Проект «Страж»

Обитателей этой планеты за характерный оттенок кожи мы за глаза называли «марсианами». Все они были среднего роста, очень крепко сложены и чрезвычайно сильны. Переговоры с ними всегда были непростыми – обитатели Терринии обладали крайне скудным спектром эмоций. Иными словами, после общения с ними кухонная табуретка могла показаться отличным собеседником с незаурядным чувством юмора.

В мои обязанности входило сопровождение посла на переговорах. Мы пытались выторговать у них право на разработку бесполезного для них рудника, содержащего Тинтариум – металл, из которого делалась наша броня. Он был легок и прочен, в сплаве получался бронежилет, который не пробивала ни одна современная пуля. Благодаря невероятной вязкости, которая гасила кинетическую энергию, исключались внутренние повреждения вроде поломанных рёбер и помятых внутренних органов.

Притом, что сами марсиане этот металл не добывали, они наотрез отказались снижать налоги на его добычу и доставку. Над этим-то мы и бились уже который месяц. Проблема была ещё и в том, что не всё население Терринии было довольно нашим присутствием, если слово «довольно» вообще можно употребить в данном ключе.

Крайне негативно настроенные жители (это выражалось сдвинутыми бровями и подозрительным прищуром глаз) нередко пикетировали наше посольство с призывом убираться туда, откуда мы пришли. Правда, никаких решительных действий они не предпринимали.

В один из таких дней, когда не надо было никуда идти, я сидел за изучением местных законов. Все пользовались автопереводчиками – учить их язык было бесполезно – сделать это был не в состоянии ни один здравомыслящий землянин. В марсианской речи использовалось пятьдесят согласных, тринадцать шипящих и двадцать глухих звуков. Положение ухудшалось наличием десяти тонов. Только шеф мог достойно отправить на этом языке так, что даже коренные жители почти одобрительно моргали.

Жара была ужасная, законы никак не лезли в голову. С улицы доносились одуряющие ароматы пряностей и тяжелый дух тягловой силы – в этом мире бензина не было, только скот. Привычно шумел базар за углом. Голова, наливаясь свинцом, клонилась к столу, перед глазами проплывали неведомые картины. Шум базара прорывался сквозь дрёму, нарастая и откатываясь, словно волны прибоя.

С первого этажа раздавались голоса, они перемешивались с голосами торговцев и торговок, рекламирующих свой товар. Раздался взрыв, и меня выдернуло из дремоты, ударная волна бросила мое тело на пол. Послышались крики, кто-то забегал по этажам. Вдруг грохнули нестройные выстрелы, и пронзительные вопли на миг заглушили все остальные звуки. Вскочив с пола, я помчался к двери.

«Марсиане», похоже, решили приступить к активным действиям. Они пытались взять наше посольство штурмом. Кобура, на стрельбищах никогда меня не подводившая, на этот раз отказалась расставаться с пистолетом. Влажными и трясущимися пальцами я пытался вытащить оружие, но тщетно.

В это время штурмующие полезли вверх на второй этаж. Охрана пыталась оказать сопротивление, но в тесных коридорах их просто смяли. Наступавшие были вооружены подобием пистолетов, кое-где мелькали ножи. Пол вскоре обагрился кровью. Всё это промелькнуло перед моим взглядом за считанные секунды, пока кто-то не дёрнул меня за шиворот. Это был Макс. Он потащил меня в комнату, где находилась кабинка Т-перехода.

Захватчики уже успели добраться до второго этажа, и теперь пули летели вслед нашей тесной компании, отскакивая от стен в непосредственной от нас близости. Влетев в кабинет и закрыв за собой дверь, мы побежали к переходу. Мгновение, и Макс отдаёт какие-то распоряжения, кто-то, прогромыхав по полу, бросается обратно в переход. Проход закрывается.

Позже я узнал, что на случай возникновения подобных инцидентов есть группа быстрого реагирования, которая разруливает ситуацию.

В том здании мы потеряли очень многих. Почти все штурмующие посольство были убиты. Контакт с этим миром, как я понял по обрывкам разговоров, был прерван.

Шеф метал громы и молнии. Удивительно, как его кабинет ещё не загорелся, наверное, противопожарные системы работали на славу. Проревев какое-то витиеватое ругательство и рявкнув: «Вон!», он со всей силы обрушил кулак на стол. Стол, однако, тоже был не лыком шит, и ломаться не спешил.

Как мне пояснили, раньше мебель на ура разлеталась, но потом умный начальник снабжения, вырвав последний клок своих седеющих волос, взял ребят из отдела быстрого реагирования и быстро нырнул с ними в портал. Вернулся с красивым резным столом цвета вишни. Лица у спецназовцев, к слову, тоже были нежно-вишневого оттенка, что свидетельствовало о добротности изделия. И точно, стол не подкачал.

Мы вышли из кабинета, вслед нам доносились гневные восклицания Стаса. Рыженькая секретарша Сюзанна, белокожая вампирша, устремилась к своему начальнику.

– У нас просто в Терринии осталась база с учёными, вот он и бушует, – пояснил Макс. – Вытаскивать их придётся, вот что. Скорее всего, там сильно завертелось. А как хорошо всё начиналось, – вздохнул зам. – И снова-здорово. Понимаешь, они ведь расисты. Себя считают выше других, а потому все якобы должны им уступать. Сегодняшний конфликт спровоцировала либо кучка фанатиков-ксенофобов, либо правительство – и то, и другое сыграет им на руку. Придётся искать альтернативу, а значит, опять мне туда возвращаться придётся. Ну что ж, тут мы и разойдёмся, – он протянул мне ладонь. – Удачи тебе, стажёр, надеюсь, свидимся ещё.

– Спасибо вам, Максим, желаю удачи, – слова показались неуклюжими, но ничего другого в голову не лезло.

– Погоди! Есть у меня для тебя задание, пойдёшь в отряде Саныча. У нас в джунглях исследователь пропал с группой. Надобно их найти! Очкарики …! – он вставил такое непотребное ругательство, что у меня, закалённого работой на заводе, захватило дух. – Дуй под его начало, скажешь, я отослал. Амуницию получишь на складе, – и широко шагая, он скрылся за поворотом.

Ага, на складе. Где он, склад этот? А Саныч как выглядит? Ладно, вопросы риторические, кто на них ответит. Вернувшись по коридору, я столкнулся с Сюзанной.

– Помочь? – она облизнула алые губки и плотоядно улыбнулась. Я её не боялся, но на заигрывания отвечать опасался: неясно, в каких они отношениях с шефом. Так что просто кивнул.

– Меня к Санычу отправили, а я его в глаза не видел, не подскажете, где его искать? – не мигая, я уставился на неё.

– Сейчас посмотрим, – она соблазнительно выгнула спину, наклонившись к монитору. – Ага, прямо и налево. Усатый дядька такой, не перепутаешь.

Мой новый наставник был человеком поджарым, с резким голосом и пронзительными голубыми глазами. Через всё его лицо тянулся шрам толщиной добрых три сантиметра. Но, несмотря на внешность, мужик он был на редкость весёлый и подвижный.

– Сегодня отправляемся в поход, так что морально готовься. Климат отвратительный: джунгли и дождь. Будем сайгаков наших ловить, – он подмигнул мне, – ну, то есть, баранов ученых этих. Пошли они флору местную изучать! Первопроходцы! А то, что там у ихней флоры зубы бывают, – он показал на шрам, – не волнует. Три дня сигналов нет. Давай на склад, подберём тебе что-нибудь.

Место нашего пребывания было безымянным. Девяносто процентов суши – леса. Климат действительно паршивый. Обитатели-великаны достигают в высоту трёх метров и к прибывающим относятся с чисто гастрономическим интересом. Владеют примитивным оружием вперемешку с разного рода радио-достижениями: пеленгуют на раз, окружают, убивают и едят. Честно, после такого введения меня посетили очень смутные сомнения, что мы найдём там хотя бы пару очков, принадлежащих нашим ученым.

Молчаливый завсклада упаковал меня почище любого заправского коммандос, и через полчаса я уже стоял пред вратами Т-перехода.

Ощущения при переходе всегда разные. От легкого озноба до покалывания за ушами. Веселый Саныч рассказал пару, на его взгляд, забавных историй перехода: «Выполнили мы, значит, задние, и ну драпать. А за нами шум, ветки трещат, дыхание зловонное в вдогонку. Ну мы в лифт с перепугу, выскочили на той стороне, а с нами гость – здоровая такая животная, когти, что бритвы. Она ими пол отряда располосовала, пока не угомонили. Убивать не стали, усыпили. Думали, в зоопарк сдать, да не берут чего-то. Так у нас и осталась, потом привыкла», – бойцы, нервно переглянувшись, крепче сжали оружие. Но Саныч, не замечая, продолжал: «А ты знаешь, почему ощущения такие разные?», – я отрицательно помотал головой, нервно сглатывая слюну, – «Разница в давлении и гравитации разных миров, а переход настолько быстрый, что организм не успевает адаптироваться».

С этими словами мы вышли на поверхность новой планеты.

Мир джунглей встретил нас непроглядной завесой дождя и настороженными переговорами местных жителей в эфире. Место, откуда мы вышли, было похоже на старое капище, забытое и разорённое.

– В эфире – ни слова, – предупредил нас начальник. – Если запеленгуют, костей мы тут не соберём.

Мы двинулись, крадучись цепью, внимательно вглядываясь сквозь пелену дождя.

Первые часы прошли в осмотре местности и исследовании почвы на предмет следов. Как объяснил мне Саныч, каждый, кто ступает в незнакомый (да и в знакомый тоже) мир, обязан нанеси на свои подошвы специальное напыление, которое проявляется при определённом освещении. Удобно, если отправляешь экспедицию и предчувствуешь её скорые поиски. Состав не стирается в течение трёх месяцев даже в самой агрессивной среде.

Следы нашлись. Напыление указывало, что «сайгаки» прошли по тропе на север.

Идущего передо мной вдруг резко швырнуло в сторону. Пролетев метра четыре, он остался пригвождённым к стволу исполинского дерева. Что-то тяжёлое ударило мне по затылку. Последним, что я увидел, была земля, со стремительной скоростью летящая мне навстречу. Всё. Темнота и покой.

Возвращение было болезненным. Голова разламывалась на части, всё тело болело, не буду говорить «будто по нему прошло стадо бронтозавров», потому что не имел такого опыта. Однако что-то подсказывало, что прошли-таки, стервы. Причём раза два, не меньше.

Из группы больше никого не было. Помятые, кое-где вырванные с корнем кусты свидетельствовали о недавней потасовке. Если кровь и была, то её смыло дождём. Очевидно, меня впопыхах не заметили. Дерево, к которому пригвоздили напарника, стояло пустым.

«Людоеды», – мысль вызвала омерзение и дрожь.

На принятие решения ушла минута. Ключ от врат у Саныча, передатчик разбит. Придётся идти на поиски, иначе стол шефа всё-таки схалтурит. Подняв винтовку, я пошёл по следам, благо, похитители были не дюймовочками.

На стоянку великанов я наткнулся где-то через час. Дома стояли вразброс, никакого намёка на заборы не было. Рядом с самой большой избой в землю были вбиты колья. Блеск на одном из них привлёк моё внимание. Там, нанизанные на веревку, висели головы. На одной из них красовались очки.

«Что ж, – подумалось мне, – одну экспедицию мы уже нашли».

Ни часовых, ни праздношатающихся на улице не было. Из одного дома доносились странные завывания. Крадучись, я заглянул в щель между дверьми.

Увидеть ничего не увидел, зато из внезапно открывшейся двери вырвался рёв, совершенно меня оглушивший. Пошатываясь, пьяный великан побрёл в лес. Заглянув в открытую дверь, я сперва ничего не увидел из-за дыма, но потом не поверил своим глазам. Великаны сидели за длинным столом, заставленным посудой и чем-то дымящимся. Во главе стола сидел один, очевидно, предводитель, а рядом…

– Саныч! – вырвалось у меня.

Так и было. Ребята из нашей группы сидели за столом и о чём-то увлечённо болтали с аборигенами. А из стен, точнее, из динамиков, раздавался шум, который слышался из деревни. Меня заметили и переправили к столу. После краткого рассказа всё стало на свои места.

Потери наших составили одного убитого, остальных контузило. Ребят доставили в ставку главного вождя. Там их опросили (а могли бы и съесть, хорошо, не голодные были), выяснили, что они не лазутчики соседнего племени, с которым идёт война и развязали. Что касается убитого – у одного из жителей случайно сработал спусковой механизм на арбалете, и сорвался болт.

– Положим, это правда. А очки у вас чьи на колышке? – хмуро спросил я в переводчик, болтающийся на шее.

Оказалось, те были виноваты сами. Попав в эпицентр боевых действий и под систему радиоглушения, они сбились с курса. Какое-то время «сайгаки» плутали по лесу и вконец одичали. Начали охотиться на представителей местной фауны, с голодухи забыли про флору, за которой пришли, а в итоге съели любимую собаку вождя, когда та была на охоте.

Видел я этих волкодавов! Натурально, помесь носорога и гиппопотама. Как это она их не съела, уму непостижимо. Естественно, после такой выходки всем «сайгакам» был объявлен смертный приговор, который местные повара тут же привели в исполнение.

Глава 5 Дом с приведениями

Дом выглядел… обычно, разве что слегка запущенно, словно хозяева не очень беспокоились о его внешнем виде. От скрипучей калитки вела дорожка, посыпанная гравием. Местами нахально выглядывали сорняки – они явно чувствовали себя хозяевами. Вдоль дорожки росли лопухи и прочие свидетели запустения.

Ветхое строение смотрело на мир чёрными бездонными провалами окон, пыльными и покрытыми паутиной. Стояла мёртвая тишина, нарушаемая лишь стрекотом кузнечиков и чириканьем дерущихся воробьёв.

Нерешительно потоптавшись на месте, она толкнула калитку и прошла вперёд. Внедорожник прочно застрял в болоте, а телефон она легкомысленно оставила в гостинице. Что ж, придётся заночевать здесь. Тащиться по темному лесу и вздрагивать от каждого шороха ей не хотелось. Судя по карте, километров через двадцать будет деревня, где можно попробовать раздобыть трактор. А пока….

Дом встретил её гробовой тишиной, лишь кое-где скрипели половицы да попискивали мыши. Казалось, дом спал много лет, а теперь потревожен случайной гостьей. Он недовольно просыпался, бормоча что-то своё, стариковское, понятное только ему. Пахло сыростью и скопившейся за многие десятилетия пылью.

Девушка прошла дальше. Стоило ей переступить порог полутёмной гостиной, как еле слышные звуки остались позади. Она как будто погрузилась под воду, щебет птиц стих, даже возня мышей доносилась словно издалека.

Дотрагиваясь до пыльных стен кончиками пальцев, гостья, не торопясь, исследовала своё прибежище.

Наверху скрипнули половицы, липкий страх мурашками пополз по спине и охватил всё нутро, холодя внутренности и туманя мысли.

«Ничего страшного, это всего лишь ветер и ветхий дом», – мысль, довольно здравая, затерявшись в лабиринте ужаса, сгинула там.

Покрепче зажав в кулаке связку ключей и приготовившись отбиваться, девушка выждала какое-то мгновение. Однако время шло, но никто не стремился выпрыгнуть на неё из темноты, чтобы покалечить или съесть.

Переведя дух, девушка пошла дальше. На стенах висели пожелтевшие фотографии, едва видимые силуэты проглядывали сквозь молочный туман запустения. Они казались такими же умирающими, как и сам дом.

Вдруг в какой-то комнате хлопнула дверь, что-то громыхнуло. Сердце кувалдой ударилось в подбородок и ухнуло в пятки, намертво пригвоздив девушку к полу. В оседающей тишине отчетливо раздались неторопливые шаги.

Не выдержав, девушка развернулась и опрометью бросилась к выходу. Дверь неожиданно распахнулась ей навстречу, из слепящего света шагнула фигура, головой достающая почти до косяка.

От неожиданности девушка упала и из последних сил принялась отползать назад.

Огромный мужчина в белом мясницком фартуке, заляпанном бурыми пятнами, держал исполинских размеров разделочный нож. Рукава были закатаны, обнажая мощные руки и потеки крови. Но самым страшным было его лицо. Гротеск, пародия на человеческие черты лица – зашитые лоскуты кожи, крест-накрест исчерченные толстыми шрамами, выступающая вперёд челюсть. И глаза – яркие, неестественно-зелёные, горящие в сумраке, безумные.

Теплый вечерний воздух прорезал пронзительный, полный ужаса и безысходности женский крик…

Жара стояла невыносимая, раскаленный воздух душным покрывалом ложился на плечи, мешая дышать полной грудью. Солнце, стоящее в зените, жгло затылок. В голове как будто находится предохранитель, готовый вот-вот оплавиться. Каникулы. Это они так называют. Отправили в глушь, видите ли, у них нет ни одного свободного сотрудника в этом секторе.

Согбенная старушка шла по пыльной обочине, зорко следя за идущими впереди гусями.

– Бабушка, доброго дня вам! А не подскажете, далеко ли до Раздольного Ручья? – обычно я легко схожусь с пожилыми людьми и младенцами. Разница между ними невелика, в общем-то.

Окинув меня взглядом, достойным прожжённого кгбэшника, бабулька доверчиво шмыгнула носом:

– А, недалече. Деревню пройдёте, по дороге до сопки Медвежьей, а там увидите, – бормоча под нос ругательства в адрес гусей, она проковыляла мимо меня. – Только не ходил бы ты туда, сынок. Уж место больно-то нехорошее, люди там теряются. Участковый-то наш вот приезжал, да, поди, не нашёл никого. Я, правда, сама не видела, с почками слегла, а вот Ерофеевна – соседка моя – она и говорила, мол…

Не дожидаясь конца монолога, я торопливо поблагодарил за предупреждение и двинулся. Эх, бабушка, знала бы ты, зачем я туда иду! Меня не посылают в те места, где всё благополучно. Только туда, где кровь, боль и страх.

Когда-то Раздольный Ручей был крепким колхозом, гремевшим чуть ли не на весь Союз, но грянула перестройка, и всё пошло прахом.

Люди уезжали или спивались, село пришло в упадок, а вскоре вымерло. Потом о нём пошла нехорошая молва. Наши проверили – вроде все было чисто, да и кому хотелось от Т-перехода два десятка километров идти по пыльной разбитой дороге?

Халтурщики, списали всё на пьяные россказни селян, и замяли. А тут громкое дело – пропала знаменитый биолог, Евгения К-ская, светило науки, самый молодой учёный, получивший признание за свои работы.

Предаваясь невесёлым думам, я не сразу обратил внимание на гулкую тишину на дороге. Всё замерло, птицы молчали. Посреди дороги разлилась огромная лужа, не пересохшая, несмотря на дикую жару. Судя по увязшей машине, она была довольно глубокой.

А вот это уже интересно. Правильно, сюда и направилась злополучный биолог. Выйдя на небольшой пригорок, я увидел пункт назначения. Десятка два разрушенных зданий, заросших травой и деревьями, с обрушенными крышами и пустыми глазницами окон. Разбитая дорога вела мимо дома, который сохранился лучше остальных – в окнах были стекла, пусть пыльные и затянутые паутиной.

Расстегнув обе кобуры, я почувствовал успокаивающий холод металла. Разберёмся, кто тут безобразничает и шорох наводит.

Медленно ступая по дороге и оглядывая дома, я соображал, с какого же начать разведку. Самым подозрительным выглядел ухоженный небольшой особняк, выглядевший обитаемым. Начнём, пожалуй.

К сожалению, закон запрещал нам вламываться в чужие жилища без оповещения. Говорят, были прецеденты, когда сотрудников, не назвавших себя при задержании подозреваемых, засуживали. Глупо как-то.

А если меня там ждут? Не, я им потом всё объясню, когда мордой в пол лежать будут. Оно так как-то надежнее, что ли.

Подойдя к окну, я заглянул внутрь. Пылища и полумрак. Никого живого или мертвого. Медленно обходя дом, я заглядывал в окна. Мебель, лежащая в беспорядке, какой-то хлам, покрытый пылью десятилетий.

Остановившись возле двери, я попробовал её открыть. Заперто. Либо хозяева оказались предусмотрительны, либо я иду по ложному следу. По телу прошёл непонятный холодок, и волосы на спине встали дыбом. Нет, след верный, новой обострившейся интуиции я доверял на все сто. От моего пинка дверь слетела с петель, врезавшись в противоположную стену. Будем считать, я постучался.

Пахло затхлостью и плесенью, раздался гулкий звук сорвавшейся двери. Встречать меня никто не спешил. В прихожей лежала женская сумочка, покрытая пылью. Но она была современная, насколько я понимал в моде.

В соседней комнате раздался скрип половиц. Прижавшись к стене, я медленно пошел в ту сторону. Наверху пол прогибался, как будто там кто-то ходил. Подойдя к двери, я рывком её распахнул и кинулся в проём.

Никого! Пустота и пыль, клубами оседающая на мебель и мои плечи. Интересно. Прислушавшись к тишине, я замер. Дом молчал. В нос ударил незнакомый кисло-сладкий запах. В кармане завибрировал телефон.

Шеф любезно интересовался, увлекательно ли проходит мой «отпуск».

– Стас, я пока ничего не выяснил, но место неспокойное. Что-то тут точно есть, и что-то очень неприятное.

– Понял я тебя. Группу выслать? Они прибудут минут через тридцать.

Я подумал. Провалить задание не хотелось, но вызвать группу означало передать инициативу штурмовикам.

– Нет, спасибо, я пока ещё осмотрюсь. Слушай, Стас, девушка точно прошла тут, скорее всего, я нашел именно её сумочку. Если не выйду на связь через десять минут, высылай группу захвата, неспокойно тут как-то.

Стас молчал. Глянув на телефон, я понял, что у меня самым подлым образом скончалась батарея.

В боковой комнате раздался шорох. Идя вдоль стенки и собирая тучи пыли, я подошел к следующей комнате и рывком открыл дверь.

Пусто. В полу виднелась крышка погреба. Значит, это кухня. Не люблю подвалы, там темно и сыро.

В подполе царила темнота. Через минуту зрение ко мне вернулось. Рядом со стенами стояли клетки, прутья были изъедены ржавчиной. Подойдя ближе, я увидел, что они довольно просторны. Подвал был явно больше, чем обычный, в котором хранят картошку на зиму.

Впереди послышались какие-то звуки. Я приготовился стрелять и бесшумно зашагал вперед. Моим глазам предстал силуэт человека, прислонившегося к прутьям.

– Эй, – позвал я шепотом. – Вы живы? – протянув руку, я потряс незнакомца за плечо.

Его голова безвольно, как у куклы, мотнулась и ударилась лбом о железо, тело мягко осело на пол. От крика меня удержало стойкое ощущение чужого присутствия. Глаз не было, вместо них зияли пустотой глазницы, на щеках застыла запекшаяся кровь.

Отшатнувшись, я врезался спиной в другую клетку и увидел ещё одно тело.

Всего клеток я насчитал двадцать. В каждой был обезображенный женский труп.

Из последней раздался тихий стон. Открыв чудовищно заскрипевшие створки, я вошёл. На полу лежала девушка в порванной одежде, со спутанными и свалявшимися волосами.

Подхватив её на руки, я двинулся к выходу. Жаль, телефон отключился, сейчас помощь бы мне точно понадобилась.

Похлопав девушку по щекам, я попытался привести её в чувство. Безрезультатно. Пленница невнятно шептала о мяснике и какой-то Вале.

Вынырнув из погреба, я переложил девушку на пол. В этот момент дверь в коридор открылась. Отреагировав на шум, девушка тихо, не открывая изуродованных глаз, по-щенячьи взвизгнула и попыталась отползти в угол.

В дверном проёме стоял огромный мужчина в белом колпаке и мясницком фартуке, покрытом бурой кровью. В руке он держал чудовищных размеров тесак. Глаза, полыхавшие яростью, уставились на меня.

Издав рык, чудовище в один шаг очутилось возле меня. Рефлексы сработали раньше, чем разум – мои ноги дернулись, уйдя от взмаха ножа, я коротким боковым отправил тушу в кучу хлама. Взметнулась пыль, но в нокаут мясник не ушел. Резво вскочив на ноги, он медленной походкой опять двинулся на меня.

В этот раз ждать я не стал. Бросившись вперёд, атаковал в лицо и добавил удар ногой в пах. Тонко взвизгнув, противник упал. Но только я подошел, снимая с пояса наручники, как получил резвую оплеуху и отлетел к стене. Удар выбил воздух из лёгких.

Мужик подобрал нож и снова кинулся ко мне. Вскочив, я ушел от тычка ножом в бок, саданув оппонента по почкам.

Повернувшись ко мне, мясник неожиданно высоким голосом задумчиво пропел:

– Стра-а-аж! Нашёл-с-таки! Приветствую в моём доме! Располагайся, – и отвесил шутовской поклон, хотя глаза, показавшиеся из-под лоскутов кожи, казались напуганными.

С медвежьей грацией он пошёл на сближение, выписывая своим тесаком в воздухе причудливые фигуры. Выкинув вперёд пустую руку, он резко рубанул ножом сверху вниз.

Мой левый глаз залило теплым, кровь мешала смотреть. Бок обожгла жуткая боль, штанину и кроссовок залило чем-то тягучим. Резкий удар отбросил меня, голова протаранила стопку книг и ткнулась в ножку кресла. Затухающее сознание зафиксировало руку и вспышки света, слепящие правый глаз. А затем тьма вошла в моё сознание, и я сам стал тьмой.

Глава 6 Пробуждение

Тёплый солнечный луч скользил по щеке, грея кожу. Где-то щебетали птицы, гудели машины и слышались неясные разговоры людей.

Открыв глаза, я увидел идеально побеленный потолок без единой трещинки.

Дверь открылась, вошёл человек. Память, нехотя ворочая шестеренками, подсказала, что это Алекс, которого за глаза называли комиссаром. Почему именно так, а не, скажем маршалом, мозг упрямо делала вид, что его сотрясли.