разведать обстановку и доложил: «Ювентус оправдал Ваши ожидания, от городской стражи осталось лишь половина в сорок человек, а лучники Татиуса и у гоплитов убили уже четырнадцать бойцов, оставив тоже четыре десятка, да в пылу боя или из озорства троих велитов пристрелили».

– Как пристрелили? Наши же солдаты? Дружественный огонь! Кошмар! После боя обязательно разберемся? – Луций был в полном недоумении от случившегося и размышлял: «Чтобы римлянин убил римлянина в бою, должен совсем разум помутиться».

Стрелы и дротики ожидаемо кончились, а у бригандов осталось по тридцать человек в каждом из отрядов. Луций приказал всей пехоте атаковать гоплитов, а сам, чтобы размяться приказал атаковать городскую стражу. Сперва его воинами были выбиты все стражники с полукруглыми щитами, а затем, он лично всадил копье в спину капитану Амопаону чтобы в будущем не вставал на пути римлян. Тем самым закончив бой победой своего оружия.

Потери у врага составили сто сорок человек, из них сорок пять приписали себе подчиненные Купидона, неполную дюжину гастаты Бенедикта, дюжину гастаты Ювентуса, но и сами потеряли одного, лучники Поллукса убили семьдесят врагов, а велиты Татиуса всего шесть, потеряв при этом трех бойцов. Самниты Галлия не смогли догнать врага, так как тот бегал быстрее чем они с тяжелым вооружением, состоящим из копий и щитов похожих на римские у гастатов.

После обсуждения боя и сбора трофеев Луций приказал всем грузиться на пузатые деревянные корабли и идти на них на север к новому порту города Аримина, в котором он сам еще не был, а знал лишь по рассказам встречных купцов, перевозивших вино в больших глиняных сосудах.

Узнав о поражении отца, средний сын Квинт Юлий, который правил в Аримине и построивший: знаменитый на всю Адриатику порт, святилище Юпитеру22 и открывший международный торговый двор, не стал откладывать дела на потом и оставив все дела на сына Юлия, во главе двух дюжин всадников поскакал в Сегесту на помощь отцу.

По пути заскочил к Вибрию в Арреций и у них состоялся разговор:

– Привет брат, – поздоровался, слезая с коня, Квинт, – ты знаешь, что нашего отца почти разбили при Медиолании и он мог вообще погибнуть, так как его охрана, что в два раза больше, чем у нас, порубила четверть тысячи воинов врага, но переломить ситуацию не смогла, так как галлов было много подобно зверям в лесах.

– Да, я информирован об этом, в помощь отправляю ему маршевое пополнение в одну центурию гастатов, больше извини не могу, у меня нет подготовленных солдат, а то беспорядки начнутся.

Отряд Квинта отобедал в доме у брата. Вибрий, по совету брата, отдал приказ начать строить кузницу, она куда лучше изготавливает доспехи и оружие, что пригодиться всей армии рода Юлиев.

– Прощай брат, поскакал к отцу, – произнес Квинт, и обнявшись с братом прыгнул на коня.

Через некоторое время он прибыл в Сегесту и тут же охрана доложила, что видела за воротами шпиона галлов, но тот сумел уйти. В городе, некогда захваченном у варваров, уже действовал пункт международной торговли и был построено святилище Бахусу23, куда воины и вся тысяча граждан городка ходили и с удовольствием соблюдали все ритуалы.

Квинт зашел в дом к отцу, обнялся с ним, спросил о ранах, полученных в прошлом бою, попросил быть осторожнее, рассказал о закладке большой кузни в Арреции и посылке братом Вибием когорты гастатов.

– Он что не мог прислать две? – грозно спросил Флавий.

– У него в городе возможен мятеж если уйдут все воины, он опасается за порядок в городе и сбор налогов, а они тоже нам необходимы.

– Он всегда был хорошим управленцем, но не воином, спасибо ему и на этом. Одну еще когорту я возьму здесь в гарнизоне города и доведу численность бойцов в центуриях Аполлона и Бернардо до полного комплекта, а у Аврелия и Кая до семидесяти человек. Но пока идет переформирование нам не выступить из города и не надрать задницы этим галлам, которые победили меня.