Посланник

Приехали, когда на понтон выгружали ящики с оружием. Я пошел в трюм посмотреть, как поставлено дело. У открытой оружейки стоял со списком в руке дежурный офицер – сотник Стрельцов. Один караульный был с ним, другой стоял у сетки, куда матросы укладывали ящики с полосами. Здесь же был и корабельный суперкарго, который на глаз оценивал вес груза и кричал боцману: «вира помалу». Лебедка поднимала груз, и слышался крик сверху: «Майнай, майна помалу», иногда прерываемый густым матом, если какой-нибудь сомаль лез под сеть с грузом.

Не обошлось без ЧП – для начала уронили в воду ящик с пулеметом – просто спихнули его за борт сетью. Но сомали нырнули в воду, нашли ящик, завели под него стропы и достали пулемет на понтон. Теперь его надо чистить и заново смазывать, а то от соленой воды в момент покроется ржавчиной. Потом в трюм уронили с пятиметровой высоты ящик с ТНТ, который, естественно, разлетелся, рогожа разорвалась и «мыло» вывалилось. Матросы подивились, что мыло хранили под охраной, но все собрали, а сеть заменили – она просто прохудилась и расползлась.

А что если так же разорвалась бы сеть с царскими подарками или денежными ящиками, да не здесь, где собрать можно, а над водой?

Отправили на берег оружие и присели передохнуть. Сейчас будем выгружать самый ценный груз. Послал одного из матросов за парусиной, чтобы постелить ее в сеть и дополнительно увязать, закрепив страховочным стропом – сказал, что, если «мыло» в воду упадет, то испортится (не говорить же про деньги, а то специально грохнут, черти, чтобы ящики развалились и добро по трюму раскатилось). Так и сделали. Убедился, глядя с палубы, что понтон с ценностями благополучно достиг берега, все выгружено и под конвоем поехало на тележке в лагерь.

Ну все, теперь можно и своими делами заняться. Вернулся в каюту, Артамонов еще с одним добровольцем понесли мои вещи в лодку, а я сел дописывать донесение Обручеву. Написав, запечатал в конверт и понес капитану. Нашел его на мостике, оказывается, он тоже наблюдал за выгрузкой и удивился, как быстро мы справились. Он рассчитывал остаться в Джибути на ночь, а теперь может, не спеша и не форсируя машин, спокойно идти экономическим ходом до Бомбея. Передал ему конверты с дипломатическими посланиями – Обручеву и императору Всероссийскому, попросил в Бомбее отправить их дипломатической почтой через русское консульство, а два личных – управляющему и Лизе – я отправлю отсюда, почта и здесь есть. Тепло простился с капитаном, выразив надежду, что через год, дай бог, пойду с ним обратно в Россию. Он пожелал мне удачи и счастливого пути, спросив напоследок, не видел ли я мисс МакКонен и кто та восточная женщина, которая в сопровождении двух абреков, один из которых тащил вещи, вышла из ее каюты.

– Так это и есть мисс МакКонен, она же Мариам Мэконнэн, дочь князя Хараре и Шоа, – оставил я в изумлении капитана, закончив день сюрпризов на борту «Орла».

На берегу меня встретил старшина грузчиков, потребовавший свои шестьдесят талеров и еще двадцать за особые условия, назвав их словом «бакшиш», известным всем, кто посещал азиатские страны. Я ему сказал, что его люди утопили и испортили чрезвычайно ценный прибор, который стоит в сто раз дороже, чем все здешние грузчики, поэтому будет только шестьдесят талеров или вообще ничего. «Атлет» с серьгой поворчал, после чего мы сели на тележку и поехали в лагерь. Велел ему обождать возле часового под «грибком» из парусины, натянутой на каркас и приделанной к столбику, сделанному из пиломатериалов, закупленных за десяток талеров у корабельного боцмана. По распоряжению капитана боцман должен был дать их бесплатно, но, посмотрев на горбыли, которые предложил этот рыцарь якорной цепи и ржавых клюзов, я одобрил интенданту мелкие траты. Теперь я послал его расплачиваться с главным грузчиком, предупредив, чтобы бакшиша не давал. Ящик же утопили и привели в негодность ценный груз, да, вспомнил, еще и ящик с водкой разбили, вот за это надо бы вычесть. А будет бакшиш выклянчивать – Михалыча позовите, он за разбитую водку из них бурдюки сделает или на барабан натянет.

Зашел в палатку – Артамонов уже ждал меня там, развесил обмундирование в полотняных чехлах от пыли. Я сказал, чтобы принес воды сполоснуться, помылся над тазом как мог, вытерся чистым полотенцем и надел свежую сорочку. Стемнело, только светились костры, на которых булькал кулеш, сваренный казаками, артиллеристы ели кашу, у них же свое довольствие с самого начала, а Букин с Нечипоренко объединили припасы, так как получали поровну на добровольцев и казаков, казаки даже выиграли: вместо пятидесяти планировавшихся добровольцев на десяток меньше набрано, да минус Львов и трое, оставленных в Александрии, зато на довольствие добавились я, Букин, доктор с фельдшером, интендант, топограф и мой денщик, то есть в остатке лишних семь пайков – на всех хватит, даже если кто в гости зайдет.

Поужинали, трубач артиллеристов сыграл, как мог, вечернюю зарю, провели перекличку – по списку все, никого и ничего не забыли на пароходе, груз доехал полностью, потери в конском составе – пока две. Потом хором, нараспев, прочитали «Отче наш» и «Спаси, Господи, люди твоя» и разошлись по палаткам.

Я же, как и обещал, пошел к Маше. Она ждала меня. В шатре неярко горела масляная лампа, стоял кувшин с водой и блюдо с виноградом и инжиром. Я снял китель и присел на ковер, опершись спиной на подушку. Маша присела рядом, положив голову мне на плечо. Мы сидели рядом и молчали. Она сказала: «Я чувствую, что ты устал, поспи немного». День действительно выдался суматошным, и я не заметил, как задремал, потом, еще сквозь сон, почувствовал, как Маша гладит мои волосы, грудь, расстегнув рубашку. И тут я почувствовал ни с чем не сравнимое желание, нет, не похоть, а именно желание, желание обладать ею, сделать ее счастливой, хочу, чтобы она родила мне детей, много, но сначала мальчика и девочку, а дальше – как получится. Я стал ее целовать, сначала осторожно, потом все более страстно, она только прошептала:

– Только будь осторожен, не сделай мне больно.

Я говорил ей, что люблю и буду любить ее вечно, до самой смерти… и много других нежных и глупых слов, что обычно говорят в таких случаях. И я был нежен и осторожен, а Маша – податливой и ласковой. Потом мы лежали, утомленные, насладившись друг другом, и я подумал, что это, наверно, сказка из «Тысячи и одной ночи», и сейчас я проснусь старым пенсом в своей хрущобе…

Но нет, это явь, вот Маша спит на моем плече, а я глажу ее шелковистые волосы и целую их, душистые и пахнущие каким-то нездешним ароматом, то ли цветов, то ли пряностей, а может, и того и другого вместе. Не заметил, как и меня сморил сон, а когда проснулся, то уже светало, полотно шатра уже не было черным, а слегка просвечивало. Почувствовав, что я проснулся, услышал:

– Хорошо ли ты спал, муж мой?

– Так хорошо, моя милая жена, что и в сказке не приснится.

– Расскажи мне сказку, Саша, – попросила она, – у тебя так хорошо получается, только говори по-русски, я попробую понять, о чем она.

И я рассказал ей «Морозко» (было интересно, узнает она, что это про снег, про зиму и что такое замерзать). Маша долго морщила лобик, но потом заявила, что это не про любовь, а сказка для детей с назидательным концом, чтобы дети росли послушными и не шалили, а она хочет сказку для взрослых, про любовь, чтобы был король, рыцарь и принцесса, чудовища не надо. Сказка должна быть доброй и с хорошим концом. Тогда я как мог, с переводом на англо-французский диалект, рассказал ей «Обыкновенное чудо». Маша просто захлопала в ладоши:

– Какая чудесная сказка, даже есть волшебник, король, которого обманывает дурной первый министр, и принцесса, полюбившая рыцаря, а он не может ее поцеловать, потому что заколдован и превратится в медведя, и охотник, который желает этого медведя убить и ждет, когда принцесса поцелует заколдованного рыцаря. Я не слышала и не читала этой сказки, наверно, ты сам ее придумал?

– Нет, моя милая, ее придумал не я, а один хороший и добрый человек, просто про него никто не знает.

«Какая же она еще маленькая девочка, – подумал я, – а может ей нравлюсь не я, а мои сказки? Только в сказочники при королевском дворе поступить мне не хватало…»

Спросил Машу, наверно, она, как княжна, сосватана кому-то, и что скажет ее отец, когда узнает, что мы любим друг друга.

– Давай пойдем да обвенчаемся в здешней церкви, она хоть и католическая, но ведь все равно христианская, тогда мы будем связаны святыми узами и люди не вправе будут разорвать их.

– Саша, подожди, мы обвенчаемся в придворном храме, как положено по обряду. А отчим возражать не будет, я ведь тебе не все про себя успела рассказать: во мне кровь Соломоновой династии. Наш нынешний император – мой дядя, а мой отец тоже был императором и погиб на войне. По нашим законам, тот, у кого в жилах Соломонова кровь, выбирает себе из благородных княжеских родов супруга, желательно из тех, у кого этой крови нет – так наша династия избегает вырождения[26]. А ты, несомненно, благородный князь, раз занимаешь пост императорского посланника и имеешь много наград. Наверно, ты воевал или подвергался жестоким пыткам – я вижу у тебя много шрамов, похоже, как от огня. Тебя пытали, и ты не выдал тайну?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

То есть находящихся в бегах, числящихся в «нетях».

2

В Русско-японскую войну 1904–1905 годов «Орел», пройдя капитальный ремонт, служил плавучим госпиталем в составе 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Рожественского и после Цусимы был захвачен японцами, которые ввели его в состав своего флота.

3

В 1874 году великий князь Николай Константинович выломал три крупных алмаза из фамильной иконы своей матери, увлекшись актрисой Фанни Лир, которой хотел сделать подарок. Был признан сумасшедшим и отправлен в ссылку в Ташкент, где сделал много хорошего, в частности, по мелиорации и ирригации Голодной степи.

4

В русских документах того времени город именуют Константинополем, тогда как турки – Стамбулом (то есть Истанбулом – «полным ислама»). Иногда в русских путевых заметках Стамбулом именовали только старый город.

5

Так и было все правление Ольги Константиновны, недаром ей был присвоен чин адмирала русского флота, к сожалению, после ее смерти политика Греции резко переменилась, да и Российская империя перестала к этому времени существовать.

6

«В царство свободы дорогу грудью проложим себе…» – слова из «Варшавянки», революционной песни.

7

А надо сказать, что никакого другого ордена молодая греческая монархия еще и не имела.

8

Шпангоуты – ребра корпуса корабля, бимсы – балки, которые лежат на шпангоутах и держат палубу; и те, и другие – элементы наборного корпуса корабля.

9

37,5 градуса Цельсия.

10

Зря он так убивается – в это время Гамалея занимался исключительно вакциной против бешенства и ни о каких чистых культурах и не помышлял – просто времени на это у него не было.

11

Мак (Мс) – приставка к клановому имени древних шотландских родов.

12

Сам Лев Николаевич весьма низко оценивал это произведение, называя «дребеденью», но, благодаря ему, русскую литературу все же знают за рубежом.

13

Лукавят казачки. Цимлянское – оно в классической технологии естественно-игристое, сам пробовал делать в свое время, получилось.

14

Стихотворение Николая Гумилева «Жираф»: «Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд / И руки особенно тонки, колени обняв. / Послушай: далёко, далёко, на озере Чад / Изысканный бродит жираф».

15

Граф Толстой Алексей Константинович «История Государства Российского» в стихах, правда, смысл этой строфы в том, что про ближние царствования лучше не упоминать, чтобы не огрести неприятностей.

16

Присловья из армейского фольклора.

17

То есть джентльмен, выпивающий в день три бутылки портвейна.

18

Очень действенный удар уличной драки на близкой дистанции, вызывает резкую боль до слез в глазах, деморализует и выключает противника из дальнейшей борьбы. Попасть по голени ребром ботинка несложно, носком, как рекомендуют сделать некоторые знатоки потасовок, гораздо сложнее: часто удар приходится вскользь и не достигает цели.

19

Из Корнея Чуковского: «…а акула-каракула правым глазом подмигнула» – нет у акул век, нечем подмигивать…

20

То есть скамейке.

21

Иногда встречается в переведенных с английского источниках как Вольде Маконен, приближенное лицо и доверенный вельможа при Менелике II, генерал и дипломат, часто посещал другие страны, кавалер многих иностранных орденов, в том числе русского ордена Святой Анны 1-й степени, хотя в России не был. Сторонник реформ.

22

Царь царей – титул эфиопских императоров.

23

Мэрыд – «прекрасная» по-амхарски, амхарский язык сложный, и в нем много звуков, которые не транслитерируются в другие языки.

24

Русские в это время называли сомалийцев сомалями (мн. ч.), в ед. ч. – сомаль.

25

При разведении спирта водой выделяется некоторое количество теплоты, поэтому раствор лучше выдерживать в холодильнике, но где его в Африке в 1892 году взять.

26

Точно так же поступает другая двухтысячелетняя династия – японская. Поэтому эти два императорских дома не вырождаются и не страдают наследственными болезнями.