Эдден. Роман

– Рота снеговиков наступает на дом! – смеясь, сообщил он, открыв дверь бильярдной.

– Ой! – подскочила Ольга. – Пойду встречать, а то точно заболеет.

Ев и Дэн бросили жребий, кто отправится, но тут заглянула Галина, сообщила, что все прибыли и она займется Агнией. Что дало возможность младшим раскатать партию между собой. Эд «помялся» вокруг стола, теперь уже с удовольствием опустошил стаканчик, посмеиваясь перебранке брата с женушкой. В коридоре звучало: «Рам-за-за! Рам-за-за! Гули-гули, рам-за-за!», в громком исполнении Агнии.

– Как тихо заходит наш снеговичок! – кивнул на дверь Дэн. – А что это ты, ПаМа, не идешь встречать своих?

– Зачем? Там Вел, не чуть не хуже их, я в смысле, тоже снеговиком подрабатывает, так что пусть сами.

– То есть? – не понял его Дэн.

– Такая же снежная, как и дети! – смеялся Эдгар.

– Да ты что?! – Дэн отправил в лузу пару шаров и щелкнул жену по носу. – И ПаМа не проконтролирует свою троицу? – Дэн примерялся к очередному удару, но сам получил шаром в плечо. – Что ты дерешься? – повернулся он к брату, естественно промазав и дав фору Евгеши.

– Не ерунди, договорились?

– Понял, не буду! Старшие сегодня не в духах, причем оба!

Прошел час, но Вел так и не появилась. Эд пожелав всем спокойной ночи, зашел к себе, Вел все еще отсутствовала. Приоткрытая дверь в ванную говорила, что и там ее нет. Но вот свет она выключить забыла, как и мокрые вещи валялись на полу.

– Всегда забывает! – выкрутил, развесил на сушилку. Отправился к детям. Двое рыжиков, а между ними черное чудо мирно спали в одной кровати, а на их ножках рука Вел. Эд покачал головой. – Уснула, прямо на полу! – ринулся было к ней, но передумал. Собрал и снес посуду, забежал к себе, расстелил постель и только после этого вернулся за ней. Осторожно разжал ее пальцы, подхватил как ребенка. Она тут же обняла его за шею, сквозь сон пробурчав:

– Прости, не заметила, как уснула. – ощутив подушку, добавила. – Я немножко и все сделаю….

– Спи, мое солнце! Спи, моя любовь, вредненькая, как ребенок.

***

За окном завывала вьюга. Вел открыла глаза и села, соображая который час и где, собственно она. Нащупала мобильный:

– Ничего себе спала! – сомкнула брови, копаясь в своих желаниях – вставать, или поваляться еще, раз уж проспала. Муж молча повернулся на бок и смотрел на нее. – Прости, пожалуйста. Я вчера так неожиданно уснула.

– Вел, что ты как младенец! Хотя… – Он лег на спину, положил руки под голову, но по-прежнему любовался ее. – Ты не знаешь, в лесу никто не замерз?

– Что? – Не поняла вопроса, наморщила лоб, ждала.

– Ты, за последние двенадцать часов, второй раз извиняешься.

– Да, ну тебя! – махнула рукой, поцеловала в щеку. – Значит, не обижаешься. Хорошо. Еще раз извини, – вылезла из постели и убежала в ванную. Эд потянулся, прикрыл глаза, стал дожидаться. Однако Вел появилась полностью одетой. – Пойду, гляну как там девочки.

– Вел, не стоит, пусть поспят.

– А вдруг заболели. Ты знаешь, какие они вчера явились?!

– Догадываюсь. Давай я схожу. – он начал подниматься.

– Дорогой, зачем, понежься, я же уже поднялась!

Ее голос прозвучал настолько мягко, настолько убаюкивающее, что Эд широко открыв глаза – замер и сидел так, пока не щелкнула за ней дверь.

– Интересно… И чего ждать? – спросил сам себя, но ложиться не стал. Побрился, застелил постель. Вел все еще не было, намеревался пойти, сдержался. – А ведь Дэн совершенно прав! Сколько можно контролировать?! – Сел за документы, дело было не из легких, отвлекся лишь на ее голос:

– Уже поднялись, представляешь, позавтракали и занимаются. Такие серьезные! – Она подошла ближе, положила руку ему на плечо. – А у тебя, что-то серьезное?

Эд медленно, боясь спугнуть то, что только что услышал, поднял к ней голову:

– Решил разобрать накопившиеся бумаги.

– Помочь? Я совершенно свободна, аж… до пятницы!

– А что в пятницу?

– Пока не знаю, но до нее у меня дел никаких!

Еще не уловив, издевается она, или серьезно, Эд решил не спешить с разбирательством такой перемены:

– Посидишь со мной? Я немного и мы будем пить кофе! Или у тебя есть другие предпочтения?

– Посижу. С удовольствием полюбуюсь твоей серьезностью. А как будешь освобождаться, скажи, я заварю. – поставила стул рядом, села, подняв на сидение ноги и обняла коленки, голову положила на них и повернула к нему.

– Тебе удобно так сидеть, как воробушку на жердочке?

– Удобно! А главное – с тобой рядом.

Внутри все клокотало, но она мило улыбалась. Как же ей хотелось убежать, заняться чем-то серьезным, а не как идиотке сидеть и лупать глазами, но нет! Решила, значит надо дойти до конца. Но совсем скоро и в этом, совсем глупом, по собственному мнению, прозябании, Вел начала находить плюсы – любовалась мужем, открывала для себя изменения в его внешности. Эд становился мужественней, хотя и раньше не был юнцом. Черты лица выразительней, значительней красивей он был сегодня, чем…. – А ты куда? – встрепенулась, как только муж отправил письма, закрыл папки и поднялся.

– Заварю кофе.

– Я же хотела сама.

– Но мне приятно доставлять тебе маленькие радости. Я быстро.

– Эд! – обняла его: – Пойдем вместе!

– Зачем?

– Хочу!

Она шла с ним нога в ногу, Эд улыбался и мотал головой.

– Вел! Не издевайся.

– Даже не думала.

Обнял ее крепко, притянув к себе очень близко:

– Тогда так.

– Нет, мужчина мой, сегодня так! – Она вложила свою ладошку в его, и пошла припевая любимую песенку дочек.

Усадил ее на стул, взял турочку:

– С молоком? – спросил Эд, прекрасно зная, что жена любит с лимоном, либо просто крепкий, без сахара.

– С ли… – начала Вел, но тут же осеклась. – А ты как будешь?

– Черный.

– Тогда все равно.

– Ну, ну… – приподнял брови Эд и достал две чашки. Вел, тем временем, занялась гренками. Еще минута и он поставил перед ней дымящуюся чашку, молочник и нарезанные тонко колечки лимона. – Так что?

– Молоко! – Не раздумывая сказала Вел и положила голову на руки. – Как же приятно, когда ты за мной ухаживаешь….

– А мне-то, как приятно…. Упс! Это сливки. Будешь?

– Буду! Почему не ешь?

– Пока не хочу, а ты, моя лисичка, съешь кусочек! – Положив сыр на греночку, намазанную маслом, подал ей.

– Я же не ем так рано, тем более без тебя….

– И от сыра отказываешься?

– Отказываюсь!

– Тогда я убираю.

Так прошел день. Вел хвостиком ходила за ним, предугадывала желания. Вовсю баловала дочек, предварительно спрашивая у него разрешения пойти к ним, или с ними. Советовалась по любой мелочи. Эд не одергивал, принимал ее чудачества улыбкой. Начался второй день, с точностью до минимума, а за обедам Виен улыбаясь, попросила у Вел минутку для разговора. И опять Вел глянула на мужа, как бы спрашивая дозволения.

Виен пришла почти сразу:

– Вел, вот что ты творишь?!

– Ты о чем?

– О твоей перемене! Но, проехали, ты уже взрослая девочка…. Вот, прочитай! – протянула ей флешку.

– Что это?

– Почитай, там разберешься. А вообще – это мои мысли. Прости, Жан прочел первый, говорит – понравилось. Обозвал сценарием для женского романа.

– Жан?

– Да, он. А что это ты так спросила, словно он черствый, холодный мужлан. У нас с ним давно полное взаимопонимание. Все, что случилось тогда – быльем поросло! И… он мой муж. Знаешь, теперь мне, больше всего на свете хочется, что бы и вы с Эдом пришли к тому же. Не хочу ставить Ев в пример, но они давно ушли вперед, а ты все топчешься на месте.

– Вы что, сговорились все?! Ничего не понимаю. Мама! Зачем мне что-то меня в своей жизни? Она меня полностью устраивает!

– Тебя! Вел, ты опять думаешь только о себе. Я не говорю о переменах, больших и резких, основательных. Просто раздели жизнь на две зоны, где в одной будет работа, а в другой – твоя семья. Семья! Понимаешь о чем я? Для нас работа – это хобби, а семья – эта жизнь! Тут сердцем думать надо. Так прочитаешь? Мне очень важно твое мнение.

– Почитаю!

– Спасибо! – Виен сразу ушла, догадавшись, что дочери совсем не хочется вести душещипательные беседы.

Вел покрутила флешку, положила на стол, но тут же вернулась к ней и вставила в ноут. « ВеЛюр». – гласили большие буквы на весь лист. Посмотрела на него, но листать дальше не стала:

– И что все это значит? Ладно, прочту, чтобы не обижалась! – и Вел с ленью перешла на вторую страницу:

«ВЕЛюр. Девушка провела рукой по мягкой ткани, на любимой юбке.

– Ах, как же я люблю ее! Вот бы найти такую любовь – вечную и надежную. ВеЛюр – вечная любовь. Странно, что возникла именно такая ассоциация. Придет же такое в голову…»

Вел погрузилась в чтение. Сначала так, с ухмылкой на губах, только потому, что это попросила прочесть мама, затем ее мимика сменилась на удивление, о чем говорили широко открытые глаза и поднятые брови вверх. Еще пару листиков и она уже начала задумываться над смыслом и делать пометки, а еще через пять и вообще – очертила поля и ставила галочки – отмечая, где надо доработать, где вообще изменить. Со второй главы она уже окунулась в чтиво, примерив героиню к себе.

«Девушка ходила по комнате, нервно переменная в руках уголок своей блузки:

– И что мне делать?! Что? Как же я его люблю. Так никто и никогда любить не сможет! Люблю на столько, что готова отдать себя без остатка! Только, оказывается, этого мало… – Она присела на краешек подлокотника кресла, стоявшего у самого окна, и положила голову на подоконник. Прикрыла глаза, смотря в себя, а не в мнящую даль. – Что? Что делать?! – в доме, в одной из комнат, зазвучала музыка, прибавляя громкость и выводя ее из самопоедания. – Это же моя любимая песня…. Господи! А я и забыла, за столько лет… – она подняла голову, прислушалась и начала подпевать. Мимо проплыл воздушный шарик, красный, сердечком, открыла окно, собираясь взять ниточку, но вовремя прочла надпись на широкой ленте, тянувшейся за ним: «Вова! Я тебя люблю!»

Веланти высунулась из окна. Внизу стояла девочка, лет пяти. Кучерявые волосики, рыжие как апельсинка, веснушчатый нос и улыбка, без двух передних зубов. Она кивнула ей и кучеряшки подпрыгнули, как шапочка одуванчика.

– Это же надо, я когда-то тоже была такой! – улыбнулась ей Веланти. Глубоко вдохнула и оторвала глаза от очаровательного чада. Облака, проплывающие у нее над головой, превратились в кучные воспоминания, сыпались на нее как листья с пожелтевших деревьев. Душа замерла, в висках зазвучали сказанные ею, но совсем забытые слова: «Я выйду замуж только за того, кто сможет разбудить во мне массу желаний. Разнообразных и непредсказуемых! Моим мужем будет только тот, ради кого мне захочется делать глупости, милые женские глупости! Дарить подарки – незначительные и те, что были мечтой всей его жизни…. Это будет тот мужчина, в руки которого я упаду, закрыв глаза, с любой высоты, ни на миг, не задумавшись об опасности, потому, что он будет моей опорой, а я его! Мужчина – любовь которого будет бесконечной и неповторимой, неописуемой и необъяснимой…. Потому, что именно так могу любить я…»

Веланти отвернулась от окна, стерла со щек слезы умиления, вспоминая, как же он любит ее – безпретензионно! Без единого – «за что», а просто любит. Всю – от корня волос, до кончиков ногтей. Поставила в холодильник бутылочку его любимого вина, накрыла стол совсем легкой закуской. Украсила комнату свечами и набрала его номер:

– Милый! Ты очень занят?

– Да, но это совсем не важно.

– Тогда, приезжай скорей. Я так люблю тебя!»…

Вел прочла последние строки и шмыгнула носом:

– Навыдумывала! – но продолжала смотреть в экран, на последние слова маминого сочинительства. – Эд, а ты где? – повысив голос, спросила, даже не ожидая ответа.

– В кабинете. Работаю. – отозвался тут же муж. – Нужен, я отвлекусь.

– Нет, постой. – говорила она, растягивая слова, обдумывая. – Можно я зайду?

– Вел! Ну что за ребячество! Заходи. Я ничего предосудительного не делаю! – усмехнулся, ожидая ее подколки, но жена молчала.

Она надела любимое платье, уложила, как он любил, волосы, подвела глаза и вошла к нему, присела на краешек стола и, прикусив губу, смотрела на его, не изменившиеся за годы их совместной жизни, любимые глаза, в которых она тонула уже много, много лет и хотела тонуть, как можно дольше.

– Солнышко мое! – сказал он, так и не дождавшись ни одного звука. – Ну не до такой же степени… Дорогая, любимая, не издевайся, пожалуйста! Уж лучше будь как прежде.

Вел наклонилась, поцеловала его мягкие и горячие губы, раз, второй. Затем настойчивей. Закрыла глаза и они оба почувствовали легкое головокружение, но даже не задумались разомкнуть губ. Эд притянул ее к себе сильнее. Поднялся и, не почувствовал почвы под ногами….

Отпустил ее губы, открыл глаза – темень! Полная и непроглядная. Мотнул головой и схватил жену сильней, не понимая в чем дело. Постепенно глаза привыкли к темноте и Эд, наклонившись к ее уху, прошептал: – Ты куда это нас отправила?

– Встречать наш рассвет! – тихо ответила она. А в ее ладонях загорелись два маленьких огонька и осветили их лица. Ее глаза блестели, тело дрожало. Эд обнял ее двумя руками и тут же спугнул сияющие точки, те отлетев, затерялись вдали. Вел развернулась и прижалась к нему спиной, запрокинув голову. Его крепкие объятия, горячие поцелуи – будили в ней все, что только можно, и от этого вокруг них вспыхивали огоньки и уносились ввысь.

– Любимая… – шептал он. – Ты сводишь меня с ума…. – и опять целовал, прерываясь, спрашивал: – Так, где мы?

– Я же сказала….

Эд начал различать, благодаря танцу огней, сочную траву под ногами, не тронутую человеческой ногой. Ее малейшее движение и огоньки вспархивали, кружились, отлетали и возвращались вновь, спускаясь вниз, усеивая дол.

– Это же светлячки! – догадался Эдгар. – И они, как бы услышав его, подлетели, приняв силуэт девочки, принялись изучать его. – Красиво! – мужчина не сдержался от эмоций.

А светлячки уже образовали шар, отлетели немного. Замерли, и как по команде разлетелись, кто куда, оставив их наедине, оставляя за собой хвост туманной дымки. Еще миг и Эд словно прозрел – заметив вокруг миллиарды звезд, что угасали, подмигивая. А луна, луна была совсем рядом, только протяни руку. Осветила небольшую, безлюдную, без единого деревца поляну. – Обалдеть! Такое чувство, что мы с тобой одни во всей галактике!

– Да… – тихо сказала Вел.

– Так ты признаешься, где мы?

– Понятия не имею.

– Вел, не шути так.

– Всегда мечтала попасть туда, где ощутила бы себя необычайно счастливой!

– Значит, тебе рядом со мной счастья мало? – засмеялся Эд, прекрасно понимая, о чем она говорит. Взял ее за руку, смело повел вперед.

– Осторожно! Места эти нам неведомы…. – проговорила Вел.

– Разве?! – бросив на нее беглый взгляд, Эд остановился, набрал полную грудь воздуха, выдохнул и, смотря ввысь, произнес: – Мне казалось, что ты знаешь все уголки моей любви к тебе!

– Не старалась даже. И не буду. Пусть открывается постепенно. Но ты все равно, будь не настолько смел, сейчас. – ее слова оказались пророческими. Эд не сделал и десяти шагов, как посыпались камни, и он разглядел, что они стоят на вершине горы. – Хочешь сказать, что мы достигли пика взаимоотношений?

– Хочу сказать, что необычайно высоко тебя люблю! Вот только девочек не взяла. А жаль, тут необыкновенно красиво.

– Я не могу найти слов.

– И не надо! Эд, ты помнишь, очень давно, когда мы только познакомились, ты спросил меня, каким должен быть мой мужчина? – Эд кивнул, он помнил все ее слова, ну почти все. – Так вот, он должен быть тобою! Ведь только ты мог довести меня до такого состояния, блаженства! Ты подарил мне жизнь, вкус любви, а я дарю тебе всю себя и любовь, какой я ее вижу. Только прошу, не пытайся меня сделать иной, не убивай во мне то, что заложено природой. Просто поверь и знай, что именно так я тебя люблю, как ты это видел сегодня!

– Родная моя, я даже не думал этого делать…

– Значит то, что случилось, спишем на недоразумение…

– Лучше на экстрим. Ну, многие же прыгают с парашюта, нам дано нечто невообразимое. Зато ты нашла, как выразить свои чувства. – Он невольно сделал несколько шагов назад, чтобы отвести ее от края.

– Эд! – воскликнула Вел. – Туда, смотри туда! – она повернула голову немного левее, где снизу, пробивались лучи, очищая дорогу солнцу. – Ничего не видела прекрасней! И почему все восхищаются закатом?

– По разным причинам. Давай это будет нашей с тобой тайной. Ты согласна? Ведь это наш с тобой рассвет…

Вел не ответила, провела рукой по его губам, прося помолчать немного. А солнце уже залило белым светом вершину горы, унося их к началу…

Глава 7

29 декабря, снежок все еще освежал их «Снежный город», а мороз старался сохранить, сделанную собственными руками сказку, как можно дольше. И в воздухе, по-настоящему, пахло праздником.

Рано утром, на каждой двери спален взрослого семейства Гаев, появилось объявление, выведенное детской рукой:

«Внимание, внимание! Всем, всем, всем! 31-го декабря, в 20.00, состоится большой детский концерт: «Вся ночь без караоке, или « Nostalgtya pour le roman»! (Nostalgtya for romance)! Для Дэна: Nostalgtya per il romanticismo! Что означает – Ностальжи по Романтик!

Родителям, желающим разбавить детские старания, строго РАЗРЕШАЕТСЯ присоединиться! Дети.»

– Ух, ты! – прочтя, воскликнула Ев: – Нечто новенькое. Неужели выросли?!

– Новенькое – это хорошо забытое старенькое! – смеялась Вел. – А помнишь наши с тобой концерты?

– Дорогая, хочу тебя огорчить. – улыбнулся ей Эд. – Вы нас не приглашали, так что помнить мы не можем!

– Вообще-то, я не у вас спросила, а у сеструхи. Ну, да ладно, как-нибудь вам Ма расскажет.

– А нам-то, что делать? – спросила Оля, глядя на всех с удивлением и не понимая ни происходящего, ни сути разговора.

– Что хочется! Дадим деткам развернуться. Сами же, где надо…, будем импровизировать.

– А вдруг они ждут от нас сюрприза? – Не унималась Ольга.

– Не волнуйся, написали на всякий случай. – отвечала Вел. – Но ты можешь отдаться этому призыву целиком и полностью!

И вот настало тридцать первое декабря. Взрослые суетились, готовили подарки, пропадали, по очереди на кухне, готовя свои любимые блюда. В 18:00 зажгли иллюминацию в устоявшем Снегограде, где все деревья и их большая елка были украшены фонарями и самодельными игрушками, количество коих росло с каждым годом. В 19:30 по дому понеслись первые аккорды музыки. Вел подумала: «вот бусурманки, и не легли днем поспать! Но с другой стороны – угомонятся пораньше». Вскорости Агния пронеслась тайфунчиком по всем комнатам, напоминая, что опаздывать нельзя. На всякий случай, вдруг концерт затянется надолго, облачились в приготовленные наряды, и в положенное время сошлись в большом зале. Между елкой и роялем стояли удобные кресла, перед ними появился самодельный занавес. И началось:

Вышли девочки, пригласили Леру занять место у рояля, затем вынесли три стульчика, взгромоздились на них и под всеобщий смех, исполняли незатейливые детские песенки и стишки. Практически все, какие учили с раннего детства. Смеялись от души, до слез. Настолько дети все делали серьезно. По очереди, взбираясь на стул, затем кланялись, уступали место, или становились втроем, читая по ролям…. Но вот на стуле осталась Агния, Лера же присела к остальным, видно выполнив свою миссию. Ния недолго исполняла роль конферансье, разбавляя атмосферу веселья шутливыми историями из собственных воспоминаний или подсказанных сестрами, но вот и она исчезла за занавеской, а на ее месте появился Максим, низко поклонился, взял стул и вынес. Взрослые притихли. Он появился опять – проделал тоже. Вышел в третий раз, стал ровно, закрыв собой стул. Взрослые заметили, что в его поведении исчезло полностью волнение и боязливость, он смотрел на них веселым взглядом, руки не тряслись и даже не теребили кофточку, как это бывало раньше, практически все время. Постояв немного, не произнеся и слова, мальчик отошел и сказал: «Ап!» Стул пропал. И тут все догадались, что он изображал фокусника – не жалели аплодисментов, а он низко кланялся, как делают на представлениях. Опять выровнялся и повторил свое «Ап!» – стул появился снова. Пока взрослые кричали «браво!», мальчик исчез и уже вышел в костюме Деда Мороза, на несколько размеров больше его, таща невероятно огромный мешок. Поднялся на стул, путаясь в полах и кряхтя:

– Сейчас, сейчас! – наконец взгромоздился и начал: – Я пришел из дальних стран. Очень, очень я устал. По дороге чуть усох и мешок, соответственно, еле волок! Что смеетесь? Не сидите. За подарком походите! Тот кто смелый, поспеши, на стул взобравшись – стих прочти и подарок получи!

Опять полился смех, родители переглядывались, кто же будет первым. Естественно Галина подала пример – детские стихи в ее голове были нескончаемы. Она все читала и читала, меняя ноги, что бы не упасть, возможно, все это веселье не обошлось без ее руководства и она так тянула время, пока девочки готовились поразить всех, но вот Максим ее перебил, вручив какую-то пластмассовую игрушку, непонятного существа, говоря:

– Хватит! Остальные и так получат подарок, потому что я ужарился у вас.

– Не честно! – закричали Ев и Вел, перебивая друг друга. – Мы тоже хотим!

– Честно! – ответил им Максимка, даже ногой топнул: – Не видите, мне жарко. – громко заявил, но за его спиной закашляли и он, махнув ручкой, уселся на свой стульчик, сбив бороду и шапку на бок: – Ладно! Если вы уж так хотите… Только…, сначала…, мне надо освежиться! – он снял костюм, оставаясь в коротеньком костюмчике Санта Клауса. – Так-то лучше и по современней будет… А-то все Дед, да дед! Какой же я дед?.. – прокашлялся и начал: – Тети и дяди, девушки и парни, мамы и папы, бабушки и дедушки! В общем – взрослые! Пристегнитесь! Сегодня, только раз и без повторов, королевы пародий унесут вас в страну «Неповторяйну»! Маэстро…. А вы хлопайте, хлопайте!

Заиграла песня ВиАгры «Брилианты» и появилась троица, повторяя движения артисток. Мира запела:

– Я у зеркала постою, немножечко… – копируя певиц, они пели про детские наряды, закончив куплет словами: – Лучшие друзья девочек – это папы, мамы и все кто дарит бриллианты. – Убежали. Тут же вышел Максим и, открыв крышку рояля, причем с большим трудом, взобравшись на стульчик, слезая, крутанулся на нем и произнес:

– Дадим артистам переодеться. А пока, может, для вас выступит собственный музыкант дома?! – Поклонился, указывая на Эда. Тому ничего не оставалось, как пожав плечами сесть за клавиши. Поиграл немного и Макс его отпустил. За недолгим выступлением Эдгара опять вышли девочки, пародировали мужчин, под песню «Я маленькая овечка…» – из мультика про псов мушкетеров – показывая их, якобы до женитьбы. Затем сняли с себя пиджаки, распивая «Свобода, прости! Свобода – прощай!», все время кивая на мам и Виен. Смех был лучшей похвалой. И опять их сменил Максим, все заметили, что его стеснение действительно полностью пропало, под чутким руководством Агнии. Оля именно этому была больше всего удивлена, ведь дома, при родных, сынок боялся лишний раз голос подать, или побегать по дому, все пропадал в своем уголке, играя с конструктором. А ту так смело себя вел, да еще и столько речей произносил…

– Маэстро! Не заполните ли вы нашу небольшую паузу?!

Эд, естественно, вернулся к роялю, но уже более уверенно чувствуя себя в детских шалостях. После этой паузы началось самое интересное. Дети показывали пародии на собственных родителей, преподносили их такими, каких видели детскими глазами. Первыми были Вел – в образе вампира Калина и Эд, естественно ставший Беллой, страдающей за роялем.

Дэн и Ев – попали в криминальное чтиво. Славки танцевали под песню Виницкой и Барских. Виен же досталась песня Т. Кароль «Шиншила», а Жаном был воздушный шарик, разрисованный и привязанный к юбке Агнии. На десерт они припасли Игоря, в песне « Ду-ду-ду, а я Лерочку люблю!» И уж в конце вспомнили Влада, мечтающего под песню «Ах, какая женщина!.. Мне б такую!», Жаннетт достался «Водевиль», с гаданиями на блюдцах. Ник изобразили Басковым, крутящим непонятно где найденную, детскую круглую шарманку. Не остались без внимания ни Галина, ни Михаил и даже Оля. Плавно перешли на хороводы и не заметили, что нет Агнии, пока суть да дело, она появилась, как Верка Сердючка – с огромной звездой на голове, чем довела всех до коликов, от смеха. Поплясала у елки и объявила: – Столы накрыты!

И только тут, взрослые заметили, что время дошло до 22:30.

Слово за слово, тост за тостом. Куранты, стрельба пробок и вот Виен взяла слово:

– Прошу всех меня простить, но речь пойдет о вас, мужья! Вот уже несколько лет наша жизнь – сплошное восьмое марта!.. Теперь наша очередь.