Дикие Домохозяйки

Вот уж молодец Глория! Как она её «вдохновила», показав, что главное – самообладание! И осознание того, что она и правда – может сделать всё, что захочет!

Училка, поджарая и ещё вполне крепкая мисс Грейдершафт, похлопала глазами из-под очков, Чуть повернула голову вправо, затем влево, словно сомневаясь, Дайана ли Саммерс перед ней. Но в вердикте не колебалась ни секунды:

– Дайана Саммерс. За сегодняшний урок – отлично.

Ух ты! Вот так, сходу – двадцать баллов! А она и не знала, что нужно просто отвечать уверенно, раз выучила. До этого лишь ждала – когда вызовут. И почему-то когда это случалось, так пугалась, что, как и все прочие, мямлила что-то себе под нос… На троечку.

Но шушуканье за своей спиной она теперь чувствовала: буквально кожей затылка!.. Правда, пока никто «в лоб» не спрашивал, что это за «муха её укусила?!» – похоже, ждали конца занятий.

Но как только началась большая перемена, Дайане пришло СМС.

«Дайана! Прямо сейчас выйди из Учебки на улицу – это очень важно! Макс.»

Ну как тут не выйти?!

Она быстро пронеслась по заполненному слоняющимися сплетницами-подругами коридору, и сбежала прямо по лестнице: не хватило терпения подождать лифт.

Надо же! Она уже видала его на мотоцикле – ничего не скажешь: воплощение «Духа Дороги»! Чёрные очки закрывают глаза, а скулы у него такие… Такие… Мужественные! Вот и сейчас – она сразу догадалась, (Или – почуяла?!) что у него и у Дик, сосредоточенно, словно орлица перед броском, восседавшей на машине Майлза, запаркованной чуть сзади мотоцикла Макса, опять неприятности. Сможет ли она помочь им на этот раз?

– Садись. – только и сказал Макс, кивнув себе за спину.

Она не заставила себя долго упрашивать. Пусть-ка эти сучки из Группы попялятся, с кем она тусуется! Руками она обхватила его накачанный живот… Надо же, какой он тёплый и приятный на ощупь!..

Она приказала ладоням остановиться! Рано: «поласкаться» они успеют. Не для этого же они приехали за ней – наверняка есть дело.

Мотоцикл буквально сорвался с места. Рёв мощного мотора эхом отразился от двадцатиэтажного алюминиево-стеклянного фасада Учебки, вспугнув стайку кормящихся на лужайке воробьёв…

– Переодевайся в это! – Дик вытащила из рюкзака на спине ворох разнообразной одежды, – Вот! Юбка офис-секретарши тебе будет впору. И колготки! И – белую кофту!

Парковка Заповедника находилась достаточно далеко от жилых районов, возле реки. Но сейчас, в рабочее время, здесь не было никого. Только кассир в своей будке. Но эта будка слишком далеко, чтобы он хоть что-нибудь разглядел.

Пока она быстро переодевалась, Максим «просвещал» её. Дайана коротко кивала, хмуря брови. Нельзя сказать, что она до конца во всё рассказанное поверила, но…

Но – плевать. Пусть всё хоть и с точностью до наоборот, и никакого Заговора против их Страны нет, но… Но Максу она поможет!

Макс замолчал. Она подняла взгляд на него: в чём дело?

– Ты не веришь ни единому слову! Да и просто – не слушаешь меня!

– Как… Откуда ты это узнал? – она и правда удивилась.

– Долго объяснять. По твоей позе, по подавленной ироничной ухмылке, по чуть заметному качанию головы… Словом, есть такой специальный Курс. Он так и называется: «Определение реакций допрашиваемого на основе микродвижений лица и туловища».

Когда Дик сердито фыркнула, Макс поправился:

– Ну, вообще-то, он называется куда длинней… И специфичных терминов там полно. Это я, так сказать, упростил, для лучшего понимания… Так – что?

– Я готова помогать вам, даже сомневаясь. Или – не все понимая. Да и вообще – ничего не понимая. Но тут… Уж слишком похоже на сюжеты из фантастики. Или – старых боевиков. «Трое знающих Страшную Тайну должны спасти всех людей своей Родины (Или целой Планеты!) от злобных инопланетян!» Ну, или типа того.

Теперь уже фыркнул Макс. Дик же просто заржала, показав большой палец.

– Ладно, ничего смешного не вижу. Глупо звучит, но будет лучше, если мы и правда, будем исходить из мысли, что нужно спасти всю Страну… Правда, вряд ли – от инопланетян. И вот ещё что – ты просилась поучаствовать в «секретной операции»? – и, когда она кивнула, «традиционный» вопрос, – А ты не боишься умереть? – он помялся. Взглянул ей прямо в глаза, подойдя почти вплотную:

– Это – не красивые слова. Нас всех могут убить.

Липкие пальчики страха принялись терзать её маленькое горячее сердечко.

Нет, это – не шутка, разыгранная специально чтобы поразить её воображение…

Это – самая настоящая правда. Она чуяла её запах!

Макс вряд ли преувеличивает опасность – он реалист. Значит, он и правда – Правительственный Секретный Агент. И она… Может помочь ему. Иначе – он бы не обратился!

– Я согласна. И дело не в том, что я… Хотела бы быть всегда рядом с тобой. Даже в смерти… Прости. Глупо звучит, напыщенно… – она опустила голову, закусив губу. Однако продолжила:

– Если вы считаете – а я думаю, иначе вы бы не обратились! – что это действительно важно для страны, я готова. Это ведь и моя страна. Вдруг я… И правда, смогу помочь!

– Да. Помочь ты сможешь. Нам сейчас важен буквально каждый, кому мы можем доверять! Майор и полковник мертвы, филиал Федеральной Службы Безопасности эвакуирован, и сотрудники не вернутся на работу до особого распоряжения… А в иностранных шпионов мы с Дик не верим.

Это – работа своих. Спецслужб. Вернее, скорее всего всё-таки не самих Спецслужб, а – предателей, окопавшихся в них. Теперь ты понимаешь, что обращаться к официальным властям, или другим Агентствам для нас слишком опасно?

– Честно говоря, нет. Ты же сказал, что все Агентства работают независимо? Не могут же во всех быть предатели?

– Ты права. Не могут. Но мы считаем, что предатели засели как раз там, где раздают всем этим Агенствам Руководящие Указания – на самом Верху! И нам надо выявить этих людей… Или – этого человека!

Дайана, закончившая к этому моменту одеваться, обернулась к Дик:

– Дик! Как я выгляжу?

– Отпадно. Но подожди-ка… Нельзя офис-девочке ходить без соответствующего макияжа. А ты сейчас накрашена, как дикая штучка из Учебки… Сядь-ка.

Пока Дайана сидела на сиденье мотоцикла, Дик усердно придавала её личику «деловой вид» с помощью влажных салфеток, и грима из косметички самой Дайаны:

– Ничего-ничего. От консервативного имиджа ещё никто не умирал.

Дайана стойко терпела. Макс маялся: расхаживал по стоянке взад-вперёд, дёргая щекой и поддавая носком ботинка камешки. Наконец грим оказался наложен. И волосы расчёсаны как надо.

– Есть зеркальце?

Дик, покачав головой, сказала:

– Есть. Но знаешь, лучше тебе не видеть. Тебе же спокойней будет.

Дайана вздохнула. Подняла глаза на Макса:

– Ну, а ты что скажешь? Похожа я на офис-девочку?

– На самую юную и сексапильную офис-девочку из всех, что я видел. Думаю, ты не продержалась бы на работе и трёх дней.

– Что… Настолько ужасно? – её передёрнуло.

– Нет. Скорее, наоборот – слишком хорошо. Какой-нибудь расторопный начальник тебя бы обязательно взял в жёны.

– Хватит прикалываться! Я серьёзно спрашиваю!

– А я серьёзно и отвечаю. Вид – реально отпадный. Как ты это сделала? – это уже к Дик.

– Я прослушала Курс «Изменение лица с помощью грима и прочих прибамбасов!»

Максим сердито сплюнул. Дайана рассмеялась. Шутка сейчас была кстати – у неё слегка – только – слегка! – тряслись ноги.

– Ладно, – призналась Дик, – я ничего не делала. Это стандартный грим для офис-работниц. Читать инструкции надо. Поехали, если хотим успеть закончить всё в этом году.

Вещи Дайаны запихали в сумку, и мотоциклы двинулись с места.

Правда, теперь они не гнали на полной, а ехали спокойно: словно берегли прическу Дайаны. А заодно и давали ей время свыкнуться с мыслью, что она теперь – спасительница Страны.

Островок из пяти высотных корпусов госпиталя маячил всего милях в пяти.

Поездка заняла не больше пятнадцати минут.

Макс нахально припарковал байк прямо возле машины, из-под которой выглядывал кусок надписи «Только для директора госпиталя». Деловито двинулся вперёд. Дик, в строгом деловом костюме начальницы, и «офис-девочка» в «прикиде» секретарши держались чуть сзади, автоматически выстроившись клином – Дайана видала, как точно таким же клином строятся футболисты в особо критические для команды моменты. Когда уже не до людских потерь – нужно спасать игру!

Макс, сделав грозное лицо «ретивого службиста», сунул своё удостоверение под нос пожилой женщине в голубом халате с надписью на нагрудном кармане «Госп. Сан-Андреас» за стойкой регистрации, недоумённо смотревшей, как они уверенно и деловито пересекали вестибюль, и подходят к ней:

– Федеральная Служба Безопасности. Капитан Гольдблюм. Расследуем дело о случаях злоупотребления служебным положением среди руководящего персонала.

Женщина явственно побледнела. Макс поспешил опровергнуть могущие возникнуть у женщины подозрения, в том, что именно она – главный подозреваемый:

– В каком корпусе у вас находится галотомограф?

– В третьем. Я… – она только моргала, пытаясь овладеть ситуацией.

– Прошу вас, – мягко перебил её Макс. – дайте нам кого-нибудь, кто мог бы быстро, и желательно незаметно для пациентов и, главное – остального штатного персонала, провести нас туда!

Замешательство сменилось пониманием. Рука протянулась к кнопке, и вот уже дежурная отдаёт чёткие указания подошедшей молоденькой (Дайана могла бы поспорить, что та чуть ли не моложе её!) и хорошенькой девушке:

– Джина! Проведи этих людей коридором Зет к третьему корпусу. Затем – подними их грузовым лифтом на тридцать седьмой. – и, когда девушка открыла было рот, – Быстрее. И – без лишних вопросов. Ясно?

– Благодарю за адекватное понимание ситуации. И чёткую работу. Я отмечу в рапорте вашу оперативность и компетентность. – Макс коротко кивнул, и щёлкнул каблуками, как профессиональный солдат. Откозырять, впрочем, не решился. Да и правильно – на них смотрят.

Девушка, почему-то сразу побледневшая, и поминутно опасливо оглядывавшаяся, чуть слышно выдавила только: «сюда», и повела их к лифту.

Спуск на неторопливом и скрипучем полутёмном лифте Госпиталя в коридор Зет занял полминуты – похоже, это был не менее чем пятый подземный Уровень.

Дик коридор, которым их повели, чертовски напоминал тот, которым они только недавно эвакуировались: те же голые нештукатуреные стены и редкие лампы под потолком. Только что вода под ногами не хлюпала. И по бокам мелькали помещения с гудящими промышленными кондиционерами, насосами, щитовыми, и прочей могучей техникой, нужной для поддержания жизни такого сложного комплекса, как Окружной Госпиталь.

Следующий лифт, хоть и тоже грузовой, до тридцать седьмого этажа доехал всего за пару минут.

Однако им пришлось ещё с полминуты быстро идти по внутреннему извилистому коридору, ощущая на себе недоумённые взгляды медсестёр и врачей, попадавшихся навстречу. Дайана их вполне понимала. Ещё бы: не часто, наверное, можно в коридоре Госпиталя встретить офис-секретаршу, строгую «начальницу», и сосредоточенно-хмурого не то – рокера, не то – гота.

Изредка сквозь открываемые медсёстрами двери оказывались видны небольшие палаты с одним-двумя лежащими пациентами, и сложной аппаратурой рядом. Белые простыни и светло-голубые стены слегка пугали – вероятно, сказывался какой-то древний инстинкт, велящий опасаться врачей… Едва заметно пахло не то спиртом, не то виски, и чем-то ещё смутно знакомым… Камфорой?

Наконец они оказались перед перегородкой с запертой дверью с матовым бронестеклом. Надпись сверху гласила: «Отделение галотомографии. Пожалуйста, предъявите пропуск».

Макс коротко кивнув, сказал:

– Благодарю, мисс Джина. Возвращайтесь. Доложите дежурной об исполнении.

Когда халат девушки скрылся за поворотом коридора, Дик спросила:

– Ну и когда мы будем «навещать» Майлза?

– А мы и не будем его навещать. Я передумал. Мы просто вызовем его к себе.

– Ха! Он же – не ходячий.

– Ну и …рен с ним. Значит, его привезут. – Макс уже нажимал кнопку вызова.

Видеокамера на кронштейне развернулась чуть вниз. Из динамика сбоку раздался приятный женский голос:

– Пожалуйста, назовите себя и цель визита.

– Федеральная Служба Безопасности. Капитан Гольдблюм. – он поспешил сунуть в камеру удостоверение, – Немедленно откройте!

Похоже, уверенность, с которой он держался и говорил, сделали своё дело, даже несмотря на облик «крутого» байкера. Что-то щёлкнуло, и дверь чуть приоткрылась. Дайана подумала, что это и немудрено: Службу Безопасности не любили, но боялись. То есть – боялись встать у неё на пути.

Когда они вошли, Макс лично защёлкнул дверь. Подошёл к столу в глубине коридора. Женщина, сидевшая за ним, и одетая тоже в голубой халат с такой же нашивкой, с опасением смотрела то на странную троицу, оказавшуюся перед ней, то на монитор перед собой, на котором, как успела заметить Дик, было выведено не менее двенадцати изображений. Значит, с видеоконтролем тут всё в порядке.

Макс снова продемонстрировал своё удостоверение, не давая его, впрочем, в руки:

– Служба Безопасности. Проводим расследование, касающееся случаев злоупотребления служебным положением. Кто у вас заведующий отделением?

– Доктор Дино Руффини. Но… Он сейчас на операции. Освободится не раньше, – она взглянула на часы над своей головой, где два сектора – между двенадцатью и двумя, и четырьмя и шестью, были закрашены красной краской. – Да, через полчаса.

– Отлично. – тон Макса оставался равнодушно-деловым, – Пусть кто-нибудь проводит нас в его кабинет. Мы подождём там. И вот ещё что, – видя, что женщина тоже нажала на кнопку, он добавил, – В отделении реанимации находится больной Майлз Коллинз. Распорядитесь, чтоб его срочно доставили сюда, и подготовили к обследованию на галотомографе. И последнее. О нашем посещении знать не нужно никому. Вам всё ясно? Вопросы?

Дайана подумала, что если бы она сама сидела сейчас на месте женщины, после такого тона у неё вопросов точно не возникло бы…

Подошедшей девушке дежурная приказала отвести их в кабинет заведующего. Голос её при этом слегка запинался.

А умеет её «парень» произвести впечатление!

Ну так! «Её» же!..

Кабинет отличался от палат только тем, что здесь не было жизнеобеспечивающей или работающей аппаратуры. А так – те же бело-голубые стены, тот же казённо-стерильный интерьер. Стол, с микроскопом и ещё какими-то приборами, кресла, застеклённые шкафы с хромированными инструментами на полках. Белые чехлы на спинках и сиденьях стульев. Пахло не то хлоркой, не то – спиртом.

Словом, больница. Б-р-р!..

Осмотревший весь интерьер Макс покивал – словно сам себе. Прошёл к столу.

«Мы здесь НЕ будем ничего обсуждать. – написал Максим на бланке рецепта, взятого там, для страховки приложив палец к губам, – Возможна прослушка. А вот видеокамер нет. У дежурной на мониторе этого кабинета не было».

Дик осмотрела потолок и особенно внимательно углы. Подвинула рецепт к себе.

«Похоже, ты прав. Может, доктор Дино здесь развлекается с дежурными медсёстрами!» – она мило улыбалась.

«Твои шуточки слегка не в жилу!»

«Ладно, молчу».

Встав, Максим обошёл весь кабинет, заглянув во все углы и шкафы. Однако особо тщательно он изучал углы: камеры удобней всего устанавливать там, у потолка…

Дайана, которой показали переписку, скомкала бумажку, и засунула в бюстгальтер. Сделала она это автоматически – так же, как прятала шпаргалки от цепких взглядов учителей. Вот теперь, когда они уже оказались внутри госпиталя, и самое сложное, казалось, осталось позади, ей было по-настоящему страшно. Но, поглядывая то на Макса, то на Дик, она старалась держаться. И глаза к потолку не подкатывать.

Послышались шаги, и в кабинет быстро вошёл человек в стандартном, но на этот раз светло-зелёном халате.

Ростом он не достигал Максу до плеча, но казался куда шире – приятного вида брюшко не портило, а, скорее, украшало его фигуру. Да и вообще, облик доктора располагал к доверию. Солидный, явно компетентный, собранно-деловой. Что это – врождённое ли свойство, или благоприобретённый имидж, Дайане отгадать так и не удалось.

– Здравствуйте, доктор Руффини. – Макс поднялся навстречу, и протянул руку.

Дайана и Дик тоже встали. Дайана отметила, что от Макса словно распространяются как бы волны – волны уверенности и озабоченности. А молодец – как ему это удаётся?!

– Здравствуйте. Кто вы, и как сюда попали? – доктор явно прошёл прямо из операционной не заходя к дежурной.

Макс достал удостоверение, и даже дал его доктору в руки (Дик отметила вопиющее нарушение Устава: служебное удостоверение – в руки – никому!..):

– Федеральная Служба Безопасности. Капитан Гольдблюм.

– Понятно. – доктору пришлось щуриться на мелковатый шрифт – явно сдавало зрение. Затем, налюбовавшись на кусок пластика, он вернул его, – И что же от меня нужно… Службе Безопасности? – по тону доктора нетрудно было догадаться, что он не в восторге от визита.

– Я объясню. Однако я хотел бы быть уверен, что нас никто не…

– Услышит? Вот уж нет. Микрофонов здесь не устанавливало ни одно из Правительственных Агентств! – желчной иронии в голосе доктора не уловил бы только пьяный пингвин. – Кроме криков и стонов пациентов здесь почти ничего и не услыхать. А они быстро приедаются всем. Кроме, разве только, закоренелых садистов.

– Интересно, что вы их упомянули… У нас ещё пойдёт речь и о них. – Макс хозяйственным жестом пригласил хозяина кабинета пройти за его же стол. – Но разговор, возможно, займёт много времени. Удобней будет делать это сидя.

Усевшись, и уразумев – по умным глазам Дайана это сразу поняла – что лично против него работники Службы безопасности, похоже, ничего не имеют, доктор явно почувствовал себя свободней. Впрочем, начинать беседу он не спешил.

Максим тем временем вынул из папки несколько снимков.

– Прошу вас, доктор, взгляните. Вы узнаёте эти снимки?

Доктор Руффини включил подсветку на настольном пюпитре, и быстро проглядел снимки. Взглянул Максу в глаза.

– Да, я узнаю их. Буквально два-три дня назад их делал по моей просьбе доктор Липхардт. А пациентов привозил какой-то не то капитан, не то лейтенант из ваших. В-смысле, из Службы Безопасности. И – что?..

Макс не подкачал: уверенный тон и свободные манеры должны были показать, что он выполняет очередное задание. Да Дайана и сама почти купилась:

– Я прошу вас разъяснить специфику установленных в головном мозге устройств. Для чего они служат. Когда устанавливаются. Как. Кем. И вообще – всё, что знаете об этих устройствах. Это не праздное любопытство, поверьте. Возможно, ваша консультация поможет спасти несколько человеческих жизней.

А неплохо он вывернул, усмехнулась про себя Дик – «несколько человеческих жизней»! А ей-то казалось, что речь идёт о всей стране!

– Хм-м… Собственно, никакого секрета в назначении этих устройств нет. И сами эти устройства, насколько мне известно, есть у каждого. Что же нового… – доктор выглядел слегка растерянным, – Хорошо. Расскажу. Но! Мне знаком лишь тот аспект, который касается непосредственно специфики нашей работы.

Вживляются эти устройства в детский череп сразу после рождения, – Дик и Макс не удержались, чтоб не кивнуть, – Ещё в роддомах. А предназначены они для… Предотвращения болезней мозга вообще, и расстройств психики в частности. Как наследственных, так и… Э-э… Благоприобретённых. Эпилепсия. Болезнь Паркинсона. Синдром Льюиса-Ходжкинса… Болезнь Альцгеймера. Словом – перечислять всё, от чего эта штука страхует и защищает, можно долго. Но знание всего этого предназначено вот именно – для специалистов.

Операции эти типовые, хирурги роддомов делают их буквально сотнями в день. Методика проведения отработана до автоматизма… Как, скажем, перевязывание пуповины… Или прививки АКДС в рот… Оспы на руку, – доктор похлопал себя по левому предплечью, Макс и Дик снова покивали. – И на каждую уходит не больше нескольких минут.

Рядовые граждане обычно и не представляют, что их здоровье охраняется Государством, а разум – защищён устройствами, содержащими самые передовые научные разработки! Ну… По-крайней мере так нам разъясняли во время моей учёбы. – доктор откинулся на спинку кресла. Макс поспешил воспользоваться возникшей паузой:

– То есть – если такого устройства не было бы… Болезней и расстройств мозга было бы куда больше?

– Ну… – доктор поморщился, что его прервали, – Да. Вот именно. Вы сформулировали вполне верно.

– Прошу прощения, что перебил. Пожалуйста, продолжайте.

– Н-да. Так вот: болезней и расстройств психики, согласно статистике, и вправду, за последние шестьдесят лет стало в разы меньше. Ну, то есть – с тех пор, как начали массово, в обязательном порядке, устанавливать Предохранители. Тогда, кажется, в самом начале, кто-то протестовал, но потом это, это… Говорю же: стало таким же привычным делом, как прививки!

И, насколько мне известно, ещё не было отмечено случаев проблем, или болезни, спровоцированных таким… Устройством. Разумеется, я практикую всего двенадцать лет, и – только здесь. Про другие Госпитали сказать ничего не могу.

– Благодарю вас, доктор Руффини. Другие Госпитали нас сейчас не интересуют. Теперь главный вопрос. – Макс невольно кинул взгляд на Дик. – Где-нибудь в других странах устанавливают такие же, или аналогичные устройства?

– Ну… Насколько мне известно – нет.

– А… Обнаружить Предохранители в черепах иностранцев их аппаратура позволила бы? – Макс как бы невольно стиснул подлокотники кресла, на котором сидел.

Доктор какое-то время молчал, уставившись невидящим взглядом в поврежденные снимки, лежащие перед ним на столе. Он, если и догадался, что что-то не вполне в порядке с ними, и теми, кто их затребовал, внешне никак этого не проявил.

Затем вполголоса произнёс:

– Конечно. Вот оно в чём дело. И как это я сразу… – он поднял голову. – Да, их средства диагностики вполне могут выявить такие… М-м… Импланты. Легко.

– Я вижу, доктор, вы поняли. Да – во время второй Мировой сотрудники Германской внутренней Службы Безопасности, так называемого Гестапо, как раз таким способом и выявляли шпионов: нестандартно наложенные стежки швов, другая техника установки, и материалы пломб или коронок… Шрамы от прививок. Всё это позволяло зацепиться за подозреваемого. А уж последующие неизбежные допросы проводили штатные садисты… – от Макса не укрылось, что лоб побледневшего доктора покрыла испарина.

– Поэтому мы и прибыли. Интересы Национальной Безопасности требуют, чтобы вы извлекли эти Предохранители из черепов наших сотрудников, которым… Предстоит работа за пределами Страны.

– Понятно. Да, понятно… Я согласен, конечно… Но вы должны дать мне письменные указания! Такие операции раньше, насколько я знаю, никто не производил!

– Всё верно. В вашем Госпитале мы их раньше и не производили. Однако наше обращение именно к вам вызвано обстоятельствами, обсуждать которые я не уполномочен.

И – разумеется, доктор: я дам вам все необходимые письменные указания. И этот документ останется у вас. Более того: уже вам придётся дать мне подписку о неразглашении. Её я заберу с собой. И, надеюсь, вы действительно сознательный Гражданин и Патриот. И будете молчать ради интересов своей Страны и без подписки!

Кстати, Идентификаторы, – Макс указал на своё запястье, – тоже придётся извлечь! Потому что и они применяются только нашей страной.

Когда их провели (Майлза – провезли, и так, прямо на каталке, и оставили. А молодец: увидав их, он даже шевелением брови не дал понять, что знает их!) в комнату с надписью «Амбулатория», Дайана поняла, что операции, которой она боялась ещё больше, чем предстоящего «задания», не избежать. Она достала спрятанную записку, и не придумала ничего лучше, чем съесть её. Дик посмотрела на неё недоумённо, затем вспомнила – и кивнула: мол, поняла!

Вовремя: вошла сосредоточенная медсестра, и велела им переодеться.

Голубую робу и широкие брюки натянули быстро. Затем и они забрались на каталки, и их накрыли простынями. Дайана поёжилась – не то от холода, не то всё от того же страха… Никогда до этого её не оперировали! Так что ощущения – не передать!..

Подготовка к операции заняла не более пятнадцати минут. На затылках Дик, Дайаны и Майлза появились выбритые пятачки размером со старинную долларовую монету: Макс настаивал, чтобы выбритый участок сделали небольшим: якобы, нет времени на ожидание, пока он зарастёт волосами…

Так что Дайана с внутренним содроганием ощущала – не грубые и не нежные, а просто равнодушно-профессиональные! – касания кожи своей головы старинными ручными ножницами, узеньким бритвенным станком, и резиной перчаток медсестры в маске, натянутой до самых сосредоточенных и цепких глаз. Сестра молчала, Дайана тоже. Затем она просто лёжа – ждала.