«Чужие среди своих». Польское население в советском партизанском движении на территории Белорусской ССР. 1941—1944

В поисках поляков

Попытки установить причины вступления поляков в советское партизанское движение, их численность и социальный состав польских партизан, особенно в первые два года Великой Отечественной войны, предпринимались в трудах М. Юхневича и В. В. Барабаша. Однако аналитическая работа, как правило, ограничивалась вопросами мотивации польского населения на вступление в советские партизанские подразделения. На страницах этого исследования мы попытаемся узнать, что за люди представляли поляков в советском партизанском движении до того момента, когда было дано согласие Москвы на формирование польских национальных отрядов. Установление этих данных наталкивается на проблему поиска исторических источников.

Условия, в которых вынуждены были воевать первые партизанские отряды, зачастую не позволяли их командованию вести записи о своей деятельности, поэтому основными источниками этого периода являются воспоминания участников антифашистской борьбы, к которым необходимо относиться с большой долей скепсиса. Практически полное отсутствие архивных данных о деятельности партизан Белоруссии в первый год войны четко объяснил воевавший в Пинской области в отряде В.З. Коржа Эдуард Нордман: «Мы, находясь в лесах, в почти беспрерывных боях и постоянном маневрировании, никаких справок, отчетов не составляли. И вообще бумаг не писали. Да если бы и писали, то отправить их за линию фронта не могли бы. А накапливать документацию такого рода в условиях, когда нет стопроцентной гарантии ее сохранности, не было смысла. Вдруг еще к врагу попадет»[136]. С другой стороны, не была четко налажена, а в некоторых районах и вовсе отсутствовала связь между партизанами и столицей. Как уже указывалось выше, Белорусский штаб партизанского движения появился только осенью 1942 г., а некоторые областные и районные комитеты КП(б)Б и вовсе в середине 1943 г.

Другая источниковедческая проблема исследования также частично затрагивалась в предыдущем разделе и связана с вопросом определения партизан польской национальности в Белорусской ССР, а также идентификации жителей западных областей БССР по национальному признаку. Например, в ходе Второй всеобщей переписи населения Польши 1931 г. в данной части тогдашнего Польского государства была зафиксирована этническая общность, которая отнесла свой язык к категории «тутэйший». Чтобы было понятно, насколько это была представительная часть граждан, достаточно сказать, что в Полесском воеводстве на 1931 г. они составили почти 62,5 % населения[137]. Поскольку по вероисповеданию абсолютное их большинство было православными, то польские власти воспринимали их как белорусов. Еще более запутанной история с определением национальностей выглядит в воспоминаниях Станислава Санцевича, поляка, жившего в это время тоже среди «тутэйших»: «Деревенские жители римско-католического вероисповедания считались поляками, хотя дома каждый день разговаривали по-белорусски, а польский язык использовали при более торжественных случаях, поскольку использование этого языка считалось у них хорошим тоном»[138]. После этого неудивительно, что одни и те же люди в некоторых источниках значились, к примеру, и как поляки, и как белорусы.

Возникают сложности и при идентификации поляков из других областей Белоруссии. Одним из основных источников, содержащих информацию о поляках, находившихся в рядах советских партизан к середине 1943 г., служит «Список партизан польской национальности, находящихся в партизанских отрядах Белоруссии по состоянию на 22 мая 1943 г.». В фондах Национального архива Республики Беларусь он выделен в отдельное дело. На этом документе стоит остановиться подробней, потому что помимо перечня фамилий он содержит большое количество дополнительной информации, позволяющей узнать возраст, партийность, социальный статус, отношение к военной службе, принадлежность партизана к конкретному отряду и время вступления в него, место проживания и другие данные[139]. Они позволяют проследить своего рода эволюцию участия поляков в советском партизанском движении, дают возможность сравнить социальный портрет польского партизана до и после присоединения к советскому партизанскому движению представителей широких слоев населения Западной Белоруссии. При перепроверке упомянутых в списке партизан удалось установить, что из 119 действующих партизан, включенных в этот список, 24 значатся в других документах под иными национальностями. Так, в наградных листах, представлениях и биографиях некоторые из них – белорусы, русские или евреи. В иных случаях эта путаница выглядит просто абсурдно. Вот наглядный пример, когда один и тот же человек трижды записан под разными национальностями. Братья Антон и Петр Брикальские значатся в списке БШПД как поляки[140]. В поисковой системе проекта «Партизаны Беларуси» Антон Брикальский записан русским, а его родной брат Петр – белорусом[141]. Антон, в свою очередь, в документах о представлении к медали «Партизану Отечественной войны I степени» и ордену Красного Знамени значится русским, а в представлении к ордену Красной Звезды – белорусом[142].

Почему отряды подавали ложные данные в наградной отдел БШПД, однозначно сказать нельзя. Вероятно, в некоторых случаях некорректная информация уходила на «большую землю» без ведома героев. Логично, что в таких случаях национальность могли ставить, просто исходя из данных о месте рождения или жительства партизана. Могли указывать неверную информацию о себе и сами партизаны, вероятно тоже ориентируясь на свое происхождение с привязкой к союзной республике. Например, пулеметчик 208-го отдельного партизанского полка им. Сталина Адольф Деречинский, рожденный в УССР, был отмечен при представлении к медали «Партизану Отечественной войны II степени» как поляк. В анкете же, заполненной собственноручно, он назвал себя украинцем[143]. Не исключено, что некоторые поляки могли умышленно скрывать свою национальность. Например, глядя на решение «польского вопроса» в Западной Белоруссии в 1939–1941 гг., они в том числе могли, изменив национальность, «подчистить» свою анкету. Эта путаница в дальнейшем мешала партизанам в том числе получить заслуженную награду. Примером в данном случае может служить партизан 36-го партизанского отряда 8-й бригады соединения Могилевской области Сигизмунд Петрович. В наградных документах он значился то белорусом, то поляком. Уже после освобождения территории Белорусской ССР красноармейцу Петровичу пришлось полевой почтой высылать в наградной отдел БШПД свою автобиографию, где он прояснил нюансы своего «национального вопроса», указав в пункте «примечание» следующее: «Национальность моя, в документах партизанских, – белорус, а теперь парткомиссия в документах записала: „поляк“, потому что родители мои поляки и имя у меня польское»[144].

Большой вклад в источниковедческую работу по установлению поляков в советском партизанском движении внес коллектив интернет-проекта «Партизаны Беларуси». На сайте создана удобная поисковая система, где содержатся данные о партизанах, участвовавших в подпольной борьбе на территории Белорусской ССР. Автором в базе данных проекта были обработаны 755 персоналий с указанием в графе «национальность» «поляк». Благодаря изучению представленных документов удалось выяснить, что некоторые из указанных в базе поляков не числились в партизанских отрядах, то есть не были партизанами, а выполняли функции связных, проводников, помогали кровом, одеждой и продуктами либо были участниками антифашистского подполья в различных подпольных группах и организациях. Есть в базе данных информация и о тех польских партизанах, основной территорией деятельности для которых были соседние регионы РСФСР, УССР и Польши. Наконец, есть просто ошибочно продублированные персоналии. Например, боец отдельного отряда им. Щорса Мариям Турчинский из-за некорректного написания имени и фамилии в документах на сайте представлен трижды в качестве отдельных персоналий[145]. За время работы с данными проекта «Партизаны Беларуси» в нем удалось выявить 570 поляков, непосредственно участвовавших в партизанской борьбе на территории Белорусской ССР в составе советских подразделений. На момент составления «Списка партизан польской национальности» БШПД, то есть на 22 мая 1943 г., по базе данных «Партизаны Беларуси», в отрядах уже сражались 279 поляков. Почему в подготовленный по поручению руководства Белорусского штаба партизанского движения перечень включили только 35 из них, не до конца понятно. Из-за большого количества ошибок в документе можно объяснить такое положение вещей только спешкой при его составлении либо отсутствием связи с партизанскими подразделениями.

База данных проекта «Партизаны Беларуси» также позволяет раскрыть ряд характеристик участников антифашистского движения польской национальности советских партизанских подразделений. В документах чаще всего можно найти возраст, место рождения и проживания партизан, их образование, партийность, принадлежность к тому или иному областному соединению, наличие представлений к наградам и врученных наград, боевые и прочие заслуги, наконец, путь попадания людей в отряд. Дополнительную информацию о польских партизанах, не отмеченных в официальных документах, удается почерпнуть из других источников, например, воспоминаний, а также в некоторых исследованиях. Всего в рамках поисково-исследовательской работы удалось установить имена 413 польских партизан советских подразделений, действовавших на территории Белорусской ССР в первые два года Великой Отечественной войны. Безусловно, это не окончательная цифра, поскольку она зачастую не отражает погибших и пропавших без вести. В нее входят как партизаны, жившие в Польше, так и советские граждане польской национальности, некоторые из которых, судя по источникам, считали себя белорусами или представителями другой народности. Тем не менее каждый из этих 413 партизан в официальных документах хотя бы единожды был записан как поляк. Также необходимо учитывать тот факт, что база данных «Партизаны Беларуси» продолжает пополняться.

Путь в партизаны

Большой объем источниковых данных дает возможность проследить несколько основных путей попадания в отряды польских партизан. Один из самых ранних – оставление в тылу врага по поручению партийного руководства и отправка за линию фронта в составе организаторских партизанских групп. Пример участия в этой работе поляков по национальности уже был представлен в предыдущем разделе. Добиться отправления на такое ответственное задание могли исключительно проверенные кадры из числа членов ВЛКСМ и ВКП(б). Республиканское руководство в данном случае делало ставку на людей с кристально чистыми биографиями. Начальник Белорусского штаба партизанского движения П.З. Калинин впоследствии в своих воспоминаниях считал такой подход ошибочным: «Война показала, что нельзя однобоко подходить к людям и судить о них только по анкетным данным, проявлять недоверие к тем, кто хотя бы и допустил когда-то ошибку, но в душе всегда оставался патриотом»[146]. В числе советских поляков центральных и восточных регионов БССР кадры с «чистыми анкетами» были. Одним из самых известных среди них является Ричард Шкредо, комиссар в бригаде знаменитого «батьки Миная» (М.Ф. Шмырева). Он вместе с соратниками из числа рабочих Пудотьской картонной фабрики уже летом 1941 г. в Витебской области создал ядро своего первого партизанского отряда[147].

Значительное число партизан польской национальности пополнили красноармейцы, отставшие по разным причинам от своих частей. Чаще всего это были представители воинских подразделений, оказавшихся в окружении, а также бывшие военнопленные, бежавшие из немецкой неволи. Одним из первых в июле 1941 г. такой путь проделал поляк-красноармеец Яков Микановский[148]. Биографии некоторых польских партизан, бежавших из плена, настолько яркие, что по ним можно снимать художественные фильмы. Участник обороны Могилева начальник радиостанции Сигизмунд Карвацкий был тяжело ранен при попытке прорваться из окружения. С тяжелыми осколочными ранениями головы и обеих ног он оказался в немецком госпитале для военнопленных, расположенном в Могилеве. Там он с февраля 1942 г. установил связь с местной антифашистской организацией. По просьбе подпольщиков прямо в госпитале собрал радиоприемник, посредством которого передавал раненым информацию с фронтов. «13 марта 1943 г. задушил немецкого часового… уничтожил телефонную связь госпиталя с городом, что дало возможность своевременно уничтожить охрану госпиталя и уйти в партизаны», – сообщается в представлении Сигизмунда Карвацкого к ордену Красной Звезды. Он помог подпольщикам разгромить немецкую охрану и увести из госпиталя свыше 40 военнопленных, находившихся на лечении. Все они прибыли с трофейным оружием в 121-й партизанский полк им. О.М. Касаева Могилевской военно-оперативной группы[149].

Бежали от немцев и поляки, мобилизованные на военную службу во вспомогательные подразделения вермахта. Причем нередко они переходили на сторону партизан целыми группами и с оружием. Несколько таких примеров произошло в партизанских бригадах Минской области. Так, весной 1943 г. в состав партизанского отряда «За Родину» бригады им. П.К. Пономаренко влились сразу 10 поляков из немецкой охранной роты. Привел их унтер-офицер польской армии Кароль Лесек, возглавивший созданное на базе перебежчиков польское отделение в одной из рот отряда. Сам Кароль Лесек вскоре, 19 июня 1943 г., погиб в бою с немецкими войсками[150]. Устремлялись в советские партизаны и польские рабочие, которых принудительно привозили в оккупированную БССР. Таким образом оказалась в партизанском отряде «Искра» бригады «Разгром» Минской области польская группа из 8 человек, возглавляемая Владиславом Рачинским. При этом в ходе побега рабочие самостоятельно перебили немецкую охрану и пришли в партизаны со своим оружием[151].

Среди советских поляков показателен пример Виктора Сикорского. Работая на аэродроме в Бобруйске, он установил связь с подпольщиками, а зимой 1941 г. вывел из строя два самолета и угнал у немцев автомобиль, на котором доставил партизанам радиоприемник[152]. Советские поляки переходили на сторону партизан целыми трудовыми коллективами. Так, практически с самого начала оккупации на Елизовском стеклозаводе «Октябрь» в Могилевской области была образована подпольная антифашистская организация. На этом предприятии с самого основания в начале XX века трудились польские специалисты. В годы Великой Отечественной войны их потомки выступили против немецких захватчиков с оружием в руках, отказавшись работать на врага. В партизаны ушли три подпольные группы, на базе которых был образован отдельный отряд. 25 января 1942 г. они напали на гарнизон стеклозавода и уничтожили оборудование родного предприятия[153]. Только в списке партизан польской национальности БШПД значатся минимум полтора десятка фамилий из числа заводчан и членов их семей, включая организаторов подполья Станислава Мазуру, Сигизмунда Лешковича и Владимира Шиллера[154]. С учетом данных проекта «Партизаны Беларуси» можно подтвердить участие в партизанах минимум 26 заводчан польской национальности и членов их семей.

Большая часть подпольщиков стеклозавода «Октябрь» перешла в партизаны после того, как оккупационные власти начали проводить аресты[155]. Во многих случаях фактор возникшей угрозы для жизни подпольщиков-антифашистов становился решающим. Одной из первых по этому пути пошла полька Ядвига Глушковская, состоявшая в подпольной антифашистской организации в Минске. 24 декабря 1941 г. она вступила в ряды партизан 208-го отдельного полка им. И.В. Сталина, где самоотверженно служила военным фельдшером[156]. Один из главных исследователей Польши по теме участия поляков в советском партизанском движении Мечислав Юхневич в январе 1943 г. сам с супругой и грудным ребенком по такой же причине ушел из подполья в лес. Он значился в списке 30 польских заложников г. Пинска, но, по счастливой случайности, не оказался дома, когда немцы проводили арест, чтобы забрать его на расстрел. Семья Юхневич стала частью партизанского отряда им. С. Лазо, действовавшего в Пинской области[157].

Конечно, многие жители БССР польской национальности шли в партизаны по зову сердца. В документах, к примеру, описан необычный путь, который проделал партизан отряда «Разгром» Минской области Эдмунд Эрнст: «Живя на территории Германии, т. Эрнст свое желание исполнил: он добрался в партизанский р-н и за время пребывания в отряде проявлял себя как настоящий патриот Советского Союза»[158]. Что уж говорить о советских поляках. Многие переходили в отряды целыми семьями, как, например, Мария Гущо. Ее семья ушла в лес одной из первых в Могилевской области. В отместку за это их дом и все имущество были полностью уничтожены врагом. В борьбе с оккупантами в составе 277-го партизанского полка погибли два сына Марии Гущо[159]. Значительная часть бывших связных, проводников, тех, кто оказывал помощь в сборе оружия, продуктов, одежды, впоследствии переходили в партизаны. В случае отсутствия непосредственной угрозы со стороны оккупанта они могли быть оставлены по решению партизанского командования в качестве партизанских агентов в оккупированных городах и селениях. Чаще всего для этих задач использовали людей старшего возраста, женщин или подростков.

Выпускники спецшкол

Поляки по национальности в числе других советских граждан проходили подготовку в Белорусском особом сборе. В источниках значатся полтора десятка фамилий участников Великой Отечественной войны в тылу врага польской национальности, прибывших на территорию Белорусской ССР в 1942 – середине 1943 г. после такой спецподготовки. Все они либо самостоятельно пересекали линию фронта, либо были десантированы в составе группы.

Первых «выпускников» спецшкол польской национальности отправляли в ближайшие к линии фронта восточные регионы БССР, с которыми ранее других была налажена связь. Так, весной 1942 г. в Витебскую область в бригаду Д.Ф. Райцева был отправлен разведчик-подрывник Виктор Дамбровский, молодой советский поляк из Калининской области РСФСР. В отряд «Моряк» бригады А.Ф. Данукалова в июле 1942 г. прибыл подрывник Антон Янчук, также прошедший подготовку в спецшколе[160]. Внушительный переход совершил отряд московских комсомольцев-автоматчиков под командованием поляка по национальности Казимира Пущина. По заданию ЦК ВКП(б) это подразделение прошло с боями от советской столицы по тылам врага путь длиной до 1500 км. На всем его протяжении, направляясь в Минскую область, отряд устраивал диверсии на железнодорожных коммуникациях. В дальнейшем на его базе была создана 121-я бригада им. А.Ф. Брагина, которую возглавил Казимир Пущин[161]. В Белорусской школе подготовки партизанских кадров среди слушателей курсов была не только молодежь, но и люди зрелого возраста. Как правило, они специализировались не на диверсионной, а на организаторской деятельности и политической работе. Среди таких «спецназовцев» значатся два заброшенных в тыл врага «выпускника» польской национальности 1887 и 1890 гг. рождения. Первый – Роман Маковский – до войны руководил кирпично-черепичным и торфяным заводами в Полоцке. После эвакуации и обучения в спецшколе летом 1942 г. был десантирован в Витебскую область старшим группы, прибыл в бригаду им. А.Ф. Данукалова[162]. Второй – Вячеслав Боровских – шахтер Кузбасса, который прошел подготовку в той же партизанской спецшколе. В конце 1942 г. он оказался в отряде «Большевик», действовавшего в Барановичской области, в должности руководителя партийной организации[163].

В это же самое время начали отправлять организаторские группы, прошедшие специальную подготовку, и в удаленные регионы БССР – Брестскую и Белостокскую области. И в эти подразделения попадали граждане польской национальности. О том, что в партизанской группе спецназначения, десантированной летом 1942 г. в районе Бреста, были поляки, в своих воспоминаниях указывал возглавлявший ее Василий Цветков[164]. Как уже указывалось выше, историк М. Юхневич разглядел поляков в маленькой разведывательно-диверсионной группе еще одного партизанского героя Брестчины – Иосифа Топкина, – заброшенной в сентябре 1942 г.[165] После подготовки в спецшколе в марте 1943 г. был создан целый партизанский отряд «Комсомол Белоруссии» под командованием подполковника Н.К. Войцеховского. 22 апреля того же года он был десантирован в глубокий тыл противника – в Белостокскую область. На базе этого подразделения в дальнейшем будет создана бригада им. Кастуся Калиновского. А должность заместителя комбрига в ней займет один из поляков-«спецназовцев» Анатолий Дзевалтовский[166]. Вторым подразделением, также ставшим ядром для будущей бригады им. Кастуся Калиновского, был отряд «Звезда». В его составе была москвичка с польско-еврейскими корнями Янина Брун, которая одной из первых прошла обучение на подрывника в Белорусском особом сборе и в мае 1942 г. была переправлена к белорусским партизанам[167].

Происхождение польских партизан

Благодаря источникам удалось установить, в каких регионах действовала большая часть партизан польской национальности до середины 1943 г. В документах абсолютного большинства из них (387 из 413 человек) значатся подразделения, к которым они относились. Анализ показал, что на первом этапе участия поляков в советском партизанском движении почти три четверти (72,9 %) из них действовали на территории центральных и восточных областей БССР. Это обусловлено тем, что именно в этих частях республики в 1941 – середине 1943 г. самым активным образом развивалось партизанское движение. Лидером в данном случае выступала Минская область, где вела борьбу практически треть (32,5 %) от общего числа поляков-партизан. В западных регионах Белорусской ССР оставшаяся часть партизан польской национальности была распределена неравномерно. Больше половины из них были сконцентрированы в соседней с Минской Барановичской области, что составляло 15,7 % от общей численности. Наименее развитым с точки зрения вовлечения поляков в партизанскую борьбу оказался наиболее удаленный от линии фронта регион – Белостокская область. Там к июню 1943 г. удалось установить деятельность всего трех партизан польской национальности. И это несмотря на то, что там проживало больше всего этнических поляков СССР. Неудивительно, что в постановлении ЦК КП(б)Б от 22 июня 1943 г. на Белостокскую область, равно как и на Брестскую, обратили особое внимание в вопросе об активизации партизанского движения в Белорусской ССР[168].

Еще один из пунктов с территориальным маркером, характеризующий польских партизан в рассматриваемый период (июнь 1941 – июнь 1943 г.), является регион их происхождения – место рождения или место постоянного проживания. Зачастую в партизанских документах эти данные совпадали, особенно когда речь шла о сельском населении. С другой стороны, в некоторых случаях эти показатели отсутствовали вовсе. По критерию регионального происхождения были проанализированы 360 персоналий. В результате оказалось, что почти половина (46,3 %) этих партизан являются выходцами из центральных и восточных областей Белорусской ССР. Советские граждане на этих территориях уходили в леса, невзирая на национальность. В общей численности значительным был и процент выходцев из западных областей БССР – более трети (35,3 %). Главным образом это были представители Барановичской, Вилейской и Пинской областей, особенно районов, которые до сентября 1939 г. находились в советско-польском приграничье. Участие местного польского населения этих территорий в советском партизанском движении можно объяснить деятельностью некоторых партизанских бригад, чьи отряды распространяли свое влияние на несколько областей. К примеру, подразделения 27-й бригады им. В.И. Чапаева действовали как в Копыльском и Гресском районах Минской области, так и в соседних Несвижском и Клерком районах Барановичской области[169]. Как результат, 20 из 24 поляков, отмеченных в базе данных проекта «Партизаны Беларуси» как состоявшие на 22 июня 1943 г. в рядах 27-й бригады им. В.И. Чапаева, были выходцами именно из Барановичской области. Такая же ситуация была в отрядах соседней 300-й бригады им. К.Е. Ворошилова, где 14 из 19 польских партизан также представляли Барановичскую область.

Хотелось бы отдельное внимание уделить деятельности партизан польской национальности 27-й бригады им. В.И. Чапаева на территории оккупированной Барановичской области и тому эффекту, который они производили на местные оккупационные власти. В фондах НАРБ есть документы, которые для гитлеровцев подготовил «бургомистр» Качановской волости Несвижского района Савелий Харитончик. В одном из них сообщается, что в мае 1943 г. в районе Минской и Барановичской областей «высадились в большом количестве десанты польских офицеров и советских комиссаров». Напуганный нападениями на гарнизоны полицейских в окрестных деревнях, автор записки насчитал 800 польских партизан, представляющих некую бригаду под командованием офицера Зантовича. Пополнялось это соединение, если верить документу, в том числе за счет «польских партизан Сикорского». Прилагается даже список из 23 поляков Несвижского района, перешедших в эту «бригаду»[170]