Маскарад жизней

Стелла Александрова

Маскарад жизней

Глава 1

Олеся смотрела в окно. Вид за ним был привлекательный. Точнее, привлекал внимание тем, что с седьмого этажа люди и машины казались далекими, и в ее фантазиях нереальными.

– Олеся, – окликнула Динара, младший бухгалтер, – ты работаешь или ворон считаешь?

"Работу работаю", – буркнула она мысленно. А вот предложение ворон считать, более занимательнее. Вороны интересные птицы. Перед глазами встала картина, как недавно одна ворона важно шла вдоль тротуара, потом подбегала к пешеходам и каркала. Люди, кричали ей испуганно, кыш, кыш и поспешно убегали. Было чего бояться. Черная, как смоль, с отливающим блеском оперения, и такая здоровая, что хлопая крыльями взметала пыль.

– Олеся! – недовольный возглас вернул ее в кабинет бухгалтерии. – Сколько можно тебе говорить, – возмущенно проговорила Динара, – я до сих пор не вижу списание.

Олеся уткнулась взглядом в программу 1С, в которую вносила данные о проведенных платежах. Боже, какая скучная работа! А сегодня только понедельник. Господи, дай силы дожить до выходных! Она терпеть не могла свою специальность экономиста. Выучилась в институте, потому что росла дисциплинированной девочкой. А затем родители подсуетились, и 22-х летнюю Олесю, после окончания института устроили в бухгалтерию на градообразующий завод в их городке. Работа здесь считалась престижной, но цифры были не для нее. Уже целую неделю она мучилась с сухими сводками, в то время когда за окном пышет буйство осенних красок сентября – бабье лето. С 18 метровой высоты она хорошо видела во что одеты люди. Ах, какое платье! – заметила она на девушке, стоящей на перекрестке, чтобы перейти дорогу. Ветер трепал ее подол, как на Мерилин Монро.

– Иноземцева! – раздался окрик прямо над ухом.

– А, – отвернувшись от окна она увидела рядом с собой главного бухгалтера Татьяну Витальевну. – П-пр-простите, пож-жж-жалуйста, – заикаясь, произнесла она. Волнение еще больше заставило ее заикаться.

В глазах женщины появился страх.

– Олеся, с вами все в порядке?

– П-простите, – потупила взор девушка.

– Не стоит время тратить попусту, иначе придется задержаться, чтобы закончить рабочий объем, – посоветовала сдержанным тоном женщина и направилась из кабинета.

Заикание девушки и было причиной того, что она пошла работать по протекции. На этом заводе работал и ее отец. Но до этого случая, дефект речи не проявлялся, скорее всего из-за того, что она больше слушала, чем говорила.

Олеся, тяжело вздохнув, взглянула в окно – девушки с развевающейся юбкой не было видно. Подавив сожаление, вернулась к работе.

Попрощалась Олеся, как обычно, кивком головы с теми, кто следил за ней взглядом. С удовольствием проделав этот ритуал, покинула кабинет и здание.

Пройдя по улице метров десять, заметила, как каждый второй обращал на нее внимание. Но что толку от интереса к ее внешности. Она знает, каким становится выражение лица собеседника, как только услышит ее речь. Будто нож в сердце всаживает. Ее лучшими собеседниками были книги. Молчаливые, как и она, но делящиеся многообразной и разнообразной информацией. Олеся была начитана, но применять на практике свои знания, она не могла. Изложить свою мысль собеседнику с ее дефектом речи невозможно.

Дома, только она вошла в квартиру, на нее налетел 12 летний брат, бежавший из кухни в свою комнату. Мальчик жилистый и крупный для своего возраста занимался в секции бокса. Олеся оступилась от столкновения, подвернула ногу. Благо была в балетках, не то, вообще, вывихнула бы.

– Ой, ой, нога! – воскликнула она. – Ты, ты...., – но приступ заикания не дал ей говорить, что она думает о несносном мальчишке.

– Лесечка, прости, я не хотел, – жалостливо проговорил он. – Извини.

Боль в ноге стояла неимоверная на тот момент. Все в купе с ненавистной работой, с ее дефектом речи, она мысленно вывалила на ребенка.

"Ненавижу", – мысленно воскликнула она, и ей будто тисками сдавило голову. Олеся обхватила ее и уселась на пол.

На шум прибежала их мама Амалия Георгиевна, женщина невысокого роста и с небольшим излишком веса. В свои 45 лет она не испытывала комплекса от этого, и была активной по жизни. Попытки сидеть на диетах у нее, как возникали, так и пропадали. Семья большая – вкус, аппетит у всех отличный, сдержаться от соблазнов не было сил, но и желания.

– Что случилось? – спросила она с беспокойством, оглядывая детей.

– Я п-п-подвернула ногу, – простонала, заикаясь, Олеся, продолжая держаться за голову, и возмущенно добавила, – н-н-носится тут.

– Иди в комнату, – подтолкнула сына Амалия, сама присела перед дочерью, – покажи. – Нога по размерам, на ее взгляд, была в норме. – Привстань, – попыталась она поднять дочь.

– Ой, ой, – завопила Олеся, хотя ей не очень уже было больно. Но появлялась возможность не ходить на работу.

– Сильно больно? – присела перед ней Амалия и сняла с ноги балетку. – Обопрись, сними вторую, и пройдем в зал.

Олеся, нарочито прихрамывая, доковыляла до дивана и облегченно рухнула на нее, вытянувшись во весь рост.

– Все больше н-не могу. Н-не п-п-пойду я б-больше на-на завод, – разволновавшись, что приходится говорить на эту тему, она начала еще сильнее заикаться.

– Как это? – вскинулась мать, – мы тебя туда по знакомству устроили, куда теперь? Ты же понимаешь…

– Ч-что, ч-что я, я должна понять, что у-уродка? – слезы выступили у девушки на глазах. – Ч-ч-что м-м-меня…

– Лесечка, прекрати, ты у нас красавица! У тебя все впереди!

– Д-да, н-на что мне б-будущее, тебе в-вон лучше живется, ч-ч-чем мне. Лучше быть с-с-старрой, как ты, чем такой, как я, – заявила с причитаниями Олеся. Голову ее снова сдавило. Да что за напасть на нее сегодня, то нога, то голова.

– Не болтай ерунду! – одернула мать.

– Я пришла, кто дома? – раздался радостный молодой женский голос в прихожей. Вернулась с работы старшая сестры Олеси, Милена. Они были с ней погодками.

Она работала в салоне по продаже женской одежды продавцом, по необходимости подрабатывала там и швеей.

"Пришла счастливая, а я даже не знаю, как такой быть, – промелькнуло у Олеси. – Ее работа радует! Ее все радует! – зависть сдавила грудь, – конечно, она же не заикается!" Голова теперь болела нещадно.

– Привет, – пропела Милена, входя в зал, – что это вы тут шушукаетесь? – восторг плескался в каждом ее слове. В отличии от Олеси высокой, стройной, длинноволосой брюнетки, она была блондинкой с короткой прической, невысокой, полной, вся в мать..... и жизнерадостной.

– Н-н-ничего, – со злостью процедила Олеся. Сестра убийственно раздражала своим позитивом.

– Привет, Милена, – вздохнула Амалия Георгиевна, – Леся ногу подвернула.

– Давайте "Скорую" вызовем! – прозвучало быстрое решение проблемы. – Что вы тут сидите? – бросая взгляд на ноги сестры, спросила она. – А какая?

– К-к-какая разница? – воскликнула со злостью Олеся, – к-к-как вы меня достали! – закрыла лицо ладонями. – Я, я больше не могу так жить! – слезы полились у нее из глаз градом, проступая сквозь пальцы.

– Так! – поднялась с дивана мама. – Пойдем-ка, Милена, – сказала она девушке, остолбеневшей от выпада младшей сестры.

Амалия понимала, как педагог, что чем меньше внимания, тем быстрее закончится спектакль.

– А у меня сегодня радость, – протянула озадаченно старшая дочь, – у нас сегодня была видеосъемка. – Она пыталась разрядить обстановку, поэтому решила продолжить разговор, будто ничего не произошло. – Сейчас покажу.

Милена подбежала к телевизору. Включила. На телефоне включила демонстрацию на экране. Спустя несколько секунд возникла картина.

Высокая статная девушка с длинными светлыми волосами ходила по бутику, указывая ухоженными пальчиками на то или другое платье. Ей было около тридцати лет, но выглядела моложе. Милена по ее указанию снимала с вешалки одежду и несла в примерочную. Речь покупательницы звучала плавно и с небрежностью, оценивая фасон, цвет, ткань вещей.

То что, концентрация внимания была не на Олесе, у последней снизило эмоции и она невольно, отняв руки, подключилась к просмотру.

Объектив выхватил красивого мужчину, лениво следящего за происходящим в помещении. Он повернул голову в сторону камеры, улыбнулся, чуть прищурив серые с поволокой глаза.

У Олеси враз высохли слезы и приоткрылся рот, настолько мужчина поразил своей импозантностью. Костюм на нем сидел, как влитой. От произведенного на нее эффекта, она аж присела на диване, оценивая девушку с мужчиной.

– Это он пошел к дивану, – с придыханием прокомментировала Милена. – А я его подруге Элине помогала выбирать платье. Как она сказала, они завтра должны быть на каком-то приеме. Классная она, да? – восторг, без единой нотки зависти, звучал в ее голосе.

Громкий рев Олеси отвлек от просмотра видео мать и сестру. Слезы текли уже ручьем из глаз несчастной.

А разрыдалась она от неосуществимости быть с нормальной речью. Но больше всего ее взволновало желание быть Элиной, рядом с этим красавцем, от чего сильно разболелась голова, как будто в нее втыкали иголки. Видение, что это она порхает по салону, и вся такая счастливая говорит без единой запинки в речи, так и не покидало ее даже в момент истерики.

– Там пустырник в аптечке должен быть, принеси, Милена, – попросила Амалия Георгиевна, и присела рядом с дочерью. Обняла ее и прижала к себе.

Олеся насколько была красива, настолько и несчастна. В возрасте 5 лет в деревне у бабушки умудрилась попасть под электрический ток от радиоточки. Электрики, уходя на обед, набросили моток проводов на их забор, а проходившая рядом Олеся заинтересовалась и протянула правую руку потрогать. Протянула и так зацепилась, независимо от своего желания. Кричала, плакала, но только шокированная подруга была свидетельницей ее трагедии, стоя рядом и не зная как поступить. Олеся смогла чудом додуматься свободной левой рукой, по одному отгибая прилепившиеся пальчики правой ладони, освободиться. Упала на землю, и безмолвно осталась лежать так, пока, услышав детские крики, не сбежались взрослые. Сколько минут она находилась под воздействием напряжения – неизвестно. Но это обернулось для Олеси полной потерей речи на время и страхом оставаться одной. Со временем последний прошел, но восстановленная речь стала с дефектом.

В первом классе в первый же день учебы одноклассник, попытавшейся заговорить с красивой девочкой, увидев, что она никак не может ему ответить, мычит, спросил широко улыбаясь:

– Ты что, дебилка? – Увидев округленные в молчаливом удивлении глаза Олеси, – начал кричать, – дебилка, дебилка.

Это было концом начала школьного общения Олеси со сверстниками. Благо экзамены сейчас сдавать нужно письменно, поэтому и без разговоров с одноклассниками, отучилась в школе.

В объятиях матери девушка почувствовала себя под защитой, и на нее нашло и без пустырника успокоение.

– Лесечка, давай ты еще походишь к логопеду, – умоляющим тоном попросила ее мать.

Олеся вскинулась. Спокойствие вновь покинуло ее.

– Н-нн-нет! Я, я устала ходить. Все б-б-без толку.

– Тихо, тихо, – притянула ее к себе Амалия Георгиевна, и поднесла к ее губам бокал с пустырником. – Выпей, детка. – Олеся сделала пару глотков, – и завтра сходи на прием к травматологу, – посоветовала ей мама, – возьми больничный. А я позвоню тебе на работу, скажу, что ты заболела.

Леся с облегченнием кивнула головой.

– С-с-спасибо, мама. П-пойду к-к себе.

Амалия Георгиевна после ухода дочери уставилась на темный экран телевизора с мыслями, как же вылечить дочь от заикания. По специальности она была математиком, и ко всему у нее был прагматичный точный подход. Лечили дочь традиционными способами. Врачи, логопеды, психологи. 17 лет. Сейчас она размышляла, а права ли была, что не прибегла к бабушкам-ведуньям. Возможно страх так и не прошел, иначе заикания не было бы. В таком состоянии застал ее Олег Викторович. Это был мужчина 48 лет, высокий, подтянутый, стройный. Он всегда следил за собой и представлял интерес для противоположного пола. Но ему, кроме своей Лиечки, никого не надо было. Работал он главным инженером на заводе, в администрации, которой теперь трудилась и его дочь.

– Лия, – улыбнулся, обратившись к жене, – содержательный фильм? – пошутил он.

Амалия поднялась с дивана.

– Олеся хочет уйти с завода.

– Как же так?! – с досадой проговорил он. – Почему? – но вопрос был риторический. – Мне пришлось пройти через столько людей, чтобы ее взяли на это место. Ей ведь там даже и разговаривать много не надо!

В это время по коридору в кухню шла Олеся и услышала слова отца. На ее глаза мгновенно от обиды навернулись слезы. Она остановилась напротив двери в зал. Родной отец делал, чтобы она еще больше была в изоляции, понимая, что в ней есть ущербность. Амалия заметив ее, перевела взгляд, Олег Викторович оглянулся.

– Т-т-ты, п-п-папа меня н-н-никогда не любил, – выкрикнула она, – ненавижу, – четко произнесла она, глядя на него сквозь залитые слезами глаза. В голове снова на мгновение возникла адская боль, и тут же отпустила.

– Что ты говоришь, дочь! – произнес ошеломленный Олег. Но понимал, что вывод сделан из того, что он очень мало уделял время дочери. Часто выходило так, что даже если он и общался с ними, то больше с Миленой. Та могла тут же ответить, спросить, попросить, всегда улыбчивая. Чаще старшая сестра говорила за младшую. А та просто в согласии или в отрицании кивала головой.

Олеся развернулась, и побежала в свою спальню, забыв о ноге. Да и не болела она, болела ее душа.

Упала на свою кровать, и поджав ноги в позе зародыша, продолжила лить слезы. Никто к ней не подходил, пожалеть ее, от этого ей стало еще больше обидно. Никому в семье она не нужна.

Олег, пошедший за дочерью, был остановлен женой.

– Погоди, не ходи. Она сегодня как пришла с работы, так и на взводе. То успокоится, то опять в истерике. Мы начинаем с ней разговаривать, а она переворачивает наши слова по-своему. С эмоциями не справляется. Пусть сама с собой придет в примирение в начале.

– Что на нее нашло вдруг?

– Видимо, накопилось. Молчала, молчала и вот взрыв. Успокоится, поговорим с ней, где ей хотелось бы работать, – устало вздохнув, сказала Амалия.

Ужин прошел без Олеси. На приглашение Милены, она молча развернулась на кровати в сторону стены и накрылась покрывалом с головой.

Обычного общения за столом между членами семьи в этот вечер не было. Сказывалось отсутствие Олеси, хотя она обычно отмалчивалась. Каждый думал о своем, но мысли обязательно была связаны с ней.

Желание помочь справится с ее недугом было у всех.

Амалия уже наметила план, узнать кто занимается нетрадиционными методами лечения заикания.

Олег Викторович понимал, что в женских мыслях он профан, и надеялся, что жена сможет найти способ решения проблемы, а он подключится.

Милена знала, что младшая сестра любит рисовать модели одежды. Возможно стоит ее привлечь в свою сферу. Вместе с ней Лесе будет легче работать.

У Коли, думающего только о том, как бы применить на практике приемы бокса, которые он включал в игре на компьютере, проскользнула мысль, а может сильно напугать сестру, и она перестанет заикаться. В их секции был мальчик, которого побили на улице, и он боялся ходить один, пока его не научили драться, чтобы уметь защищаться.

Олеся нарыдалась, но легче не стало. Причина ее бед оставалась при ней и она не знала, как ее устранить. Все эти логопеды, врачи, психологи хорошо говорили, советовали, рекомендовали, но так и не решили ее проблему, как она не старалась. У нее, как будто кто-то в голове повесил замок и не давал его раскрыть.

Она слышала, как вошла в спальню сестра, затем мама. Они не разговаривали, но спиной чувствовался их вопрос незримый диалог, вопросительные взгляды на нее и друг на друга.

Когда раздалось ровное дыхание уснувшей Милены, Олеся встала, расстелила постель и пошла мыться в ванную. В квартире было темно и тихо. Но проходя мимо комнаты брата, она услышала звук кнопок компьютерной клавиатуры. Коля не спал, хотя ему с утра в школу. Олеся открыла дверь и подошла к брату. Он так увлеченно боксировал в игре, что обомлел, увидев ее рядом с собой. Леся молча стянула с него наушники и показала на время. Брат печально вздохнул, и стал выходить из игры. Такое общение с ней в семье было нормой, понимали без слов.

Улегшись в постель, Олеся вздохнула от мысли, что сегодня много говорила. Чересчур. Правильнее, наговорила. Но вины за собой не чувствовала. Никто не понимает, насколько ей больно и трудно. Поставить бы их на ее место.

После этих размышлений и оправдания своего ужасного поведения сегодня перед близкими, на нее накатило облегчение, она расслабилась и заснула.

Глава 2

Ночью Олеся пробудилась от громкого щелчка в голове. Боли не было. Она, глубоко вздохнув, перевернулась на другой на бок, и тут же заснула. Проснулась, почувствовав, что наступило утро, но с ощущением какой-то нервозности в теле. Раскрыв глаза первым делом приметила, что видит потолок и стены комнаты брата. С изумлением повернула голову. Поворот вызвал странное чувство, будто это не ее голова. Взгляд выхватил сотовый Коли на прикроватной тумбочке, и она потянулась, посмотреть который час. Но протянувшаяся рука была без маникюра на ногтях, но самое главное – короткая, пухлая, смуглая. Рука так и застыла в воздухе от шока. Олесе показалось это продолжением сна. Этой же рукой она ущипнула себя за лицо и, почувствовав боль, подскочила. Но движения были не такими, как она привыкла делать. Легче, меньше и на ней не было футболки с оттопыривающимися ее грудями, а голая плоская грудь.

Откровенный ужас охватил ее и у нее вырвался крик. Скинула ноги с постели и упала на пол. Расчет на их постоянную длину подвел ее. Олеся была не сама собой. В ужасе она устремилась в прихожую к большому зеркалу, чувствуя, что бежит несуразно. Ответным отражением ей был двенадцатилетний брат Коля. В шоке она рухнула на пол, едва не теряя сознание. Но крупинки здравой мысли ее не покинули. А где тогда Олеся?

От раздираемого ее страха руки-ноги не слушались, и до комнаты, где она должна была спать, Олеся добралась на четвереньках, запинаясь об непривычные ей длины конечностей. Приподнявшись, схватилась за ручку двери, и безвольно повисла на ней. Та открылась, предъявляя на взгляд мирно спящих Милену и Лесю!!!

На негнущихся руках и ногах Олеся доковыляла до кровати, на котором лежало ее тело. Ее всю трясло от нервного напряжения, и она с трудом уселась на край. Положив кулачок под подбородок и пуская слюни, типа Леся, сладко спала. Обычно, так спал Коля. Это что? Она в теле брата, он – в ее? Нет, такое быть не может! Это все же сон! Олеся взяла себя за запястье. Пульс учащенный. Снова ущипнула. Больно.

Положила руку на плечо девушки, та не шелохнулась. Потрясла. Открылись глаза, уставились на нее сонно, но в короткое мгновенье в них возникло выражение ужаса, и едва не вырвался изо рта крик. Олеся ловким движением закрыла его ладонью, чувствуя большую силу в маленьких руках. Двадцатидвухлетняя девушка оказалась слабее мальчика, занимающегося боксом, и подчинилась. Олеся-в-Коле приложила палец к губам и прошептала:

– Тс, я все объясню, – причем, не заикаясь.

Тут зазвонил будильник Леси, выставленный на мобильном. Брат и сестра замерли. На соседней кровати заворочалась Милена, повернулась лицом к стене и засопела дальше.

Каждое утро в семье Иноземцевых было, как дежавю. Амалия Георгиевна и Олег Викторович уходили из дома в 7.30. В 7.45 вставали Олеся и Коля, идущие на работу и в школу к 9 часам. Милена, работающая по скользящему графику – день с 9 утра до 16 вечера, а в другой с 15.00 до 22.00, – в этот день выходила во вторую смену, и спала дольше обычного.

Чувствуя, что дыхание Коли-в-Лесе стало ровным, Олеся-в-Коле показала взглядом на дверь. Брат моргнул глазами Леси в знак согласия, и тогда Олеся-в-Коле убрала руку и встала на ноги. Ощущение было очень странным, поэтому она с интересом наблюдала, как Коля-в-Лесе справляется с чужим ему телом.

Поднял руки, приподнялся. Глаза округлились от оттопыренных полукружий под футболкой-ночнушкой. Спустил ноги на пол, тут Олеся-в-Коле подхватила под локоть Колю-в-Лесе, и помогла встать на ноги. Олеся уже приняла то, что произошло с ней, а вот брату только приходилось привыкать, и поэтому осторожно повела его к выходу из спальни, замечая, что руки и ноги девушки дрожат.

С каждым шагом в коридоре Олеся замечала, что брат идет все лучше и лучше. В его спальню они вошли молча и с огромным интересом поглядывая друг на друга. Олеся-в-Коле, порядком растерянная от случившегося, закрыла дверь и произнесла:

– Не знаю, что и сказать!

Радовало одно, что говорила не заикаясь.

– П-п-почему т-т-такое п-п-произошло? – хотел быстро проговорить Коля-в-Лесе, но речь тормозила на полную катушку. Он не привыкший к такой медлительности, попытался, несмотря на это говорить дальше, но язык заплетался, независимо от желания. Поняв, что не справляется, он замолчал, внутренне ужасаясь непонятному происшедшему с ним. На его глаза накатили крупные слезы и он заревел. Ко всему и голос был не его, что еще больше пугало.

Мальчик быстро усадил девушку на кровать и, присев рядом, обнял.

– Тихо, тихо, – шептал он сестре. – Ты успокойся. Это сон у нас с тобой.

Глаза девушки в изумлении уставились на брата.

– Я, я, с-с-скоро проснусь? – умоляющим тоном спросил Коля-в-Лесе.

Правду говорят, что глаза – это зеркало души. Тело было взрослого человека, а взгляд ребенка.

– Ну, конечно, – врала Олеся голосом брата, – а пока прикинь, как здорово побыть взрослым. В школу не пойдешь!

Фантазии у Олеси были обширные. За годы молчания только и могла, что только думать и мечтать.

Выражение лица девушки стало завороженным.

– Т-т-точно! – но быстро изменилась на растерянное, – а, а, на р-р…

– Работу? – подсказала Олеся-в-Коле. Брат кивнул головой Леси, – сегодня не надо. Вчера же ногу подвернула.

– Я, я, … – извиняющим тоном начал он.

– Ты нечаянно, я знаю. Поэтому сегодня к врачу надо будет сходить. Вместе пойдем после школы. Хорошо? – Коля-в-Олесе кивнул головой, – ты только Милене не рассказывай наш сон, она не поймет. У нее свой сон. А я в школу! Чтобы мама и папа потом не ругались.

Олеся-в-Коле встала, взяла портфель брата, заглянула в него.

– Ты приготовил его?

Девушка хлопнула глазами в знак согласия.

– Вот и отлично! Ты пока умойся, поешь, поиграй за компьютером.

Ужас выразился на лице Леси.

– С-с-сегодня с-с-секция. – с трудом проговорила она.

– Сходим, – не переживай, – радостно кинула Олеся-в-Коле, и побежала умываться.

Так, в начале надо сходить пописать. Да, пенис подрос с тех пор, как она пестовала брата. Мучатся, управляясь с ним, чтобы попасть струей в унитаз, она не стала терять время, поэтому сразу уселась на сиденье, как обычно девушкой. Тело мальчика почувствовало облегчение. Быстро спустив воду, он начал выходить из туалета и столкнулся с Миленой. Чувство страха разоблачения быстро прошло, потому что сестра, не открывая глаза, прошла мимо. Олеся-в-Коле уже вошла в ванную комнату, как услышала недовольный голос сестры:

– Коля, когда научишься сиденье поднимать для себя?

Олеся открыла рот в растерянности, что такими мелкими действиями может выдать себя, и увидела этот вид в зеркале. Там стоял мальчишка с загадочным внутренним взглядом. Зато, теперь она не заикается, прорвалась радость и шкодливая улыбка заиграла на губах Коли.

Радость Олеся испытывала безмерную. Ну, сегодня она поговорит за все 17 лет молчания. Олеся-в-Коле делала все с таким рвением и энтузиазмом, что в школу мальчик собрался в рекордно короткий срок, но на пороге замер. А куда идти?

Побежал в спальню, резко распахнул дверь, Коля-в-Лесе сидел за компьютером и резался в бокс.

– Коля, – воскликнула Олеся, подбегая к нему, – может меня проводишь до школы и покажешь свой кабинет?

В глазах девушки заметалось отрицание.

– Ч-ч-чтобы д-д-дразнили, как м-ма-малень…

– Блин! – поняла Олеся брата, – в каком кабинете ты занимаешься?

– В, в, ....

– Напиши, – быстро схватив листок бумаги, сказала она, – учителей по предметам, за какой партой сидишь! Телефон держи при себе, если что, напишу сообщение, отвечай сразу.

Сбегая со своего четвертого этажа, Олеся-в-Коле догнала соседа сверху. Молодого мужчину лет 30, с короткой стрижкой светлых волос. С виду типичного ботаника. Высокий, худой. Разве, что только очки не носит. Он недавно переехал в их подъезд, купил квартиру на пятом этаже. Вежливый, пару раз даже придерживал ей дверь. Леся обычно с ним здоровалась молчаливым кивком головы.