Покорить Генерального

Айрин Лакс

Покорить генерального

Глава 1

Виолетта

– Где твоя помощница с кофе?

Хотелось сказать: туточки я, просто немного опаздываю! Терпеть не могу опаздывать. Идеальным помощницам в принципе нельзя опаздывать. И я бы не опоздала, если бы тупица-курьер не перепутал посылки…

Теперь приходится бежать, уворачиваться от опаздывающих сотрудников и постараться не разлить любимый напиток моего босса – матча латте на кокосовом молоке и веганский чизкейк с черникой.

Увернувшись от очередного балбеса, я все-таки пролила несколько капель напитка на черное платье и, матюкнувшись под нос, решила исправить недоразумение.

Буквально в метре от входа в кабинет генерального.

Быстренько стирала салфеткой пятно, протерла крышечку и вдруг услышала:

– Наверное, решила пончик прихватить, – хохотнул Громов, он же Гром.

От звука его мелодичного смеха пульс участился. Впрочем, как у любой другой женщины. В целом, имею ввиду, по нему девки сохнут, не в нашем офисе. В этой части офиса женщин, к слову, очень мало. Наш отдел – конструкторский, сугубо мужской. Инженеры, технари, программисты – мужчины.

Из женщин только уборщица Халида, я и Валерия-Вэл, абсолютно плоская, сухая, как доска, дымящая, как паровоз, женщина сорока пяти лет.

Громов – босс всего конструкторского отдела.

Все, что нужно о нем знать, это три слова: гениальный, сексуальный, аморальный.

Красавчик, которого многие по ошибке принимают за студента при первой встрече.

Умный, как компьютер, гениальный, как боженька, сексуальный и аморальный, как сам дьявол.

Девушек меняет как перчатки. Мне ли не знать!

Я не только на работе его идеальная помощница, но и в жизни – тоже.

Что бы мой красавчик и умник-босс делал без меня, а? Ну, вот что? К реальной жизни он приспособлен так же, как первоклассник к защите диссертации.

– Пончик? Может быть, сразу штук десять? – протрубил голос второго директора нашей компании, Дубинина Ростислава.

– Десять? Нет, дружище. Думаю, штук пятнадцать. Для первого завтрака! – снова рассмеялся Громов.

Этот смех подхватил Дубинин и поинтересовался лениво:

– Честно, до сих пор не понимаю, почему ты держишь именно эту девушку в качестве помощницы.

Невольно я прислушалась и была готова услышать дифирамбы своей собранности, исполнительности и незаменимости в исполнении Громова.

Но вместо этого я услышала кое-что другое.

– Что, нравится моя Церберша? – цинично усмехнулся Громов.

– Каждый раз вздрагиваю. Просто у всех помощницы-красоточки, модели, а у тебя… У тебя – баба! Гром-баба!

Моя рука с салфеткой опустилась и повисла безвольно вдоль тела.

– Есть-есть такое. Мне красотка здесь и не нужна. Зачем? Отвлекать от работы меня и моих увальней? Нет, Виолетта со своей задачей справляется на отлично.

– Анти-секс, что ли? Немудрено, вид у нее, как у настоятельницы женского монастыря!

Что?!

Я побледнела, став одного цвета со своими белокурыми волосами.

Посмотрела на свое отражение: косметики нет, платье в пол – черное, длинное, но сам Громов на этом настоял несколько лет тому назад!

Мужчины ржали, продолжая смаковать детали моей внешности.

– Погоди, это еще не все, – захлебываясь смехом, продолжил Громов. – Знаешь, еще какая польза от Виолки моей?

– Ну? – поинтересовался Дубинин.

– Баб прилипчивых только так выгоняет! Вылетают из моей хаты, как пробка из бутылки с шампанским! Когда опаздываю, прошу Виолку мою приехать, помочь собраться… Некоторые соски думают, что это заявилась моя… мама! – заржал Громов. – Или тетушка…

Тетушка? Охренел, что ли?! Мне тридцать, Грому тридцать два… Какая, к черту, тетушка?!

– Да-да, с ее комплекцией, – подхватил Дубинин. – Или ты просто любишь девушек покрупнее, а? Признайся! Пышечку хочешь?

– Кто-о-о?! Я?! Пышку? Ты же видел, кого я трахаю. Модельки! Одна к одной…

– А ты подумай, ну… Может, под монашеским балахоном скрываются титьки четвертого размера и обалденная задница?

– И трусы… Парашюты. Как банное полотенце тетушки… – съязвил Громов.

– Трусы тетушки-матронушки!

Мама?!

Тетушка?!

Это уже перебор!

Я думала, что Громов меня ценит.

Кто бы еще выдержал его ублюдский характер, манеру общаться, взрываться по пустякам, выдумывать на ходу и требовать, чтобы разбирали его каракули?!

Ах ты…

Пиздюк.

Больше на ум ничего не пришло!

Не думала я, что Громов может так низко и мерзко шутить насчет моей комплекции и немаленького роста!

Вот так, значит…

Тетушка?

Матронушка?

Трусы, как парашют?

Гад…

Схватив его ублюдский матча латте и десертик, я вошла в кабинет.

Нет, не вошла. Влетела!

Смех двух мужчина сразу же оборвался.

Дубинин закашлялся и отошел к окну, внезапно заинтересовавшись скучным видом высотки напротив, а мой босс даже не шелохнулся.

Немудрено, он тот еще… бессовестный хам. Эмоциональный инвалид!

– Виола, ты сегодня опаздываешь? – поинтересовался Громов.

– Для вас Виолетта Павловна! – огрызнулась я и поставила на стол стаканчик с латте.

Потом толкнула его так, что он заскользил по длинному столу и опрокинулся на ширинку.

– Да что с тобой такое?! – возмутился он и вскочил.

– Простите. Я еще про десерт забыла!

Трясясь от гнева, я подошла к нему и… шмякнула о рожу красавчика его десерт.

Черника, листики мяты, красивые завитушки из какого-то веганского крема…

Шмякнула и та-а-ак хорошенечко по роже размазала.

Даже модную прическу задело.

– Приятного аппетита. И да, сегодня я отпрашивалась. В больницу. После десяти…

Потом я помчалась на выход.

Чувствовала, что мне вслед потрясенно смотрят.

Наверное, еще и думают: топает, как слониха.

Меня трясло от обиды. Еще никогда так меня не унижал.

Никто…

Многие еще в школе шутили насчет моего немаленького роста.

Я могла бы стать моделью… Если бы не была пятидесятого размера…

Шутили! Но у меня всегда друзей было много, подруг… Шутили беззлобно.

Никто… Никто меня не обзывал и не унижал так… как этот…

Боже!

Говорил, что я незаменимая.

Самое обидное, Громов ни слова не сказал про мои качества, зато по внешности вдоль и поперек проехался, высмеял эти черные жуткие балахоны, в которые сам же приказал одеваться и не краситься!

Это все он…

Он запретил мне одеваться, как я люблю! И краситься тоже запретил… В первый же день приказал стереть красную помаду и отправил переодеваться.

У-у-у…

Урод…

Урод.

Тетушкой меня назвал!

Трусы-парашюты!

Я умылась холодной водой, но это не очень помогло.

Трусы-парашюты, значит!

Меня колотило, как никогда в жизни.

Потом я сделала кое-что…

Совершенно не думая.

Потом я, конечно, об этом пожалею…

Но сейчас я вернулась в кабинет босса.

Гений.

Красавчик.

Авантюрист.

Экстремал.

Ублюдок…

Он снимал с лица крем.

Я подошла и вытерла его лицо.

Кое-чем…

Ярко одеваться Громов запретил мне давным-давно, но под платье он мне не заглядывал, а я любила яркое…

Сегодня на мне были надеты красные трусы.

Именно ими я и вытерла лицо босса, а потом вложила в застывшие руки.

Он вообще замер без движения, как будто впал в ступор.

– Вот. Можете оставить себе. Когда в очередной раз решите сотворить что-то безумное, например, с парашюта прыгнуть, можете использовать их, как запасной парашют. Вдруг основной не раскроется?

Я вложила в руки Громова свои трусы и ушла.

Почти убежала.

Теперь – можно.

Не только бежать, но и размещать резюме на хедхантер.

Очевидно, после такого меня уволят.

Выпнут…

С треском.

С билетом волчьим…

Что же я наделала, а?

Глава 2

Громов

– Что это сейчас было?! – медленно спросил я, слизывая языком остатки крема с губ.

Вкусно.

Десерт, как всегда, на высшем уровне. И матча, наверное, самая лучшая. Виола знает мои вкусы, выбирает… самое лучшее.

Меня будто заклинило.

Завис.

Мозги заскрипели, как проржавевшие насквозь дверные петли.

– Тебе в рожу торт ткнули и вытерли. А я говорил, допиздишься! – назидательно произнес Дубинин и заржал. – Вот и допизделся. Думай, что говоришь, ну? Ты же вроде умный! На работе умный, но в жизни кретин.

– Сам ты… – буркнул я, комкая в руках красную тряпку какую-то. – Ты же начал! Шутить про нее. Я подхватил.

– Я начал? Это ты…

– Нет, ты.

– В целом, плевать, кто начал. Факт, это твоя сотрудница от тебя сбежала, не моя. Мои курочки – все при мне… – раскинул широко руки Дубинин. – Мои пчелки-трудяги…

– Заткнись.

Что же теперь? Мусор, грязь… Кресло заляпано.

Бардак!

Не люблю бардак!

– Виола, вызови уборщицу! – крикнул привычно.

Тишина в ответ.

– Вио… Черт! – ругнулся. – Теперь еще самому всех вызывать, что ли?

– Есть коммутатор! – подсказал Дубинин. – Это штука на твоем столе.

– Как эта… херня… Блин, как она работает? Куда нажимать, чтобы уборщица прибежала? Костюм еще где-то… – покрутил головой. – В каком-то из этих шкафов.

Я тыкался по офису, Дубинин подсказывал неверно и ржал.

– Что ты ржешь надо мной?

– Что… Без тетушки Виолы никак, да? – съехидничал друг.

– Обойдусь. Считай, что она уже уволена. Сейчас только вытрусь и…

Я снова провел тряпкой по лицу. Странное полотенце какое-то.

Треугольное.

Красное.

Друг заострил внимание на красном клочке тряпки у меня в руках.

– Чем ты вытираешься? – спросил он.

– Полотенцем я вытира… – начал я, расправил ткань и осекся.

– Нихуя себе! – выдохнул Дубинин. – Вот это полотенце, я понимаю!

Друг бесцеремонно вырвал тряпку у меня из рук.

– Трусы! – констатировал факт. – Ты ее трусами рожу подтер! – снова заржал и мотыльнул нижним бельем, прокрутил его на большом пальце. – Охуенные, кстати, трусишки. Ай! Ццц… Какие… Я же говорил, под балахоном у твоей пышной монашки – задница, что надо. А еще знаешь что? По трусам сразу видно, что она за штучка.

– Заткнись.

Дубинин обычно нейтрально флегматичен. Но, если поймал волну ража, его не остановить.

Вот и сейчас его понесло.

Воодушевленно.

– Во-первых, цвет. Красный. На повседневку? Редко! Смело! Баба – огонь. Во-вторых, фасон… Зацени…

Дубинин растянул между пальцев трусы, заляпанные кремом.

– Кружево. Тесьма. Сзади узенько! Шикардос, говорю… Натура, что надо. И размерчик так… – призадумался. – Сочный, словом. Вот это да… Задница – огонь! Вот это сокровище под монашьим балахоном! Ты знал? Или нет… Откуда! Ты же дальше своей работы ничего не видишь!

– ЗАТКНИСЬ ЖЕ ТЫ! Нахер пошел! И трусы отдай! – взревел я, заметив, как друг засунул трусы Виолы себе в карман.

– Ты чего кипятишься? – удивился друг. – Побагровел весь, лицо пятнами пошло.

Дубина на секунду замолчал, потом шагнул ко мне и тихим шепотом на ухо произнес.

– На пышку встал? Встал? – ухмыльнулся Дубинин.

– Не встал! – выдавил я из себя, рухнув в кресло, будто мешок.

– А слабо… – кивнул Дубинин. – Брюки спустить?

– Ты… тупое озабоченное животное. Пошел вон!

– Держи!

Я словил трусы Виолы, автоматически сунул их в ящик стола, куда складывал всякую нужную мелочь.

– Увольнять Виолетту будешь?

– Буду, – мрачно кивнул я.

– Удачи с поиском новой ассистентки, – кивнул Дубинин. – С тобой, кстати, непросто.

– С кем? Со мной? Разве у меня повышенные требования какие-то? Самые обыкновенные…

– Ну-ну… А кто заказывает матча латте на кокосовом молоке? Кто требует, чтобы все лежало на своих местах, по линеечке, а сам свинячит?

– Я не свинячу.

– Не чеши, – отбрил Дубина. – Мы с тобой в одной квартире жили. Я знаю, какой срач ты разводишь во время работы над проектом и как орешь, если карандаши недостаточно острые, если свет недостаточно яркий, если…

– Я понял. Замолчи. Я просто люблю, когда вокруг создана идеальная рабочая атмосфера. В этом нет ничего сверхъестественного!

– О да. Коне-е-ечно… В общем, удачи тебе.

Дубинин неспешно двинулся на выход из моего кабинета и застыл у дверей.

– У меня только один вопрос.

– Какой?

– Виола с отработкой будет уволена или без нее?

Я с подозрением уставился на Дубинина.

– Еще не решил. Тебе зачем? – спросил с холодком.

Дубина расплылся в широкой улыбке.

– На работу взять хочу. Посажу в свою приемную на место Русаковой.

– Виолу?! Зачем… Она же технарь. Зачем тебе технарь в отделе маркетинга?

– Как минимум, чтобы всякий раз, когда ты будешь появляться в моем отделе, смотреть на нее и вспоминать, как она утерла тебе смазливую рожу своими трусами… – захохотал Дубинин. – Надо Гордею рассказать! Он будет в ахуе…

– Как решу, что делать, сообщу, – процедил сквозь зубы. – Все, вали. У меня много работы…

Друг ушел.

У меня реально было много работы.

Много работы, и пар из ушей валил от возмущения.

Как она посмела… Торт мне в лицо и трусами…

Не в силах сосредоточиться на проекте, я открыл ящик и посмотрел на эти трусы.

Встал? Встал, ухмылялся Дубина.

Неожиданно, но друг был прав.

Когда я понял, что моя помощница вытерла мне лицо трусами и… возмущенно умчалась без них, член резко налился тяжестью, привстал.

Красные трусы.

Твою же мать!

Я громко захлопнул ящик и придвинул к себе чертеж нового блокирующего механизма.

Красные…

Нет, ничего не выходит.

Перед глазами все красное, и пар из ушей.

Внутри все клокотало.

Какого черта Виола надела такие красные трусы? Такие яркие… Провокационные!

Ее широкий зад из таких будет бесстыже выглядывать, а бедра? Стыдно должно быть…

Я же запретил ей одеваться ярко!

Запретил!

Кто здесь босс?!

Я?!

Мы договорились о дресс-коде еще в самом начале наших рабочих отношений?

Я вспомнил тот яркий летний день…

Глава 3

Гром* * *

Жара, духота.

Крошечный офис на окраине, не чета этой дорогущей махине в центре города…

Неработающий кондиционер, пот по вискам.

Стук в дверь, и ввалилась она, Виола.

Короткое летнее платье, в горошек.

Очки-кошечки с толстой белой оправой, красная помада.

Красные босоножки, чокер на белоснежней шее.

Легкомысленные белокурые кудряшки на голове – а-ля Мэрилин Монро, запах духов – что-то тягучее, томное, жаркое.

И сама она – будто только что из печки, высокая, с большой дерзко стоячей грудью, круглым задом, крепкими, широкими бедрами.

По шее и между налитых больших сисек – капельки пота.

– Вы адресом ошиблись! – рявкнул я.

– Остынь, парень! – еще и голос грудной, низкий, бархатный. – Мне нужен твой босс. Громов Климентий.

– Громов. Это я.

– Ты-ы-ы? – протянула она, округлив пышные губы.

Ну просто пиздец какие пышные.

Я снова тыкал пультом в сторону кондиционера. В кабинете было и так невыносимо душно!

Когда в него вошла девушка, выглядевшая, как модель с обложки порножурнала, стало еще невыносимее находиться в тесном пространстве.

Член заныл.

Я со своей девушкой обломился утром, ее родители вернулись, пришлось высовывать член из киски еще стоявшим… Потом додрочил, но как будто не дрочил, не то ощущение стало… Наверное, только поэтому у меня на девицу с пышными формами встал.

– Да, я. Это я ищу ассистентку. Но мне нужен технарь, а не… тупо девка принеси-подай.

Она чиркнула по мне взглядом:

– М-да… Я вижу. Вам и принеси-подай тоже, кстати, не помешает!

– Что?

– То.

Деваха процокала в мою сторону, закрыла окно, за две секунды распутала дебильные ниточки на шторах-жалюзи, отобрала пульт, настроила кондиционер и вылила в раковину мой кофе.

– Что ты… – не договорил.

– В такую жару кофе пьют только кретины, которые хотят помереть к тридцати. Есть масса других напитков! Вот мой диплом и рекомендации с прошлого места работы… – шмякнула на стол прозрачную папку.

Я пробежался глазами, хмыкнул.

– Ты на два года младше меня и хочешь сказать, что закончила универ и работала на кафедре?

– Да, все так, – кивнула. – Я пошла в школу в пять, перепрыгнула через класс, соответственно, и универ закончила раньше, чем все остальные.

– И на кафедре, ага… Инженерно-техническая?

– Все верно. Кресс Виолетта Павловна, – произнесла с достоинством!

– Кресс? – уточнил я. – Однофамилица?

– Нет. Кресс Павел Платонович- мой отец.

– Кресс – это же…

Я учился в другом универе. Хотел попасть на дополнительные занятия, которые вел Кресс, но набор был забит под завязку. Но я читал его работы, смотрел лекции в записи. Учился по его книгам… Умный мужик!

– Да. Тот самый Кресс, – улыбнулась грустно. – Папы не стало три месяца назад. Я была его ассистенткой, половину лекций помню наизусть…

– Да ладно, – фыркнул я. – Если так, то что это?

Достал мятый рисунок чертежа, швырнул на стол. Девушка наклонилась.

Ее сиськи при этом качнулись в низком лифе. Соски даже через лифчик виднелись. Пах горел. К горлу подкатило.

Трындец, короче… дрочить обеими ладонями – не передрочить!

За минуту она объяснила мне, что к чему на чертеже, еще и нарисовала кое-что. Пропущенное. Чертеж был не мой, помощника. Я психанул, как только заметил, что он упустил мелочь, сам не успел добавить.

Добавила.

Я – в полный ахуй. Это что за чудо? Откуда…

Расторопная, еще и не дура!

– Принята на работу! – ответил я мгновенно. – Только…

– Что?

– Дресс-код. У нас серьезная организация, а не конкурс на вульгарщину! – с трудом отвел взгляд от ее сисек.

Неприлично просто такие сиськи облеплять!

– Черный верх, белый низ! – потребовал я.

– Может быть, наоборот? – улыбнулась мягко.

– Черный низ, белый верх. Ничего обтягивающего. Украшения, духи, макияж – оставляешь дома. Дурацкие прически – тоже. Никаких распущенных волос и кудрей, как у пуделя. График ненормированный. Но платить буду щедро. Даже если проект прогорит, без денег не останешься. Слышал, у Кресса остались долги.

Об этом писали во всех газетах… У Кресса – большие долги, кредиты. Спускал на азартные игры.

– И немаленькие, – кивнула она.

– Приходи завтра к семи, обсудим.

– К семи?

– Я жаворонок и люблю работать, когда кругом еще тихо. Что-то не устраивает? – спросил с агрессией.

Иногда я сам от себя устаю, такая сволочь…

Другая бы уже сбежала.

Виолетта осталась, покачала головой, протянула мне ладонь, крепко пожала руку.

– Напротив, очень даже устраивает. Папа тоже любил вставать рано. Если это все, то сработаемся, – кивнула на прощание и ушла, покачивая пышным задом!

* * *

Мы обо всем договорились!

На следующее утро она пришла в черном балахоне, с дулькой на голове, без краски на лице.

Сработались…

Можно сказать, Виола со дня основания нашей компании трудится. Менялись офисы, сотрудники, название компании и цели.

Не менялась только моя бессменная помощница, которая реально стала незаменимой.

Мы же обо всем договорились!

Какого черта тогда она… трусы… такие надела, еще и лицо мне вытерла…

Зараза…

Столько лет работы – коту под хвост!

Трусы мне в лицо.

Меня будто снова в тот душный день со всего размаха швырнуло…

В мыслях промелькнуло еще кое-что. Но я усердно отмахнулся.

Вот еще! Итак, на повестке дня – увольнение Виолы. Интересно, Дубина серьезно настроен ее перехватить?

Да пох вообще, пусть берет…

Или нет?

Что же так неприятно?!

Но я извиняться не намерен.

Сама придет… Прощения попросит!

Глава 4

Виолетта

– Увольнение – это не конец света, правда, дедусь?

– Конец света, говоришь? Я сколько живу, столько конец света приходит, приходит, но никак не придет! – громко прокричал дедушка.

Я возмущенно посмотрела на медсестру, которая была рядом:

– Так, я не поняла. Что со слухом моего дедуси? Он, как плохо слышал, так и продолжает плохо слышать! Операцию ему не сделали, что ли?

– Сделали. Но доктор сказал, что в случае Платона Андреевича операция оказалась бессильна.

– Как это бессильна? Я вам кучу денег отвалила, вы сто пятьдесят исследований провели, сказали, что слух восстановят. Да вы хоть знаете, чего мне стоило дедушку и всю нашу родню на операцию уломать?! Теперь выясняется, что хваленые передовые методы бессильны?! Так, что ли?! Так, живо… Позовите мне этого… врача!

– Постойте, я сейчас…

– Так… – рассердилась я. – Где этот Ширлин-Мырлин! Шарлатанишка, чтоб его! Деда, посиди. Я сейчас приду!

Я вышла из палаты деда и сердито направилась в кабинет врача.

– К нему нельзя, у него занято, он сейчас очень сильно… занят! – забеспокоилась медсестра.

– Иди к черту! – рявкнула я с высоты своего роста плюс каблуки.

Выбесил меня Громов, что еще могу сказать!

Так выбесил, что я пришла домой и вот это все… Все запрещенное боссом разом как надела на себя! И каблуки, и сережки большие, и браслетик, и платье… лиловое!

Все, свобода! Боже мой!

Какое облегчение…

Именно в таком виде я прорвалась в кабинет врача и рывком распахнула дверь.

Никого.

– Не поняла. Где врач? – спросила я. – Где Алекс Эрастович…

На язык так и просилось: педерастович!

Но хорошее воспитание не позволило мне ругнуться грязно.

Я лишь осмотрела кабинет: пусто.

– Где доктор? Вы же сказали, что он занят!

– Был. Ушел, видимо.

– Как? Секунду назад вы за мной бежали и тявкали, что врача беспокоить нельзя, но сейчас выясняется, что его уже нет? Мне нужно с ним поговорить. Срочно…

– Но его нет.

– Значит, директор мне нужен. Где директор?

– Он и ди… ректор! – выдавила.

– Ах, он и директор, и чудо-врач… Занимательно! Вы вообще операцию делали? Или нет…

Я ругалась-ругалась, но так ничего и не добилась. Пригрозив, что подам на клинику в суд, забрала дедушку из клиники. Он так обрадовался, что даже запел. Голос у него был еще хороший, хоть дедушка почти ничего не слышал.

На нас оглядывались прохожие и иронично посмеивались.

Я не обращала внимания, мысли были заняты другим. Подошли к лавочке, присели.

– Все, дед, хватит, хорошо спел! – погладила его по плечу.

Конечно, он услышал ровно треть. Совсем глухой… Придется снова носить ему слуховой аппарат, от которого у него «болит голова и сердце ноет».

Ох… Настроение было не очень хорошее: и с работой не заладилось, еще и с операцией этой… в лужу сели!

Хорошо, хоть я сама за операцию денежки отвалила, не то бы сестра отца, тетя Люба, меня с потрохами съела. Она в потрохах сильна, не зря работает шеф-поваром в ресторане…

– А тебе на работу не надо? – поинтересовался дед. – Гуляешь со стариком.

– Уже не надо, деда. Уволилась я. У-ВО-ЛИ-ЛАСЬ!

Это дед услышал, удивился:

– Почему?

– Больше не могу работать с козлами.

– С козлами? – снова удивился. – Я думал, что ты в конторе, а ты… на ферме, что ли? Когда успела перейти?

Я невольно рассмеялась, сквозь слезы:

– С кем я только не работаю, деда. Все, давай аппарат наденем.

О, вот это вредный дед сразу же понял, начал вредничать, но я была непреклонна, и он смирился. Хотя знаю, верну его домой, сразу же снимет, но хоть поговорить и не кричать можно.

– На ферме, значит.

– Ага. Ферма высшей инженерии. И самый главный – два в одном. И козел, и свинья!

– Приставал? – грозно поинтересовался дедушка, нахмурив брови, и встал, опершись на трость. – Давай.

– Что давай?

– Показывай дорогу. Где там твоя контора и наглый шеф. Сейчас я ему наподдам. Он что думает? Если у девушки нет ни мужа, ни отца, так ее лапать можно? Веди! Сейчас я ему покажу.

– Не приставал ко мне никто, деда, уймись!

– Не понял. Не приставал? – уточнил. – Слепой, что ли?

– Почему слепой? Очень даже… зоркий!

– Импотент? – продолжил допрос дед.

Честно говоря, может быть, и не стоило мне настаивать, чтобы дед надел слуховой аппарат? Вон какие разговоры пошли…

– И не импотент.

Дед поманил меня пальцем.

– Педераст? В Союзе педерастов не было… Но я о них слышал.

– И не педераст он. Все, деда, пошли. Сейчас еще кружок по аллейке сделаем, на парковку и домой.

– А что тогда?

– Бабник он жуткий.

– Поматросил и бросил? – снова предположил дед. – Если лапал, тем более веди, я его на тебе жениться заставлю!

Дед меня снова рассмешил, смотрелся и комично, и грозно. Все-таки Крессы не обделены ни ростом, ни фактурой тела. Вот и дед – хоть старый, но очень высокий и крепкий! А как тростью лихо махнул…