Византия. Христианская империя. Жизнь после смерти

Отношение Константина к христианству совершает настоящий переворот в жизни Церкви. Из бедных и гонимых общин, куда вступают только те, кто ради своей веры готов на страдания, епархии превращаются в богатых собственников с огромными доходами. Епископский сан становится не опасным подвигом, а престижной и статусной должностью с большими полномочиями. Эта внезапная перемена оборачивается внутрицерковной смутой.

Среди христианских епископов, среди клира появляется слой карьеристов, большое количество новых людей, которых раньше среди христиан не было в принципе. Это некий новый социальный тип. В течение всего IV века все крупные столичные кафедры, будущие патриархаты и многие митрополии претерпевают период схизм. Одновременно на эти кафедры претендуют два, три, четыре человека. В Антиохии, например, в 60–70-е годы было четыре епископа.

Илья Попов, кандидат исторических наук, старший преподаватель ПСТГУ

Крупнейший раскол в то время вызвала ересь проповедника Ария из Александрии. Учение Ария давало свой ответ на один из самых сложных вопросов христианской веры: как соотносятся между собой три разных лица внутри Троицы?

Конечно, Арий принимал Сына Божия, Слово Божие, за Бога, но ведь для греков и всех других народов той эпохи богов в их памяти было великое множество, поэтому богом он называл и Сына Божия, но при этом он находил такое простое и ясное объяснение: Бог сотворил этот мир, и первой тварью Его и был его божественный Сын. «Перворожденный всей твари» – это его формула.

Протоиерей Владислав Цыпин, доктор богословия, профессор МДА

Проповеди Ария пользовались на Востоке империи огромной популярностью. Константин, объединивший под своей властью обе половины империи в 324 году, не сразу понял, насколько опасно это учение. Ему казалось, что это какой-то спор между клириками, не касающийся сути христианства, но оно противоречило самой основе православной веры в то, что искупление человечества от греха было совершено через реальное самопожертвование Бога.

Как решить эту проблему? Ведь после Апостольского Собора в Иерусалиме на протяжении последующих трех столетий общецерковного обсуждения богословских вопросов не было. Все, что было нужно, решали на местных, локальных соборах, а затем их постановления отправляли в другие церкви для ознакомления. Когда же Константин осознал масштаб проблемы, масштаб арианских споров, он решил подойти к этому вопросу по-новому. Фактически он был одним из авторов самой идеи Вселенского Собора. Понятно, что он учитывал опыт и Апостольского Собора, и других поместных Соборов, но для него главным было выразить идею большой, единой, вселенской Церкви в единой вселенной – империи. И такого еще не было. Константин позвал на Собор не только представителей и епископов крупных христианских центров, но и вообще представителей Церкви со всех самых далеких уголков империи. Такого действительно еще не было. За одно это Константина можно по праву называть великим. I Вселенский Собор был собран в 325 году, и поскольку Константинополя еще не было, местом собрания был назначен город Никея.

Учение Ария было осуждено Собором. Его решение каждый православный христианин, может быть, сам того не подозревая, знает наизусть. «И во единого Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от отца рожденна прежде всех век, Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша». Вот эта формула из нашего Символа веры – ответ на учение Ария.

Церковь очень важное значение придавала тому, чтобы во взаимоотношениях при осмыслении отношений Отца Божественного и Божественного Сына употребить термин «рождение», а не «творение», то есть противопоставлению вот этих двух терминов, обозначающих начало бытия. Вот столяр сделал стол, но он не родил стол, потому что стол, или стул, или кресло не имеет в себе природы творца. Творение и творец – разнокачественные, в то время как рожденный имеет свойства Отца. Для Ария рождение и творение лежат в одной плоскости.

Протоиерей Владислав Цыпин, доктор богословия, профессор МДА

Можем ли мы с точностью сказать, где конкретно в древней Никее проходил этот первый Собор? Это очень сложный вопрос. Область сильно пострадала от многочисленных землетрясений. Весь Мраморноморский регион находится в красной сейсмической зоне. Особенно Никея пострадала от этих бедствий в X–XI веках. Мы можем найти лишь примерное место. Сохранилась древняя базилика, довольно обыкновенная и совсем небольшая. Считается, что она находилась на территории императорского дворца и была предназначена только для его семьи. Сюда император ходил на воскресные и пасхальные богослужения. Правда, сейчас от императорского дворца остались только руины на озерном берегу. Есть там и фрагменты портовых стен – на них при раскопках были обнаружены железные кольца, которые использовали для швартовки судов. Император передвигался на судне и отправлялся обычно с западной стороны Асканийского озера, поднимался на борт и отплывал в путь, потому что так было безопаснее. Путь по земле, на колесницах и на лошадях, был очень долгим, а путешествие по воде было гораздо спокойнее и безопаснее. Имени церкви мы не знаем, более того, еще семь лет назад мы даже не знали, что здесь была церковь. Ее обнаружили совсем недавно, когда упал уровень воды в озере – и это настоящее чудо.

Собор в Никее был важен не только осуждением арианства. Мы называем его I Вселенским, но вряд ли правильно понимаем значение этих слов. По-гречески «вселенский» звучит как oikumenikos, а «ойкуменой» тогда называли империю, то есть не весь мир, а его цивилизованную, по мнению римлян, часть. «Вселенский» означало «имперский».

Если мы себе представим реальность древнего общества, древнего мира, то очень трудно было в целом обеспечить единство каких бы то ни было систем, структур, общественных организаций. Идея Вселенской Церкви как таковая, конечно, была, но она была скорее умозрительной. Теперь Константин выводит ее на новый уровень, и это становится осязаемой действительностью. С момента I Вселенского Собора, когда появляется Символ веры, мы, в общем-то, по-настоящему можем говорить о том, что появилась, как некая реальность, Вселенская Церковь.

Илья Попов, кандидат исторических наук, старший преподаватель ПСТГУ

Первый Вселенский Собор стал образцом для подражания на многие века. Никейский Символ веры читали все последующие поколения христиан. Но не стоит думать, что Собор прошел и все проблемы были решены, так же как не стоит полагать, что все участники Собора были единодушны. Это красивая картинка, но реальность оказалась сложнее. Кто-то подписал постановления Собора, потому что был уверен, что это есть православное исповедание веры; кто-то не принял его, но подписал ради церковного мира или из-за страха человеческого; были те, кто не принял Собор и из-за этого даже лишился своих кафедр. Главное, что императору так и не удалось восстановить желанный церковный мир, не удалось сделать Никейский Символ веры общепринятым. Более того, после Собора ариане вновь почувствовали силу и даже восстановили многие свои позиции, так что борьба с этой ересью затянулась на многие десятилетия.

В то время, когда в Никее проходили заседания Собора, совсем недалеко, на берегу Босфора, уже шло строительство будущей столицы христианского мира. Еще в 324 году, едва объединив империю, Константин повелел начать строительство новой столицы на месте древнего города Византий.

Константин прекрасно знал эти места. Неподалеку отсюда он одержал победу над Лицинием. Вполне возможно, тогда он впервые заметил этот маленький городок Византий, который был очень удобно расположен, что посуху, что по морю – как ни иди, мимо не пройдешь. Бухта Золотой Рог, главная гавань будущей столицы, в случае опасности перекрывалась большой толстой цепью с одного берега до другого, так что ни один корабль туда попасть не мог.

Это был стратегически важный пункт на пересечении путей, с одной стороны, из Анатолии на Балканы, с другой – из Эгейского и Средиземного морей в Черное. На протяжении всей своей истории Византий в первую очередь контролировал морскую торговлю. Во времена Римской империи в связи с разного рода событиями город был низведен до статуса всего лишь деревни, однако после того как по указу императора Каракаллы здесь был заложен ипподром, поселение вновь приобретает мировую значимость.

Незих Базгелен, профессор (Турция)

От древнего Византия практически ничего не осталось, за исключением готской колонны на мысу – и ипподрома, который существовал задолго до основания Константинополя. Константин, естественно, очень основательно переделал этот ипподром, и 11 мая 330 года здесь состоялась торжественная церемония открытия новой столицы. Кстати говоря, город должен был стать воплощением долгожданного религиозного мира, поэтому, с одной стороны, на акрополе древнего Византия обновили и укрепили старые языческие святилища, а здесь, в центре новой столицы, построили церковь святой Софии, церковь святой Ирины и еще около тридцати других церквей. К сожалению, ни одна из них не сохранилась до наших времен. Какие-то были разрушены при пожарах, при землетрясениях, а какие-то просто перестроены до неузнаваемости.

Храмы эпохи Константина были совсем не похожи на те, что мы привыкли видеть сейчас. Никаких привычных нам куполов. Храмы строили по образцу других общественных зданий римских городов – базилик. Это были длинные прямоугольные строения огромного размера с деревянными крышами.

Однако в Средние века, начиная с VIII–IX столетия, базилики строить практически перестали. Одна из причин заключалась в том, что такие монументальные постройки плохо переносили землетрясения. Как думаете, почему от храмов там в большинстве своем остались только апсиды? Потому что они имеют изогнутую или конусовидную форму, а значит, могут выдержать подземные толчки, тогда как прямая стена из-за отсутствия дополнительной поддержки рушится моментально.

Энгин Акюрек, профессор, руководитель центра позднеантичных и византийских исследований (Турция)

От эпохи Константина в его столице не сохранилось ни одного здания. Но у нас есть возможность посмотреть, как они выглядели. Храм Иоанна Предтечи Студийского монастыря был построен немного позже, в середине V века, но именно в той базиликальной традиции, в которой строили при Константине Великом. Масштабы невероятны, и не менее интересен атриум, двор для омовения при входе в храм. В нем стояла большая чаша, и люди, входящие в храм, совершали омовение. Сейчас в современных православных храмах этот элемент забыт, но вот в османских мечетях, которые копировали византийскую архитектуру, он сохранился, и теперь, входя в любую из них, вы тоже увидите дворик для омовения. В древних византийских храмах он тоже существовал.

Для христиан очень важна была их ветхозаветная предыстория и устройство ветхозаветного храма – храма Соломона. И один из первых проектов нового Иерусалима был связан с императрицей Еленой, матерью императора Константина, которая совершила паломничество в Иерусалим для того, чтобы вознести молитву на том месте, где происходили спасительные страдания, и во время этого паломничества она произвела, как бы мы сейчас сказали, археологические раскопки.

Алексей Лидов, академик РАХ, историк искусства, религиовед

Формально Иерусалима тогда не существовало. После его разрушения римлянами в 70 году на его месте был построен новый город с другим названием – Элия Капитолина.

Это вполне развитый римский город с улицами с колоннадами, с прекрасными общественными зданиями, с языческими храмами, на месте одного из которых, собственно, и обнаруживается святыня. Мы знаем об этих раскопках не по научной линии, а по описаниям отцов Церкви; главный наш источник – это Евсевий Кесарийский. Так мы узнаем о том, как здание языческого храма, видимо, храма Венеры, сносится, как ведутся настоящие земляные работы и в результате обнаруживается и погребальная пещера – водная цистерна, которая не держит воды и в которой находят обломки трех крестов, в том числе и Истинный Животворящий Крест Спасителя.

Яна Чехановец, археолог, преподаватель классической археологии

В честь этого события – обретения Креста святой равноапостольной императрицей Еленой в 326 году – Православная Церковь отмечает особый праздник, Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня, единственный из праздников, посвященный событию не новозаветной, а византийской истории.

Елена разделила Истинный Крест на три части. Одна часть осталась в Иерусалиме, другую отправили в Рим, а третью – в Константинополь.

Главной площадью древнего Константинополя был форум Константина. Здесь располагались самые дорогие торговые площади всего античного мира, магазины и бутики для очень богатых людей. В центре своей площади Константин поставил огромный столб из самого дорогого мрамора, а наверху – собственную статую, голову которой венчала корона с расходящимися как бы солнечными лучами. И вот в один из этих лучей был вмонтирован гвоздь из Животворящего Креста Господня, который привезла из Иерусалима святая Елена. Не менее любопытно и то, что разместили в основании этого столба. На глубине четырех метров была небольшая часовня, и в ней поместили топор Ноя, посох Моисея, хлеба, чудесно умноженные Иисусом, и небольшую статуэтку богини Афины, а на открытии этого столба стояли христианские иерархи вместе с верховными языческими жрецами. Время было весьма эклектичное.

Такое соединение христианской веры с традициями античной языческой культуры – это уникальная черта не только эпохи Константина. Оно наложило отпечаток на всю историю Византии.

До разграбления Константинополя крестоносцами все улицы центра огромного города на несколько сотен тысяч человек были уставлены античными статуями, то есть византийцы жили среди Античности.

Алексей Лидов, академик РАХ, историк искусства, религиовед

Император Константин до конца своей жизни носил титул «понтифик максимус», то есть верховный жрец Римской империи, крестился он тоже перед своей кончиной, да и крестил его епископ-арианин. И тем не менее Константин – великий, святой и равноапостольный. Есть ли в этом какой-то парадокс? Может, да, а может, и нет. Бог судит по поступкам, и вот больше, чем Константин, в то время для Церкви никто ничего не сделал. Именно он остановил гонения, именно он организовал основу всех церковно-государственных отношений на все последующие века, именно он помог Церкви в самый тяжелый период испытаний – во время арианских споров, – и именно он сделал очень многое для сохранения единства церковного мира. Поэтому его труд действительно подобен труду апостолов, и недаром его похоронили в церкви Двенадцати апостолов, – которая, правда, не сохранилась до нашего времени. На ее месте сейчас мечеть Фатих, и лежит в ней совсем другой человек – Мехмед II, захвативший Константинополь в 1453 году.

Глава 5

Юлиан Отступник и великие каппадокийцы

350 год нашей эры. В крепости возле Кесарии Каппадокийской царило оживление: прибыл гонец из Константинополя. Он привез сообщение, что юношей, которые провели здесь под надзором пять лет, вызывают ко двору императора Констанция II. Один из них станет цезарем и его наследником.

Этих юношей звали Юлиан и Галл. Они были братьями. Их отца убили, скорее всего, по приказу правящего императора Констанция II во время так называемой Константинопольской резни 337 года. Констанций был их двоюродным дядей, поэтому, опасаясь за свой престол, он решил и племянников, единственных выживших каким-то чудом, удалить от двора. Их поселили здесь, в крепости близ Кесарии Каппадокийской. Нельзя сказать, что кесарийская крепость была для них чем-то вроде тюрьмы, вовсе нет, но за ними очень тщательно наблюдали, записывали каждый шаг. А еще их воспитывали здесь в очень строгой атмосфере, практически в монашеской, поэтому Галл находил себе утешение в каких-то военных упражнениях, а Юлиан тайно переписывался с языческим ритором Либанием и запоем читал книги по философии, которые ему каким-то образом проносил местный евнух. Когда стало известно, что Констанций остался бездетным, остро стал вопрос о престолонаследии, и тогда поняли, что единственными уцелевшими родственниками по прямой линии правящего императора оставались Галл и Юлиан, поэтому братьев, двоюродных племянников императора, срочно вызвали в столицу.

После смерти Константина Великого в 337 году империя была разделена между его сыновьями. На Западе правили Константин и Констант, а на востоке – Констанций. Отношения между братьями были натянутыми, поскольку Констант и Константин строго придерживались Никейского Символа веры, а вот Констанций покровительствовал арианам, отрицавшим единосущие Христа Богу Отцу. Правда, современные исследователи призывают аккуратно относиться к этому термину.

В действительности вот та позиция, которая очень скоро установилась после Никейского Собора, проистекала не из того, что это были последователи Ария. Они все почти отвергали Ария – одни совершенно отвергали, а другие немножко лукавили и говорили: как мы, епископы, можем быть учениками, последователями всего лишь пресвитера Ария. Но термин «единосущный», который вошел в Символ веры, вызывал возражения. Самое главное заключалось в том, что его нет нигде в священных книгах, то есть он заимствован из внешней философии.

Протоиерей Владислав Цыпин, доктор богословия, профессор МДА

По преданию, это ключевое для I Вселенского Собора определение предложил сам Константин Великий, но император не мог знать того, что у этого слова была предыстория. Дело в том, что за полстолетия до Константина на одном из поместных Соборов в Сирии была осуждена ересь епископа Антиохии Павла Самосатского, который для описания отношений между лицами в Троице использовал как раз таки термин «единосущный».

В чем тут дело? В том, что Павел Самосатский отвергал вообще личное бытие Сына Божия. И говоря о единосущии Сына Отцу, он попросту говорил о том, что на уровне высшем, чем земной, это одно и то же. То есть «единосущный» – это значит «один и тот же», в то время как никейский термин «единосущие» обозначает единство природы, сущности, при все-таки очевидном различии лиц, или ипостасей.

Протоиерей Владислав Цыпин, доктор богословия, профессор МДА

Но многих восточных епископов настораживала эта смена значения давно известного слова, а кроме того, они склонялись к мысли, что среди лиц Троицы должна быть определенная иерархия, ведь не зря Иисус Христос в Евангелии говорит: «Отец Мой более меня» (Ин. 14:28), поэтому к решениям Вселенского Собора они относились с подозрением. Ко времени правления Констанция практически все кафедры на Востоке империи были заняты арианами. Тем временем на Западе империи начался период смуты. В ходе гражданской войны сначала погиб Константин II, затем и его брат Констант. К 350 году Констанций остался единственным законным императором из династии Константина Великого, более того, единственным представителем – детей ни у него, ни у его погибших братьев не было, поэтому Констанцию волей-неволей пришлось вспомнить о своих двоюродных племянниках.

В 350 году Констанций объявляет своего двоюродного племянника Галла цезарем и поручает ему охрану восточных границ империи, а Юлиан получает долгожданную свободу и направляется в Грецию изучать философию неоплатоников в Афинскую академию, самое престижное учебное заведение тогдашнего языческого мира. Там Юлиан повстречает двух уроженцев уже знакомой ему Каппадокии. Их звали Василий и Григорий. Это были не кто иные, как будущие святители Василий Великий и Григорий Богослов. Вот интересное дело: великие христианские учителя учатся у язычников. Но в то время это никого не смущало. Молодое христианство понимало, что ему есть чему поучиться у языческого античного наследия, поэтому у Василия, Григория и Юлиана оказывается один учитель – философ-неоплатоник Проересий Армянин. Только каждый из них сформировался под его влиянием по-своему. Античное наследие сделало Василия и Григория величайшими христианскими богословами, а Юлиана – последним языческим императором Рима.

Карьера Галла при дворе была недолгой. В 354 году Констанций заподозрил его в заговоре и приказал убить. На следующий год титул цезаря получил Юлиан. Император женил наследника на своей сестре и отправил командовать войсками в далекую Галлию, где давно шла непрерывная война с германцами. В 357 году Юлиану удалось одержать крупную победу, перейти Рейн и разорить варварские поселения.

Его военные победы так хорошо помнились на Западе, что еще через поколение христианский поэт Пруденций будет писать в честь Юлиана довольно комплиментарные строфы: «Я помню храброго вождя, судью, известного деянием и словом, радевшего о благе государства, но не о сохранении веры, ведь возлюбил он мириад богов».

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИВИ РАН

Вести о популярности Юлиана достигли и двора Констанция II. В 359 году он приказал племяннику отослать самые боеспособные легионы из Галлии на Восток под предлогом усиления армии перед походом в Персию, однако солдаты вместо этого провозгласили Юлиана императором. Обе стороны начали готовиться к войне, но в 361 году Констанций II неожиданно скончался.

Приехав в Константинополь в конце 361 года, когда Юлиан уже оказался единственным императором, он снова провозгласил эдикт о веротерпимости – тот же самый, практически дословно совпадающий с эдиктом Константина. С точки зрения права и вообще правового регулирования религиозной сферы основа остается незыблемой. Но при этом в эту веротерпимость теперь вкладываются несколько иные смыслы.

Илья Попов, кандидат исторических наук, старший преподаватель ПСТГУ

При Константине и его преемниках привилегированное положение христианства держалось только на том, что это была религия императора. При Юлиане этого преимущества христиане лишились, а покровительство возвращается языческим культам. Император объявляет, что традиционная римская религия сделала империю великой и, чтобы вернуть величие, нужно вернуть милость богов.

Конечно, эта заявленная новая позиция государства спровоцировала столкновения, некий социальный взрыв на Востоке, и в течение 362-го и частично 363 годов происходит целая серия погромов, то есть основная масса римского населения начинает громить христиан, потому что, очевидно, к этим христианам накопилось множество претензий, прежде всего претензий в том, что они все теперь богатые. В этих погромах были жертвы, и есть некоторое количество христианских мучеников, которые почитаются Церковью именно в память об этих событиях.

Илья Попов, кандидат исторических наук, старший преподаватель ПСТГУ

Нет никаких свидетельств, что Юлиан участвовал в организации этих погромов. Напротив, ему даже приходилось их успокаивать. Он хорошо знал историю Церкви и понимал, что это лишь увеличит число мучеников, поэтому он делал ставку на то, что Церковь сама распадется, стоит лишь вернуть из ссылки всех обвиненных в ереси.

Царствование Юлиана очень сильно ударило по группировке омиев – это партия, ориентировавшаяся на придворных богословов Констанция II Урсакия и Валента, условное «церковное болото», сторонников самых обтекаемых и размытых формулировок в тринитарном споре. Омии постулировали, что Бог Сын подобен Богу Отцу, а вот как Он подобен – по сущности, не по сущности, – они об этом не говорили. Юлиан, вступив на престол, дал различным течениям христианства свободу действия, епископы возвратились из ссылок, и баланс сил резко меняется. Начинается стремительное усиление, с одной стороны, никейцев, а с другой стороны – полуариан-подобосущников.

Михаил Ведешкин, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИВИ РАН

Конечно, Юлиан действовал, думая, что внутренние раздоры будут способствовать развалу Церкви, но, сам того не желая, даже помог сторонникам православного Символа веры. Вторым пунктом его программы был запрет на преподавание в христианских школах классических латинских и греческих авторов.

Одна из первых христианских школ, и одна из самых известных, находилась в Кесарии Каппадокийской. По возвращении из Афин именно в ней стали преподавать Василий Великий и Григорий Богослов. После того как император Юлиан решил запретить все христианское образование, эта школа, скорее всего, была закрыта. Мы даже не знаем, где она находилась. Кстати говоря, Григорий потом напишет специальное «Слово» в адрес Юлиана и обвинит его в трусости, в том, что он испугался прямого честного диалога и решил сделать образование только уделом язычников.

Общество того времени было, если можно так сказать, «литературоцентричным». Это была основа и культуры, и государственного управления, потому что все государство строилось на переписке между разными чиновниками, которым нелегко было встретиться друг с другом лично и переговорить накоротке; они все разнесены друг от друга разными регионами, морями… Это значит, что нужно уметь писать, нужно уметь внятно, грамотно и красиво излагать свои мысли, так, чтобы тебя понял не только человек, которого ты хорошо знаешь, но и человек, тебе совсем незнакомый.