Советник. Том 1. Поиск

– Что ответил старцу первый Великий? – передразнивая Джагада, спросил маленький эльф, успевший расправиться с ягодами.

– Он проспал три дня и три ночи, – ответил рассказчик, – потому что очень устал. И мы тоже отправимся спать.

– Нечестно! – возмутился маленький эльф. – Сегодня ты рассказал слишком короткую историю! Даже костер еще не догорел!

– Перед тем, как отпустить первого Великого в его покои, старец сказал, что терпение – это благодетель. Гость внял словам и проникся мудростью Провожатого.

Маленький эльф сердито засопел, но поднялся, взял брата за руку и позволил себя увести. За ними потянулись и остальные. Джагад сидел, прикрыв глаза, и размышлял о своем. Один из воинов пригрелся у костра и задремал, двое его товарищей, мужчина и женщина, точили парные клинки и кинжалы. Эрфиан наблюдал за огнем. Весь день он провел за сбором ягод в лесу и устал так, словно работал без перерыва с прошлой луны. Последняя корзина стояла рядом, на расстоянии вытянутой руки. Эрфиан угостил ягодами маленького эльфа, но от этого она легче не стала, и он решил, что заслужил отдых.

Женщина-воин приняла из рук служанки маленький кувшин – судя по запаху, там было синее вино – и жестом предложила Джагаду угоститься. Старый эльф покачал головой. Женщина с улыбкой пожала плечами и легко толкнула в бок второго воина. Он поднял глаза, но посмотрел не на подругу, а поверх головы Эрфиана.

– Похоже, вы меня не дождались, и я пропустил интересную историю, Джагад? Или ты рассказывал что-то, что не предназначалось для наших ушей?

– Я рассказал часть легенды о первом Великом, мой Жрец.

– Она была такой интересной, что лишила слушателей сил?

Аднан сложил руки на груди и по очереди оглядел всех, кто сидел у костра. Его взгляд остановился на женщине. Она не повела и бровью – будто не ничего не услышала и не поняла намека – и осталась сидеть. Только сейчас Эрфиан заметил в ее волосах обруч первого воина. Аднан явился к костру в полном облачении, а не в мантии. По негласным законам, действовавшим в армии Эдны, Жрец должен был бы встать, завидев женщину, но не наоборот.

– Как тебя зовут? – спросил у нее Аднан.

– Неферу.

– Ты забыла кое-что добавить к ответу.

– Конечно. – Женщина улыбнулась. – Первый воин Неферу.

Аднан нахмурился, янтарные глаза потемнели. Заметив это, второй воин попытался подняться, но повелительный жест подруги не позволил ему этого сделать.

– Как давно ты стала воином?

– Я впервые взяла в руки оружие, когда встретила шестую весну.

– Ты редко появляешься в деревне и не знаешь, благодаря кому у тебя есть чистая вода, еда и место для ночлега?

– Прошлой луной мои воины прогнали из окрестностей стаю диких вампиров. Все благодарны им за этот поступок.

– У тебя дерзкий язык. Моя мать не научила тебя тому, что Жрецов следует уважать.

Неферу изобразила удивление и огляделась.

– Не вижу здесь ни одного Жреца. Зато вижу воина, которому и вправду не помешало бы избавиться от дерзкого языка.

– Ты пьешь слишком много синего вина, женщина. Я скажу об этом матери. И пусть она хорошенько поразмышляет о том, достойна ли ты своего обруча.

– Она не успела сделать ни глотка, мой Жрец.

Эрфиан произнес эти слова до того, как сообразил, что они могут за собой повлечь. Жрец медленно повернул голову, и их взгляды встретились. Аднан уже не злился. Происходящее его забавляло.

– Боги лишили тебя слуха? Или ты пропустил мимо ушей все, что сказала эта женщина?

– Я слышал каждое слово, мой Жрец.

– И после этого ты утверждаешь, что она не пьяна?

– Она не притронулась к вину, мой Жрец.

Аднан бросил короткий взгляд на Неферу. Она полулежала, опершись на локти, и смотрела на огонь.

– Похоже, ты завела себе приятеля? – обратился он к ней, кивнув на Эрфиана. – Ах, нет. У тебя уже есть дружок-воин. Моя сестра Царсина тоже любит воинов. Даже чересчур. Посмотри, что может из этого получиться.

Свои слова Жрец сопроводил очередным кивком. Эрфиан встал. Усталость ли давала о себе знать, проведенный ли под жарким солнцем день, но он подумал, что ему хочется взять Аднана за горло и если не задушить, то попытаться это сделать. В росте брат Царсины уступал даже сестре, а Эрфиану – тем более.

– Снова проглотил язык. – Не дождавшись ответа, Жрец развел руками, а потом посмотрел на корзину. – Ты запихал сюда половину ягод из леса? Не слишком ли много для семьи слуг?

Эрфиан сделал глубокий вдох и медленно выдохнул, но без толку – довольная улыбка Аднана раздражала его все сильнее.

– Ты. Подойди-ка. – Жрец поманил воина, который притих рядом с Неферу и боялся лишний раз двинуться. – Возьми эту корзину и отнеси в мой шатер. Ну? Тебе приказывает твой Жрец!

Воин не пошевелился. Аднан вздохнул и взял корзину за плетеные ручки.

– Ладно. С матерью я поговорю завтра. Не будить же ее из-за вашего непослушания. А ягоды отнесу сам.

– Они принадлежат мне, – сказал Эрфиан.

– Благодаря магии моих предков здесь появились леса. И все, что растет в них, принадлежит нам. – Он поднял корзину. – Пусть боги даруют вам приятные сновидения.

– Верни это немедленно, Аднан.

Жрец поставил корзину на землю и замер. Неферу вскочила, подтолкнув в бок своего воина, и оба почтительно склонили головы.

Царсина подошла к брату и заглянула ему в глаза.

– Проголодался? – негромко поинтересовалась она.

– Ты идешь купаться, сестра? Захвати оружие, в округе видели вампиров.

– Это твои ягоды, мальчик?

Щеки Эрфиана горели так, будто к ним прижали раскаленные угли. Жрица была одета в легкое белое платье, открывающее плечи. На талии – широкий кожаный пояс. Волосы собраны в аккуратную косу. Она по-матерински улыбалась, глядя ему в лицо. И все это совсем не сочеталось с плохо сдерживаемой яростью, которую Эрфиан видел в ее глазах.

– Да, моя Жрица.

– Что ты ответил моему брату, когда он сказал, что хочет забрать их?

– Я сказал, что ягоды принадлежат мне, моя Жрица.

– Но он все равно решил забрать их. То есть, хотел украсть.

Джагад время от времени подбрасывал в костер хворост, и эльфы, еще не успевшие отправиться спать, подходили к огню. Они пропустили вечерний рассказ, но теперь их ждало кое-что поинтереснее.

– Ты поверишь ему, Царсина? – не выдержал Аднан. – Ему, а не родному брату?!

– Я слышала ваш разговор. Слышала и предыдущие разговоры. Ты издеваешься над мальчиком, который ни в чем не провинился перед тобой, и позоришь нас перед всей деревней. Мама пришла бы в ужас, услышав все это, и я решила не беспокоить ее. Я сама укорочу тебе язык.

Аднан вспыхнул.

– Ты защищаешь его? Ребенка, которого бросила, когда ему не было и пары дней от роду?! Может, уговоришь его стать воином, когда он подрастет, чтобы он почаще был рядом?!

– Ты сказал все, что хотел, брат?

Жрец сделал шаг к сестре и обхватил рукоять одного из клинков, висевших у него на поясе. Царсина не шевелилась. Эльфы, коих у костра собралось уже с десяток, затаили дыхание.

– Да, сестра.

– Хорошо.

Движение руки Жрицы было таким быстрым и резким, что позавидовал бы и древний вампир. Она сняла с пояса маленький клубок, превратившийся в тонкий хлыст, и ударила брата по лицу. Аднан вскрикнул – скорее, удивленно, чем испуганно или от боли – и попытался удержаться на ногах, но не смог. Он плюхнулся на песок, схватившись обеими руками за правую щеку.

– Боги лишили тебя разума?! – завопил он.

– А тебя они обделили им с самого рождения. – Царсина переложила хлыст в другую руку. – Что же ты не достаешь клинки? Не хочешь доказать, что ягод не крал?

Аднан отнял руки от лица и сжал кулаки.

– Если ты попробуешь подняться, я ударю тебя еще раз, – предупредила Жрица.

Эльфы наблюдали за происходящим, не произнося ни звука. В воцарившейся тишине биение собственного сердца казалось Эрфиану оглушительным.

– Как скажешь, сестрица.

Рука Аднана метнулась к поясу с оружием. Он успел достать кинжал, но Царсина в очередной раз оказалась быстрее. Через мгновение Жрец лежал, распластавшись на песке. Босая пятка Жрицы прижимала его правое запястье к земле. Царсина наклонилась и подняла кинжал.

– Как бедуины из кочевых племен карают воров?

Могло показаться, что Жрица говорит с Аднаном, но Эрфиан понял, что эти слова обращены к нему. Он хотел ответить, но в горле пересохло, а язык не слушался. Ответ вряд ли понравился бы Жрецу. А Царсина не шутила.

– Кто-нибудь знает, как бедуины карают воров? – обратилась она к стоявшим вокруг костра эльфам.

– Им отрубают руку, моя Жрица, – ответил Джагад.

– К счастью, в нашей деревне никто ничего не крал. До сегодняшнего дня. Мы живем в пустыне, а поэтому можем считать, что законы бедуинов – это наши законы. Какую руку нужно отрубить вору? Левую или правую?

– Во имя всех богов, что ты несешь?! – взмолился Аднан. – Я лежу на песке, чертовы эльфы надрывают животы от смеха! Ты недостаточно меня опозорила?!

– Если ты попросишь прощения у мальчика, я не буду отрубать тебе руку. Ты расстанешься только с большим пальцем.

Жрец не проронил ни слова. Царсина жестом подозвала Эрфиана и вручила ему кинжал.

– Если он попытается двинуться, – указала она на брата, – ударь его сюда. – И Жрица тронула свою шею чуть пониже затылка. – Смотри, не промахнись.

С этими словами она подошла ближе к костру и оглядела эльфов, которые едва слышно перешептывались, но мгновенно замолчали, поняв, что Жрица собирается говорить.

– Если бы мы не хотели видеть вас в этой деревне, то поселились бы в саду Жреца, – сказала Царсина, сворачивая хлыст и прикрепляя крошечный клубок к поясу. – Все ягоды, фрукты и целебные травы, которые можно найти в здешних лесах, принадлежат вам. Если кому-то не хватает чистой воды, если кто-то голодает, пусть придет в мой шатер или в шатер моих родителей – мы напоим и накормим каждого. Не стоит судить о янтарных Жрецах, слушая пустые речи моего брата. Мой отец – мудрый и справедливый правитель. Сердце моей матери болит за каждого, на чью долю выпали страдания, она радуется за каждого, кто счастлив и любим. Сегодня я могу предложить вам слишком мало. Но если боги будут милостивы ко мне, и я получу обруч Жрицы, клянусь именем своего отца: ни один из жителей этой деревни не узнает, что такое жажда, голод и холод. Все будут спать в удобной постели, пить и есть досыта. А если вы встретите эльфа, который захочет забрать у вас без спроса даже маленькую горстку ягод, позовите меня. Янтарные глаза не дают ему права делать все, что заблагорассудится.

Слушатели глазели на Царсину, приоткрыв рты. Аднан не пытался подняться, не пытался даже двинуть рукой или повернуть голову. Вряд ли Жрец смирился со своей участью, просто злость его была такой сильной, что он не мог мыслить трезво и не понимал, что делать. Оно и к лучшему – Эрфиану не хотелось следовать совету Царсины. Он успокоился, смущение и непонимание отошли на второй план, и теперь им завладело одно-единственное чувство – жгучий стыд. Женщина, вступившаяся за него, была старше и сильнее, была его матерью, пусть и не признавала этого. Но оставалась женщиной.

– Сестра, что случилось?..

Головы эльфов как по команде повернулись к говорившему. Нориэль, неслышно подошедший к костру – никто его и не заметил бы, если бы он не нарушил молчания – покраснел, но глаз не опустил. Он с выражением полного недоумения на лице переводил взгляд с Эрфиана на Аднана, а потом посмотрел на Царсину. Жрица поморщилась.

– Отправлялся бы ты спать, брат. Время позднее.

– Ты уверена, что не нуждаешься в помощи?

– Не нуждаюсь. В твоей помощи – тем более. Вставай, – бросила она Аднану.

Жрец поднялся и отряхнул одежду. Эльфы отвернулись, стараясь не встречаться с ним глазами. Эрфиану пришло в голову, что он похож на пустынную кошку, которая упустила добычу.

– Тебе придется раздобыть новый кинжал, – сказала Царсина. – Отец мальчика носит обруч первого воина, он научит его пользоваться оружием. Теперь ты будешь думать перед тем, как распускать язык.

Аднан поджал губы и сделал вид, что пропустил эти слова мимо ушей.

– Постарайся дожить до церемонии смены главного воина, братец.

– Но у меня нет обруча первого воина, я не смогу участвовать в поединке. Или ты решила уговорить маму сделать исключение для глупого брата?

– Я хочу, чтобы ты увидел церемонию своими глазами. В тот момент, когда я одержу победу над последним соперником, ты расстанешься и с парными клинками, и с мечтами о славных победах. Можешь заняться приготовлением вина. Или присоединиться к охотникам.

Жрец расплылся в улыбке.

– Поглядим, сестрица.

– Поглядим.

Эльфы загалдели, обсуждая увиденное. Не обращая на них внимания, Царсина подошла к Эрфиану и оглядела с головы до ног. В янтарных глазах больше не было ярости – спокойные, как озерная гладь в хорошую погоду.

– Боги наделили тебя завидным терпением, – сказала она. – Я на твоем месте уже давно убила бы его.

– Я не держу на него зла, моя Жрица.

– Надеюсь, со временем ты научишься чувствовать границу между глупостью и благородством.

– Если моя Жрица позволит, я скажу, что мне жаль ее брата. Только очень несчастное существо может видеть лекарство от боли в том, чтобы причинять боль другим.

Царсина подняла брови и улыбнулась.

– Ты неглуп, – заметила она. – Но еще молод.

Жрица пошла в направлении шатров, но остановилась.

– Первый воин Неферу.

– Да, моя Жрица? – откликнулась эльфийка.

– Мой брат сказал много лишнего, но в одном он прав. У тебя дерзкий язык.

Глава третья. Эрфиан

1985 год до нашей эры

Деревня янтарных Жрецов

Стрела вонзилась в ствол дерева, потревожив семейство белок. Всполошившиеся животные бросились наутек. Выждав, Эрфиан приблизился, извлек из коры стрелу, убрал ее в колчан и осмотрел оставленное белками дупло. Несколько сухих веток, хвойные иголки, кучка орехов, скорлупа. Хозяева дупла притаились за ближайшим кустом. Эрфиан постоял, прислушиваясь к тишине вечернего леса, и побрел прочь. В чаще деревья были такими высокими, что сквозь их кроны с трудом пробивалось солнце. Скорее всего, оно уже село, начался пир. Отца Эдна и Оден пригласили лично. Эрфиан и понятия не имел, почему, был уверен, что его ищут по всей деревне, но одно знал точно: в ближайшее время возвращаться он не собирается.

Лес готовился к ночи, дневные звуки стихали, шаги животных становились осторожнее. Ночь – время хищников. Скоро они выйдут на охоту. И иногда жертвой этой охоты становились люди. На темных эльфов – да и на остальных темных существ – хищники нападали редко, так что по лесам можно было гулять свободно. Вампиры сюда не сунутся. Конечно, можно нарваться на ядовитую ящерицу или змею, но Эрфиан исходил эти места вдоль и поперек и с закрытыми глазами мог найти любые лекарственные травы. Каким бы смертельным ни был яд, в лесу, где водятся опасные существа, всегда есть противоядие. Природа мудра.

Каким чудесным выдалось сегодняшнее утро! Даже птицы пели не так, как всегда. Прошлой ночью в деревне был большой праздник: несколько эльфов (и Эрфиан в их числе) встретили пятнадцатую весну. Жрец Оден говорил напутственные речи. Жрица Эдна подарила каждому из юношей плетеный амулет с кистями, перьями и россыпью янтаря, призванный отгонять дурные сны. Теперь они стали взрослыми и могли выбирать свою судьбу. Кто-то решил стать воином. Кто-то – виноделом. Кто-то – пастухом, кто-то – охотником. Некоторые юноши успели обзавестись подругами и даже услышали от девушек заветное «да» в ответ на предложение руки и сердца. Эрфиан сделал свой выбор задолго до праздника, но решил, что будет веселиться вместе со всеми.

Проснувшись раним утром, он не торопился вставать, как делал это обычно, а лежал и размышлял о том, что возьмет в дорогу. Кинжал, доставшийся ему от Царсины – благодаря отцу, он умел пользоваться и им, и небольшим луком, короткие стрелы которого летели быстро и всегда попадали в цель, направляемые умелой рукой. Лук он тоже возьмет с собой. Немного еды и воды, одежда, плащ с широким капюшоном для того, чтобы защитить лицо во время путешествий по пустыне… вот и все. Эрфиан не представлял, в каком направлении двинется, покинув деревню, но впервые чувствовал себя свободным.

Он давно понял, какая сила кроется в принятии ответственности за собственное решение, а теперь осознал эту силу особенно остро. Рядом не будет отца, к которому можно прийти за советом. Не будет матери, к которой можно прийти за утешением. Решить и идти, не останавливаясь, не сворачивая, что бы ни происходило, отрезать пути к отступлению. Глубокая и абсолютная сила, источник которой еще предстояло отыскать где-то внутри, с которой еще нужно было сжиться, но уже пустившая первые корни. «Мы не знаем себя», сказал Эрфиану отец. «Может статься, ты не встретишь существо, которое ответит на все твои вопросы, но знай: в тебе достаточно мудрости для того, чтобы самостоятельно найти их, и достаточно мужества для того, чтобы начать этот поиск и довести его до конца».

На протяжении разговора мать сидела рядом, сложив руки на коленях и опустив глаза. Она не плакала – жены воинов знают, что в слезах смысла нет, завтра их муж может не вернуться домой, а им нужно быть сильными и продолжать жить – но Эрфиан видел, как она расстроена. Мысленно он молил всех известных ему богов о том, чтобы по ее щеке скатилась хотя бы одна слеза, чтобы она попросила его не уходить, умоляла бы передумать, все, что угодно – но пусть не держит боль внутри. Мать не заговорила. Только обняла его, поцеловала в макушку – так, как это делала в детстве, но теперь Эрфиану пришлось наклонить голову – и отправилась спать.

С утра она улыбалась, накрывала на стол и с улыбкой рассказывала, что после вчерашнего праздника виноделы схватились за голову, подсчитав оставшиеся кувшины, но глаза ее были полны тоски. Эрфиан старался не встречаться с ней взглядом. Уж лучше бы он ушел сегодня. Злые боги во сне нашептали ему что-то на ухо: он решил задержаться и побывать на церемонии смены главного воина. Хотел увидеть, как Царсина отбирает клинки у его обидчика, Жреца Аднана? Но с чего бы? О брате Жрицы Эрфиан давно не слышал, не встречался с ним последние три луны. А об обиде, если таковая и была, и думать забыл.

И уж лучше бы Царсина прилюдно отобрала у Аднана клинки. Потому что увиденное не укладывалось у Эрфиана в голове, хотя он думал только об этом.

В первых двух поединках Жрица одержала верх над соперниками без труда, и, как могло показаться, не устала, несмотря на изнуряющую жару и облачение воина. Решающим должен был оказаться третий поединок. Царсина ждала. Влажные волосы, выбившиеся из-под обруча, облепили ее лоб, щеки порозовели. Взгляд янтарных глаз был решительным и твердым. Она ни на мгновение не сомневалась в том, что победит. Она была прекрасна. Эрфиан, сидевший на траве рядом с отцом, смотрел на нее, затаив дыхание. Как счастлив будет тот, кто назовет ее своей Жрицей… только приручить не сможет. Она создана не для того, чтобы покоряться, а для того, чтобы покорять. Так, как когда-то поступила с его настоящим отцом. Пусть и на одну ночь.

Мать Царсины дважды спросила, кто хочет сразиться за обруч главного воина, и уже открыла рот для того, чтобы спросить в третий раз, но не успела. Со своего места поднялась Неферу – та самая, за которую когда-то вступился Эрфиан.

– Я хочу сразиться.

Жрица оглядела соперницу с головы до ног и улыбнулась.

– Ты намеренно ждала третьего поединка, первый воин Неферу? Первых двух соперников я оставила в живых, а тебя должна убить.

– Начнем и посмотрим, на чьей стороне будут боги, моя Жрица.

Царсина повернулась к матери и поклонилась. Эдна кивнула, перебирая в руках кубок с вином.

– Начнем, моя Жрица, – улыбнулась Неферу.

– Начнем.

Вопреки ожиданиям, Царсина не потянулась за оружием. Она завела руку за спину и достала знакомый Эрфиану хлыст. Но знакомый ли? Он знал, что воины используют боевую магию, а Жрецы владеют ей в совершенстве, но ему еще не приходилось видеть это воочию. Жрица выбросила вперед руку. Неферу отшатнулась и замерла, непонимающе глядя на соперницу: она ожидала удара, но хлыст растворился в горячем воздухе. Эльфийка отступила на пару шагов, пытаясь понять, что происходит, напряженная, как тетива лука, сжимающая рукояти клинков с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

– Нападай, первый воин Неферу, – подбодрила ее Царсина. – Я видела тебя в бою. Знаю, что ты хороша.

Глаза эльфийки вспыхнули. Она повернулась к Жрице спиной, медленно обошла поляну по кругу, после чего резко обернулась, сделала несколько быстрых пружинистых шагов и, оттолкнувшись от земли, поднялась в воздух в прыжке, таком высоком, каких Эрфиан еще не видел, хотя не раз наблюдал за воинами во время их занятий. За прыжком следовал удар, уклониться от которого не могло даже обращенное существо, но Царсине это удалось. Она выбросила вперед руку, и хлыст появился снова – на этот раз, из воздуха. Эльфы ахнули от изумления. Хлыст обвил шею Неферу и увлек вниз. Она упала на спину, попыталась подняться, но Жрица уже была рядом и поставила ногу сопернице на грудь. Эльфийка попыталась вдохнуть, закашлялась, протянула руку к одному из клинков, которые обронила при падении, и бессильно застонала – он лежал слишком далеко.

– Решение твое, дитя, – ответила Эдна на невысказанный вопрос дочери.

Царсина достала из-за пояса кинжал и наклонилась к эльфийке.

– Мне жаль тебя убивать, первый воин Неферу. Несмотря на твой дерзкий язык.

Сил смотреть на то, что происходило дальше, у Эрфиана не было. Желания оставаться в деревне – тоже, а желания приходить на праздничный пир – и подавно. Как бы Царсина ни убила Неферу – конечно же, перерезала горло – ему не хотелось об этом думать. Она обманула ее! Кто может сравниться с янтарной Жрицей, если она использует боевую магию?.. Разве в этом суть поединка? А если так, то почему Эдна не передала Царсине обруч без сражений и церемоний? Они решили, что эльфы в деревне заскучали без убийств?

В размышлениях Эрфиан провел оставшуюся часть дня. Он бродил по лесу, стрелял из лука, метал кинжал, лакомился ягодами и орехами, даже искупался в озере, но ни разу не присел отдохнуть. Он с удовольствием провел бы здесь всю ночь, но усталость давала о себе знать, становилось холодно, а горячая еда, приготовленная матерью, не сравнится с дарами леса.

В деревне Эрфиан появился к полуночи. Мать спала, девочки тоже видели девятый сон, а отец сидел возле догорающего шатра и точил клинки. Сидел не один, а в компании Царсины. Увидев ее, Эрфиан остановился, как вкопанный, и принялся было прикидывать, удастся ли прошмыгнуть в шатер незамеченным, но Жрица подняла голову и сделала ему приглашающий жест.

– Вот и твой сын, Хаддат, – сказала она. – Он упражнялся в стрельбе в лесу. Мальчик стал взрослым и способен за себя постоять. Встреться он с вампиром – задал бы тому такого жару, что бедняга больше не приблизился бы к нашим землям.

– Почему ты не пришел на пир, Эрфиан?

Отец хмурился и говорил непривычно строгим тоном.

– Я хотел побыть один.

Царсина поднялась.

– Я искала тебя, – обратилась она к Эрфиану. – Я хочу поговорить с тобой вдали от чужих ушей.

– Не смею отказать, моя Жрица.

В шатре Царсины не было ни пушистых ковров, ни шелковых подушек, ни ваз из золота, серебра и янтаря. Только соломенные циновки, одна из которых служила кроватью, и широкий плоский камень, заменявший стол.

– Какое вино ты пьешь, Эрфиан?

– Я выпью воды, моя Жрица.

– Надеюсь, от фруктов ты не откажешься?

– Не откажусь, моя Жрица.

Царсина устроилась на циновке возле камня и кивнула, приглашая Эрфиана сесть напротив. Помедлив, он опустился на землю. Зачем она его позвала? О чем ей с ним говорить?.. Он изо всех сил старался делать вид, что спокоен, но сердце стучало так громко, что Жрица просто не могла не слышать. Впрочем, зачем ей слушать сердце? Она может читать его мысли. Подумав об этом, Эрфиан почувствовал, что краснеет, как молоденькая эльфийка, подглядывающая за красивым воином.

– Не бойся, я не собираюсь тебя соблазнять, – заговорила Царсина. – Юных эльфов вокруг меня предостаточно. А ты слишком красив для того, чтобы я лишала другую удовольствия стать твоей первой женщиной.

– Моя Жрица слишком добра ко мне.

– А твой отец слишком хорошо тебя воспитал. Иначе бы ты спросил, чего ради мы сидим тут посреди ночи.

– Я был бы рад узнать, по какой причине удостоился чести быть приглашенным в твой шатер, моя Жрица.

Царсина кивнула на камень. На нем, помимо плошек с фруктами, стояло знакомое Эрфиану блюдо.

– Первый воин Хаддат сказал, что ты хорошо играешь в эту игру. Хочу узнать, на самом ли деле это так.

– Моя Жрица пригласила меня для того, чтобы… со мной сыграть?