Милая

Семён мозг, Валька – при нём. Всё пополам, всё на двоих. Транспортную компанию открыли, к недвижке стали приглядываться.

– Сейчас торговые площади надо брать, потом всё поделят, самое время суетиться, Валёк, – говорил Сёма. – Отдыхать на пенсии будем, на своём острове с мулатками!

Любил он баб красивых и чтобы непременно с длинными ногами, как в журналах.

Купили квартиры элитные на одной лестничной клетке на Васильевском острове. Евроремонт забахали достойный. Маргарита к Сёме окончательно переехала со всеми платьями да сумками, что подарил. Семёна всё устраивало: молчит, вопросы не задаёт – где ты? с кем ты? – хоть на сутки пропади, хоть на неделю. Главное, замуж не тянет, понятливая. Знала: если и бросит, то без содержания не оставит, пока другого кормильца не найдёт. Только не нужен ей другой, полюбила она Семёна сильно, всей душой, как на бога смотрела.

Обожал Валентин ездить к Сёмке на дачу, душевно, по-домашнему. На рынок сам шёл, выбор мяса на пельмени не доверял никому, и фарш сам делал, и пельмешки крутил – ровненькие, один к одному, благо мать научила. Генрих Давыдович с супругой были чрезвычайно благодарны, где ещё таких настоящих отведаешь? А то всё шашлыки да шашлыки.

Марго не брали – без объяснений. В городе с ней куда ни шло, а на даче – святая святых. Что старикам кровь пить? Не принимали они её, особенно Генрих Давыдович.

Одним летом чуть ли не каждые выходные мотались в Репино. Лето стояло знойное, совсем не питерское, курортное. Просто загляденье, по трассе на машине с ветерком. И музыку на полную катушку. Поток машин мчится, водилы на их тачку заглядываются. Если красивая девчонка за рулём с подружкой едет, обязательно в соседнем ряду пристроятся. На дороге так и знакомились. Машины позади сигналят как сумасшедшие, а они с девчонками телефонами обмениваются. И кругом красота невероятная, особенно когда видишь, как сосны до небес свои стволы тянут, друг с другом соревнуются, с берёзами на белых стволах перешёптываются и ели машут им вслед раскидистыми лапами.

Этот день особенно жарким был. Приехали на дачу, разморило от духоты. Кузнечики стрекочут, шмели вокруг цветочных клумб жужжат, цветок послаще выбирают. Аромат непередаваемый. Лето – одним словом.

– Поехали на Щучку, поплаваем, залив цветёт, не залезть, – предложил Сёма. – На великах сгоняем, пока мать окрошку делает.

На озере народу – не пропихнуться. Всё пестрит разноцветными полотенцами. Дети с визгом резвятся в воде, только и слышны окрики встревоженных мамаш: «Не заплывай далеко! Хватит, вылезай из воды!» Совсем маленькие у самой кромки копаются в песке совочками. Многие взрослые устроили настоящий пикник и достали из сумок всё, что принесли с собой. Забавно, но суетно. Решили искать место поукромней, хоть и пол-озера объехать пришлось. Нашли песчаный островок и вход в воду приличный, людей совсем немного.

– Валька! – из-за кустов выскочила смешная девушка в бикини. – Сто лет тебя не видела!

Казалось, она лопнет от счастья и удачи. Валя старался из последних сил, но не смог вспомнить ни имени, ни кто она ему будет.

– Да-а-а, привет-привет!.. Познакомься, Семён, друг мой.

– Лиза. А я с подружкой, она к выпускным готовится, приехали поплавать, поваляться…

Валя посмотрел на то место, откуда только что выскочила Елизавета. На большом белом полотенце лежало стройное, кукольное создание оливкового цвета. Она была похожа на хрупкую изящную статуэтку. Длинные тёмно-каштановые прямые волосы были убраны в хвост, что подчёркивало её нежный овал лица. Неосознанно подошёл к ней поближе, но девушка не отрывалась от чтения, при этом морщила нос, давая всем видом понять, что ни на какой контакт не пойдёт.

– Моя подруга Саша, – сказала тихо Лиза. – Она с таким гонором, не трогай её!

Валька уже ничего не слышал, не в силах отвести от девушки взгляда.

– Александра, разрешите познакомиться. Валентин.

Он безнадёжно тонул в её янтарных глазах. Саша повернулась, хмыкнула и опять уткнулась в книгу.

– И что вы такая сердитая? Пошли купаться, хватит зубрить.

Семён сразу понял – заторчал Валька как-то по-особому, со смущением. Не видал он таким друга. «Ну да, смазливая, – отметил про себя, – только мелкая какая-то, точно подросток…»

– Девушки, а давайте к нам на окрошку. Приглашаем!

Лиза опустилась на корточки и стала шептать, уговаривать:

– Саш, ну что тебе стоит? Не съедят тебя, а мне знаешь как надо! Думала, уже и не встречу его никогда! Они ребята непростые, при делах больших. Если что, я и на второго согласна. Не пойдёшь – обижусь!

– Лиз, бери сразу двоих, уступаю! У меня экзамен завтра, вечно приключения ищешь!

– Саш, это ты у нас из обеспеченной семьи, а мне кормиться как-то надо и тряпок новых хочу.

– Ладно, уговорила… Учти, Лиза, на пару часов! – пробубнила Александра, аккуратно укладывая книжки в большую холщовую сумку.

Генрих Давыдович ничуть не удивился, что ребята вернулись с озера с двумя симпатичными девочками, дело молодое. Вспомнил себя и улыбнулся. Сашенька особенно понравилась: хорошенькая, чувствуется, из семьи не простой, с манерами. «Вот бы моему мерзавцу такую, слова бы поперёк не услышал!» – подумал Генрих Давыдович и вздохнул.

Сидели долго, болтали, и Александра оказалась вовсе не гордячка. Разговор поддерживала, смеялась над шутками Генриха Давыдовича, и о себе охотно рассказывала.

Саша была полукровка: мать русская, отец обрусевший грузин. В маленьком возрасте с родителями переехал в Ленинград, окончил Высшее мореходное училище имени Макарова, плавал в загранку, позже занялся бизнесом и прилично преуспел.

С интересом разглядывал Семён смуглое чудо. В ней чувствовалась какая-то уверенность, достоинство, и внешность необычная, видно, что не русская, а кто – непонятно.

– Она моя! – прошептал Валька. – Слышишь, моя! Не пялься!

– Да она и не в моём вкусе! Зверёк экзотический.

Семён для убедительности скривил морду.

А Валька влюбился, сильно, по-настоящему, не мог дождаться утра, спал плохо, грезил Сашенькой. Успокоился, только когда позвонил ей и получил согласие на встречу.

Всю неделю по вечерам бегал к ней на свиданки, непременно с букетом. С любовью выбирал подарки, хотелось бесконечно радовать. Всё было впервые: и то, что испытывал к ней, и как тосковал, не успев расстаться. В койку не тянул, полюбил слишком. Никого не замечал вокруг.

Каждый вечер подвозил любимую домой, адрес знал и ровно через неделю, в субботний вечер, поднялся на четвёртый этаж и позвонил в дверь. Открыла интересная женщина с Сашкиной улыбкой.

– Простите! Я бы хотел поговорить с отцом Александры. Я Валентин.

Женщина с удивлением смотрела на него.

– Да, Саша говорила о вас.

В коридоре показался Серго и сама Александра. Валька еле стоял, ему казалось, земля уходит из-под ног. Протянул маленькую коробочку Саше. Там лежало красивое кольцо с бриллиантом.

– Простите, я прошу руки вашей дочери! – обратился Валентин к отцу Александры.

Он был абсолютно уверен, что именно так торжественно надо сделать предложение и тянуть более нельзя. Жить в постоянном страхе потерять её стало невыносимо. И откуда только появился этот страх, Валя не понимал.

– Молодой человек, пройдите в мой кабинет, поговорим…

Александра молча ушла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Не осознавала, что происходит, всё казалось нереальным и киношным. Долго лежала на кровати, раскинув руки, и смотрела в потолок. Только прошла боль расставания. Только начала привыкать к жизни без Адама.

Адам был её первым осознанным мужчиной. С ним она превращалась в гуттаперчевую куклу: делай что хочешь, не больно! Ушла сама, устав от измен и равнодушия, дав себе слово: «Пусть любят меня, безумно любят – любить мужчину неблагодарное занятие!»

Она не слышала, как ушёл Валентин. Поплакала и заснула.

Утром отец сказал:

– Сашка, мне понравился этот парень. Он действительно тебя любит, и я уверен, у него есть будущее. Да и пора замуж. Я дал согласие, и тебе отказывать не стоит. Послушай отца – он способен оценить тебя по достоинству, а это самое важное!

Молча выслушала отца Саша, не перечила, лишь кивнула головой. «Может, Валентин и есть моя судьба? Так что тянуть!» А в том, что он её сильно любит, она не сомневалась, только удивлялась, как быстро всё произошло. Ещё вчера и не помышляла об этом. Да, приятный парень, хорошо, что оказался рядом в правильный момент, когда сердце наполнено разочарованием и теряешь веру в то, что когда-нибудь сможешь стать счастливой. Саше хотелось, чтобы у неё было так, как у мамы с отцом, и Валентин безусловно подходил.

Со свадьбой решено было не откладывать – две недели на всё про всё.

– Женюсь, – сказал Валя между прочим Семёну.

– На ком?

– Как на ком?.. На Саше…

Валя скрывал, что встречается с Александрой почти каждый день.

– Ты не торопишься? К чему такая спешка? – В голосе друга слышалась горечь.

От Валентина не ускользнуло, что Семён неожиданно примолк, смешно втянул голову в плечи и стал похож на обиженного попугая. Иногда беспомощно моргал глазами и непроизвольно крутил головой в знак несогласия. Зрелище было забавным, и Валя не сдержал смеха. Реакции от Семёна не последовало.

«Завидует! – решил Валентин. – Или ревнует. Никогда за ним такого не замечал. Неужели он думает, что моя женитьба сможет как-то отразиться на нашей дружбе!»

А вот Лизу чуть не хватил удар.

– Подлая ты, Сашка, увела парня! И что они в тебе находят? Не любишь ведь его! – гневно выкрикивала Елизавета, багровела, дула и кривила губы в зловещей улыбке. В неё точно дьявол вселился, и остановить поток обвинений, обрушившийся на Сашу, не представлялось возможным. Она потеряла способность слушать другого и соображать одновременно.

– А мне и не нужна любовь, – спокойно отвечала Александра. – Мне семья надёжная нужна. Хватит, любила уже, пусть теперь меня любят!

Свадебное платье Саша не выбирала, не было ни времени, ни желания. Купила первое мало-мальски подходящее. Когда примерила платье, долго разглядывала себя в зеркало, подняв волосы кверху. Оно шло ей, белизной оттеняя смуглую кожу.

– Ради этого стоит выходить замуж! – восторженно воскликнула Саша оторопевшей от такой красоты Лизе.

– Завидую я тебе! – Не выдержала Лиза, раскраснелась и зашмыгала носом. – Почему тебе всегда достаётся самое лучшее?

– Не придумывай! Это ты сейчас на эмоциях говоришь. Один Адам чего стоил!

– Так сама виновата! Кто тебя заставлял терпеть столько времени. Хороших парней отшивала, а на козла время тратила.

– Наверное, не я одна такая. У всех случаются ошибки, – не уступала Саша и крутилась перед зеркалом, прикладывая к волосам белоснежную фату.

Она отдавала себя на заклание едва знакомому человеку, сулившему счастливую жизнь, спокойствие и защиту. Порой её посещали сомнения, и она угрюмо слонялась по квартире, не находя себе места.

Скоро придётся покинуть родной дом и уехать навсегда. Она разглядывала каждую вазочку, книги на полках, гладила рукой скатерть на столе. Болело в груди и мучала тоска. Как свыкнуться с этим? Нестерпимо захотелось остаться рядом с мамой, каждое утро видеть её улыбку и целовать в щёку, слышать шаркающую походку отца по коридору. Как страшно в один миг оставить то, к чему так привыкла! Неужели все невесты испытывают такие же чувства? Или с радостью бегут от родительской опеки?

– Ну что ты, Саш? Ещё не поздно, давай всё отменим! – твердила мама и утирала непрошеные слёзы.

– Как ты себе это представляешь?! Поздно!

Перед самым выходом в ЗАГС позвонил Адам.

– Я не могу без тебя… Давай всё забудем и начнём сначала.

Воспоминания разом нахлынули и чуть не сбили её с ног. Всплывало только всё хорошее, что связывало с Адамом. Из демона он мгновенно превратился в ангела, но Саша знала, что это всего лишь иллюзия. Так было, и не в первый раз. Она собралась с духом и уверенным голосом произнесла, что выходит замуж и что всё кончено.

Алевтина приехала день в день к свадьбе, раньше не смогла, билетов не было. Увидев Сашу, стесняться не стала – слишком прямолинейная – и сокрушённо сказала вслух:

– Не пара она тебе, не твоего поля ягода. Больно интеллигентная! Намаешься, сынок…

Свадьба была весёлой. Народу пригласили немерено, широко гуляли. Невеста сидела с красными от слёз глазами, все думали – волнуется. Сёма демонстративно припёрся с Марго. Вырядил её на все сто, многие потом обсуждали подругу свидетеля: «Хороша, чертовка!»

Лизка всю дорогу не слезала с Сашки:

– Смотри, не будь сукой! Сама пристроилась и меня не забудь!

Валентина всегда удивляло: что у них общего? Да кто поймёт – можно подумать, они с Семёном братья-близнецы! «Только у девчонок по-другому всё же, – рассуждал Валя. – Должна быть общность и в достатке семьи, и в воспитании. А эти точно с разных планет». Честно говоря, ему не слишком нравилась их дружба: как пить дать, станет Лизка его Сашеньку с пути правильного сбивать и советы дурные давать. У них и так не всё крепко, считай, едва знакомы. Любила бы она его, как он, до беспамятства, тогда другое дело – и чёрт не страшен.

С трудом Саша вставала со стула, точно каждая нога по пуду, когда гости, кто кого перекричит, орали «Горько! Горько!», и прикрывала глаза, чтобы спрятаться от самой себя. Не получалось у неё радоваться, и заколки, которые прикрепляли фату к волосам, сильно сдавливали голову. Хотелось сорвать её и убежать куда глаза глядят. Только мать Александры понимала, что творится с её единственной дочерью, и зорко следила за всем, что происходит. Знала характер Саши, всего от неё можно ожидать. Ей казалось, сейчас встанет дочь и всем объявит, что не любит Валентина и женой стать ему не сможет, хоть и расписаны уже. К счастью, всё прошло отлично, Саша успокоилась, улыбалась и беззаботно болтала со всеми. А уж какой красивый танец молодожёнов получился! «Ничего, приживутся». Вспомнила себя, какой счастливой была, когда Серго сделал ей предложение, от радости сознание теряла, по большой любви замуж выходила.

После свадьбы молодые прямиком к Вале, Алевтину радушно приютили на ночь родители невесты. Отец Саши был человеком воспитанным и мудрым. Мама поначалу делала лицо, но потом вспомнила, что взял её Серго из нищеты кромешной – за красоту и лёгкий нрав, и смирилась: устроится всё как-нибудь… А свекровь свою она до сих пор забыть не может. Не принимала она её, всё делала, чтобы разрушить их семью. Даже после рождения Александры не сразу успокоилась. Терпением пришлось брать неприступную крепость в лице матери Серго, много сил потратила и слёз пролила. Скажет поперёк слово свекрови – муж несколько дней не разговаривает, мать для грузин – святое. Прикусит язык и терпит.

Александра тихо прошла в спальню и, как была в фате, села на кровать. Всё чужое, и голова кружится от выпитого. Валя присел рядом, нежно притянул к себе.

– Ты только ничего не бойся. Я сделаю тебя счастливой… Тебе понравится, я уверен.

Слёзы катились по Сашкиным оливковым щекам, она то и дело смахивала их и глупо улыбалась.

– Правда?.. Ведь всё будет хорошо?

Так она спрашивала маму, когда шли к зубному или другому врачу, которых она с детства не жаловала и очень боялась. Мама всегда отвечала: «Конечно! Я же с тобой. Если будет чуть-чуть больно, ты потерпи. А я тебя потом пожалею».

– Я обещаю. Ты – самое главное, что случилось в моей жизни. Давай я раздену тебя, уложу, дам чаю, буду жалеть, пока ты не заснёшь.

И Сашка сдалась. Она тонула в нежности. Во всех его движениях присутствовал необъяснимый трепет, точно она некое божество, пред которым он обязан преклоняться по велению свыше. Довлел страх напугать или разочаровать Сашу. Ему хотелось думать, что он у неё первый, хоть это было не так. Сейчас она принадлежит лишь ему и будет всегда принадлежать ему, пока он жив. Никогда никто не посмеет больше дотронуться до неё и пальцем. Любая мысль, что кто-то касался её смуглой кожи, целовал её влажные губы, приводила Валентина в бешенство. Он никогда не мог предположить, что способен испытывать подобную ревность. Новое, неизведанное чувство ещё больше распаляло Валентина, вызывая неуправляемую страсть. Взрыв сотряс его тело, каждый нерв напрягся, застучало в висках отбойными молотками, и он долго не мог прийти в себя. Лишь порывисто дышал и твердил: «Чёрт! Чёрт!» – точно хотел сбросить с себя это наваждение, которое порабощало его.

Алевтина прогостила неделю и уехала слегка недовольная. Попросила невестку звать её матерью, принято так, а та заартачилась: мол, мать у неё одна. Хоть и вежливо, но всё равно неправильно как-то, думала Алевтина. «Будто навек к ним приехала, не могла потерпеть! И Валька хорош, сторону Сашки взял. Не дело это!»

Домой вернулась, говорила только хорошее – что жена у Валентина красавица и умная очень. В общем, расчудесная со всех сторон. Фотографиями молодых весь дом уставила – пусть все видят, завидуют. Самой замуж сходить не удалось. И кому нужна мать-одиночка, ещё и несимпатичная. Правда, внешности своей она не стеснялась, какая уродилась, а вот что сына родила – гордилась и ни чуточки не переживала, что люди скажут. Только люди злые. Мало кто не осуждал Алевтину, сплетни разводили, гулящей за спиной называли. Знала, попривыкнут – и стихнут пересуды.

Был тракторист один из близлежащей деревни, захаживал к ней. Так не сложилось у него с Валькой, сын отца-подводника ждал. Тот и машинки ему приносил, и на коленки посадить норовил. Валя ни в какую не принимает: «Уходи из нашего дома, чужой ты нам!» Помаялся тракторист, помаялся и переметнулся к буфетчице из местной столовой. Вскоре и свадьбу сыграл, да такую широкую, чтобы и до Алевтины дошло, какого мужика она профукала. Обидно стало Алевтине, что шанс устроить свою жизнь упустила, но любовь к сыну перевесила. «Значит, судьба у меня такая. Не всем бабье счастье выпадает. Зато какой сын растёт. Ничего, пройдёт время, и ей ещё все завидовать станут».

Только не укрылось от неё странное поведение невестки на свадьбе. Точно на аркане тащат. Валечка её ничего вокруг себя не замечал, она таким счастливым его ещё не видела. Или заметил и стерпел? Теперь будет она всё время нервничать и гадать, что там у них происходит. Не поторопился ли сын, ту ли выбрал? А может, и напрасно наговаривает. Все люди разные, легко ли молоденькой девушке родное гнездо покидать! Надо о хорошем думать и сыну счастья желать. Главное, чтобы с детьми не затягивали.

Александра, как могла, привыкала к новой жизни. Времени свободного много, на работу только в сентябре, хоть Валя и против. Что, зря пять лет училась? С утра убегала по магазинам, квартиру на свой лад устраивала. У Валентина со вкусом проблемы, всё на кричащее тянет, хотел, чтоб за версту деньгами пахло, золота побольше и шторы дворцовые. Лезла отовсюду его провинциальность и простецкость.

– Саш, ну ты делай, как тебе хочется, – говорил ей Валька, – можешь всё сломать и старое выбросить. И домработницу срочно в агентстве подыщи, ты же у меня принцесса.

Пока один жил, всё сам делал, благо Алевтина приучила. И посуду помоет, и пол протрёт.

Саша ходила каждый день в агентство, как назло, никто не нравился, а тут ещё Валька сообщил, что пригласил своих нежданных друзей из Екатеринбурга на обед. Валя ещё долго Екатеринбург Свердловском называл, не мог привыкнуть.

– Сашенька, их двое, Сёма с Марго и мы. Ты список напиши водителю, он купит всё. Ну сварганишь что-нибудь, а я пацанам Питер покажу, и к трём завалимся.

– Люблю тебя нечеловечески! – кричал уже с лестницы.

«Сварганишь! Сроду у плиты не стояла и тяги к этому не испытывала. Хоть бы спросил: “Саш, а ты умеешь готовить?”» Достала поваренную книгу – семейную, пятьдесят пятого года, – спасибо, мать к приданому подсунула. Полистав, решила, что уж щи какие-нибудь сварит и мясо поджарит. Александра стояла над грудой продуктов, пытаясь вникнуть в процесс готовки.

Всё вроде как в книжке, попробует – вкуса нет в супе, хоть и два часа варится. Чуть не плачет: «Наверное, мясо не то?» Вспомнила, Марго напротив живёт: «К ней сходить, что ли?..»

С Маргаритой у Сашки дружбы не получалось. Так, молчаливо терпели друг друга, а после свадьбы та и здороваться перестала. «Это она от зависти. Не женится никогда не ней Сёма. Вот и бесится».

Подошла Александра к соседней двери, позвонила. «Неужели нет никого?!» Дверь вскоре открылась, на пороге появился заспанный Семён.

– А, Саш, это ты… – удивился он. – А я уже орать собрался, думал, Марго опять ключи забыла. Что стряслось? Война началась или твой дома не ночевал? Так выходной, положено, – ухмылялся Семён.

Саша чуть не плакала и точно так же хмурила нос, как в тот день, когда он увидел её впервые. «Зараза, глаза бы её не видели!!! В ней живут две Сашки: одна вполне взрослая, а вторая – ребёнок. Скажи ей, что к нему сегодня ночью приходил дух Ленина, и она, не подумав, удивлённо выпучит глаза и скажет: “Да-а-а-а-а???”»

– Сёма, беда! Я щи варила, а они на щи совсем не похожи! Вода какая-та!

– Успокойся, пошли, покажешь свой шедевр.

– Да-а-а, Саш… Это, конечно, не щи! Будем из них харчо делать.

– Какое харчо! Это же щи… – У Сашки кривились по-детски губы.

– Хочешь, будем плакать вместе? – Он поймал себя на мысли, что она – другая, не такая, как все, слишком нежная и ранимая. – Подожди…

Он принёс из дома томатную пасту и кучу специй.

– Пробуй теперь. Моя вариация на тему харчо.

Семён хмыкал и суетился над плитой, как заправский повар.

– Я не знаю, как это называется, но есть можно. Давай ещё петрушки сверху, – лезла с советами Александра.

– Саш, это всё? У нас на обед только харчо-щи? Тогда хлеба режь, не жалей, – смеялся Сёма.

– Ещё мясо… Но с ним тоже беда!

– Здесь неподалёку шикарная кулинария. Никто не догадается. Маргарита не скажет, сама целый год оттуда меня кормила, пока я её не выкупил.

Семён оказался прав, гости ели с удовольствием и нахваливали хозяйку. Лишь Маргарита ухмылялась и многозначительно поглядывала на Семёна, всем своим видом показывая, что она-то знает, откуда сии кулинарные шедевры. Скрыть неприязнь к Александре ей не удавалось, даже не останавливали недовольные взгляды Семёна, и она на все ахи и охи собравшихся продолжала ехидно ухмыляться. Больше всего её озадачивал вопрос, каким образом и при каких обстоятельствах Саша узнала о её кулинарии. Сама бы точно не нашла. А вдруг он с ней ходил и помогал с выбором? Все салаты именно те, которые Маргарита покупала к столу, и Семён нередко заезжал туда, когда вскрылся её обман, купить цветную капусту в кляре и тушёную квашеную капусту. Ел он её с жареными сосисками и утверждал, что вкуснее ничего нету. Именно эта капуста красовалась в большой миске, а сверху для красоты лежала веточка кинзы – так любила украшать Маргарита. Подсмотрела в ресторане и с тех пор украшала всё подряд.

Менялись правители, рушилось великое государство, устанавливались новые порядки, принципы, устои, мораль, города возвращали свои прежние имена, люди оставались такими же, как были. Вальке и Семёну однозначно везло – за что ни брались, всё срасталось! Переехали с Васильевского острова в самый центр, на Мойку, купили дома в Репино, охраной обложились на джипах.

– Сёмка, вот что ты такой понтовый? Машины меняешь – одна круче другой, с девками светишься моделями! Не понимаешь, братве это как серпом – машины да бабы! Доиграешься!

– Валь, я с ментами дружбу вожу, хоть и не при делах они сейчас. Но, поверь, настанет их время, всю нечисть бандитскую пересажают.

Начались проблемы.

– Валь, ты-то пацан правильный, – подкатывала братва, – а эту морду еврейскую пора на место ставить… Сливай его, Валёк, надоел он всем, борзый больно!

Валентин пошёл к авторитету – знал одного, уважали друг друга. Мужик с понятиями, если с ним не договориться – хана дело!

– Киньте что-нибудь в общак, не обеднеете! Порядок есть порядок.

– Нет! – упёрся Валентин. – Ты же знаешь, один раз заплатишь – всю жизнь платить будешь. Лучше сдохнуть!

– Ладно, Валёк, иди… Настырный ты. Живите, прикрою, пока сам живой. Вот ты уральский, бесстрашный! Повезло твоему еврею!

– Брат он мне! Слышишь? Брат! Мы одно целое!

– Не кипятись, послушай бывалого. Таких, как ты, раз и обчёлся. Совет тебе дам. Никому не доверяй, кроме как себе и матери родной. Многое я повидал. Люди порой такими падлами становятся, когда что-нибудь не поделят. Друг близкого друга заказывает. Слыхал о таком? А я не понаслышке знаю. Поаккуратней, Валёк, целей будешь.

Генрих Давыдович – откуда что берётся? – связи имел серьёзные, вывел на правильных людей при власти. Ребята лучшие места для застройки получали, компанию организовали строительную, крупную. Семён работал много, азартен был, но и удержу в веселье не знал, тёрся ночами по дискотекам да казино, бухать начал и другим не брезговал.