The Miles club. Тристан Майлз

– Решайся поскорее, женщина. Да! Все согласны, она едет, – пытается положить конец этому разговору Габриэль. Но, видя, что я не двигаюсь с места, тяжко вздыхает и падает на диван.

– Ты знаешь, что для меня вся эта мотивационная абракадабра – темный лес. – Я встаю и начинаю складывать документы. – Ересь, которой они занимаются, – это просто какой-то новый уровень говенного сумасшествия.

– А я считаю, что тебе необходима лошадиная доза говенного сумасшествия, потому что говенное разорение – тоже не сладкий пряник! – не сдается Марли.

Я хмыкаю.

– А ведь она права, – с улыбкой замечает Габриэль, не отрываясь от своего телефона.

Я продолжаю складывать папки. Марли действительно права. Говенное разорение – то, чего мне совсем не хочется. Снова опускаюсь в кресло и ловлю полный надежды взгляд подруги.

– Поезжай, перезарядись, – продолжает настаивать она. – Да ведь это же Эперне, Шампань, ради всего святого! Лучшей возможности не найти, Клэр. Это налоговый вычет: либо заплатишь за поездку, либо отдашь ту же сумму в виде налога – решай сама. Там ты, по крайней мере, сможешь каждый день ходить на массаж, а потом каждый вечер выпивать два литра шампанского под изысканный ужин и падать в постель в блаженной прострации.

– В Эперне красиво, – рассеянно замечает Габриэль. – Я бы поехал только ради самого городка.

– А ты там бывал? – спрашиваю я его.

– Пару раз. Прошлым летом ездил вместе с Софией, – отвечает он. – Ей там очень нравится.

Я представляю себя в одиночестве в номере роскошного отеля. Как давно я никуда не выбиралась… да вот все пять лет и не выбиралась!

– Ну, изысканный ужин и шампанское… это действительно соблазнительно.

– Если сама конференция окажется скучной, просто забей на нее и проведи неделю во Франции в свое удовольствие. Тебе необходима эта передышка, – зудит над ухом Марли.

Габриэль поднимается с дивана:

– Договорились! Ты едешь. А теперь собирайся поскорее: я умираю с голоду.

Я обреченно вздыхаю.

– Поедешь? Хотя бы ради меня? – Марли просительно берет мою руку в ладони. – Пожалуйста!

Она сладко улыбается и трепещет ресницами, строя из себя ангелочка.

О господи, она ведь с меня с живой не слезет!

– Ладно, – в очередной раз вздыхаю я. – Поеду.

Марли вскакивает со стола и возбужденно хлопает в ладоши.

– Ой, это как раз то, что тебе нужно, Клэр! Это будет так здорово! – И она спешит к двери: – Пойду сейчас же забронирую рейс, пока ты не передумала!

Я закатываю глаза и подхватываю с пола сумку:

– Мне уже страшно!

– У-и-и, как же я рада! – Марли снова хлопает в ладоши и выбегает из кабинета.

– Ну, мы идем уже? – нетерпеливо спрашивает Габриэль.

– Ага. Только суши мне сегодня не хочется.

– Ладно, – он протягивает руку к дверной ручке. – Решай сама, куда идем, но только быстро. Я сейчас в голодный обморок упаду.

– Итак, давай пробежимся по деталям, – говорит Марли, отпивая из бокала.

Я киваю, продолжая жевать. Мы в ресторане, обедаем. Завтра я вылетаю на конференцию.

– Твои чемоданы сложены.

Она достает ежедневник и начинает зачитывать список.

– Угу.

Она отмечает галочкой первый пункт.

– Стрижка и укладка – сделаны. – Она продолжает двигаться вниз по списку, бормоча себе под нос: – Встречи назначены…

Я молча ем, и мысли о следующей неделе нагоняют на меня тоску.

– О! – Марли испытующе смотрит на меня. – А лазерную эпиляцию ты сделала?

Я в ответ только закатываю глаза.

– Такие конференции – это масса возможностей с кем-нибудь замутить, Клэр, – не отстает она.

– Ты смеешься, что ли? – выразительно смотрю на нее. – Ты правда хочешь, чтобы я поехала на конференцию и там с кем-то переспала?

– Ну… – она в ответ пожимает плечами. – А почему бы нет?

– Марли! – я со звоном бросаю вилку и нож. – Секс – последнее, что мне нужно! Я до сих пор чувствую себя замужем за одним-единственным мужчиной.

Выражение лица Марли резко меняется, и она откладывает в сторону ручку и блокнот.

– Но это не так, Клэр. – Она тянется ко мне, мягко берет за руку. – Уэйд умер, дорогая. Уже пять лет как… И я на все сто уверена, что он не захотел бы, чтобы ты навсегда осталась одна.

Отвожу взгляд и смотрю в тарелку.

– Он хотел бы, чтобы ты жила самой полной жизнью… за вас обоих.

Чувствую, как в горле образуется колючий ком.

– Он хотел бы, чтобы ты была счастлива, чтобы о тебе заботились… любили тебя.

Опустив руки на колени, заламываю пальцы. Это невыносимо!

– Я просто… – Голос меня не слушается.

– Ты просто – что? – спрашивает она.

– Я просто думаю, что вряд ли смогу еще когда-нибудь быть с кем-то, Марл, – говорю я грустно. – Разве может хоть один мужчина сравниться с Уэйдом Андерсоном?

– Его никто не заменит, Клэр. Ведь он – твой муж, – она ласково улыбается мне. – Я же просто говорю: сходи на пару свиданий. Получи удовольствие… вот и все.

– Может быть, – фальшиво соглашаюсь я.

– Тебе нужно снять обручальное кольцо и надеть его на другую руку, – продолжает она.

При одной мысли об этом слезы вскипают на глазах.

– К тебе ни один мужик не подойдет: будет думать, что ты замужем.

– И я этому рада!

– А Уэйд не рад! И когда он найдет кого-то, кто покажется ему достойным тебя, он пошлет его тебе. Но ты должна быть готова.

Я смотрю на подругу сквозь пелену слез.

– Он по-прежнему с тобой. Он всегда будет с тобой. Доверься ему – пусть за тобой приглядывает. Тебе нужно отпустить его, Клэр.

Наши взгляды встречаются.

– Ты не погибла в аварии вместе с ним. Живи, пока можешь.

Я опускаю голову, смотрю на еду и чувствую, что аппетит внезапно пропал.

– Я запишу тебя на лазерную эпиляцию во второй половине дня, – подытоживает Марли.

Снова беру в руки нож и вилку и говорю:

– Мастерице, пожалуй, придется прорубаться с помощью мачете. Все это время мне хотелось сидеть в кустах и не вылезать оттуда.

Она хихикает:

– Да, от зарослей нужно избавиться!

Я останавливаю машину и смотрю на дом.

Наш дом.

Тот, который мы с Уэйдом строили вместе, – тот, в котором планировали вместе состариться.

Наш маленький кусочек рая на Лонг-Айленде. Уэйд был твердо намерен растить детей в местности, похожей больше на деревню, чем на город. Он сам вырос в Нью-Йорке и всегда хотел, чтобы у его сыновей был большой участок земли, на котором они смогли бы играть в свое удовольствие, когда вздумается.

Мы купили участок и построили на нем свой дом. Он не бросается в глаза роскошью и дороговизной. Он обшит сайдингом, у него широкая веранда вдоль фасада, к нему примыкает большой гараж, к которому ведет подъездная дорожка, а над ней установлено баскетбольное кольцо. Четыре спальни, две гостиные и большая кухня в сельском стиле.

В этом весь Уэйд. В те времена мы могли позволить себе что-то подороже и получше, но, когда вопрос о жилье встал всерьез, муж захотел деревенский дом, в котором будет много смеха и детей.

И у нас все это было.

Я переношусь мыслями в то раннее утро, когда в мою дверь постучались полицейские.

«Вы – миссис Клэр Андерсон?»

«Да».

«Нам очень жаль; произошла автокатастрофа».

Следующие часы мучительно ясно врезались в память. В моем сознании они так отчетливы, как будто все случилось вчера: я помню, что́ чувствовала, какие слова говорила, во что была одета.

Как разрывалось мое сердце.

Я вижу себя, плачущую над ним в морге, шепчущую его безжизненному телу вечную клятву, убирающую волосы с его лица.

«Я буду растить наших детей, как ты хотел. Я продолжу то, что мы начали. Все твои мечты я сохраню, они будут жить… даю тебе слово. Я люблю тебя, мой милый».

Мое лицо сморщивается от слез, и я усилием воли возвращаю себя в настоящее. Нет никакого смысла застревать в воспоминаниях. Давая слабину и позволяя себе вернуться туда, я лишь каждый раз теряю его заново.

Эта боль никогда не исчезает полностью. Но случаются дни, когда мне кажется, что она вот-вот меня прикончит. Я – лишь пустая оболочка. Тело функционирует, как ему положено, но я едва могу дышать.

Я задыхаюсь в мире обязательств.

Выполнение обещаний, которые я дала мужу в первые часы после его смерти, дорого мне обходится.

Я никуда не выбираюсь по вечерам, больше ни с кем не общаюсь просто так и вкалываю день-деньской – как дома, так и в офисе.

Исполняя обещание хранить мечты Уэйда, растить его детей в любви и безопасности. Поддерживать его компанию на плаву. Мне трудно, мне одиноко, и, будь все проклято, мне просто ужасно хочется, чтобы он снова вошел в эту гребаную дверь и спас меня!

Сегодняшние слова Марли неотступно крутятся у меня в голове.

«Он по-прежнему с тобой. Он всегда будет с тобой. Доверься ему – пусть за тобой приглядывает. Тебе нужно отпустить его, Клэр».

Нутром чую, что она права. Точно навязчивая песенка, которую откуда-то доносит ветер, эти слова все крутятся, крутятся, никак не отвяжутся от меня. Потихоньку подтачивают мой здравый смысл.

Я смотрю в пустоту, окруженная коконом пустой тоски… Он не вернется.

Он никогда не вернется.

Время настало; я знаю, что время настало.

От этого ничуть не легче.

Я не могла себе представить, как буду жить без него. И не представляю, как мне это удастся.

И не хочу, чтобы мне пришлось этому учиться.

Пристально смотрю на обручальное и помолвочное кольца, решительно берусь за них другой рукой, готовясь совершить немыслимое.

Смаргиваю слезы. Душащая тяжесть навалилась на грудь. Я медленно стаскиваю кольца. Они сперва застревают на костяшке пальца, никак не желая слезать, но наконец соскальзывают.

Я сжимаю руку в кулак. Без привычного веса колец она кажется невесомой, и я смотрю на белую полоску, оставшуюся на пальце. Солнечное напоминание о том, чего я лишилась.

Мне ненавистна моя рука без его кольца.

Мне ненавистна моя жизнь без его любви.

Придавленная эмоциями, опускаю голову на руль машины… и впервые за долгое время позволяю себе заплакать.

Последняя пара туфель брошена в чемодан. Завтра я улетаю на конференцию.

– Кажется, все.

– Ты зубную щетку взяла? – спрашивает Патрик. Он лежит на животе на моей кровати, рядом с чемоданом. Мой самый младший ребенок – самый мудрый. Он никогда ничего не забывает.

– Нет еще. Мне же сегодня еще зубы чистить. Положу утром.

– Ладно.

– В общем, к вашему возвращению из школы бабушка уже будет здесь, – напоминаю я ему.

– Да-да, я помню, – кивает он. – И я должен позвонить тебе сразу же, как только Гарри напроказничает или Флетчер разозлится. – Пересказывая мои указания, он вздыхает.

– Да, именно так!

Остальные двое этого не знают, но Патрик – мой тайный осведомитель. Я узнаю́, что натворили его братья раньше, чем они успевают довести дело до конца.

У меня трое сыновей. Флетчеру уже семнадцать, и он самовольно взял на себя обязанности моего личного телохранителя. Гарри недавно исполнилось тринадцать, и я готова поклясться всеми святыми, что он либо станет лауреатом Нобелевской премии, либо загремит в тюрьму. Более несносного шкодника свет не видывал. Он вечно вляпывается в какие-нибудь неприятности, в основном в школе.

А еще есть младшенький, Патрик, которому девять лет. Милый, мягкий, чувствительный ребенок, совершенно не похожий на братьев. И за него я тревожусь больше всего. Ему было всего четыре года, когда погиб их отец, и он оказался самым обделенным отцовской любовью.

Он даже не помнит своего папу.

Вся его комната заставлена и завешана отцовскими фотографиями. Он поклоняется отцу, как герою. Конечно же, Уэйд – герой для всех нас. Но одержимость Патрика уже почти вышла за рамки нормы. Дня не проходит, чтобы он не попросил меня что-нибудь рассказать об отце. Он улыбается, внимательно слушает, когда я вспоминаю события прошлого и рассказываю ему истории о Уэйде. Знает наперечет все любимые ресторанные блюда отца и всегда просит заказать ему то же самое. Спит в старой отцовской футболке. Я тоже сплю в одной из них, но ни за что бы в этом не призналась.

Честно говоря, момент, когда настает время рассказывать сказку на ночь, всегда заставляет меня внутренне содрогаться. Все мы смеемся и шутим, перебирая драгоценные воспоминания. Потом дети ложатся спать и впадают в блаженное забытье, а я остаюсь бодрствовать, и в моем сознании только что пересказанная сцена проигрывается снова и снова.

Жаль, что мы не можем повторить ее заново.

Уэйд по-прежнему живет здесь, с нами, просто не во плоти.

Он мертв в достаточной мере, чтобы мне было одиноко… но достаточно жив, чтобы я не могла представить себе жизнь без него.

Я застряла на полпути между раем и адом.

Безумно влюбленная в призрак мужа.

– Ладно, прочти вслух мой список, – прошу я.

– Де-ло… – читая, Патрик морщит лоб. – Дело-ва-я…

– Деловая одежда.

– Да, – он гордо улыбается: ему почти удалось.

Я ерошу его темные волосы, слегка завивающиеся на концах.

– Уложила.

Он рисует галочку.

– По-все… – хмурится, словно зайдя в тупик.

– Повседневная одежда? – подсказываю я.

Он кивает.

– Есть.

– Пи-жа-ма, – он радостно подскакивает. – Это слово я знаю!

– Ага – видишь, у тебя уже получается гораздо лучше!

У Патрика дислексия, и читать ему трудно, но мы стараемся. Заглядываю в чемодан:

– Положила.

Он отмечает этот пункт и переходит к следующему:

– Туфли?

– Сложены.

– Фе… фе… – он старательно сосредоточивается.

– Фен?

– Да!

– На месте.

– Платья.

Я фыркаю, надувая щеки, и заглядываю в шкаф.

– Хм-м, а какие у меня есть платья? – Перебираю то, что висит на плечиках. – Только вечерние и выходные. Для конференции они не особенно подходят. Хм-м… – Достаю черное, прикладываю его к себе и смотрю в зеркало.

– Красивое платье. Куда ты в нем ходила с папой? – спрашивает сын.

– Ну-у… – я хмурю брови. Откровенно говоря, понятия не имею, но надо что-то придумать, как всегда. – Э-э, мы тогда ходили в пиццерию, а потом на танцы.

Патрик расплывается в дурашливой улыбке, по его личику видно, что он представляет себе эту картину.

– А какую пиццу вы ели?

– Пепперони.

Его глаза вспыхивают энтузиазмом:

– А можно нам сегодня заказать пиццу?

– Если хочешь.

– Хочу! – сын радостно вскидывает кулак в воздух. – Мы сегодня можем заказать пиццу! – кричит он братьям, выбегая из комнаты. – Я буду пепперони, как папа!

Я грустно улыбаюсь. Малыш испытал бы жестокое разочарование, если бы узнал, что Уэйд предпочитал пиццу с двойным чили и анчоусами. Но пусть лучше ест свою пепперони и улыбается во весь рот.

Снимаю с плечиков пару платьев и укладываю в чемодан; этого должно хватить. У меня нет времени идти покупать что-то другое.

Напоследок разглядываю содержимое чемодана:

– Ладно, думаю, на этом все. Конференция, я спешу к тебе!

Машина въезжает в величественные ворота отеля «Шато де Макуа».

– Вот это да! – шепчу я неслышно, глядя в окошко. Перелет длился восемь часов, из аэропорта меня забрал водитель, и потом мы еще три часа ехали сюда. После раннего подъема и долгой дороги я смертельно устала, но нервы вдруг начинают шалить.

Водитель достает из багажника мой чемодан, я вручаю ему чаевые и разглядываю транспарант на стоящем передо мной здании.

ПОВЕЛИТЕЛИ РАЗУМА

Уже само название этой конференции – чистый абсурд. Вкатываю чемодан в вестибюль и пристраиваюсь в очередь к стойке администратора.

Здание чудесное, в старинном стиле, словно из другой эпохи. От этой роскоши и пышности кажется, будто я перенеслась назад во времени. Внушительный холл, центральное место в котором занимает огромная поворотная лестница.

– Следующий! – приглашает администратор, и вся очередь сдвигается на шаг вперед. Я окидываю ее взглядом. Интересно, все приехали на эту конференцию?

Прямо передо мной стоят две девушки, похожие на кукол Барби. Пухлые, накачанные силиконом губы… и неужели они думают, что ресницы-опахала хорошо смотрятся? Неужели у них не болят глаза от такой тяжести на веках?

У одной из них выбеленные волосы до пояса, явно наращенные: это заметно, стоит присмотреться к корням. Фу… дурновкусица какая. У другой темная кудрявая грива. Обе разодеты в пух и прах… хотя скорее раздеты, учитывая минимализм тряпочек на их телах. Я машинально перетягиваю резинкой волосы потуже и одергиваю льняную рубашку, чувствуя себя замарашкой в сравнении с ними. Проклятье, надо было надеть что-нибудь пошикарнее.

Блондинка замечает меня – новое лицо в очереди.

– О, приветики! А ты приехала на «Повелителей разума»?

– Да, – смущенно улыбаюсь. – А вы тоже?

– Да!!! – пронзительно взвизгивает она. – Господи-ты-боже-мой, я так волнуюсь! Меня Элли зовут. А ты чем занимаешься?

– М-м… – пожимаю плечами, ощутив внезапное смущение. – Я Клэр. Работаю… в одной компании.

– А я руковожу собственной империей! – сообщает Элли, возбужденно тараща глаза.

– Империей, – повторяю я, и мне становится весело. – В какой сфере? – уточняю.

– Я – инфлюенсер, – гордо сообщает она.

Я смотрю на девицу, пытаясь собрать мозги в кучку. О боже, только не это! Передо мной одна из тех пустышек, которым платят за публикацию всякой фейковой дряни.

– Правда? Это здорово…

– Я путешествую по разным странам и рекламирую бикини, – улыбается она. – Когда я выкладываю очередное свое фото, у всего мира начинается истерика!

Я прикусываю нижнюю губу, пряча улыбку. Она это всерьез?

– Я… могу себе представить.

Темноволосая девица, стоящая перед Элли, хихикает и поворачивается к нам:

– Дай пять, коллега!

– О боже мой… что, и ты тоже?! – верещит Элли.

Обе хохочут.

– Я Энджел, – представляется темноволосая. – Тоже собираюсь стать инфлюенсером.

– А-а, так ты еще не начала? – снисходительно уточняет Элли.

– Ну… – Энджел пожимает плечами. – Строго говоря, пока нет. Мой контракт предусматривает участие еще в паре лент, но как только завершатся съемки, я сразу возьмусь за дело: у меня уже все подготовлено.

– Так ты в кино снимаешься?! – ахает Элли. – А в каком жанре?

– Я порноактриса. Возможно, ты видела мой последний фильм, «Анальная любовница Джонни-Ракеточлена».

Глаза у Элли становятся совершенно круглыми.

– О! Божечки! Мои! – прерывисто восклицает она. – Вот теперь я тебя узнала! – Девицы снова закатываются безумным хохотом и подскакивают на месте от возбуждения.

Да чтоб мне провалиться!

Интересно, что там Джонни-Ракеточлен делает с ее задницей?

И что вообще делают с задницами? Ко мне так давно никто не прикасался, что я уже все позабыла. И даже когда прикасался, это никогда не был жесткий и быстрый секс в стиле порно. Он был ласковым и нежным. Тем сексом, который бывает у супругов.

Безопасным и реальным… от которого до «анальной любовницы», как до луны пешком.

Какого хрена Марли впутала меня во все это?!

Я поворачиваюсь к вставшему в очередь за мной мужчине. Он, как я понимаю, слышал этот дивный диалог?

– Привет, – улыбается он.

– Здравствуйте, – отвечаю я.

Блондин, с виду вполне нормальный. Кажется, даже милый.

– Нельсон Барретт.

– Клэр Андерсон, – улыбаюсь я.

– Я айтишник. – Он оглядывается по сторонам: – Все это настолько далеко от моей зоны комфорта, что уже даже не смешно.

– Аналогично. – Меня затопляет облегчение. Хоть один адекватный человек! – Я работаю в сфере медиа.

– Рад познакомиться с вами, Клэр.

– И я рада.

Мы с ним встаем лицом к началу очереди и наблюдаем за ужимками и прыжками двух девиц. Шумные, энергичные, радующиеся тому, что оказались здесь. Глядя на них, я невольно улыбаюсь: их детский непосредственный энтузиазм радует глаз.

Тут же мелькает мысль, что годам этак к двадцати восьми энтузиазм обычно рассеивается. По моим прикидкам, у девчонок впереди еще примерно пять хороших лет, а потом жизнь примется иметь их во все дыры. Распавшиеся отношения и долги – и это в том случае, если удастся найти достойного персонажа, чтобы в него влюбиться…

Охваченная отвращением к себе, встряхиваю головой.

Какая же я зануда… может быть, мне действительно необходимо было сюда приехать?

Никогда прежде не была брюзгой. Терпеть не могу эту часть своей личности, которая вылезла на поверхность в последнее время.

Я теперь вообще не знаю, какая я на самом деле.

Очередь продвигается вперед, и вестибюль за нашими спинами постепенно заполняется людьми. Мужчины и женщины, все предприниматели, все полны радостного предвкушения. Если не считать Нельсона, я здесь, кажется, старше всех.

– О боже мой, сегодня обязательно оторвемся как следует! – возбужденно пищит Энджел.

– Да! – вторит ей Элли, приплясывая на месте. – О боже мой, я так взволнована! – Она поворачивается к нам с Нельсоном: – Клара, ты просто обязана сегодня повеселиться вместе с нами.

Она перевирает мое имя, но я только улыбаюсь.

– Сегодня я, пожалуй, пас, – вежливо отказываюсь я. – Вот в следующий раз – обязательно.

– Тогда ладно. – Элли, ничуть не огорченная, снова обращается к Энджел: – Куда пойдем?

Я криво улыбаюсь Нельсону.

– Интересно, в скольких фильмах они сегодня снимутся забесплатно, – шепотом говорит мне он.

Я хихикаю:

– Ну да! Вот кому-то из парней привалит счастьице. Не всякий такое сможет выдержать.

– Я бы точно не смог, – вполголоса бормочет Нельсон.

Мы оба усмехаемся и делаем очередной шаг вперед. Подходит очередь Элли на заселение.

За нами занимают место еще четверо мужчин, все старше меня, на вид представительные.

Хм-м, возможно, не все так плохо?..

Между нами шестерыми завязывается разговор. Оказывается, вновь прибывшие, все четверо, – разработчики мобильных приложений. Ощущение общего абсурда несколько отступает. Все-таки здесь попадаются и нормальные люди.

В вестибюль входит женщина, и головы всех мужчин разом поворачиваются к ней. Блондинка, красивая, стильная, модная, лет около тридцати навскидку.

– Здравствуйте, это очередь на регистрацию? – спрашивает она меня.

– Да, – отвечаю с улыбкой.

– Вы приехали на конференцию? – уточняет она.

– Угу.

– Я тоже. – Она протягивает ладонь для рукопожатия: – Мелисса.

– Приятно познакомиться, Мелисса. Меня зовут Клэр.

– Рада знакомству.

Очередь снова сдвигается вперед. К столу администратора спешат еще двое сотрудников отеля, и людская масса разделяется на несколько очередей.

Нельсон снова встает за мной.

– В семь часов в ресторане на первом этаже будет ужин, – вдруг сообщает он. – Приходите, если хотите, Клэр.

– О… – поворачиваюсь к нему, несколько растерянная. – Спасибо, но мне нужно будет сделать кое-что по работе. Может, увидимся завтра?

– Да, конечно, – улыбается он. – Доброй вам ночи.

С улыбкой подхожу к администратору. Надо же, а мне не настолько дискомфортно, как я опасалась. Может быть, и впрямь все сложится хорошо.

Сто двадцать человек, в числе которых и я, сидят в конференц-зале. Кажется, будто атмосфера пронизана электрическим током. У каждого с собой блокноты, еще какие-то бумаги, все сидят и переговариваются между собой.

Каждый горит желанием попытаться стать лучше.

А я… ну, я ведь приехала сюда только для того, чтобы вволю напиться шампанского и устроить отпуск для себя одной под благовидным предлогом. Но эти энтузиасты в любом случае молодцы… наверное.

На сцену выходит мужчина, и зал разражается аплодисментами и приветственными возгласами. Он поднимает руки и широко улыбается. Хм-м… интересно, кто таков?

Мужчина дожидается, пока приветствия стихнут, не переставая сверкать улыбкой.

– Добро пожаловать! – звучно обращается он ко всем присутствующим. К его рубашке прикреплен маленький микрофон. – Добро пожаловать на конференцию «Повелители разума»! Здесь вы обретете самих себя в своем лучшем проявлении! – Голос у него рокочущий, хорошо поставленный, он словно проповедь читает. – Готовы? – громко вопрошает он.

В ответ – взрыв приветствий.

О боже… какая театральщина! Хлопаю вместе со всеми. Энтузиазм в зале плещет через край. Все вскакивают с мест, смеясь и аплодируя. Я недовольно поглядываю на окружающих… Ну, честное слово, успокойтесь уже.

Да это какая-то конченая секта!

Бросаю взгляд на телефон, подумывая, не заснять ли этот бред для Марли. Хотя… она все равно не поверит.

– А теперь мне хотелось бы представить вам нашего первого оратора! Человека, за которым многие из вас, как я знаю, следят в соцсетях! Рок-звезду среди ораторов-мотиваторов и разработчика семинаров, благодаря которым люди всех профессий в корне меняют свою жизнь! Он приехал к нам только на один день, так что, прошу вас, без лишних проволочек приветствуйте на сцене автора революционной стратегии «Как получить то, чего хочешь»… Тристана Майлза!