Моя балерина

– Молодцы. Хорошо танцуют.

– Спасибо, – еще сильнее смутилась Аня.

– А подаришь мне танец?

– Что? – ей показалось, что она ослышалась. Нет, Аня надеялась, всем своим существом желала, чтобы она ослышалась.

– Потанцуешь со мной? – Олег Викторович махнул головой в сторону импровизированного танцпола.

Аня растерялась. Танцевать с мужчиной? Олегом Викторовичем? Быть к нему так близко, касаться? Почему-то ей вдруг стало до ужаса страшно, словно не умела она вовсе танцевать и тело ее ей самой показалось каким-то деревянным.

Олег видел, как изменилось лицо девушки, как напугал ее вопрос, и не понимал, почему. Ведь Аня прекрасно танцует. Стесняется его? Какие глупости! С чего бы ей его стесняться? Ведь он предложил ей всего лишь танец, а не что-то там такое. Он протянул Ане руку, на которую она посмотрела, как на ядовитую змею.

– Обещаю не оттоптать тебе ноги, – рассмеялся Олег, желая разрядить обстановку.

Лицо девушки стало бледным. Ему даже показалось, что она вот-вот потеряет сознание, и собрался уже обратить все в шутку и отказаться от танца, когда Аня положила свою маленькую ледяную ладошку на его крупную ладонь. И этот контраст так сильно поразил Олега, лишний раз напоминая ему, что перед ним юная девчонка, почти его дочь.

Весь танец Аня была натянута, как струна, сохраняя между ними расстояние. Она ни разу не взглянула на него, ни разу не улыбнулась, словно отбывала наказание. А Олег весь танец думал о том, какой хрупкой она была под его пальцами. Он даже боялся держать ее крепче, чтобы не сломать, не причинить боль и не оставить синяков.

Аня едва доходила Олегу до плеча и он весь танец смотрел на ее затылок. Темные волосы снова были собраны в пучок.

– Интересно, она когда-нибудь распускает волосы? – подумал он, но спросить, конечно, не решился. Это выглядело бы странно и нелепо.

– Как поживает Набоков? – Олегу хотелось поговорить с Аней, как-то расслабить ее, чтобы она не боялась его.

Девушка вскинула на него непонимающий взгляд, словно впервые слышала эту фамилию.

– «Лолита», – напомнил он.

Ее щеки тут же стали пунцовыми.

– Я не дочитала ее, – негромко произнесла Аня, отворачиваясь. Взгляд ее блуждал по залу, а тоная ладошка подрагивала в руке Олега.

– Почему?

– Неинтересно, – опустила она глаза.

– А какие книги тебе интересны?

Девушка посмотрела на Олега так, словно оценивала, достоин ли он знать эту информацию. Потом дернула плечом и отвернулась:

– Разные.

– Например? – его не устроил ее короткий ответ.

– Чехова люблю.

– А из современной литературы? – мужчина смотрел на нее сверху вниз и наслаждался тем, как Аня краснеет при каждом его слове. Ему это казалось таким нежным и трогательным и отзывалось ощущениями, которые сам он не мог никак идентифицировать, поэтому просто не стал заострять на этом внимание.

– Я не читаю современные книги. Они скучные и похожи друг на друга.

– Кто приучил тебя любить классику?

– Бабушка, – губы Ани дрогнули в подобии улыбки – впервые с момента их встречи. – Она преподавала в школе литературу.

– Наверное, хорошей учительницей была. Я вот терпеть не мог в школе читать классику, – признался Олег.

– А сейчас любите? – осмелилась спросить девушка, по-прежнему не глядя на него.

– Сейчас мне просто некогда ее читать, – хмыкнул Олег. Музыка закончилась и он был вынужден выпустить Аню из своих рук. – Спасибо за танец, Аня.

Она коротко улыбнулась. Мужчина понимал, что они должны сейчас разойтись. Ведь он, сорокалетний, неинтересен ей, девятнадцатилетней, но продолжал стоять возле нее, пытаясь подобрать вопрос или фразу, которая бы позволила им и дальше разговаривать.

– Аня, а почему ты преподаешь танцы в ДК?

Она вскинула на него короткий взгляд и тут же отвернулась.

– Мне это нравится, – произнесла тихо.

– Но ведь ты сама могла бы танцевать в каком-нибудь театре. Почему выбрала преподавание?

Олег заметил, как взгляд Ани заволокло грустью. Неужели, у нее после окончания училища не было ни одного предложения? С ее-то талантом это просто невозможно. Но ответить она не успела. В небольшой сумочке, висящей у нее на плече, зазвонил телефон. Что-то из классики – Олег в этом не разбирался. Она достала потрепанный мобильник и по лицу ее пробежало неудовольствие.

– Извините, мне нужно ответить, – нахмурилась Аня.

– Да, конечно, – кивнул он и улыбнулся.

Стоило девушке отойти, как его самого отвлекли разговором о трудностях ДК и намеками, что неплохо было бы помочь местной культуре не загнуться окончательно. Когда он был закончен, Олег пробежался взглядом по тесному залу. Хрупкой фигурки в легком шифоновом платье нигде не было видно.

– Жаль, – подумал он. – Она была здесь единственным интересным персонажем.

Делать на банкете было больше нечего.

В это же время Аня ехала в машине с отцом. Взгляд ее был устремлен в окно, но она ничего за ним не видела. Она был сегодня недовольна собой. Краснела, как глупая дурочка. Танцевала, как какая-то неумеха. Мямлила что-то в ответ на вопросы Олега Викторовича. Теперь он будет считать ее недалекой и забитой. Хотелось расплакаться от бессилия. Ведь второго такого шанса понравиться ему уже не будет. А понравиться Ане хотелось.

Она потом полночи вспоминала их танец, думала о том, как танцевала бы по-настоящему красиво, если бы ей представился второй шанс. И уже бы не краснела и охотно поддерживала разговор и даже смеялась бы. То есть была бы легкой. И тогда она бы непременно понравилась Олегу Викторовичу, он остался бы ей доволен и не думал, что она какая-то чокнутая и не способная поговорить. Потому что Ане казалось, что именно так он о ней и думает – как о глупой маленькой дурочке. А она была другой и ей важно было, чтобы Олег Викторович это узнал. И чтобы снова пригласил на танец. Аня даже представляла, как бы все это было. И как бы кружились они, подхватываемые мелодией, как бы он смотрел на нее восхищенно, как бы его руки лежали на ее талии и держали уверенно. Именно мысль о руках Олега Викторовича, касающихся ее, волновала Аню и рождала в теле непонятные ощущения. Сердечко ее сладко ныло и колени тесно сжимались. Становилось душно и как-то неловко. В ту ночь она впервые представила свой поцелуй с отцом Карины. Эта фантазия так напугала Аню, что она запретила себе думать об Олеге Викторовиче. Ей стало до ужаса стыдно. Если бы он только узнал, о чем она думает, считала девушка, то, наверняка бы, отвернулся от нее, отругал и никогда бы больше не подошел и не заговорил. А, значит, надо выкинуть эти мысли из головы, подумать о чем-то другом, неинтересном или, наоборот, интересном, не связанном с Олегом Викторовичем. И Аня попыталась. Она начала думать о новом танце, которому стоило бы научить девочек. Потом ее мысли перекинулись на костюмы, музыку, на то, какая будет в этом году зима, нужны ли ей новые сапоги или можно походить в старых. Но о чем бы Аня ни думала, мысли об Олеге Викторовиче все равно просачивались в ее сознание, как трава в трещины асфальта. И думать о нем было страшно и сладко одновременно.

Глава 4

С того вечера прошел почти месяц, но волнение Ани нисколько не уменьшалось. Она потеряла покой. Ее перестало радовать абсолютно все: от еды до успехов девочек из студии. И сама она стала походить на привидение – задумчивое и безрадостное. И даже время не могло излечить ее симптомов. Они, напротив, становились только тяжелее. Это было мучительно. И от этого не было лекарства. Хотя нет. Ане казалось, что если она хоть одним глазком увидит Олега Викторовича, то ей обязательно станет легче. Но она не встречала его, даже не смотря на то, что после работы уже не спешила сразу на автобус, а проходила пешком несколько остановок в надежде увидеть отца Карины. И ни дождь, ни холодный ветер, ни темнота не останавливали ее. Только все было тщетно. Олега Викторовича нигде не было, словно он исчез из города. Исчезала и сама Аня – таяла на глазах от тоски, о которой нельзя было никому рассказать.

Спасением показалось приглашение от подруги на день рождения. Там девушка думала развеяться и отвлечься. Праздник должен был состояться в ночном клубе, но эту подробность Аня опустила, когда рассказывала маме. Впервые в жизни девушке захотелось пойти ей наперекор. Нет, это не был бунт ради бунта. И это не было желание что-то доказать. Она просто хотела стать чуточку смелее, интереснее, чтобы можно было потом в кругу подружек хвастаться, что никакой она не синий чулок и мамина дочка, что она тоже была в ночном клубе. И даже пила – да, да, Аня планировала немного выпить чего-нибудь некрепкого. Но главной целью всего этого действа был Олег Викторович, в чем девушка боялась сама себе признаться. Она хотела стать интереснее и смелее для него. Ведь, по ее мнению, он считал ее скучной серой мышью, не способной поддержать разговор.

И вот этот день, а точнее вечер настал. Аня собиралась долго. Все ее платья совсем не подходили для подобного случая. Это очень расстраивало девушку. Перебирая немногочисленные вешалки, она с горечью задавалась вопросом:

– Почему я всегда покупаю какие-то бесформенные и бесцветные платья? Они такие неинтересные и скучные.

Аня даже попыталась накануне праздника зайти в магазин и купить что-то более подходящее, но все, что годилось для ночного клуба, не годилось для самой Ани. Она чувствовала себя неуютно в коротких мини, обтягивающих, как вторая кожа, платьях, глубоких декольте, в которых ей и показать было нечего. Все это не вызывало ничего, кроме отчаяния. Аня чувствовала себя никчемной, убогой и ни на что не способной.

– Олег Викторович никогда на такую не посмотрит, – думала она, крепко зажмуриваясь, чтобы не заплакать от горя.

– И поделом, – тут же злилась на себя. – Зачем ему такая серая мышь?

Желание идти в клуб таяло с каждой минутой. Она даже позвонила будущей имениннице, чтобы отказаться, ссылаясь на большую занятость, но Оксана – так звали подругу – отказа не приняла.

– Ань, у меня уже все заказано. Ну ты чего? И так редко видимся. Когда еще встретимся, посидим? Давай, Анька. Будет круто! Не вздумай отказываться! Иначе я обижусь.

Этого Аня допустить не могла. У нее и без того почти не было подруг, так что терять одну из них совсем не хотелось. Поэтому девушка достала из шкафа первое попавшееся платье, собрала волосы в привычный пучок и без малейшего настроения, которое подходило бы для похода в клуб, отправилась к Оксане домой – ехать решено было всем вместе от нее.

– Анька, ты че, в этом, что ли, в клуб собралась? – опешила подруга, разглядывая Анино светло-голубое платье в мелкий цветочек. – Не, такое для прогулки по деревне подойдет. Ну, в парк, может.

Ане было неприятно, но она промолчала. И даже попыталась выдавить из себя улыбку. Вышло жалко.

– Так, сейчас все исправим! – решительно заявила Оксана. Она быстро отыскала среди кучи вешалок темно-зеленое короткое платье с запахом. – Вот, должно подойти.

Аня разглядывала его настороженно. Слишком короткое, разрезы по бокам и декольте…

– Оксан, может, я все-таки не пойду? – осторожно спросила девушка.

– Нет, ты пойдешь. Когда еще ты выберешься в клуб? Скажи честно, ты хоть раз там была?

Аня качнула головой.

– А надо хоть раз там побывать. А то ты со своими танцами в ДК скоро плесенью покроешься. А маман, поди, от своей юбки далеко не отпускает? Как это она еще в клуб тебя отпустила?

Девушка неопределенно дернула плечом. Признаваться, что она обманула мать, было стыдно.

– Давай, одевай платье. Скоро Лерка с Дианой приедут.

Платье было красивое. Тонкая ткань красиво струилась по телу. И, наверное, оно должно было вызывать восторг, но у Ани оно вызывало дискомфорт. Хотелось все время прикрыть грудь и натянуть подол на колени.

– Оно сидит на тебе лучше, чем на мне, – восхитилась Оксана. – Все, идешь в нем. Надо с волосами еще что-то сделать. Давай распустим.

– Нет, Оксан, не надо.

– Ну что ты как старая бабка? Тебе девятнадцать. Давай вытаскивай свои шпильки. Давай, давай. Анька, ты ж красивая девка, а своей красотой пользоваться не умеешь.

Темные волосы рассыпались по плечам. Аня не любила их распускать – это было делом привычки. В хореографическом училище от них всегда требовали, чтобы волосы были собраны в специальный пучок. Не абы какой, а балетный. Делать его учили в первую очередь.

– Слушай, у тебя классные волосы, Ань, – восхищенно произнесла Оксана. – Чего ты их вечно собираешь?

– Не знаю, – пожала девушка плечами.

– Давай тебя еще накрасим.

– Ой, нет, Оксан, нет.

– Ну глаза хоть подчеркнем.

– Не надо, Оксан. Я не люблю краситься.

– Странная ты, Анька.

От необходимости отвечать Аню спас звонок в дверь. Это приехали Лера с Дианой. Пора было выдвигаться в клуб.

В клубе было темно, громко и тесно. Аня крутила головой во все стороны, разглядывая обстановку, людей, свет. Ей было интересно, хотя она еще не поняла, нравилось ли здесь. Столик был заказан заранее, поэтому проблем с местами не возникло. Скоро на столе появилось шампанское, мартини и тарелки с закусками. Аня не спешила есть и участвовать в разговорах Она никогда этого не любила и не умела. Ей казалось, что все, что она говорит, никому неинтересно. Да и о чем ей было рассказывать? Парня нет, по заграницам не ездит, на сцене не выступает. Не то, что Диана – яркая, эффектная. Про таких говорят «зажигалка». Она и зажигала вскоре на танцполе, собирая вокруг себя толпу парней. И парочке из них даже позволила приблизиться. Настолько, что Аня смущенно отвернулась.

– Привет! – гром музыки разорвал радостный голос. – А вот и я!

Аня повернулась и не поверила своим глазам. Сначала даже думала, что ей показалось, но нет, к ним за столик подсела Карина. Сердечко взволновано заколотилось, потому что в голове тут же возник образ Олега Викторовича.

– Поздравляю с днем рождения. Желаю счастья в личной жизни. Пух, – тараторила девушка, обняла именинницу, а потом развернулась к Ане. – Привет, Ань! Не ожидала тебя здесь увидеть. Но мой респект.

– Каринка, давай штрафную за опоздание, – Оксана уже разливала по бокалам шампанское. – Аня?

– Нет, нет, я не буду, – замотала она головой, с начала вечера так и не притронувшись к спиртному.

– Что значит не будешь? – наигранно возмутилась Карина. – Это что еще за детский утренник? Сок долой. Даешь шампанское.

И она щедро плеснула Ане игристого.

– Давай, за именинницу и за встречу. Девчонки, как давно я вас не видела.

Аня сделала осторожный глоток. Пузырьки шампанского щипали язык. На вкус оно было приятным.

– Давай, Ань, смелее, – подначивала Оксана. – Это не яд. Давай, заодно расслабишься. А то сидишь весь вечер, как будто нападения ждешь. Давай, давай.

И Аня решилась. Под насмешливые взгляды подруг она торопливо осушила фужер. Пузырьки ударили в нос и девушка закашлялась.

– Ай, молодца. Давай закусывай.

Аня очень быстро почувствовала опьянение. Тело ее стало легким, а ночной клуб начал плавно покачиваться. И при этом хотелось улыбаться.

Потом было еще шампанское, танцы и, кажется, мартини. Ане нравилось. Наконец, она почувствовала себя в своей тарелке. Она была как все и это рождало в ней ощущение счастья. И пусть ноги уже держали с трудом и сама Аня несла какую-то ересь под взрывной хохот Карины и Леры, но она не хотела ничего менять. Правда, в какой-то момент ее начало клонить в сон. Девчонки ушли танцевать и Аня, забившись в угол дивана, лениво наблюдала за ними, чувствуя, как тяжелеют веки. Только уснуть здесь не хватало.

– Надо выйти на воздух, – подумала она затуманенным сознанием. Но как это сделать, если ночной клуб вращается со скоростью света, а пол под ногами вздыбился, как не объезженная лошадь?

Эйфория от выпитого отпускала. Ане становилось плохо. Она откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Это было еще хуже, потому что девушка начала словно куда-то проваливаться. Тошнило.

– Ань, ты чего не танцуешь? – весело спросила подошедшая Диана. – Пойдем.

– Не хочу, – с трудом ответила Аня заплетающимся языком.

– Ооо, да ты уже нарядная, подруга, – рассмеялась девушка.

– Анька, ты че, пьяная? – кажется, это был голос Оксаны. Аня с трудом могла его различить.

– Тебе, че, плохо?

Она начала заваливаться, но чьи-то руки удержали. Потом ее, кажется, куда-то вели. Мимо мелькая части тел, обрывки лиц, то ли стены, то ли потолок – Аня слабо понимала. Стало легче, когда по коже скользнул холод. Она жадно втянула в себя стылый воздух.

– Ну ты даешь, Анька. Совсем пить не умеешь? – ухмыльнулась Карина.

– Я… Никогда… Не пила, – говорить было сложно. От каждого слова содержимое желудка медленно продвигалось наверх.

– Ну ты даешь! А щас-то зачем так налакалась? Что с тобой делать теперь?

Аня не знала. Все, чего ей хотелось, это умереть. А еще она клятвенно пообещала себе больше никогда и ни за что не пить. Если выживет, конечно. А это было под большим сомнением. Пока девушка рефлексировала, Карина с кем-то разговаривала по телефону. Аня не вслушивалась. Она уселась прямо на ступеньки и обхватила себя руками – было холодно.

– Ты как? – склонилась над ней бывшая одноклассница.

– Сейчас пройдет, – пыталась храбриться Аня.

– Слушай, если не умеешь пить, лучше вообще не пить. Блин, что так холодно то? Посиди тут, я наши вещи заберу и девчонок предупрежу.

Аня кивнула и тут же пожалела об этом, потому что тошнота стала настолько нестерпимой, что девушка рванула с крыльца в полумрак и согнулась там пополам, изрыгая из себя остатки пиршества. Лоб ее покрылся испариной. Тело потряхивало – не то от холода, не от слабости.

– Аня?

Позвоночник пронзило током. Девушка резко вскинула голову на звук знакомого голоса и в ужасе застыла. Перед ней стоял Олег Викторович и хмуро смотрел на уродливую лужу под ее ногами. Ане вмиг протрезвела.

– Ты что тут делаешь? – он был ошарашен не менее самой девушки.

– Пап, ты уже приехал? Держи, Ань.

Аня поспешно выхватила из рук девушки свою куртку и также быстро ее надела. Ей было стыдно. Настолько стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю. Боже, ну, почему ему надо было появиться именно в такой ужасный момент, когда ее рвало. Это отвратительно! Мерзко! Гадко!

– Надо Аньку сначала домой отвезти.

– Я… Я на такси, – с трудом разлепила губы девушка.

– В таком состоянии? – хмыкнул Олег Викторович.

– Господи! Господи, пусть земля разверзнется, – молила Аня про себя. Но Господь был глух к ее молитвами и с землей ничего не происходило. Она даже колыхаться под ее ногами перестала.

– Со мной все в порядке, – Аня не могла смотреть на Олега Викторовича, ведь в его глазах было столько осуждения и презрения, что она это просто не могла вынести.

– Я видел, как с тобой все в порядке. Поехали. Отвезу тебя домой.

Аня зажмурилась. Как же ей хотелось, чтобы все это оказалось сном, и Олег Викторович на самом деле не приезжал.

– Ань, ну че ты встала? – окрикнула ее Карина.

Мужчина оглянулся. Аня заставила себя сделать шаг, второй. Тело слушалось плохо.

Олег Викторович держал для нее дверь, пока она садилась на заднее сиденье. Аня не смела поднять на него глаза. И в тот момент она ясно поняла, что он никогда больше не посмотрит в ее сторону. Это было ужасно – понимать, что ты потеряла то, чего у тебя никогда не было, но чем ты очень хотела обладать. Ане не было так больно, даже когда врачи запретили ей танцевать. Именно сейчас, а не тогда, как ей казалось, весь ее мир и вся ее жизнь потеряли смысл. Девушке даже было все равно, что едет она домой, пьяная, в чужом развратном платье и что дома непременно будет скандал, большой и страшный.

– Куда тебя отвезти? – спросил Олег Викторович, глядя на Аню в зеркало заднего вида. Она назвала ему адрес. Машина медленно тронулась с места. Девушка вжалась в угол сиденья. Скоро она приедет домой и ее пути с Олегом Викторовичем разойдутся навсегда. И Аня останется в его памяти алкоголичкой, не умеющей пить и блюющей в подворотне. Что может быть ужаснее?

Мужчина за всю дорогу не проронил ни слова. Аня не знала, хорошо это или плохо. Может, было бы лучше, если бы он ругался, отчитал ее, тогда бы у нее хотя бы был шанс объясниться, убедить его, что она не такая, что она напилась впервые в жизни и больше никогда не станет этого делать, но Олег Викторович молчал. И одному Богу было известно, о чем он думал. Но Аня была уверена, осуждал.

А Олег на самом деле не понимал. Он всю дорогу бросал на девушку короткие взгляды в зеркало заднего вида и задавался вопросом, какого черта она пила? Ясно же, что не умеет этого делать. Решила ощутить себя взрослой? Дурочка! Хотя бы начинала с малого. А Каринка еще получит за то, что напоила Аню.

Он свернул во двор с указанным адресом и нахмурился. Надо же, какое совпадение! Ведь он в юности часто здесь бывал. Вот в этом самом доме жили его друзья Костя и Андрей. Их пути давно разошлись, но когда-то они тесно общались. А много лет назад здесь жила девушка, которую он безумно любил. Думал, что любил. А оказалось, что подделка это. Как и сама девушка, фальшивая насквозь. Олег ухмыльнулся, ничего не ощутив по этому поводу. Ничего внутри него не дрогнуло от воспоминаний о Ларисе. А тогда, двадцать лет назад ему казалось, что жизнь его закончилась и никогда уже больше он не полюбит.

Олег остановил машину у последнего подъезда.

– Приехали.

Он видел, как сонно огляделась Аня, бросила испуганный взгляд на окна квартир и открыла дверь.

– Спасибо, – ее голос было едва слышно.

– Может, тебя проводить? А то мало ли, – предложил Олег. – Ты как себя чувствуешь?

– Нормально. Спасибо. До свидания.

Аня захлопнула дверь и, бросив еще один взгляд на единственное горящее окно, нетвердой походкой пошла к подъезду.

– Представляю, что сейчас будет, – ухмыльнулась Карина.

– В смысле? – не понял Олег, оглянувшись на дочь.

– Да мать у нее строгих нравов. Аньке щас достанется по первое число.

Мужчина посмотрел на окно на третьем этаже. У него не было сомнений, что именно там живет Аня.

– Зато будет думать в следующий раз, прежде чем пить. И вообще зачем вы ее напоили?

– А мы-то тут причем? – возмутилась Карина. – Она сама немаленькая. Силой же никто не заставлял.

– Ремень по тебе плачет, – беззлобно ответил Олег и, развернув машину, вырулил со двора.

– А я-то че?

– Нет слова «че», – рыкнул отец. Дочь притихла. Она выпивала не в первый раз. После парочки вечеринок ее вообще заносили домой на руках, но отец всегда относился к этому лояльно. Мог пожурить, но до скандалов дело не доходило. Сейчас же он был недоволен. И настолько, что Карина чувствовала, лучше не спорить. А отец побесится и отойдет, как всегда.

– Неужели непонятно, что Аня не умеет пить? – не унимался он.

– Так и не пила бы.

– Знаю я ваши вечеринки. На слабо взяли девчонку?

– Да никто ее ни на что не брал. Все пили и она пила. Не хотела бы, не пила.

– Что хоть пили?

– Шампанское, – дернула плечом Карина.

– И все?

– Мартини было. Пара коктейлей.

Олег покачал головой. Он хорошо представлял, как чувствовала себя Аня и как она будет чувствовать себя завтра утром. Ну плюс в этом определенно был. Сильное похмелье надолго отобьет у нее желание пить. Самое интересное, что Олег не осуждал ее. Напротив, в его представлении Аня была никем иным, как жертвой обстоятельств, из-за своей несмелости неспособной отказать.

– Неужели такие еще существуют? – ухмыльнулся он, съезжая на подземную парковку. – Где же она выросла такая, совершенно не приспособленная к реалиям этого мира?

На самом деле Олегу не хотелось, чтобы Аня к ним приспосабливалась. Ведь это бы означало нарастить броню, стать дерзкой, где-то жесткой, потерять прелесть своей невинности и наивности – потерять себя.

– Поместить бы ее в музей под стекло, – подумал Олег, поднимаясь в лифте, – как редкий экспонат, чтобы можно было любоваться.

А любоваться Олегу хотелось. Жаль, что в жизни они никак друг с другом не связаны. Аня была ему интересна. Он не чувствовал в ней той пустоты, что была свойственна современным девушкам. Напротив, он чувствовал глубину, которую хотелось постичь и измерить. Жаль, что между ними такая пропасть. Ведь разве он сам может быть ей интересен? Конечно, нет. Олегу вообще казалось, что единственные чувства, которые он вызывает в Ане, – это страх. И если бы это было возможно, то она предпочла бы никогда с ним не встречаться.

– Я спать, – прервала его мысли Карина.

– Давай. Спокойной ночи, – кивнул он.

– Спокойной ночи.

Он тоже быстро принял душ и лег в постель рядом со спящей женой. Она не шелохнулась. Отвернувшись от нее, Олег подумал:

– Как там Аня? Сильно ли ее потрепала мама?

Он был согласен, что небольшая взбучка иногда крайне полезна в воспитательных целях. Главное, не переборщить. И Олег надеялся, что маме Ани знаком этот принцип. Хотя какое бы ему было до нее дело? Чужая дочь, чужая девушка… И все-таки он думал о ней.