Пленники чести

Коршунов же снова припал к её руке, затем отошёл на прежнее место за спины генерала, его жены и брата.

– Я счастлива видеть здесь и вашу супругу, господин генерал, надеюсь, Евгения Петровна, поездка вас не слишком утомила? – обратилась госпожа Уилсон к жене Степана Богдановича уже более ласковым голосом.

– Большое спасибо, я прекрасно переношу долгие переезды, Клара Генриховна, – ответила та, слегка смутившись, – я с мужем разъезжала по всей стране в прежние годы, так что в этот раз я только вспомнила молодость.

– А вы, Антон Сергеевич, не слишком ли утомились в пути? – спросила она, подходя к сутулому, несколько обрюзгшему джентльмену в потёртом цилиндре, который он так и не успел снять.

– Что? – произнёс тот, словно пробуждённый от сладкого сна. – Я совсем не устал, сударыня. Я так же рад знакомству с вами, и примите мои соболезнования по поводу смерти вашего супруга.

С этими словами он неуклюже поцеловал руку госпожи Уилсон, и только потом снял цилиндр, обнажив лысую голову, на которой ещё кое-где остались седые жидкие волосы. Головной убор он нехотя отдал подошедшему слуге.

После этого Клара Генриховна представила своим гостям родственников и воспитанников. Особенно она старалась обратить внимание гостей на хорошенькую Наталью Всеволодовну, насчёт которой у неё уже были большие планы. Генерал же, заметив мундир Александра Ивановича, тут же подошёл к нему.

– Драгун, сынок? – спросил он бодро молодого человека.

– Так точно, ваше превосходительство, – звонко ответил Александр, – поручик седьмого драгунского полка.

– Молодец, сынок, бравый ты, я вижу, малый, так держать! Я сам когда-то в драгунах начинал! Так держать! – весело сказал генерал, любуясь выправкой и красотой молодого офицера.

– Рад стараться, ваше превосходительство! – сказал Александр, гордясь похвалой старого вояки.

– Ну, теперь вольно, сынок, чай мы не на параде, а в гостях, – улыбаясь, ответил растроганный старик.

Затем он подошёл к Наталье Всеволодовне, поцеловал ей ручки и тихонько прошептал на ухо:

– Вот, какой бравый солдат, за ним точно не пропадёшь, дочка, я тебе говорю, не пропадёшь.

От этих слов Наталья залилась краской и совершенно смутилась. Потом генерал окинул взглядом всех остальных и, не найдя не одной замечательной для себя персоны, вернулся к своей супруге.

– Всё тебя, батюшка ты мой, к молодым тянет, – шепнула она ему с укором.

После того, как все обменялись любезностями и познакомились друг с другом, Клара Генриховна объявила, что через полчаса всех ждёт в большой столовой зале к ужину. А до этого слуги отправились провожать гостей к их комнатам. Господа, оставшиеся в прихожей зале, долго ещё чувствовали себя скованно, испытывая безотчётный страх перед Степаном Богдановичем, его супругой и особенно трепетали перед его богатым кузеном. Но страх этот возник лишь потому, что их тётушка внушила им его. Встреть они этих же господ в другое время и в другом месте, не было бы и тени того раболепия, которое испытывали они в тот вечер. Но сейчас всё должно было быть по воле госпожи Уилсон, абсолютно всё, ибо от неё зависело благосостояние всех присутствовавших в замке родственников. Им не казалось удивительным и странным превращение в безвольных рабов старой вдовы, так как они понимали, что придёт время, когда и они станут командовать племянниками и внуками как им будет угодно. Они будут влиятельны и богаты, только надо немного потерпеть это унижение, а уж награда будет поистине королевской. И чем богаче будет жизнь господ наследников, тем счастливее они станут.

Глава V

К назначенному времени все господа собрались в большой обеденной зале за длинным столом. Изысканные угощения удались на славу, все ели и пили, восстанавливая силы после тяжёлого дня. Слуги то и дело подносили новые блюда, бутылки шампанского и бургундского вина. Но все, в то же время, ощущали себя неловко и напряжённо. Казалось, что в зале есть ещё кто-то кроме господ и прислуги, и этот кто-то следит за каждым, пытаясь просмотреть его насквозь и увидеть все мысли, чувства и желания. Ужин проходил довольно скучно, господа молчали, опасаясь произнести лишнее слово. Наконец Степан Богданович не выдержал и легонько постучал серебряным ножом по бокалу и произнёс:

– Дамы и господа, не выпить ли нам за всех нас, желая друг другу счастья, ведь эта встреча – поистине замечательное событие. Хотя дом сей и постигла печаль, жизнь продолжается. Так давайте поднимем бокалы, чтобы мы так же встречались ещё ни один раз!

С некоторой нерешительностью все поняли бокалы с вином и осушили их, хотя пить никто особенно не желал. После этого наступила совсем грустная пауза, ставшая невыносимой для гостей замка. Было слышно, как выл ветер и скрипели деревья, и эти звуки только усиливали томление.

– В прежние времена встречи проходили куда веселее, – заметила Евгения Петровна, – я помню, как мы когда-то танцевали и пели на приёмах у князя Главацкого, жаль, что теперь не те времена. В молодости я прекрасно танцевала.

– Что ж, господа, если вам угодно развлечься, то прошу в большую гостиную, – произнесла Клара Генриховна. – Надеюсь, мои слуги ещё не разучились играть на музыкальных инструментах.

С этими словами она строго посмотрела на Альфреда, который тут же понял, что от него требуется. Уже через несколько минут все перешли в гостиную и расположились на креслах и диванах вокруг дорогого, богато украшенного фортепьяно. Клара Генриховна села в роскошное кресло рядом с генералом и его женой, с другой стороны от неё сидел Антон Сергеевич, с которого та не сводила глаз. Напротив фортепьяно сели Александр Иванович и Наталья Всеволодовна, а рядом с ними устроились Анна и Виктор Черводольские. Несколько поодаль сели супруги Симпли, Павел Егорович, Алексей Николаевич и Иван Андреевич, подробно расспрашивавший всех господ о том, не замечали ли они что-либо необычное в замке, на что ему отвечали крайне неохотно. Карл Феликсович несколько замешкался, так как он всё пытался найти тайный вход в сокрытые коридоры замка, но действовал он очень осторожно, чтобы не привлекать к себе внимание. Госпожа Уилсон кивнула головой, и к фортепьяно вышел Альфред со скрипкой и ещё один слуга, севший за клавиши. Клара Генриховна сделала повелительный знак рукой, и они заиграли грустную мелодию, от которой у гостей замка начали путаться мысли, и захотелось спать. Этот дуэт играл тихо и печально, так что их вскоре перестали слушать. Сама хозяйка замка беседовала с Антоном Сергеевичем, стараясь расположить его к себе, и тот тоже старался быть любезным, хотя светские манеры он давно успел позабыть. Молодые люди сидели тихо, размышляя лишь о том, что было ближе всего к их сердцам, о любви. Почтенные господа дремали, за исключением Павла Егоровича, который мечтательно глядел прямо перед собой, размышляя о красоте и превратностях жизни, о том, что он пережил за долгие годы, и что ему предстоит. Музыка поглотила его романтическую душу, унося на вершины мечтаний, составлявших смысл его бытия. Но вот дуэт кончил играть, однако, казалось, никто не обратил на это внимания.

– Вы случайно не видели Карла Феликсовича? – вдруг шёпотом спросил у Павла Егоровича Иван Андреевич.

– Ах, он наверно любуется портретами в коридоре, – ответил Павел Егорович, – довольно странный молодой человек, но он не лишён таинственности, и, доложу вам, этим хорош.

– Очень интересный джентльмен, – добавил Иван Андреевич, зорко оглядывая гостиную.

– А вот, кстати, и он, – сказал Павел Егорович, указывая на вошедшего в гостиную Карла Феликсовича.

Он выглядел очень задумчивым, казался сам не свой, точно его мучила навязчивая идея, причинявшая невыносимое беспокойство. Карл Феликсович сел в дальнем углу гостиной и погрузился в тяжкие мысли.

– Любопытно, но не он, – проговорил Иван Андреевич, пристально посмотрев на молодого человека.

– Вы что-то сказали? – переспросил Павел Егорович.

– О нет, сударь, я просто увлёкся своими размышлениями об одном важном деле, – ответил, улыбнувшись, Коршунов.

В это время генерал очнулся от дремоты, посмотрел по сторонам и с улыбкой сказал:

– Клара Генриховна, вы всех нас усыпили своими развлечениями.

– О, ваше превосходительство, не расстраивайтесь, моя воспитанница очень хорошо поёт, так что я уверена, вас она точно развеселит, – ответила госпожа Уилсон с лёгкой улыбкой на лице.

Затем она обратилась к Наталье Всеволодовне:

– Дитя моё, Натали, подойди ко мне.

С замирающим сердцем девушка подошла к ней и склонилась в реверансе.

– Дитя моё, – продолжала госпожа Уилсон, – в пансионе ты изучала премудрости вокала, и, как мне докладывали, была одной из первых в искусстве пения. Не могла бы ты как раз спеть для нас какой-либо романс.

– Да, но тётушка, – попыталась возразить Наталья Всеволодовна.

– Будь добра, спой для нас, – строго глядя на неё, повторила Клара Генриховна, и слова её прозвучали как приказ, которого нельзя было ослушаться.

– Да, тётушка, – покорно ответила Наталья.

Затем она подошла к Альфреду и слуге, сидевшему за клавишами фортепьяно, сказала им пару слов, на которые они закивали головами и приготовили ноты. Натали бросила ласковый взгляд на Александра Ивановича и улыбнулась ему.

Все, кто находился в гостиной, замерли в ожидании песни. И песня началась. Сначала вступила партия фортепьяно, потом мелодию подхватила скрипка, и все господа и дамы тотчас будто бы проснулись и ожили, подхваченные искусной игрой, которая на этот раз не навевала тоску, но будила дремавшие чувства и переживания. И тут из прелестных уст Натальи полилась чарующая песня. Она пела старинный польский романс, написанный неизвестным композитором. Её голос звучал отчётливо и чисто, пробуждая великую печаль и радость в сердце каждого. Такого ангельского голосочка никто прежде не слышал, и слушали его, затаив дыхание, боясь спугнуть неосторожной мыслью неповторимое настроение, воцарившееся в гостиной. Но пела Наталья в этот вечер лишь для одного единственного человека, который был ей дороже всего на этом свете, которого она страстно полюбила с первого взгляда и на всю жизнь. Лишь на него она смотрела, а он смотрел на неё, не веря своему счастью, заворожённый голосом своей возлюбленной, который казался ему в тысячу раз прекраснее пения всех райских птиц. Он был навеки околдован в этот вечер, душа его парила, подхваченная звуками романса, и он забыл обо всём на свете, лишь Наталья существовала для него, а всё остальное осталось далеко-далеко за горизонтом.

И каждый чувствовал нечто подобное в эти минуты, и хотелось, чтобы романс никогда не кончался, чтобы он был вечен, и чтобы жизнь сама была вечной. Даже Карл Феликсович встал со своего места и подошёл поближе, чтобы уловить каждую нотку, каждый звук этого романса. Он слушал и глядел на Наталью Всеволодовну, которая вдруг преобразилась в его глазах. Она стала для него роднее и ближе, Карл Феликсович почувствовал приятное тепло, которое разливалось по его телу и согревало его при мысли о ней. Наталья Всеволодовна казалась ему всё прекраснее и прекраснее, пока тот не понял, что красивее женщины он не встречал ещё никогда в своей жизни, что теперь готов умереть ради неё. Он готов даже не просто умереть, но и воскреснуть во имя Натальи, воскреснуть и снова умереть, и ещё тысячу раз повторить свою кончину ради неё одной. Вот она, его богиня, такая близкая и прекрасная, святая и непорочная, точно Дева Мария, и он готов молиться на неё. Всё пропало для Карла Феликсовича, и была лишь одна Наталья, которой так шло её траурное платье, и которая была так прелестна и нежна, что хотелось броситься перед ней на колени и припасть горячими губами к её бледной руке.

И вот романс закончился, мягко и плавно, и скрипка протяжно пропела последний аккорд. В этот же момент гостиная взорвалась аплодисментами. Все в восторге кричали «браво», и даже Клара Генриховна хлопала в ладоши, поражённая талантом своей новой воспитанницы, ведь теперь её дело было почти завершено, так как и Антон Сергеевич был в восторге. Наталья залилась краской и смущённо отвечала на похвалы реверансами. Карл Феликсович, не отрывая от девушки взгляда, направился к ней, дабы поцеловать её прелестную ручку и выразить своё восхищение, однако к несчастью путь ему преграждали кресла. Но что он увидел? Какая-то чужая мужская фигура приблизилась к предмету его обожания. Соперник склонился перед Натальей Всеволодовной и нежно поцеловал ей руку, потом он выпрямился и стал с ней о чём-то говорить, а она с любовью во взоре смотрела на него. На него! Но не на Карла Феликсовича. Его точно поразило громом при этой страшной сцене. Весь мир перевернулся для него с ног на голову. Как такое могло произойти, чтобы кто-то другой его опередил? Почему он оказался лишним, почему именно он? Такого прежде не бывало, и происходящее казалось абсурдом. Отчаяние и ревность охватили Карла Феликсовича, и он был готов убить своего конкурента. От ярости он даже не сразу распознал в нём Александра Ивановича. Как, как мог он, блестящий дамский угодник, так обмануться? Почему он не заметил раньше этого цветка, который теперь расцвёл в руках другого?

– Вам понравился романс? – неожиданно прервала его мысли госпожа Симпли.

– Да, вот повезёт господину Миндальскому, – вполголоса добавил её супруг.

– Какому господину Миндальскому? – с трудом произнося слова, выговорил Карл Феликсович, душимый ревностью и злобой, которые старался скрыть из последних сил.

– Ну как же, нашему дорогому гостю, хлопковому миллионеру, швейному фабриканту. Это ради него всё тут устроено тётушкой, – тихо произнесла госпожа Симпли, указывая на господ в переднем ряду.

– Оригинальные смотрины, – заметил господин Симпли.

Тут разум бедного молодого человека окончательно помутился, он почувствовал себя словно в лихорадке, губы скривились и он прохрипел:

– Не может быть…

– Отчего же? Очень даже возможно, что у нас скоро появится новый весьма богатый родственник, – прошептал господин Симпли.

– Нет, такого не может быть, ибо не может быть никогда, – задыхаясь, простонал Карл Феликсович и выбежал из гостиной, чуть не сбив с ног пожилого лакея, несшего поднос с бокалами вина.

– Что это с ним? – удивился Иван Андреевич, подошедший поближе.

– Не знаю, сударь, странный он сегодня какой-то, – ответил господин Симпли.

– А может быть и он,– задумчиво произнёс Коршунов, забирая у слуги с подноса полный бокал.

Пока Клара Генриховна рассказывала Антону Сергеевичу Миндальскому обо всех достоинствах своей любимой воспитанницы, генерал с супругой подошли к Александру и Наталье, которые стояли рядом и глядели друг на друга. Они в самых добрых и приятных выражениях похвалили дар девушки, а Степан Богданович, пользуясь случаем, шепнул молодому поручику:

– Такие барышни на дорогах не валяются, сынок, уж коли взял, так держи крепко.

– Слушаюсь, ваше превосходительство, – с улыбкой ответил Александр Иванович.

Потом их отвлекли супруги Симпли своими пустыми расспросами, целью которых было желание произвести впечатление учтивых господ. Вся гостиная наполнилась гулом речей различного толка.

– И не обидно вам будет отрывать такое сокровище, как ваша дорогая Натали, от сердца? – спрашивал Антон Сергеевич.

– Ох, моё материнское сердце желает ей только добра, – отвечала со вздохом Клара Генриховна. – Где же мне найти ей достойного, опытного и обеспеченного супруга?

– Она достойна лучшего, – поддержал господин Миндальский.

– Без сомнения, моей девочке необходим супруг, знающий жизнь, к тому же она страдает от одиночества под моим заботливым крылом, – продолжала госпожа Уилсон.

– Я тоже одинок в моём огромном доме, – с печалью сказал Антон Сергеевич, – с тех пор, как умерла моя прежняя супруга, да спасёт всевышний её душу, я не могу найти покой. Верите ли, но я ещё молод, а подходящей жены мне не удаётся найти. Вот если бы у меня была такая жена, как ваша воспитанница.

– Ну что ж, думаю, ваше желание вполне осуществимо, – заметила Клара Генриховна.

– Вы, сударыня, хотите сказать, что если осмелюсь просить её руки, то вы мне не откажите? – обрадовано произнёс Антон Сергеевич, приглаживая остатки растрёпанной шевелюры.

– Скажем так, милостивый государь, я не стала бы спешить со свадьбой, но всё в ваших руках. Если вы окажите мне небольшую услугу, то считайте, что Натали уже ваша навеки.

– Всё что угодно, Клара Генриховна! – обрадовано воскликнул господин Миндальский, припадая к её руке, но потом вдруг о чём-то вспомнил. – А она не будет ли против? – спросил он.

– Помилуйте, пока я её опекаю, она будет послушна любой моей воли, – строго ответила госпожа Уилсон, – это теперь молодые люди заключают браки, как им вздумается, но ещё сохранились носители патриархальных традиций благородной старины, которым не безразлична судьба их потомков. Моё слово закон, но вы не забудьте о данных вами обязательствах.

– Разумеется, сударыня, – ответил Антон Сергеевич, целуя ей руку. – Сделаю всё, что будет в моих скромных силах!

– Натали, душа моя, пойди к нам, – обратилась Клара Генриховна к своей воспитаннице.

Девушка медленно приблизилась к высоким креслам и склонилась в реверансе.

– Ты поразила наши сердца своим дивным пением, я горжусь тобой, – продолжала она.

– Благодарю вас, тётушка, – кротко ответила Наталья.

– Ты должно быть ещё не успела хорошенько познакомиться с нашим дорогим гостем, Антоном Сергеевичем Миндальским. Он очень влиятельный и обеспеченный человек, так что прошу, окажи ему внимание и заботу, моя милая, – сказала Клара Генриховна.

– Безумно рад знакомству, – произнёс тот, касаясь липкими и мокрыми губами хрупкой ручки девушки.

Наталье захотелось отдёрнуть руку, но острые пальцы хлопкового фабриканта и промышленника крепко впились в неё и не желали отпускать. Полупрозрачные серенькие глаза его в упор смотрели на бедную девушку, не знавшую, куда деться от их невыносимого взгляда. К счастью в этот момент подошла Евгения Петровна, которая обратилась к Кларе Генриховне.

– У вас просто замечательное общество, госпожа Уилсон, нам с мужем давно не было так уютно и комфортно, как у вас, – радостно сказала она.

– Благодарю вас, я всегда рада таким гостям, как вы, – со сдержанной улыбкой произнесла Клара Генриховна.

К супруге подошёл генерал, он был весел и доволен.

– А что, душенька, – сказал он, обращаясь к ней, – тебе здесь нравится?

– Прелестное место, – отозвалась Евгения Петровна.

– Вот и я так считаю, душенька, ещё бы здесь устроить псовую охоту, скажем на волков, – сказал генерал, пристально глядя на госпожу Уилсон.

– Мой муж запрещал охотиться в его угодьях, в некоторые места на его земле он вообще не велел никому заходить, – сухо ответила Клара Генриховна.

– Отчего же? – удивился генерал. – Ну да это и не так важно, раз мне нельзя поохотиться на проклятых волков в этом диком рае, то тогда нам придётся уехать, ибо моё сердце, сударыня, жаждет преследовать волка и поймать его.

– Мой муж помешался на охоте, Клара Генриховна, – добавила Евгения Петровна.

– Прошу прощения, господин генерал, если вам и в самом деле так понравились мои угодья, то я не смею вам препятствовать в вашей охоте, – смягчившись, ответила хозяйка замка. – Волков и в самом деле здесь было слишком много.

– Вот это замечательно, сударыня, я рад, что вы мне разрешили снарядить охоту, – воскликнул Степан Богданович, поглаживая усы и бакенбарды. – Господа, приглашаю всех желающих со мной вместе пойти на зверя! Кто со мой?

В ответ Александр Иванович, Виктор Юрьевич, Павел Егорович, господин Симпли и особенно Иван Андреевич Коршунов выразили все вместе своё одобрение высказанной идее.

– Полагаю, Карл Феликсович тоже не откажется от этой забавы, – сказала Анна Юрьевна, – он, по-моему, прирождённый охотник.

– Анна, не слишком ли ты увлеклась этим мошенником? – сердито шепнула Клара Генриховна, но та сделала вид, будто не слышала её слов.

– А вы, кузен, разве не примите участие в охоте? – спросил Павел Егорович у Алексея Николаевича, который усиленно налегал на вино.

– А почему бы и нет, – заметил тот, – я некогда хорошо стрелял из ружья.

– Позвольте и мне участвовать в охоте, – робко попросила Наталья Всеволодовна.

Тут воцарилось молчание, так как никто не ожидал подобного поступка от хрупкой юной леди, и всем было интересно, что же скажет её опекунша.

– Барышня на охоте? – наконец произнесла Клара Генриховна. – Это же невозможно, сударыня! Твоя дерзость, моя девочка, переходит всякие границы, не так ли, господин генерал?

Тут она строго посмотрела на Степана Богдановича, который пригладил усы и сказал:

– Барышня на охоте это не новость, мне лично думается, что это к удаче. Госпожа Уилсон, пусть она примет участие в нашей мужской забаве, от этого ей худо не станет.

– Как вам будет угодно, господин генерал, но вдруг с ней что-то случится? – ответила Клара Генриховна, пристально глядя на Степана Богдановича.

– О, что-то мне подсказывает, что с ней всё будет в полнейшем порядке, сударыня, – произнёс генерал, глядя на Александра Ивановича, стоявшего как всегда подле Натальи.

– Хорошо, пусть и она поохотится с вами, – равнодушно ответила госпожа Уилсон.

– Благодарю вас, тётушка. И спасибо вам огромное, ваше превосходительство, – смущаясь, произнесла Наталья Всеволодовна.

– Вот это славно. За охоту, господа! – сказал генерал и залпом осушил бокал вина.

После этого гости замка немного разошлись по гостиной, обсуждая предстоящую охоту. Там и тут вспоминались случаи на охотах прежних лет. Всем безумно надоело проводить время впустую, так что намечалось отличное развлекательное мероприятие.

–А я и не знал, что вы любите охоту, – сказал Александр, обращаясь к Наталье.

– Я просто люблю верховую езду, и ещё мне очень хочется быть с вами, Александр Иванович, – ответила она, опуская глаза.

В это время Клара Генриховна, не слишком обрадованная тем, что всё шло не совсем так, как она хотела, продолжала разговор с Антоном Сергеевичем.

– А вы не примите участие в охоте? – спрашивала она.

– О нет, сударыня, я не так проворен для охоты, как кажется. Да и вообще, если вам угодно знать, я предпочитаю тихую размеренную жизнь, – отвечал господин Миндальский.

– Да, это самое лучшее, – поддерживала его Клара Генриховна.

Тут к ним снова подошла Евгения Петровна, которой хотелось быть ближе к уважаемым господам.

– У вас потрясающий замок, Клара Генриховна. Признаюсь, я сначала решила, что в этих стенах могут обитать призраки, – сказала она.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.