Полная версия
Алексей, алексия и Ася-невидимка
Сергей Анатольевич Смирнов
Алексей, алексия и Ася-невидимка
© Сергей Смирнов, 2024
© Издательский дом «Кислород», 2024
© Оформление обложки, иллюстрация – Анастасия Аркатова, 2024
* * *Маленькое предисловие
Мудрая поговорка гласит: «Не было бы счастья, да несчастье помогло!» Она – в первую очередь про людей, которые в детстве и отрочестве переживали недуги, но, приложив упорство и силу воли, преодолевали их, становясь сильными и знаменитыми героями. Болезненными и слабыми были в детстве и великий полководец Александр Суворов, и великий хоккеист Валерий Харламов, и великий мастер кунг-фу Брюс Ли. Но они сумели взять в руки и свое здоровье, и свою судьбу…
А порой в жизни случаются и вовсе невероятные истории, которые иначе как сказочными не назвать. И те, с кем они случаются, стараются не делиться, чтобы их не считали врунишками… Как врач, я знаю такие истории, и с разрешения их героев я расскажу некоторые, конечно же, изменив имена и кое-какие детали. Ведь эти истории, которые я для спокойствия тоже назову «небылицами», могут оказаться полезными и для многих здоровых людей.
Ваш Доктор НеболеевГлава 1. Кому не может помочь капитан Немо?
Суровый и высокий мужчина с темной и густой, не слишком ухоженной шевелюрой и мощной бородой, как у матерого лесника, геолога или капитана рыболовецкой шхуны, стоял перед огромным круглым окном, в котором стеклянные части были связаны между собой большими металлическими обручами. Суровость подчеркивали и гордо сложенные на груди его руки. Одежда мужчины совсем не соответствовала его виду: то был шикарный старинный сюртук аристократа…
А за окном, которое на самом деле было необыкновенной величины иллюминатором, пучил на мужчину свои глазищи-тарелки здоровенный осьминог, который, наверно, и слона мог в два счета превратить в мешок с костями.
Имя, вернее псевдоним, мужчины было издавна известно всему миру: капитан Немо. А вот его настоящее имя – принц Даккар – в наши дни знают лишь единицы, лишь редчайшие знатоки творчества писателя Жюля Верна. Один из таких знатоков – парнишка Алексей, фамилию которого мы по понятным соображениям раскрывать не станем.
Эту картинку в старой книге, которую Леше подарила его прабабушка Вера, он знал в мельчайших деталях. Эту картинку он десятки раз видел не только наяву, но и во сне, когда стоял там, перед иллюминатором, вместе с капитаном Немо на его подводной лодке «Наутилус», в которой всякие парадные залы и кабинеты поспорили бы роскошью с залами даже Эрмитажа или знаменитой усадьбы графа Шереметьева в московском Останкино.
Хотя Алексей был заядлым читателем и память его гаджетов была забита электронными библиотеками, хотя он перечитал почти все современные книги в жанрах фантастики и фэнтези, именно эта бумажная старая книжка «80 000 километров под водой», изданная за полвека, а то и больше до рождения Алексея, оставалась его любимой. Несмотря на то, что в ней полно нудных и давно устаревших научных и технических знаний, занимающих целые страницы, к тому же давно пожелтевшие.
Стоп! Что случилось?! Уж не дала ли протечку обшивка «Наутилуса»? Откуда на картинке стали появляться капли влаги?!
Ух ты! Да это же слезы стали падать прямо из глаз парня на сюртук капитана Немо!
Хорошо, что никто этого не видел!.. Да ведь и простительно – если ты больше всего на свете любишь читать, а с тобой вдруг случается не просто ужас, а УЖАСУЖАС-УЖАС!!!! – и больше никакого чтения! Будь то хоть книжка, хоть вывеска на магазине. Да что вывеска! Теперь пацану был практически недоступен экран любого компьютера и смартфона, ведь одними картинками сыт не будешь. Если адрес или эсэмэску набрать, может, и под силу вслепую, но ведь ни проверить написанное, ни прочитать и ответ на эсэмэску, и любую словесную информацию на любом и всяком сайте.
Ужасное случилось с Лешкой всего несколько дней назад. Буквы превратились в крохотных чертиков, в демонов и стали насмехаться над ним. Стоило попытаться упереть взгляд в начало книжной строки и двинуться дальше, как буквы начинали подло, издевательски и злорадно переодеваться друг в друга. М – в Ш, к примеру, А – в К… Или начинали сочиться по строке в обе стороны, как мельчайшие домашние муравьи по кухонной стенке, когда они где-то разведутся под кафелем, вылезут на поверхность и начнут осваивать тропы к съестному… Жуть!
Вот в эту самую минуту Лешка сидел на больничной койке, вытянув ноги под одеялом и привалившись спиной к изголовью, только смягчил упор подушкой. Книгу про капитана Немо он взял с собой в больницу неспроста. Он ее знал чуть ли не наизусть и теперь надеялся, что с ее помощью одолеет недуг, который называется алексией.
Алексия – это неспособность к чтению при замечательной исходной способности. То есть человек умел читать, а теперь – раз! И совсем не может! Злая алексия при невероятных обстоятельствах налетела на Алексея внезапно, как тяжелый грипп, когда еще несколько минут назад ты чувствовал себя прекрасно – и вот вдруг в одну минуту накрыло ознобом, дикой температурой, слабостью и всеми сопутствующими мучениями. Только про грипп знаешь, что он пройдет через неделю-другую, а тут все было куда хуже…
Лешка вглядывался в до боли знакомые строчки… но ничего не получалось. Так что слово «до боли» надо воспринимать в самом буквальном смысле. Глаза так и ломило!
И сейчас ему приходило на душу неизбывное желание, которое он, как парень самостоятельный, от себя отгонял.
А все сильнее хотелось, чтобы рядом села прабабушка, взяла в руки эту книгу, которую она сама очень любила, и стала читать своему правнуку вслух.
Здесь, наверно, и кроется любовь Леши к старинному «Наутилусу» и его капитану. Дело в том, что прабабушка когда-то читала книжку своему потомку, когда тот не только сам читать не умел, но еще в колясочке кайфовал просто-напросто несмышленым младенцем. И засыпал под монотонное чтение прекрасно. А прабабушка любила эту книжку, потому что сама зачитывалась Жюлем Верном в детстве и так зачиталась, что, когда выросла, стала ученым-океанологом и даже профессором в этой области.
А потом Алексей сам подрос и стал бывать у прабабушки в настоящих гостях, а не на временном попечении, когда молодая мама сдавала его то своей маме, то даже более древнему поколению, которое в малыше души не чаяло. И вот именно прабабушка научила Лешу читать – и, как только он начал сам шустро носиться по строчкам, тотчас и подарила ему эту свою любимую книгу.
В прабабушкиной квартире, в ее старом доме на Васильевском острове, откуда до Морского вокзала рукой подать и даже море слышно тихими ночами, стояли старинный резной буфет красного дерева, темные книжные шкафы с резными карнизами, стулья с толстыми и прихотливо изогнутыми ножками. В доме была большая коллекция экзотических раковин, морских звезд и прочих диковин, собранных не в одной витрине, а распределенных по квартире прямо как в природе по морскому дну. Немудрено, что квартира бабушки превратилась в отдельный отсек «Наутилуса», и порой Леше даже слышались гулкие мерные капитанские шаги. Сердце у него замирало, и сам он замирал, затаив дыхание и чуток холодея…
И как бы он ни рос и ни умнел, он не терял невольного предчувствия, невольной надежды, что когда-нибудь заметит, как по сумрачному коридору прабабушкиной квартиры стремительно и мимолетно прошествует по направлению к капитанскому мостику сам принц Немо-Даккар. Вот бы и уплыть с ним прочь от всего мира! Потеряться для всех в глубинах безбрежного океана и наслаждаться его диковинами, а еще – книгами в старинных переплетах, что наполняли подводную библиотеку той стим-панковской субмарины.
На страницах книги Жюля Верна таинственный принц-капитан помог многим угнетенным и попавшим в беду людям. Но вот своему давнему фанату Лешке в его несчастье он ничем не мог помочь…
Глава 2. Кто может внезапно появиться и так же внезапно испариться?
А прабабушка… Прабабушка бы смогла?!
Лешке дико захотелось сбежать из больницы и добраться до прабабушки Веры. Пусть ей уже сто первый год пошел, она едва может двигаться, почти ничего не видит и не слышит. Но ум у нее остался ясным и память замечательная – каждую ракушечку в своем доме помнит, про каждую так расскажет, что заслушаешься! Вдруг, если она соберется и, надев очки, начнет читать, тоже зная книгу почти наизусть, вдруг раз! – и все вернется, как было. Буквы угомонятся и придут в себя, перестанут бесноваться и выпендриваться. А вдруг?
– А давай я тебе почитаю!
Лешка вздрогнул от чужого голоса.
– Что?
Поднял голову и не поверил своим глазам.
– Давай я тебе почитаю. Ты же не можешь, да?
Эти слова сказала девчонка, стоявшая у изножья кровати. Она казалась ровесницей почти тринадцатилетнего Лешки. Худенькая такая, светленькая, русая, серо-зеленоватые глаза… Чем-то похожая на Снегурочку, как ее мог представлять Лешка. Только лицо не кругловатое, как у всех малолетних снегурочек, а немного вытянутое, сужающееся к подбородку. И без косы, а с хвостиком. Снегурочка такая в белой, просторной и плотной футболке без всяких принтов, в светло-голубых джинсах и красных кедах.
В ушах у Лешки зашумело.
– Ты кто? – буркнул он, себя не слыша.
– Ася, – донеслось до него, будто порыв ветерка и не с близи, а из-за невидимого горизонта.
– Я тебя не знаю, – совсем не по-джентльменски пробормотал Лешка вместо того, чтобы представиться самому или хотя бы сказать «Спасибо!», или уж в крайнем случае «Спасибо, не нужно».
– Я в этом не сомневалась, – понимающе грустно улыбнулась девчонка.
Тут Лешка – от этой милой ее улыбки – вроде бы стал приходить в себя. Он огляделся. Двое пацанов, соседей по палате, еще спали, а одна койка пустовала. Он посмотрел на механический будильник со стрелками, стоявший на тумбочке. Цифр он тоже теперь не различал, но по положению стрелок угадывал время: без пяти шесть утра… Ночью он не спал почти, не мог.
– Ты откуда взялась? – продолжал вести себя неприлично Лешка… но, наверно, это было в тот момент тоже простительно.
– Вот взялась – и все, – не обиделась девчонка по имени Ася. – Стою тут сама. Хочу почитать тебе. Ведь ты сам не можешь… и плачешь от этого.
Она, конечно, тоже странно себя вела. И вправду взялась невесть откуда ни свет ни заря в мальчишечьей палате, в неврологическом отделении больницы, а держится, как будто тут нянечкой давно работает или медсестрой… и улыбается еще как-то не от мира сего.
У Лешки даже такая дурацкая мысль мелькнула: а не сбежала ли она вообще из какого-нибудь не просто неврологического, а даже психоневрологического отделения?.. Да только вот одета уж больно по-уличному.
Мысль эта мелькнула до того, как девчонка заметила вслух, что он плачет. Очень опрометчиво заметила, потому что после этих слов Лешка за себя уже не отвечал и ударился в защитную грубость:
– А тебе какое дело?! И вообще, мне в глаза накапали. От этого!
Одного было не отнять у Лешки – осторожности. Он наехал на девчонку шепотом, чтобы не разбудить соседей, и то и дело зыркал на них, не проснулись ли.
– И вообще, давай потише – чуваки проснутся, не знаю, что будет, – добавил он.
– Ничего не будет, – так же мило и беззаботно улыбнулась девчонка и проявила настойчивость уже, а не просто помощь предложила: – Я хочу почитать тебе.
– Не надо, я спать хочу, – беспомощно соврал Лешка.
– Нет, не хочешь, – уличила парня Ася.
– Слушай, что ты ко мне пристала?! – продолжал тупить пацан. – Я сам читать умею.
– Умеешь, но не можешь, – не бровь, а в глаз заметила Ася. – А я помогу.
– А я не хочу, – не знал уже куда самому деваться Леша.
– А я хочу, – настаивала Ася и даже сделала шаг между кроватей к Лешке.
Заметим, что как раз соседняя с этой стороны кровать и пустовала.
И Ася, как этот шаг сделала, так сразу и нависла над Лешкой с неотвратимостью ужасной судьбы.
И тут Лешка сорвался.
– Да отвяжись ты от меня, дура! – заорал он и вжался спиной в подушку.
– Сам дурак! – резонно заметила Ася, однако опять ничуть не обижаясь, очень даже подозрительно не обижаясь, и добавила, как печать поставила: – Еще какой дурак, ой-ей-ей!
Тем временем пацаны-соседи разом вздрогнули, проснулись и вытаращились на Лешку.
– Ты че орешь? – гневно вопросил сосед Колька, ворочая тяжелым веком, а второе даже поднять не в силах.
– Да вот же пристала! – кивнул Леха в сторону Аси.
– Кто пристал? – изумился сосед Колька.
– Да вот же… – И Лешка осекся.
Не было рядом Аси – настырного волонтера чтения! Пропала!
Лешка похлопал глазами.
И заметил, что дверь палаты совсем чуть-чуть приоткрыта… Выскользнула, значит, да? Слиняла по-тихому?! Вот же лиса вредная!
Пришлось срочно собраться с мыслями.
– В общем, это… извиняюсь, – пробурчал Лешка и пошмыгал носом. – Сон был. Кошмар приснился. Простите.
– Ну, ты попроси таблетку, что ли, – сказал Колька. – А то так заикой из-за тебя проснешься.
Он обиженно отвернулся на другой бок и выразительно запахнулся одеялом.
Лешка еще посидел так, посидел. Потом сполз на постели в горизонтальное положение. Похлопал глазами. Потом аккуратно положил книгу на тумбочку. Потом глаза прикрыл волевым усилием… Сон, конечно, не приходил. Теперь где-то совсем далеко сон толкался, как за окном ночная бабочка, прилетевшая на свет. Лешка обдумал по кругу и с разных сторон случившееся странное явление и… и резко открыл глаза.
Нет! Не было ее. Она не подкралась!.. Значит, хоть чего-то боится в жизни, и, наверно, можно выдохнуть: вряд ли до подъема и завтрака снова проберется сюда. Да и как она вообще будет потом пробираться, если народу уже будет полно на ногах?
Но все-таки откуда она знает, что он читать не может?! Врач не мог разболтать. А кто тогда? Медсестры?.. Одна есть с хитрыми такими глазами… Нянечки? Нет, ну, сменные нянечки были такими добрыми, что от них такой подлости ожидать никак нельзя.
Глава 3. Кого хочется спасать во сне?
Ерзал-ерзал Лешка лопатками и все же провалился ненадолго в мутное забытье… И увидел в гудящем сне, похожем, по ощущениям, на приближающийся из тоннеля поезд метро или же лифт, увидел Лешка перед собой сумрачную лестницу. Это был пролет между площадками. На нижней стоял он. Выше маршем был следующий этаж жилого дома. И это был явно его собственный дом… И какая-то неясная, но очень опасная угроза неторопливо поднималась снизу то ли по лестнице, то ли в медлительном лифте. И Лешка пошел вверх, вверх, и чем выше он поднимался, тем становилось все страшнее и безысходнее… Он понимал, что уже совсем скоро достигнет верхнего этажа и упрется в запертую решетчатую дверь на чердак. И тогда деваться будет некуда… А оно, то особенно страшное своей неизвестностью, неотвратимо поднимается следом за ним.
И вот уже – последний этаж. Почему тут такой сумрак, несмотря на светящийся на потолке плафон?
Леша заворачивает за шахту лифта… И прямо перед запертой железной дверью последнего марша на чердак видит эту девчонку! Все! Попались оба!
– Ты зачем здесь? – вопрошает во сне Лешка.
А она не отвечает – и только смотрит на Лешку испуганными глазами, вжимаясь спиной в неодолимое препятствие – в решетку двери.
И эта девчонка своими глазами словно высасывает весь страх из Лешки в себя, и от этого она начинает бояться еще сильнее. И он весь переключается на то, чтобы не самому спастись – странным образом он уже сам не чувствует никакой опасности, грозящей именно ему, – а чтобы куда-то живо увести и спасти ее, эту Асю.
– Отойди от двери. Я открою ее, – говорит он во сне.
В те нереальные мгновения в нем совместилось несовместимое: полная уверенность в том, что он сейчас как-то откроет дверь, и полная уверенность в том, что эту дверь совершенно невозможно никак открыть.
– Отойди, говорю! Отойди!
Раздается металлический дребезг… Словно дверь сама решила не просто открыться, а со скрежетом завалиться и стать хорошей и доброй, чтобы помочь им спастись.
Глава 4. Что бывает, когда у тебя суперзаботливая и суперкрасивая мама?
Но оказалось, это послышался дребезг больничной посуды за дверью палаты.
Лешка распахнул глаза… И вздохнул с облегчением. Роль храброго, но, по сути, глупого спасителя-неудачника осталась за кулисами яви.
Не успел Лешка умыться, как в палату въехала каталка с едой, а при ней вошла палатная медсестра тетя Дуся.
На этаже была и небольшая столовая для ходячих, но Лешина мама настояла, чтобы ее сына, пока не выяснится его диагноз, кормили в палате… Тем более, он еще до больницы пару раз в обморок упал – вот и не дай бог такое с ним в столовой на людях случится.
– Тетя Дуся, а можно… – обратился было Леша к медсестре, но осекся.
– Чего тебе? – ласково пригляделась медсестра к мальчишке.
– Нет, ничего. Все нормально, – помотал головой Лешка и добавил для пущего правдоподобия: – Показалось, что масла мало.
– Масла? – Тетя Дуся окинула хозяйским взглядом поднос. – Если захочешь, могу добавки принести. Тебе можно. Худышка вон какой!
– Спасибо, не надо, – сказал Леша.
А потянуло его поинтересоваться, не знает ли медсестра пациентку по имени Ася, примерно таких-то лет отроду и с такими-то особыми приметами. И если да, то где она… Но в последнее мгновение так и не решился.
А потом, едва успел Лешка доесть свой завтрак – он, кстати, даже удивился тому, что вдруг проголодался и смел даже овсянку и даже с краев тарелки, – так вот едва он успел дохомячить овсянку и бутерброд, как в палату влетела Лешина мама Света.
Она именно влетела, как птица, как лебедь – в распахнутом врачебном халате.
Лешину маму можно было принять за врача. Она и была врачом. Причем в этой же больнице. Она работала в физиотерапевтическом отделении и лечила с помощью электричества и магнитных полей нервы и мышцы в основном у взрослых и пожилых людей. Поэтому у Лешиной мамы была возможность навещать сына практически в любое время. Это было, с одной стороны, хорошо, а с другой – плохо. То есть Лешка очень смущался от маминой навязчивой заботы.
Мама пропела: «Привет! Как ты себя чувствуешь?» – и, не дожидаясь ответа «Нормально!» (а другого ответа и быть не могло при любом состоянии парня), опахнула Лешу ветерком, поцеловала его в щеку и лоб. На лбу задержалась, проверяя, какая температура у ее ненаглядного чада. Еще ладошки его потерла, проверяя, насколько они влажные.
– Как поел?
– Нормально!
– А что было на завтрак?
Лешка перечислил.
– Ты помнишь, что тушеную и квашеную капусту ни в коем?
– Помню.
– И вообще никакую. Свежую в салате тоже не трогай. Я сказала, чтобы борщом тебя не кормили. Я оставила в термосе супчик, если будет борщ или щи.
Когда-то у Леши после тушеной капусты случились колики, то есть живот расперло, и очень больно было, и с той поры капуста, как и ряд других продуктов питания, попала под запрет.
– Так! У вас что, окно открыто?! – вспорхнула мама.
А была чуток приоткрыта только небольшая форточка.
– Ну, ма! Жарко же. Май. А они все топят, – проныл Лешка и перекинулся взглядом с Колькой.
– Вот так и прохватит!
Форточка была закрыта неумолимой маминой рукой, створка была еще и придавлена поплотнее.
– Смотри, если в горле запершит, скажи медсестре.
Все это для парня отстойно и невыносимо, но деваться было некуда.
Одно было простительно такой суперзаботливой маме – она была суперкрасивой мамой. Лешка гордился мамой, ловил кайф, когда куча народа вокруг – и не только мужчины, но и женщины – останавливали на ней взгляды и рты приоткрывали. Мама Света могла бы запросто стать «Миссис Вселенная», то есть самой красивой, умной и умелой мамой на свете, но только она не была в международном обозначении никакой «миссис»… От слова «совсем». Она оставалась «мисс». Оборотной стороной этой сомнительной медали было то, что сам Лешка был классическим РБО. То есть Рос Без Отца… Такой изъян – безотцовщина – повелся в их роду аж с прабабушки. Только тогда шла цепочка из девчонок, ан вдруг появилось «мужское звено». Ну, девчонкам-то, наверно, легче в такой ситуации расти.
Мама Света все про себя знала и мужчин после давнишней мутной истории, которая привела к появлению на свет Лешки, когда ей едва семнадцать исполнилось, опасалась. Особенно настойчивых. В общем, нескладуха налицо. Но Лешка рос пареньком здоровым, умным, тихим – и все его развивавшиеся качества повышали его маме настроение, покрывая дымкой забвения ту темную историю. Мама Леши была честной, поэтому он не рос в легендах и мифах о каком-нибудь «погибшем при исполнении служебных обязанностей папе, типа летчике-полицейском». Он уже знал, что жизнь случается очень непредсказуемой и нескладной, а уж после пережитого недавно ужаса-ужаса-ужаса в полной мере испытал ее коварные ухабы на себе самом.
Ну, теперь вы знаете про Лешку все, что надо знать, кроме главного…
– Наверное, уже есть расшифровка с записей твоего мозга, – сказала мама. – Я пойду узнаю у врача. Не прощаюсь. Еще забегу.
Мама Света снова вспорхнула с Лешкиной кровати.
– Ма, погоди… – начал было Лешка, попытавшись собраться с духом.
– Что? – замерла мама.
Две секунды они оба казались неподвижной скульптурной группой.
– Не, ничего, – опять не решился Лешка. – Хотел тебе сон интересный рассказать… Не, лучше потом.
– Ну хорошо. – Мама Света отмерла, вздохнула с облегчением от того, что сын не жалуется на что-то, и упорхнула.
А хотел он, опять же, попросить маму узнать, где тут, в какой палате лежит, вернее, довольно-таки нахально обитает таинственная девочка Ася.
Когда мама вышла, Лешка невольно обернулся к Кольке.
Колька был на пару лет старше Лешки. Он перенес менингит, то есть воспаление мозговых оболочек, и с ним иногда случались эпилептические приступы. В остальном Колька был совершенно нормальный и, более того, все понимающий пацан. Видно, он знал, что значит оказаться центром болезненного внимания людей, поэтому ни разу не подтрунил над Лешкой, опекаемым мамой, можно сказать, до мозга костей. И он уже вошел в тот возраст, когда… В общем, он тоже смотрел на маму Леши разинув рот, в немом полуобморочном восхищении.
– Да нормально все, – пробурчал Колька. – Не заморачивайся. Сочувствую, да… А форточку лучше приоткрыть, да.
Второй сосед Леши по палате, Владик, просто молчал и то смотрел, то не смотрел на происходящее. После падения на стройке с третьего этажа и травмы головы он стал супермолчаливым и отрешенным. Врачи прилагали усилия, чтобы привести его в норму. Но пока все было сложно.
И вот, пока Лешка пошел приоткрывать форточку, ждать маминого возвращения и думать, как жить дальше, есть время рассказать, что же довело его до жизни такой.
Глава 5. Как Лешка дошел до жизни такой, или Что на свете может быть хуже всего?
Все случилось вообще непонятно почему и на ровном месте… В тот день Лешка дотащил до школы вместе с учебниками толстенную книжку, которую читал накануне. Какую?.. Ну, фэнтези, фэнтези, большущую такую эпопею. Просто поутру очень захотелось узнать, что там происходит дальше, в той, двадцатой или двадцать первой главе… и он не сдержался и поволок в школу тяжесть, чтобы продолжить на переменах. Под партой на уроке такой фолиант, конечно, не раскроешь.
Ну и вот. На большой, значит, перемене встал Лешка с книгой у окна – и вдруг подваливает к нему пацан из старшего класса, Ленчик Курцин – по тайному, у него за спиной, прозвищу Бульдог – со своей свитой из трех пацанов, все поменьше Ленчика и размерами общими, и физиономиями в частности.
– Чо, ботан, совсем зачитался? Не шизанешься так?
Лешка, не успев испугаться, просто удивился.
– Ага…
Такой честный ответ даже слегка сбил с толку Ленчика.
– Чо за фигня, дай гляну.
И Ленчик-Бульдог вырвал у Лешки книгу. Он повертел ее и так и сяк, не заглядывая на страницы, которыми книга взмахивала в его руке, будто множеством беспомощных крылышек летучее существо, пойманное безжалостным хищником.
Лешка, опешив, только глазами хлопал. Дело в том, что школьная его жизнь протекала, может, и скучновато, если посмотреть на нее глазами школьного хулигана и балагура, но – вполне так себе мирно. То есть без всяких наездов и травли. Особой активностью Лешка в классе не отличался, ни с кем на ножах не был, но и ни с кем близко не дружил. Был у него приятель, сосед по парте, – Колька. Выходит, тезка будущего соседа по больничной палате. Приятель, но не закадычный друг: вне школы они как-то особо и не дружили, по улицам не тусовались и даже ни разу друг у друга дома в гостях не были. Лешка учился в среднем на четверки, иногда ловил пары по невнимательности, то есть когда выпадал из реальности. А в остальном… Короче говоря, если бы ничего не случилось, то никаким героем никакой истории, по которой можно книжку написать, Лешка бы ни за что не стал. Именно по всем вышеуказанным причинам Лешка совершенно не испугался немотивированного наезда Бульдога, который раньше совершенно не обращал на него внимания.
