Больше не друзья

Ладно. Как ей откажешь-то? Мы не видимся сейчас почти из-за плотного расписания у каждого из нас. Мать окончательно освоилась за последний год в новом для нас городе, завела подруг и теперь, объединившись с мамой Стаси и Захара, активно трудится, развивая их маленький бизнес – салон красоты.

Пока поднимаюсь за курткой, прикидываю возможные темы предстоящего разговора. Я перед предками вроде не косячил, на всякие неудобные для большинства семей темы со мной и братом давно поговорил отец. Нам как бы не по пять лет. Так что вариантов у меня нет.

Сменив шорты на спортивные штаны и накинув куртку, выхожу в крытую беседку, расположенную прямо среди высоких деревьев на участке. Мама пьёт чай с круассаном. Мне сейчас такое нельзя, у меня спортдиета.

– У тебя до скольки тренировка сегодня? – спрашивает она.

– До часа, но я сюда не вернусь, потому что вечером у нас бассейн.

– А ты всё же вернись, пожалуйста. У нас будут гости.

– Кто? – поставив локти на сто, подпираю кулаками подбородок.

– Фомины будут. Тётя Люба с Сашенькой. Развлечёшь девочку, чтобы с нами не скучала? Вы же дружите.

– Оу… – провожу ладонью от затылка к макушке и обратно. – Ладно, без проблем.

Саша не говорила, что её родители собираются к нам в гости, я бы запомнил. Но это не точно. Мой мозг вчера был лишён нормального кровообращения. Мог прослушать.

– Ты об этом хотела поговорить?

Мама отламывает кусочек круассана и протягивает мне.

– Нельзя, мам. Наш медик меня распнёт за эту вкусняшку.

– Эх… – вздыхает она. – Клим, – протянув руку через стол, пальцами касается моей, – что с тобой происходит в последнее время?

– Да нормально вроде всё, – наливаю себе чай из пузатого белого чайник.

– Ты практически перестал улыбаться, – замечает мама. Она у нас очень внимательная, иногда даже слишком. Сложно что-то скрыть.

– Взрослею, – губы тянутся в дёрганной улыбке.

– Взвинченный всё время, – продолжает она. – У тебя что-то случилось? В спорте проблемы? Или с девочкой? У тебя же есть кто-то, да?

А я не знаю!

Есть…

– Мам, правда всё нормально, – успокаиваю её. – Не переживай. Ничего из того, с чем я не мог бы справиться сам, не происходит. Такой ответ тебя успокоит?

По глазам вижу, что нет.

– Всё хорошо, – повторяю я. – Ты извини, мне ехать пора. Отрабатывать опоздание совсем не хочется. После тренировки вернусь.

– Клим, так девочка-то есть? – тепло улыбается мама.

Усмехнувшись, неопределённо качаю ладонью в воздухе.

– Понятно. Я рада, что ты начал впускать хоть кого-то в своё окружение. Тебе же не надо напоминать об осторожности?

– Мам… – закатываю глаза.

– Иди, иди, – отпускает меня. – Взрослый, – смеётся.

С отцом не пересекаюсь, он уже на службе. Быстро собираюсь и мы с братом друг за другом выезжаем из дома.

Во Дворце суета. Сегодня у наших маленьких гимнасток соревнования. Иду мимо шумных мамочек, бегающих туда-сюда девчонок в ярких купальниках, с блестящим макияжем.

Сворачиваю в наш коридор. Даже сюда доносится эхо смеха и детского визга. Мне кажется, Варя никогда не была такой же шумной малышкой. Она утончённая, какая-то возвышенная, что ли.

Пока переодеваемся, парни расспрашивают про гонку. А у меня она теперь прочно связана с тем, что было после неё. Точнее не было. И я снова бешусь. Они стебут по-доброму. Тут невозможно скрыть личное. Всё равно вылезает.

Спасибо тренеру. Юрий Германович даёт офигенную нагрузку. Из башки вылетает абсолютно всё. Эмоции перерабатываются в полезную энергию, и отработка получается эффективнее.

На выходе из зала Терехов притормаживает меня за плечо.

– Агрессивный сегодня очень. Нормально всё? – серьёзно спрашивает он.

– Да нет вроде, не заметил, – пожимаю плечами.

– Клим, зато я заметил, – и вопросительно приподнимает бровь, ожидая ответа.

– Нормально, – подтверждаю я.

– Сбавь обороты. Нам на тренировках травмы ни к чему.

– Понял, сделаю.

Оглядываюсь, Варя ждёт меня в коридоре в тренировочной форме чиров.

– Это пока не моё дело, – тише говорит Терехов, – но эта девочка плохо влияет на твою эмоциональную стабильность.

Криво ухмыляюсь, бросая ещё один взгляд на красивую Варвару с высоким русым хвостом, в коротком белом топе с красными полосками на груди.

– Аккуратнее, – тренер хлопает меня по плечу и отпускает.

Кивнув ему, выхожу к Варе. Прижимая её плотнее к стене, веду ладонью по горячей коже ниже линии топа.

– Погуляем сегодня? – спрашивает, кокетливо порхая ресницами и облизывая розовые губки без грамма косметики.

– Нет. Я домой сейчас. Дела.

– Ты всё ещё злишься из-за вчерашнего? – не верит она.

– Не злюсь, у меня действительно дела. Вечером могу забрать тебя из дома. Покатаемся. И, может быть, я стребую с тебя то, что ты мне вчера предлагала, – рисую невидимую полоску от её щеки к губам, сминаю их и сам облизываюсь, но не целую.

– Это была акция с ограниченным сроком действия, – смущаясь, заливается румянцем.

Толкаю фалангу ей в рот. Касается языком кожи. Опять дразнит. А я, чёрт побери, её! И мы не целуемся, просто издеваемся друг над другом.

– Ты обещал потерпеть до выходных, – напоминает она.

– А ты обещала мне все выходные. Не сдержишь слово… – затыкаюсь, мимо нас проходят парни из команды.

– До вечера, – мажет губами по моей щеке, ныряет под руку, упирающуюся в стену, и сваливает, модельно виляя бёдрами.

Глава 5

Саша

После семинара по анатомии центральной нервной системы мой несчастный невыспавшийся мозг тормозит и поскрипывает извилинами. Всё время зевая, еду домой на такси. Расстроенная с самого утра мама просила не задерживаться. На мой вопрос: «Что происходит?», ответа опять не поступило.

Мне это совсем не нравится. Не люблю, когда дома напряги, я на них всегда очень остро реагирую.

Наверное, меня приучили к тому, что у нас семья если не идеальна, то близка к этому. Папа любит маму, мама – папу. Оба они соответственно меня. Все друг о друге заботятся как умеют, находят какие-то компромиссы в спорных ситуациях, как, например, было с моим поступлением в спортивный вуз.

Отец думал, пойду на бизнес, чтобы работать в его компании. Тем более к спорту я по большому счёту никакого отношения не имела. Но в одиннадцатом классе к нам пришёл один голубоглазый мальчик, и всё в моей жизни круто поменялось. Я не заметила, как полюбила бокс, стала обожать уличные гонки и поняла, что мне в кайф тусоваться с Зориным в его гараже, когда он ковыряется в своей машине.

И всё это совершенно искренне. Мне действительно интересно.

Папа мою позицию принял взамен на то, что после окончания спортивного вуза я пойду получать второе высшее заочно, чтобы всё-таки прокачать скиллы для работы в семейном бизнесе. А бизнес – это у нас что? Правильно. Бизнес – это прежде всего люди. Так что знания психологии лишними не будут.

И так у нас всегда, с моего детства. Поэтому сильно переживаю сейчас, что дома откровенно напряжно, а я пока всего лишь незаконченная первокурсница, и у меня просто не хватает знаний и опыта, чтобы разобраться в происходящем как психолог.

Снова зевнув, подпираю висок кулаком и закрываю глаза. Меня будит водитель уже возле нашего подъезда.

– Извините, – улыбаюсь приятному мужчине и выбираюсь из машины.

Киваю соседке, ныряю в подъезд и на лифте мчусь на наш этаж.

– Я дома! – кричу из прихожей, стягивая кеды, наступив на задник.

Мама выходит из ванной в лёгком халате, с полотенцем на голове. Шмыгает носом и улыбается.

– Как отучилась?

– Норма-а-ально, – снова зеваю я.

– Переодевайся и поедем. Нас уже ждут, – распускает волосы и промокает их полотенцем.

Она ещё утром сказала, что мы куда-то едем и, возможно, даже к кому, но я спала.

– Кто ждёт? – чмокнув её в щёку, прохожу к себе в комнату.

– Мама твоего Клима, Сашк. Я утром тебе говорила.

Точно проспала. Зато сейчас моментально просыпаюсь. Сердце делает радостный кульбит, падая из грудной клетки в живот и подскакивая обратно.

– А зачем мы туда едем? Ещё и среди недели, – подозрительно щурюсь, глядя на маму.

То они все заняты вечно, а тут вдруг…

– Поговорить мне с ней надо. А ты просто за компанию.

– Ясно, ладно, – пожимаю плечами и, поставив рюкзак на стул, топаю умываться.

Наношу совсем лёгкий, едва заметный макияж, подчёркивая глаза и немножко губы. Волосы заплетаю в две косички, вспоминаю, как на гонку приехала Варя, и расплетаю.

– Давай помогу, – мама собирает мне волосы спереди и заплетает красивую косу наискосок, полностью открывая лоб. Уводит плетение на правую сторону, оставляя остальную длину распущенной. Получается очень нежно и даже романтично.

Она целует меня в макушку и уходит собираться дальше.

К такой причёске сразу хочется надеть платье. И я вытягиваю из шкафа белое, в редкий мелкий цветок, с рукавами-фонариками и симпатичной сборкой по талии. К нему стильный вязаный кардиган чуть длиннее платья, а на ноги новые белые кроссовки. Они на удивление идеально сюда подходят и немного разбавляют нежнятину своей грубостью.

– Ну вот, – увидев меня, улыбается мама, а глаза красные и грустные, так что я особенно не ведусь и продолжаю за неё переживать, – у меня снова дочь. Готова?

– Да вроде…

Наношу несколько капель духов на запястья, ключицы и шею. Теперь точно готова.

Мама сама за рулём уже не первый год. Удобно устраиваюсь к ней вперёд. Мы включаем музыку и болтаем о моей учёбе. В машине тепло, я снова начинаю зевать и моргать медленнее, но провалиться в сон ещё на полчасика не даёт внутреннее волнение.

Мы спокойно въезжаем на территорию коттеджного посёлка, а затем и во двор Зориных. Машина Клима уже красуется у гаража.

Я здесь была много раз за год, что мы с ним знакомы. Особо не оглядываясь по сторонам, прохожу сразу в особняк. Он у них большой, но очень уютный.

В холле нас тепло встречает Татьяна Николаевна, которая терпеть не может, когда её называют по отчеству, а еще на «Вы», поэтому мне всегда немного неловко с ней здороваться.

– Привет, тёть Тань, – раскачиваюсь с пятки на носок и обратно.

– Привет-привет, Сашенька. Клим наверху. Надеюсь, не отрубился. И чего вам среди недели приспичило по ночам кататься? В выходные никак?

– Никак, тёть Тань. Честно.

А в выходные будет ещё одна гонка, но я не знаю, поедет Клим на неё или нет, поэтому пока молчу.

– Ладно, беги к нему. Если голодные, где холодильник, знаете. Разберётесь, а мы на улице, в беседке.

– Поняла, – киваю ей.

Пересекаю холл, поднимаюсь на второй этаж, сворачиваю налево по коридору и стучу в закрытую дверь спальни Зорина. Не отвечает. Стучу ещё раз. Снова тишина. Открываю, заглядываю, а Клим спит поперёк кровати с наушниками в ушах.

Тихо вхожу, сажусь рядом с ним на край кровати и немножко рассматриваю.

Красивый, скуластый парень с идеальными губами, тёмными бровями и пушистыми ресницами, на контрасте с которыми голубые глаза смотрятся просто потрясно. Футболка, обтянувшая крепкий, натренированный торс, задралась на животе. Из-под резинки спортивных штанов видна широкая тёмно-синяя от боксеров.

Отвожу взгляд. Стягиваю кардиган. Вздрагиваю от прикосновения к спине.

– Привет, – хрипло здоровается Зорин. – А я отключился, – подложив ладони под голову, снова закрывает глаза.

– Везёт тебе, – расправляю платье на бёдрах. Отвыкла я от них, в штанах гораздо удобнее.

Клим садится, растирает лицо ладонями, запускает пальцы в волосы и поднимает их от корней, становясь похожим на ежа. Его желудок громко урчит, и мы быстро принимаем решение спуститься к заветному холодильнику.

У Зорина строго контролируемый рацион, плюсом витамины и прочие полезности для профессионального спортсмена. Я же ковыряю вилкой вкусный салатик, подглядывая в окно за нашими мамами. Моя, кажется, плачет, и мне становится совсем не по себе.

– У вас что-то случилось? – спрашивает Клим, тоже наблюдая эту грустную картинку.

– А я не знаю! – роняю вилку из рук. – Мне, как пятилетке, никто ничего не объясняет, – злюсь я. – Только улыбаются и говорят, что всё нормально.

Глава 6

Саша

Усевшись на высокий стул, больше даже не пытаюсь есть. Просто смотрю на происходящее.

– Сашк, – Зорин обходит, обвивает руками талию, прижимается к моей спине и кладёт подбородок на плечо.

Не дышу, чувствуя жар его тела и дыхания на своей щеке. Живот сводит, а сердце совсем слетает с катушек и начинает метаться по всему организму, отстукивая ритм в висках, ушах и даже пятках.

Клим очень тёплый, сильный и безумно приятно пахнет. А ещё с ним надёжно, и, несмотря на внутреннюю панику, становится немного спокойнее. Накрываю его предплечье ладонью, чувствуя напряжённые мышцы под кожей.

– Санёчек, всё будет нормально, вот увидишь. В любом случае, я тебя не брошу. Поняла? Чего бы там у вас не стряслось, – чмокает меня в щёку и убирает руки.

Тут же становится холодно. Обнимаю себя за плечи и отворачиваюсь от окна.

Клим зовёт к себе в комнату. Мы вместе забираемся на кровать и рубимся в приставку. Мне опять неудобно в платье. Приходится всё время его одёргивать, хотя Зорин даже не смотрит в сторону моих голых коленок. У нас гонка на плазме, и он весь в ней.

В дверь стучат.

– Да?! – орёт он на эмоциях.

К нам заглядывает домработница их семьи.

– Клим, вас с гостьей мама просит спуститься в гостиную, – сообщает женщина.

– Ну вот, кажется, началось, – мой живот снова болезненно поджимается. Смотрю на друга несчастными глазами.

– Хочешь, я один схожу, всё узнаю и вернусь, – предлагает Зорин.

– Нет уж! Чтобы там ни было, я хочу услышать это лично.

Цепляюсь за его горячую ладонь, слезая с кровати. На секундочку подхожу к зеркалу, поправляя волосы и одежду. В коридоре Клим снова берёт меня за руку и крепко сжимает ладонь.

Спускаемся в гостиную. Моя мама больше не плачет, но глаза воспалённые, макияж слегка размазался и нос припух. Так жалко её. Неужели папа что-то сделал?

Да нет, он не мог. Он же любит маму…

– Так, дети, – тётя Таня косится на наши сплетённые в замок пальцы. Клим ещё крепче сжимает мою руку. – Сашенька, ты же не будешь против пожить у нас некоторое время?

– З-зачем? – удивлённо моргнув, перевожу взгляд с тёти Тани на маму и обратно.

– Саш, нам с папой придётся уехать на какое-то время. Насколько, точно не могу тебе сказать. И я попросила Татьяну за тобой присмотреть. Ты у меня взрослая и самостоятельная девочка, но мне так будет спокойнее. За деньги не переживай. А добираться отсюда на учёбу ты спокойно сможешь на такси.

– Да брось. У меня муж и два пацана на машинах. Что, мы её до университета не довезём? – возражает тётя Таня. – Сашенька, на втором этаже есть свободная спальня. Думаю, тебе там будет уютно. Да и мне девчонка в компанию лишней не станет. Знаешь, как иногда эти мужики достают, – пытается шутить мама Клима.

А мы с ним молчим. Я пока не знаю, как это комментировать. Мне всё ещё не озвучили причину такого неожиданного решения, принятого у меня за спиной.

– Папа тоже решил? – решаю спросить.

– Да, детка, – судорожно вздыхает мама. – Это в большей степени его решение. Выдёргивать тебя из привычной жизни мы не хотим, оставлять тут совсем одну тоже.

– Понятно. И куда вы уезжаете, можно узнать? Или это великая тайна, до которой я ещё не доросла? – обиженно поджимаю губы.

– В Израиль. Там есть очень хорошая клиника, где мне ещё могут помочь. Только там сказали, что у меня есть шанс жить, Саш, – по щекам мамы вновь текут слёзы, а у меня подгибаются колени.

Если бы Клим не поймал, я бы упала. Он крепко прижимает меня к себе и ведёт к креслу. Усаживает, сам устраивается прямо на полу у моих ног и опять ловит пальцы.

– Папа почти не бывал дома в последнее время, решая все срочные вопросы и организовывая себе возможность работать из любой точки мира, – рассказывает мама. – Так что не злись на него. Ладно?

– Я сейчас злюсь на тебя, – смотрю ей в глаза. – Почему ты мне не сказала? Почему?! Я же не ребёнок давно! Что с тобой происходит?!

– Саш, мы сами узнали полтора месяца назад, – устало вздыхает мама. – Проходили обследования, подтверждали диагноз и искали клиники здесь, но нас перенаправили в клинику в Израиль.

– Онкология, да? – мой голос садится.

– Да, малышка. Что-то сложное, – медленно прикрывает веки. – Ты же знаешь этих врачей. Они изъясняются такими терминами, что на приём с собой нужно брать энциклопедию. А я пока… – глубоко вдыхает мама. – Была в шоке, папа разбирался.

– Мам… – сползаю с кресла и сажусь у неё в ногах. Кладу голову на колени. – Ма-ма, – реву, никого не стесняясь. Она гладит меня по волосам дрожащими пальцами.

– Всё будет хорошо, Саш, – шепчет самый родной в мире человек. – Мне обещали помочь. Я не сдамся, слышишь? Я буду бороться и обязательно к тебе вернусь.

– Можно мне с тобой? – поднимаю на неё совершенно растерянный взгляд. – Пожалуйста. Я хочу быть рядом.

– Нет, дочь. Мне так будет легче. Я хочу, чтобы твоя жизнь здесь двигалась в прежнем ритме. Учись, гуляй с друзьями. Восемнадцать – это прекрасный возраст, чтобы дружить, влюбляться, ошибаться. Не должна моя болезнь этому мешать. Я себе никогда этого не прощу. Мы будем на связи. Буду тебе звонить, и папа обязательно тоже. И ты сможешь звонить нам. Будешь всё-всё мне рассказывать. Я уезжаю спокойная. Вон у тебя какая защита здесь, – она даже смеётся, а я не могу.

У мамы был шок, теперь он добрался до меня. Я жмусь к её ногам как маленький котёнок, которого вот-вот бросят, и никак не могу поверить в услышанное. В голове плодится множество страшных мыслей, которые начинаются с: «А вдруг…».

– Когда вы уезжаете? – собрав силы в кулак, поднимаю зарёванный взгляд на маму.

– Через пару дней. Сегодня папа привезёт документы, а завтра мы поможем тебе перебраться сюда.

– Я не знаю, что говорить, мам…

– Улыбнись. И верь в меня, ладно? Я буду это чувствовать.

– Я верю. Честно. Верю!

Только руки всё равно трясутся и внутри всё горит так, что мне больно. Я думала, что измена папы могла бы стать для меня чем-то ужасным, ведь это стало бы концом нашей семьи, а тут такое…

– Клим, возьми Сашеньку к себе в комнату, – просит тётя Таня. – Вам туда сейчас принесут чай и тёплый пирог. А мы поговорим ещё, пока за ними отец не приехал.

– Иди, – отпускает меня мама.

Клим помогает подняться и, придерживая за талию, уводит наверх, в свою комнату. Ложусь на его кровать, поджимаю под себя ноги. Он устраивается сзади, разворачивает меня, кладёт мою голову к себе на плечо и обнимает, уткнувшись губами в макушку.

– Уверен, что твоя мама сможет с этим справиться, – тихо говорит друг.

– А если нет? – поднимаю на него взгляд.

– Сможет, – нажимает подушечкой пальца на кончик моего носа.

Нам приносят травяной чай и ягодный пирог. Зорин садится на кровати, скрестив ноги в щиколотках, ложкой отламывает кусочек мягкого десерта и подносит к моим губам, пачкая их липкой начинкой.

Глядя в его голубые глаза, совсем неэстетично шмыгаю носом и съедаю пирог.

– Вот и умница. Давай ещё, – снова кормит. – Теперь чай, – обняв ладонями кружку, перекладывает её в мои. – И у нас с тобой гонка не доиграна. Ты лидировала, – подмигивает Зорин. – Сделаешь меня?

– Клим, я…

– Сделаешь? – настаивает он.

– Сделаю, – сдаюсь, отпивая глоток вкусного чая.

Глава 7

Клим

Варя запускает пальцы мне в волосы, медленно массирует голову. Приятно, глаза закатываются сами по себе. Трусь затылком о её колени, ловлю улыбку. Такая милая она сейчас, но утонуть в этом до конца не получается. И закусив губу, я закрываю глаза, позволяя ей себя тискать, а сам продолжаю переваривать случившееся в Сашиной семье.

Такая жесть. До мурашек пробирает. Малая держится, вещи вот перевезли вчера вечером, сегодня она их разбирает, а потом поедет провожать родителей. Я предлагал компанию, но Саша хочет провести это время только с ними. Понимаю, принимаю. Договорились, что по звонку заберу её из аэропорта, а пока мы вот гуляем с Варей.

По большей части молча. Наши интересы пересекаются только во Дворце спорта. Там обсуждать нечего, всё стабильно, вкалываем. Фильмы нам нравятся разные, книги тоже. В приставку она не играет, гонки – не её тема. Принцесса любит гулять, шопинг, тусовки на пляжах летом. Это я тоже люблю. Собственно, впервые мы как раз и увиделись на одной из таких вечеринок ещё в прошлом году.

Мы с ней противоположности во многом, но говорят же, что они притягиваются. Наверное, и у нас так. Меня к ней тянет. Физически уже просто рвёт крышу. Сегодня как раз пятница, Варины родители улетели пораньше, и она обещала всё своё время мне.

Наклоняется, целует меня в губы.

– Ты сегодня такой грустный и молчаливый. Что случилось? – водит пальцами по лбу, бровям, переносице.

– Это не только моё, извини. Не могу поделиться.

– А чьё? – её пальчики застывают на моём лице. – Опять твоя Саша?

И это я ещё не сказал, что она к нам переехала, поругаемся. Но я всё равно немножко провоцирую.

– Моя, да, – поворачиваюсь и утыкаюсь лицом в принцессин живот. Вдыхаю запах парфюма с футболки и обнимаю за талию. – А ты моя? – чмокнув в район пупка, отодвигаюсь и заглядываю в глаза.

– Конечно, – и в доказательство она снова меня целует. Завожу ладонь ей на затылок и толкаюсь языком в рот. Улыбается, отвечает, продолжая тискать мои волосы. – Нетерпеливый, – смеётся в губы.

– Голодный, – поправляю её.

Варя облизывает влажные от поцелуя губы, водит пальчиком по моим. Сажусь, разминаю спину после реек на деревянной скамейке, устраиваю принцессу у себя на коленях и утыкаюсь губами ей в шею.

– Я тебя никуда сегодня не отпущу. Ты мне обещала, – дышу ей в ухо. Пальцы сами впиваются в её тело.

Молчит, прижавшись ко мне. В башку лезут всякие мысли. Может, она думает, как снова съехать? Насиловать не стану. Захочет уйти, я отпущу, но в этот раз насовсем. Раз она морозится и не доверяет, значит, это не моя история и я ошибся. Просыпаться среди ночи от такого стояка, который сам ни хрена не падает, мне уже откровенно надоело.

Её тёплые пальцы всё ещё гуляют по моей шее и затылку.

– Я останусь, – тихо отвечает Варя. – Только ты должен кое-что знать, – нервно выдыхает она.

– Что же?

– Помнишь, мы с тобой как-то говорили про первый раз. И я… – сглатывает и отводит взгляд. – Ты тогда решил, что будешь у меня первым, а я не стала переубеждать.

– Ты подтвердила, – напоминаю ей.

– Ну да. Я солгала, прости, – низко опускает голову, прячась в своих длинных русых волосах.

– Супер! – вспениваюсь, зло сжимая зубы.

И не потому, что не девственница, а потому что обманула и мозги мне делала своим: «Я не готова!»

К чему ты не готова, детка? Ты всё уже знаешь!

– Клим, это было один раз. На новогодней вечеринке в одиннадцатом классе. Знаешь, шампанское, фейерверки и мальчик из параллели, который мне тогда очень нравился. В общем, всё случилось. Прости, пожалуйста.

Мне Саша звонит, и я ничего не отвечаю Варе. Да и не хочу пока, потому что нарычу и выпорю.

Детский сад, мля!

Садимся в тачку. Варя сразу к окну отворачивается. Ничего, пусть дуется пока.

– Понравилось хоть? – всё ещё бешусь, стоя на светофоре и стуча ладонью по рулю.

– Что? – спрашивает едва слышно и не поворачиваясь ко мне.

– Первый раз с мальчиком из параллели, – усмехаюсь я.

– Не очень, – шёпотом.

– Ясно.

И снова замолкаю. Внутри всё кипит опять от этой дурочки. Ну вот какого хера? Я так похож на фаната девственниц или что? Условия какие-то ставил? Что в голове у этой девчонки? Там какие-то обдолбанные тараканы в розовых плюшевых юбках пьют чай за круглым белым столиком на резных ножках, слушают классику и придумывают несусветную дичь, а принцесса их слушает.

Постукивая пальцами по колену, взорванный от эмоций, въезжаю на парковку аэропорта. Набираю Сашу и выхожу из машины встречать.

Идёт ко мне совершенно растерянная и зарёванная. Утыкается лбом в плечо, всхлипывает. Обнимаю её крепко-крепко, глажу по спине.

– Ну всё, слышишь? Не реви, Санёчек. С мамой всё будет хорошо, – не знаю, сколько раз я повторял эту фразу за последние дни. Надеюсь, ей мои слова хоть немного помогают. Очень больно видеть подругу в таком состоянии.

– Мне страшно, – шепчет она мне в футболку.

– Скоро Захар Стасю привезёт, а Матвей обещал закинуть к нам на пару часов свою пузатенькую Улыбашку. Устроите пижамную вечеринку. Мать там всяких вкусностей наготовила, Сань. Держись, а, – прошу её. – Твоя мама лечиться же туда поехала. Она живая, сильная. Ну, Сань, – мягко отстраняю от себя и заглядываю в воспалённые глаза.