Райское местечко. Том 2

Мелисса сказала:

–Думаю, это наша эскадра. Наконец-то узнаем, что случилось…

Под утро я проснулся, и увидел, что Мелисса лежит с открытыми глазами.

– Лисса, мне сейчас снился Майкл, будто он хочет мне что-то сказать, но я не могу понять, что.

– Мне тоже сейчас снился Майкл. Он хочет с нами связаться, но не может попасть в резонанс. Облако…

Я прекрасно понимал, что Мелисса имела в виду. У нас троих – Мелиссы, Майкла и меня – была одна и та же резонансная пси-частота, именно поэтому мы так легко устанавливали между собой пси-контакт, даже на межзвездных расстояниях. Сейчас же Майкл был от нас по космическим меркам совсем близко, и даже то, что он двигался относительно нас со сверхсветовой скоростью, не могло бы помешать установлению связи, поскольку селферы могут определенным усилием сдвигать частоту передачи, и он мог бы таким сдвигом учесть доплеровское смещение несущей частоты пси-волны. Но его корабль двигался в газопылевом облаке, и рассеяние пси-волн на неоднородностях, иррегулярных потоках и завихрениях материи этого облака приводило к постоянным непредсказуемым изменениям величины этого смещения. И Майкл настроиться на нас не мог.

– Я генерирую встречную волну, – сказала Мелисса, – но это не помогает…

Я долго ворочался в постели, пока не сумел заснуть, но сон мой был беспокойным, – мне опять снился Майкл, а я никак не мог понять, что же он хочет мне сообщить.

Наступил день Большой Гонки. По визору только об этом и шла речь. С утра на лыжном стадионе собралось огромное количество болельщиков. Погода для лыжных соревнований была очень подходящая: легкий морозец, чистое небо, яркое солнце. В долине царила праздничная атмосфера: всюду развевались разноцветные флаги, играла музыка, группы земных туристов в ярких нарядах и местных жителей в пестрых мехах то тут, то там, пели песни и устраивали танцы. В ожидании начала женской гонки народ явно пребывал в приподнятом настроении.

Мы же с Мелиссой с нетерпением ожидали новых сообщений с Рузонской базы.

Тим пришел к нам без свежих новостей. Ничего нового об объекте за прошедшие часы, кроме того, что он приближается, не снижая скорости, установить не удалось. В какой-то момент связистам показалось, что антенны пси-связи принимают некое сообщение, но, похоже, это был очередной глюк.

Просто так сидеть и ничего не делать в ожидании новостей было трудно даже селферам, что уж говорить обо мне, и мы решили ничего не менять в намеченной нами еще раньше программе дня и отправиться смотреть лыжные гонки. Ведь флот мог подойти к Фризе и через много часов, а то – и через несколько дней.

Идти в газопылевом облаке на больших скоростях, тем более – на сверхсвете, было очень опасно, разрушительно для кораблей. Конечно, корпуса кораблей были покрыты защитной ро-структурой, но антенны, датчики и ряд других конструктивных элементов при таком движении ощутимо страдали. Ведь даже в практически «пустом» пространстве при движении на сверхсветовых скоростях корабли двигались, будто в газовой среде, а что уж говорить о пылевом облаке, плотность материи в котором превышала плотность материи обычного космоса на порядки! А главное, практически все типы двигателей, за исключением двигателей Вульфа, тоже запыленное пространство «не любили». Но использование двигателей Вульфа вблизи больших масс было чрезвычайно рискованно, и при подходе к системе Венцены было просто необходимо их отключить. Я удивлялся, почему корабли эскадры до сих пор не сбросили скорость, но видно, у них была очень серьезная причина спешить. Эта мысль не давала мне покоя и, конечно же, тревожила и Мелиссу, и Тима.

А передавать четкий сигнал нашим кораблям не позволяли, скорее всего, именно поврежденные антенны. И хотя на кораблях имелся немалый запас сменных элементов антенн, возможно, запас этот у них по какой-то причине исчерпался, – возможно, слишком долго они шли в облаке на больших скоростях. А может, просто их пси-сигнал рассеивался и искажался на турбулентных завихрениях в облаке…

Возможно, возможно, возможно… Мы могли только предполагать, – и ждать.

В этом состоянии неопределенности и тревожного ожидания мы кое-как заставили себя позавтракать, и Тим на флаере отвез нас в долину.

Когда мы втроем появились на главной трибуне лыжного стадиона, женская гонка была уже в разгаре.

Увидев, что мы ищем свободные места, наш посол, Мария Семеновна, призывно замахала нам рукой.

Когда мы пробрались к ней через ряды болельщиков, людей и киззов, Мария Семеновна вместо приветствия с упреком воскликнула:

– Ну, где же вы ходите? Вы старт видели? Женщины уже пошли на третий круг! А ставки вы успели сделать?

Не дожидаясь от нас вразумительных ответов, она махнула рукой:

– Ладно, устраивайтесь, я вам места держу, и только из уважения ко мне их еще никто не занял. Ребята с Рузонской базы уже несколько раз подходили, все спрашивали, может, здесь – свободно… Знаете, эти военные – народ простой, не слишком стесняются. Пришлось им, в конце концов, сказать, что места эти для вас, Адмирал, и только тогда они отстали…

Сохраненные для нас послом места были, действительно, очень удобные: в тени под козырьком, прямо напротив финиша.

Когда мы уселись, Мария Семеновна повторила свой вопрос:

– Так почему вы задержались?

– Полковник Рихтер сообщил, что, похоже, скоро сюда прибудут наши военные корабли, целая эскадра, – не вдаваясь в подробности, ответила Мелисса.

– О, это замечательно! Возможно, они еще успеют попасть на наш праздник, и тогда это будет праздник двойной!

Я несколько удивился реакции Марии Семеновны на новость, но потом подумал, что для человека, далекого от Космофлота, возможно, ее реакция была нормальной. Да и мысли ее были заняты исключительно делами местными, а главным местным делом был сейчас этот праздник, «Эзар-Малаз».

Тут все окружающие повскакивали с мест и закричали. Неожиданно громко завопила и Мария Семеновна:

– Давай! Давай! Давай!

Это первые лыжницы показались на противоположном от трибуны склоне. Впереди бежали довольно тесной группой, судя по фигурам, наши девушки. Правда, трое из них уже отставали от лидеров метров на тридцать, но все держали хороший темп. Киззские спортсменки, растянувшись в цепочку, отставали от наших больше, чем на сто метров.

– Черт! – повернулась к нам Мария Семеновна. – На этом круге местные сократили разрыв! После старта наши ушли от них гораздо дальше. Я же говорила, что местные – очень выносливые. У наших-то скорость уже заметно упала, а киззски темп держат, даже прибавили… Но я все равно поставила на Таню Майер, я в нее верю, она не подведет!

М-да, Марию Семеновну гонки явно занимали гораздо больше, чем приближение нашей эскадры…

А нам троим ничего не оставалось делать, как сидеть на трибуне и наблюдать за перипетиями гонки. Огромные экраны, установленные на восточных холмах, выше трассы гонок, так, что их было отлично видно из любой точки долины, показывали все, происходившее на трассе. Многие из зрителей, желавшие наблюдать гонку вблизи, стояли вдоль трассы, а те из землян, у кого имелись антигравы, летали вдоль трассы, прямо над оранжевыми голографическими полотнами ограничителей пространства гонки, и подбадривали спортсменок своими возгласами.

Надо сказать, что по ходу гонки ничего сверхъестественного не происходило. С каждым кругом киззские спортсменки приближались к нашим девушкам, и две из них даже обошли трех отставших от нашей основной группы лыжниц, но я сомневался, что они смогут нагнать наших лидеров. На последнем круге неожиданно на том самом гнусном тягунке сошла с дистанции Соня Лундгрен, одна из претенденток на победу. Но остальные девушки держались, и вшестером почти одновременно вкатились на лыжный стадион, где им предстояло пройти три круга и выяснить, кто же станет победителем. К моему изумлению, почти сразу за ними появились две местные спортсменки, и стадион просто взорвался криками.

Признаюсь, на несколько минут я забыл и о приближающейся эскадре, и обо всем остальном на свете. На финишной прямой наши девушки растянулись цепочкой – не у всех хватало сил на последние метры, и киззски стали обходить их одну за другой! Боюсь, если бы надо было пробежать еще сотню метров, победа досталась бы местным спортсменкам! Но финишную прямую первой пересекла все-таки Таня Майер, – весь стадион скандировал ее имя, – а киззски были только третьей и четвертой.

Победительница прямо за финишной чертой рухнула без сил на снег, как и наша лыжница, пришедшая второй. А вот местные спортсменки под ликующие крики публики пробежали по стадиону еще целый круг почета. Правда, минут через пять и наши девушки тоже сумели пройти этот круг, но я видел их почерневшие лица, судорожно вздымавшиеся груди… Да, гонка была очень тяжелой, и я понял, что то, что награждение победителей откладывается на вечер, было более чем оправдано.

В командном зачете, пусть и с минимальным преимуществом – ввиду того, что Соня Лундгрен сошла с дистанции, победили все-таки земные лыжницы. Комментатор сообщил, что с Соней ничего страшного не случилось, она просто растянула мышцу. Но мне показалось, что Соне элементарно не хватило сил, все-таки она была ветераном нашей команды, ей недавно исполнилось сто шестьдесят четыре года, а это – очень немало даже для лыжного спорта…

Перерыв перед началом мужской гонки позволял зрителям размяться и перекусить в многочисленных кафе, разбросанных по всей долине. Мария Семеновна, к нашему счастью, отправилась поздравлять спортсменок и тренеров, а мы втроем пошли немного прогуляться.

Многотысячная толпа болельщиков представляла собой смесь людей и киззов, кое-где виднелись возвышающиеся фигуры тэров. Поскольку день был солнечный, все земляне носили темные очки, – и туристы, и космофлотчики, выделявшиеся из пестрой толпы своими ослепительно-белыми мехами форменных курток. Больше всего в толпе болельщиков было, конечно, киззов. Почти все они очень ловко передвигались на коротких широких лыжах, и мало кто из них пользовался лыжными палками, в отличие от туристов с Земли, которые, все-таки, стоя на лыжах, предпочитали хотя бы в одной руке иметь в качестве опоры удобную телескопическую палку. Это и понятно, центр тяжести у землян был существенно выше, чем у киззов. Особенно шустро двигались на своих крошечных лыжах многочисленные киззские детишки, ведь традиционно они становились на лыжи, еще не научившись даже толком ходить. А совсем маленькие киззеныши выглядывали из нагрудных меховых сумок своих матерей, живо интересуясь происходящим вокруг.

Тим заметил:

– Похоже, сегодня собрались здесь все, за исключением дежурных смен. Но они наверняка смотрят гонки по визору. И даже настольные игры остались сегодня, скорее всего, совсем без зрителей.

Народ, находившийся с самого утра на морозе, пусть и совсем небольшом, спешил согреться, выпить чего-нибудь горячего и что-нибудь съесть перед началом мужской гонки. Родители-киззы созывали своих детей, туристы разыскивали приятелей, шумно решали, в какое кафе им лучше направиться, и над этой оживленной суетящейся толпой стоял разноязычный говор и звон коммуникаторов.

Так что когда зазвонил комм Тима, мы не сразу поняли, что это – звонок ему, и заметили вызов, только когда на комме замигал красный огонек. Тим принял вызов, но шум толпы не давал толком разобрать, что говорил ему полковник Рихтер, и мы отошли под трибуну, на стоянку флаеров.

Тим сказал:

– Юрген, здесь – Адмирал, запараллель канал на ее комм, так нам будет лучше разговаривать. Ты же слышишь, как тут шумно, а включать громкую связь – ни к чему. И начни все сначала.

– Во имя Земли, мэм. Здесь полковник Рихтер. Рад вас приветствовать. Я, естественно, знал, что вы прилетели, но не хотел беспокоить вас без необходимости.

У нас появились новости, и не совсем понятные. Обнаруженный вчера объект идет прежним курсом, похоже, к нам. Скорость по-прежнему не снижает. Поскольку расстояние существенно сократилось, мы смогли определить, во-первых, что объект представляет из себя группу отдельных объектов. Во-вторых, два отдельных объекта значительно опережают основную группу, хотя их скорость немного ниже, чем у остальных. К сожалению, ни прогноза, ни точных данных дать не могу, слишком велики погрешности, да и не понятно, как эти объекты будут вести себя дальше. При таких скоростях подлетное время вырвавшихся вперед двух объектов может составлять всего лишь часы. И главное, похоже, основная группа ведет непрерывную передачу, но пси-прием очень плох, разобрать ничего невозможно, наши компы при попытках дешифровки выдают какой-то бред.

Я собираюсь нацелить все свои антенны на передающий объект и подать всю мощность на базовой несущей частоте Космофлота. Думаю, передача на встречных волнах в таких условиях может сработать. Надеюсь, тогда мы сможем хоть что-то услышать.

– Хорошо, полковник, действуйте, – ответила Рихтеру Мелисса. – Есть один вопрос: удалось ли вам определить массу вырвавшихся вперед объектов?

– Точно – нет. По порядку величины масса каждого примерно равна массе наших больших транспортников, может, несколько больше. Но погрешность очень велика.

– Спасибо, полковник. Мы с Тимом будем ждать ваших сообщений. Докладывайте обо всем, о любой, самой мелкой детали.

Прекратив разговор, Мелисса сказала:

– Что-то меня во всей этой ситуации смущает. Вернее, смущает многое. Даже все. Все непонятно. Надеюсь только, что это Майкл на флагмане, на «Суворове», вырвался вперед. Но зачем так спешить? Опередить остальные корабли на несколько часов? Что там у них могло случиться? И почему с ним еще один из больших кораблей? У вас какие-нибудь идеи есть? – обратилась она к нам с Тимом.

Мы отрицательно покачали головами.

Вскоре на стадионе началась подготовка к старту мужской гонки, и зрители опять начали заполнять трибуны. Мы зашли в ближайшее кафе, где народу было уже поменьше, и выпили кофе, взяв по ростбифу и по паре круассанов.

Когда мы вернулись на наши места на трибуне, Мария Семеновна вновь проявила свою заботу:

– Ну, где вы опять ходите? Сейчас дадут общий старт!

Нам, право, было не до старта, но показывать как-то свое волнение не стоило, даже послу Земли, и мы сделали вид, что с интересом следим за тем, что делается на стадионе.

Старт был дан, и сразу все наши лыжники вырвались вперед. По завершении первого круга гонки наши опережали киззов почти на километр, но по опыту женской гонки я примерно представлял себе, как будут развиваться события дальше. Разница заключалась лишь в том, что мужская трасса была на шестьдесят километров длиннее, чем женская… И действительно, после четвертого круга киззы начали понемногу уменьшать разрыв, а часть наших гонщиков, отстав от лидирующей группы из восьми человек, растянулась в цепочку. Увы, чудес не бывает. Повторялся сценарий женской гонки.

– Алекс, не хочешь ли слетать к трассе, посмотреть бег вблизи? – спросила меня Мелисса. – Ты же занимался лыжами.

– Именно поэтому и не хочу. Знаю, как ребята сейчас себя чувствуют. И, вообще, не до того мне, честно говорю. У меня из головы не выходят странности другой гонки…

– У меня тоже. Что-то в этом есть такое, что нам в голову просто не приходит.

Наша троица – Мелисса, Тим и я – представляли собой странное зрелище среди бурно реагирующей на ход гонки массы болельщиков. Но всем им, в том числе, и Марии Семеновне, было не до нас. Один из киззов за два круга до конца гонки вплотную подобрался к группе лидеров, и наши лыжники были вынуждены увеличить темп.

Тем временем Венцена скрылась за горой Заннар. Долина погрузилась в тень, но вспыхнувшие прожектора тут же залили все пространство ярким светом.

Раздался вызов коммуникаторов Тима и Мелиссы, и послышался возбужденный голос полковника Рихтера.

– Адмирал, есть новости, очень странные!

– Подождите, мы сейчас отойдем в тихое место…

Мы выбрались с трибуны. Мария Семеновна, кажется, наконец, поняла, что происходит что-то серьезное, и отправилась вслед за нами. Мелисса возражать против ее присутствия не стала, и мы вчетвером зашли в служебное помещение рядом со стоянкой флаеров, где рев трибун и голос комментатора были почти не слышны.

– Полковник, слушаем вас.

– На встречных волнах нам удалось поймать передачу. Качество очень плохое, но несколько слов распознать удалось. «Не успеваем», «опаздываем на четыре часа» и «Фриза». Все.

– Ну, понятно, они не успевают на гонку! – воскликнула Мария Семеновна.

«Боже, какая дура!» – подумал я. – «Причем здесь гонка? Они что – на праздник спешат?»

Но я тут же понял, что посол Игошина вовсе не дура, она не могла быть дурой. Просто это – чисто психологический феномен: занимаясь много лет делами Фризы, она сфокусировалась исключительно на местных событиях, и апофеоз этих событий, «Эзар-Малаз», занимал сейчас в ее сознании центральное место, превратившись в нечто вроде сверхценной идеи.

А голос полковника продолжал:

– И еще. Один наш связист – у него хорошие пси-способности – утверждает, что принимает какие-то образы. Что-то непонятное, картинка все время мелькает, но один образ, очень отчетливый – волна…

– Волна… волна… – пробормотала Мелисса. – Полковник! Спросите его, это – вода? Волна большая?

– Сейчас. Ждите.

……….

– Да! Он говорит, что это – большая морская волна, она захлестывает его с головой, и он тонет. Говорит, ужасный образ!

– Цунами! Это ЦУНАМИ! Полковник! Идущие впереди объекты – где они сейчас находятся?

– Они уже вошли в систему Венцены. Вот, мне несут последние данные. Так, один идет точно к Фризе, а другой направляется, похоже, к Музане… к нам!

– Полковник, немедленно вскройте пакет с шифром «ЦУНАМИ»! Срочно!

В бытность свою капитаном, я сам имел в сейфе в центре управления сверхсекретные пакеты, обозначенные разными зашифрованными названиями: «Красный туман», «Черный дождь», «Ночной прибой», «Смерч» и другие. Но шифра «Цунами» я не помнил, наверное, это была какая-то новая разработка нашего Генштаба.

– Подождите, я вижу корабль на обзорных экранах!!! Господи, что он делает??? Что????? Это не…

Голос полковника в коммах оборвался на полуслове.

– …это – не наш корабль! – продолжила за него Мелисса. – Это – нападение. Уверена, антенны Рузонской базы уже уничтожены. Хорошо, если только антенны…

Все, что случилось дальше, казалось, тянулось много часов, но на самом деле счет шел на минуты. И многие события происходили практически одновременно.

Мелисса переключила комм на спецволну «Приоритет-0», которая принудительно включала все коммы Космофлота и земных служб всех уровней в пределах планетной системы Венцены:

– Внимание, внимание! Тревога! Тревога! Здесь Адмирал. Чрезвычайная ситуация! Опасность нападения из космоса. Рузонская база уже подверглась атаке. На очереди – Фриза. Сохраняйте спокойствие. Всем дежурным немедленно вскрыть пакеты с шифром «Цунами» и действовать в соответствии с инструкциями. Ждите новых сообщений.

Я на несколько мгновений впал в состояние ступора. Права была Мелисса: никакая учеба, никакие тренировки на симуляторах не могли подготовить человеческую психику к немедленной адаптации при кардинальном изменении реальности. Мое сознание пребывало в состоянии раздвоенности. С одной стороны, я понимал, что мирная жизнь многих поколений землян закончилась, и наступила иная жизнь с иными законами, и сейчас от всех нас, и от меня в том числе, потребуются незамедлительные активные действия. Но другая часть моего сознания пребывала еще в прошлой, благополучной, жизни и могла лишь пассивно наблюдать за событиями…

Напротив меня застыла в таком же ступоре Мария Семеновна, но ужас на ее лице свидетельствовал о том, что она полностью отдает себе отчет в происходящем.

Мелисса же, казалось, оставалась совершенно спокойной, и только какая-то жесткость, появившаяся в ее голосе, отражала чрезвычайность ситуации. Я понимал, что дело было не только в том, что она являлась Адмиралом, главой Космофлота, селфером, и не только в том, что она была единственной среди нас, имевшей личный военный опыт, пусть и во временах весьма отдаленных. Нет, главное – все последние годы она жила в ожидании подобных событий и постоянно находилась в состоянии готовности немедленно на них адекватно реагировать.

И она продолжала говорить в комм:

– Приоритет-0-А, Адмирал-Д-274-лугальбанда-ц-энкиду, час Х, «Цунами», Адмирал-Д-274-гильгамеш.

Этим своим личным кодом Мелисса через спецпроцессоры, встроенные в мозг каждого, находящегося на службе в Космофлоте, дала команду действий в соответствии с ситуацией, обозначенной шифром «Цунами», и теперь каждый военный четко знал, как ему следует себя вести. Более того, уклониться от этого приказа никто просто не мог. В этот момент я пожалел, что на меня код Мелиссы не действует, и никакая программа, заранее разработанная Генштабом Космофлота, не может мной руководить, не может подсказать, что мне надо делать. И я ждал указаний лично от Мелиссы.

А Мелисса тем временем отключила комм и обратилась к Тиму:

– Тим, на тебе – Новозан. Ты же понимаешь, что мы – самая вероятная цель. Постарайся спасти как можно больше оставшихся в городе. Надеюсь на тебя. Кто успеет – пусть летит как можно дальше от города и космопорта, остальных – на нижние уровни, ну, ты сам знаешь. Больница – там наверняка кто-то есть. И энергоблоки! Энергоблоки! Дежурные уже должны начать выводить их на ноль, но времени у нас очень мало. Главное, я не знаю, какое у них оружие… Понимаю теперь, почему Майкл так спешит. Ну, все, все! С богом!

Тим молча бросился к ближайшему флаеру, и тот взмыл в небо.

К этому моменту Мария Семеновна пришла в себя, и только вдруг постаревшее лицо, на котором пролегли глубокие складки, отражало ее внутреннее состояние.

– Адмирал, что я могу сделать?

– Вы лучше всех знаете местный персонал. Соберите хороших водителей флаеров из числа гражданских лиц, надо найти… – она бросила мимолетный взгляд на стоянку, – девяносто четырех человек. Нам предстоит срочная эвакуация из долины всех, кто здесь есть, в пещеры Зана. Но собирайте водителей по-тихому, придумайте какую-нибудь невинную причину, вы же дипломат. Паника нам не нужна, зрители, кроме военных, пока еще ни о чем не догадываются.

– Сколько у меня времени?

– Через десять минут я выступлю по визору из комментаторской кабины. Флаеры должны быть готовы.

Мария Семеновна мгновенно исчезла из поля зрения. Я поразился тому, как, оказывается, стремительно умеет двигаться эта пожилая женщина. Подготовка дипкорпуса, однако, на высоте!

Я частью своего сознания удивлялся тому, что способен обращать внимание на какие-то совершенно второстепенные детали, думать о чем-то абсолютно сейчас неважном, но в то же время понимал, что другая часть моего сознания просто отказывается принимать реальность такой, какая она есть, цепляясь за всякие не связанные с ужасной действительностью мелочи.

А Мелисса опять включила комм:

– Корнеев, ты слышишь меня?.. Здесь Адмирал.

– Во имя Земли. Слушаю, мэм. Пакет вскрыл.

– Нет, Дима. Приказ по «Цунами» для «Байкала» я отменяю. Подтверждение – Адмирал-Д-274-лугальбанда-ц-энкиду. У меня для тебя есть другое дело. Понимаешь, я не знаю возможностей нападающих. Рузонская база, скорее всего, частично или полностью разрушена, на их ресурсы я не рассчитываю. Эскадра Майкла еще далеко, они помочь нам не успевают. У нас есть только два серьезных корабля: крейсер «Максим Глинка» и твой «Байкал». Ты сейчас немедленно уходи с орбиты и вообще из плоскости эклиптики. Всех, кого можешь, выбрось с корабля на катерах и шлюпках, пусть разбегутся во все стороны. Оставь только самых-самых необходимых… Дима!.. Димочка, я пойду на «Глинке», а ты – затаись и жди. И только если я… Если у меня ничего не получится, настанет твое время. Я понимаю, у тебя – всего лишь туристический лайнер, но они этого не знают! Конечно, ты небезоружен, но ты же не боевой корабль… Просто, кроме тебя мне надеяться больше не на кого. Не дай им уйти безнаказанно! Любой ценой. Любой! Но помни, антипротонную пушку ты можешь использовать, только если Фриза будет уже далеко… Действуй!

Я понимал, что Мелисса сейчас капитану «Байкала» ничего не приказывала. Она ПРОСИЛА его – при необходимости – умереть…

Как только Мелисса закончила разговор с Корнеевым, на ее комме замигал огонек вызова.

– Здесь Адмирал, слушаю.

– Во имя Земли! Докладывает капитан Зорина. Мэм, у меня нештатная ситуация. Я вскрыла пакет, но инструкции не соответствуют ситуации. Замена воды только началась, на борту – всего семнадцать процентов водного запаса.

– Да, я как раз собиралась отменить инструкции из вашего пакета. Вот вам новый приказ: процедуру замены воды прекратить, немедленно запустить предстартовый режим, всем покинуть корабль, включая капитана.

– Но, мэм, я не могу! По уставу капитан не имеет права покидать корабль, находящийся вне портовой стоянки!