Метро 2033: Холодное пламя жизни (сборник)

Теперь его очередь – он знает, чувствует – страх убьет и его. Смешно. Он, Беркут, не знающий страха, Ангел, не раз спасавший других от ужасов нового мира! Но, видать, пришло время платить по счетам, время реванша для того, что он с такой яростью уничтожал. Все чаще приступы паники, все реже просветы в сознании… Еще немного, и сердце не выдержит. Или не выдержит рассудок. И неизвестно, что хуже.

Свет всполохами забегал по помещению. Лампа разряжалась.

– Сейчас… Сейчас, родимая, – Беркут вновь начал жать на ручку подзарядки.

Только не остаться вновь в темноте, только не остаться без света! Иначе все, каюк… Иначе опять будут эти видения. Умом он понимает – это просто игра воображения, сенсорный голод (о! даже определение вспомнил!)… Но стоит лишь остаться в темноте, и здравый смысл позорно сбегает с поля боя. Безумие побеждает. А пока ему удается сдерживать натиск, надо закончить одно очень важное дело. Очень важное!..

Когда лампа вновь стала давать достаточно света, Беркут расстегнул куртку и, порывшись во внутреннем кармане, достал сверток, бережно развернул его. Светловолосая девушка улыбалась и подмигивала ему с фотографии…

– Ну здравствуй…

Он хорошо помнил тот солнечный день в пригороде Киева. Лето. Было очень жарко. Они с семьей отправились на экскурсию. Соломенные крыши домиков и золотящаяся пшеница добавляли жара в и без того раскаленную донельзя атмосферу. Солнце, казалось, было вездесущим, и ему никак не удавалось поймать жену в объектив так, чтоб оно не мешало ему.

– Оля, ну стой же ты на месте! – он пытался быть требовательным, хотя на самом деле ему доставляло огромное удовольствие наблюдать за тем, как она строит рожицы. – И прекрати щуриться!

– Слушай, Беркут! Я сейчас вообще раздеваться начну перед объективом! Ты решил из жены себе гриль на вечер приготовить?!

Какое чудо, что эта фотография сохранилась. В какой-то момент ему показалось, что он опять там, в солнечном и жарком Киеве, что сейчас вдруг появится Ольга, а вслед за ней дочка. Такими, какие они были тогда, четверть века назад…

Капля воды вновь сорвалась с потолка и оборвала видение… Ну вот, еще час прожит. Беркут заметил: капля падала раз в час. Редко. Но какая-никакая стабильность. И вот уж от чего-чего, а от жажды он не умрет. Беркут хрипло рассмеялся, но потом зашелся в натужном кашле. И тут же испугался, настолько инородными, чужими были тут и смех и кашель.

Пожалуй, пора. Пока еще есть силы, пока в трезвой памяти и своем уме.

Бумага и карандаш всегда были при нем.

– Напишу-ка я тебе письмо, жена. Если Семеныч сдержит слово, то помощь придет. И тогда все будет хорошо. А не успеет… Тогда будет тебе это последним приветом.

Ну вот почему именно сейчас? Почему именно так? Чем, какими своими грехами заслужил он ТАКУЮ смерть? Пережить всех… Знать, что не сможет существовать с этим грузом, не сможет смотреть в глаза их родным? Каково это, а?..

– Простите меня. Если сможете.

* * *

Здравствуй, родная моя!

Ничего, что я иногда буду писать не в ту степь? Я не часто говорил тебе ласковые слова, теперь вот хочется наверстать. Тут очень темно и холодно, а еще очень тихо. Помнишь, мы мечтали с тобой, чтобы было темно, тихо и никто не беспокоил? Оказывается, это не так уж и хорошо, так что, не жалей. Сейчас мне больше всего хочется попасть домой, знай, я всегда скучал по тебе и дому. Ты обижалась, когда я уходил надолго, я знаю, хоть ты и не говорила. Но я не мог иначе, и очень благодарен тебе за то, что ты понимала это. За то, что не упрекнула ни разу, за то, что терпела, верила и ждала. Бог, хоть и послал мне испытания в конце жизни, но был милостив: он подарил мне тебя. Помнишь, как мы с тобой сидели долго-долго, прислонившись спинами, и молчали. Да слова и не нужны были. Тебе нужно было домой и мне, но мы не могли оторваться друг от друга. Отдал бы сейчас все за то, чтобы повторить это. Смешно, у меня сейчас и нечего отдавать. Жизнь уходит, а душа принадлежит Богу. А еще ты говорила, что голод постоянно напоминает тебе, что жива. Я хочу, чтоб ты знала: о том, что я жив, напоминаешь мне ты. Постоянно, каждое мгновение.

Чмокни за меня Аленку, передай, что люблю и верю – все еще будет у нее хорошо. И вообще, не унывайте. И верьте в чудеса, они, правда, случаются. Мне ли это не знать, командиру отряда Ангелов… Только, отряда больше нет. Наверное, он понадобился Богу для других дел. Но все равно, если вам понадобится помощь, – просто подумайте обо мне, и я приду!

Ну все. Пора прощаться… Целую. Люблю.

Р.S. А помнишь нашу любимую?

Ты у меня одна.Словно в ночи луна.Словно в году весна.Словно в степи сосна…

Беркут сложил письмо, подложил его под лампу. Ну вот… Теперь еще черкнуть пару строк Баженову, и ждать…

* * *

Тишину туннеля нарушил звук падающей породы. Шум усиливался с каждой минутой.

– Дошли! Дошли, Семеныч! Ребята, вы тут? Жи… вы…?

Татьяна Живова

Киндер, кюхе, кирхе

– Ты, девка, совсем с катушек слетела? Куда тебе в сталкеры, да еще и на вылазку, к великанам? Пропадешь ни за понюшку сухого мха! А ну не дури и марш домой! И батьке своему от меня передай, чтобы взгрел тебя как следует!..

…Ага! Сейчас! Бегу и тапочки теряю! Как наверху по развалинам в рабочей бригаде шариться – так будьте-нате, давай, Малечка (меня Амалией зовут… родители вот выпендрились), собирайся!.. А как на настоящее дело – так сразу «глупая-девка-куда-лезешь» и прочее «киндер, кюхе, кирхе».

Я ни разу не феминистка, но иногда просто зла на них не хватает!

Да я ж не по дури лезу… то есть, нет, по дури тоже, но суть-то не в этом. А в том, что Борька Лохматый – наш самый удачливый сталкер – как-то имел неосторожность втянуть меня в спор (что уже само по себе было неосмотрительно с его стороны: спорить со мной – затея заведомо опасная, ибо я без боя не сдаюсь). И имел неосторожность в запале брякнуть:

– Вот если бы ты не побоялась слазить туда, где живут великаны, и добыть там какую-нибудь полезную шнягу, – я бы тебя тут же в жены взял!

…Услышать такое от красавчика, везунчика и идейного холостяка Лохматого, по которому вздыхали все без исключения незамужние девчонки нашей линии (да и не только незамужние… да и не только нашей…), стоило того, чтобы запинать куда подальше здравый смысл и инстинкт самосохранения и…

В общем, когда я с некоторой долей ужаса осознала тот факт, что вот буквально только что приняла его вызов, было уже, как говорят наши старожилы, поздно пить боржоми: свидетелями пари была чуть ли не вся их сталкерская команда, пара бойцов из охранного отряда и еще сколько-то там гражданских.

Эх, ну вот что эти мужики с нами, бабами, делают?.. И я тоже хороша: ведь ни разу не блондинка, а вот угораздило… Естественно, я знаю, что в местах обитания великанов опасно! Не настолько же я и дура!

Короче говоря, теперь моя задача-фикс – выполнить свою часть заключенного по горячке пари. То есть, сходить на вылазку в пещеры великанов и что-нибудь оттуда притащить. И тогда Лохматый – мой! Здравствуй, устроенная личная и семейная жизнь, рыдайте и завидуйте, все бабы нашей линии!

Легко говорить и строить планы. А попробуй сделай! Бурьяныч, наш сталкеро-начальник, как узнал, что я – белая и пушистая… ну… почти – к великанам на вылазку собираюсь, так орал… я думала, у него усы отвалятся. «Глупая девка», «головой думать надо, а не тем, чем ты обычно думаешь», «киндер, кюхе, кирхе», бла-бла-бла…

Он прав – головой думать надо было. Но какой смысл теперь сожалеть – если я слово дала, да еще – при свидетелях? Это вам не хухры-мухры!

Борьке от командира влетело тоже. И, кажется, еще больше, чем мне. После этого он пару дней меня вообще игнорировал, да и сейчас почти не смотрит. Походу, сильно пожалел о своем пари.

Ну уж нет, дорогуша, это теперь наши с тобой общие проблемы! Не надо было брякать при всем честном народе всяких скоропалительных обещаний! А что касается меня – то я без боя не сдамся, так и знай!

Тем более, что верность слову в нашей общине ценилась, пожалуй, еще выше, чем личная отвага и доблесть.

К великанам? Да не вопрос! Вы мне только не мешайте и… отвяжитесь, наконец, от меня со своим «киндер, кюхе, кирхе»! Нет, я ни разу не против – даже за! Можно сказать – сплю и вижу. Но… Не время сейчас для этого! Не время!

…Я уже говорила, что я дура? Только намекала?.. Да однофигственно! Так вот. Я – не дура. Я – ТРИЖДЫ дура!!!

Все, все складывалось замечательно! Мне удалось проникнуть незамеченной на территорию великанских логовищ-пещер, удалось не встретить на своем пути ни их, ни еще каких-нибудь других страшных монстров, удалось подобраться так близко, что до меня долетали их голоса и запахи их жилищ…

Посмотреть на то, как живут великаны, было, конечно, любопытно. Женщина я или где, в конце концов? Но я помнила, что великаны – самые опасные монстры из всех, что водились в наших краях. От остальных хоть можно было убежать или спрятаться. А эти весьма умело и метко швырялись всем, что попадалось под загребущую лапу. На моей памяти так в разное время погибли несколько наших рабочих и один сталкер. Страшная смерть – быть раздавленным огромным бетонным обломком или забитым железной арматурой до состояния кровавого желе!

А еще у нас ходили жуткие слухи, что великаны некоторых своих пленников (тех, кто сумел выжить при поимке) держат в железных клетках, откармливают, а потом… пожирают! По нашей линии таких ужастиков – тьфу-тьфу-тьфу – до сих пор не случалось, но ведь откуда-то же эти слухи появились? Или это такие специальные страшилки для не в меру борзых дурочек типа меня? Чтоб не лезли, куда не надо?

Вот насчет «куда не надо» – это в самую точку.

Не успела я подползти поближе к той пещере, откуда доносился одуряюще вкусный запах чего-то съестного, как что-то свистнуло в воздухе, голова взорвалась оглушительной болью, и я провалилась в темноту, в которой не было ничего…

…Очнулась я в какой-то непонятной квадратной яме с высокими стенами. Голова гудит, словно в ней слоны (это звери такие. Если верить старожилам – водились когда-то в местном зоопарке) танцульки устроили, а чуть притронешься… ой, нет, лучше не притрагиваться! Подо мной – что-то мягкое, податливое… Я повела вокруг себя взглядом.

Мама!!! Ой, мама-мамочка-мамуля, забери меня отсюда, я больше не буду!!!..

Я ЛЕЖАЛА НА ТРУПАХ!

Осознание этого факта было настолько ошеломительно-ярким, что я как ужаленная подскочила там же, где и лежала (в голове тут же радостно кувыркнулся один из слонов-танцоров…), и истошно завизжала не своим голосом!

– Даааайооооптвоооооюююжееемаааать!!! – прогрохотало откуда-то из невообразимой дали и высоты.

Великаны разговаривать умели. Но поскольку они были огромными и неповоротливыми, речь их была подобна малоразборчивому низкому и тягучему реву без вычленения отдельных слов. Мне как-то приводили сравнение с какой-то там пластинкой, проигранной на более низком количестве оборотов… правда, в суть тех описаниий я, рожденная после Большого Трындеца, врубиться так и не смогла. Но вот именно сейчас поняла, что изобразить великаний рев у рассказчика тогда получилось весьма талантливо!

Небо надо мной потемнело, в яму всунулась огромная лапища и, не успела я снова взвизгнуть, сгребла меня поперек тела и потащила куда-то вверх. Я почувствовала, как жалобно хрустнули мои ребра.

Надо было как-то сопротивляться, но от страха я впала в такой ступор, что даже собственное имя запамятовала.

Лапища повертела меня так-сяк (голова – и без того неадекватная – тут же закружилась, в глазах потемнело), а потом что-то лязгнуло, меня куда-то швырнуло, я кувырком прокатилась по какой-то ровной холодной поверхности, врезалась во что-то живое и… Снова отрубилась.

Очередной приход в себя, слава богу, не сопровождался никакими душераздирающими зрелищами. Я просто почувствовала рядом с собой кого-то. Ощутила прохладную воду, стекающую с головы на шею, и холод в районе ушиба. Сразу стало как-то легче.

– Ну вот, очнулась, – сказал кто-то надо мной. – Пить хочешь?

– Хочу, – отозвалась я, не открывая глаз. – А ты кто? Как тебя зовут?

– Э… не знаю… не помню…

Я, наконец, сумела разлепить веки. Надо мной сидел большой (примерно две меня) и довольно плотный, я бы даже сказала, толстый парень и с любопытством меня рассматривал.

– Чего-то ты какая-то мелкая… – поделился он итогом своих наблюдений. – Не кормят тебя, что ли?

– Ну да, куда уж нам до некоторых… – как-то машинально огрызнулась я. Мне сейчас не было дела до этого чужого парня. Меня больше занимала обстановка, в которой я оказалась.

Это была железная клетка с решетчатым потолком и железным же полом.

Мне сразу же вспомнились трупы в яме, слухи, ходившие по нашей линии… И сразу стало как-то очень не по себе! Куда я попала?..

– Здесь великаны готовят еду, – любезно отозвался чужак. По-видимому, последний вопрос был отчетливо написан у меня на физиономии. – Чувствуешь, как вкусно пахнет?

Он потянул носом. Я последовала его примеру… и вдруг уловила, помимо действительно вкусных запахов еды, еще какие-то. Другие… Странные. Настораживающие.

– Ты ничего не чувствуешь? – спросила я Толстяка (так я решила его пока называть). – Тут еще чем-то пахнет… кроме еды…

– А что я должен чувствовать? – удивился он. – Мясо жарится, лук, грибы…

Мясо!!! Жарится!!! Трупы в яме, железная клетка и те жуткие слухи!!!..

Я похолодела. Как бы мне хотелось ошибиться, но, кажется, мне вскоре доведется на своей шкуре проверить правдивость слухов про то, что великаны жрут своих пленников. Причем «на своей шкуре» – это в самом что ни на есть прямом смысле!!!

«Мама… ой, мамочка ро́дная, что же мне делать?..»

Я подползла к решетке и попробовала прутья на прочность. Бесполезно. Не вырваться. Даже не пролезешь между – так плотно наварены! Ой, я вли-и-ипла!!!..

«Жениха хотела – вот и залетела, ла-ла-ла…» – навязчиво закрутилось в голове некогда услышанное на одной станции. Ох, правда, уж ТАК залетела, что дальше некуда!.. Ну, Лохматый, берегись: если только вырвусь отсюда, найду и лично кастрирую тебя, паскуду, чтобы больше не сбивал с панталыку наивных девушек своими обещаниями!!!

Вот только один вопрос: как отсюда вырваться? Клетка же! Да еще и запертая!

Я все же исследовала запор дверцы. И сразу же поняла, что фиг вам, дражайшая Амалия Денисовна! Как говорится, «поздняк метаЦЦа»!

Ну уж нет! Я без боя не сдамся!!! Должен ведь быть какой-то выход, думай, голова, думай, хватит болеть и охать!..

Все это время Толстяк спокойно сидел в углу и с удивлением созерцал мои метания по клетке.

– Чего ты носишься, как ненормальная? – наконец недовольно проворчал он. – В глазах уже рябит! Вон, миску с водой перевернула…

Я резко затормозила и уставилась в его безмятежные глуповатые глаза. Похоже, до парниши еще не доперла вся пятая точка нашего положения!

– Ты что, идиот? – взвинчено прошипела я. – Не понял еще? Я слышала, что великаны держат пленников в клетках и откармливают! А потом жрут! Я сюда попала после того, как меня ударили по голове! И очнулась в яме! С трупами! Понимаешь? ТРУ-ПА-МИ! И эта яма – где-то здесь! И…

– Ну ты фантазерка! – хмыкнул он. – Трупы, скажешь тоже! Великаны, конечно, те еще монстры, но поверь, с ними можно нормально жить бок-о-бок. И они вполне себе мирные. Вот я раньше жил у них, там было много наших. Нас хорошо кормили, о нас заботились…

– А сюда тебя зачем притащили? – вкрадчиво осведомилась я. Похоже, мне крайне не повезло, и судьба свела меня с явным дебилом!

Он запнулся. Пожал плечами.

– Ну… не знаю… наверно, чтобы угостить чем-то…

Точно дебил! Или, может, его, как и меня, однажды тоже по головке приложили – да так, что он вообще разум потерял?.. А что? Если он даже имени своего не помнит…

– Угостить… – во мне начала закипать ярость. – Ага… Угостить…

Случайно, краем глаза я выхватила из происходящего за пределами клетки нечто такое, что мне, несмотря на всю мою психическую закаленность, едва не стало худо. Но эта же картина невольно стала последним моим аргументом в споре с этим недоумком.

– Смотри, Толстяк! – взвизгнула я, хватая его за шкирятник и подтаскивая к решетке (и как только сил хватило сдвинуть с места эдакую тушу?). – Смотри внимательно! Как тебе ЭТО? А?!.. Угостить, говоришь?!..

На наших глазах огромный пузатый великан запустил лапу в какой-то ящик и извлек оттуда… безжизненно свисающее тело. За ним – второе, третье… тут-то до меня и дошло, что это была за странная квадратная яма, в которой я очнулась в первый раз! Великан небрежно кинул добытое на широкую доску, схватил огромный сверкающий нож и… начал сноровисто свежевать и разделывать сперва один труп… затем другой… Брызнуло алым, в воздухе отчетливо и резко запахло…

Только теперь я поняла, чем же еще пахло в этой пещере, помимо еды!

Пахло кровью. Смертью пахло! Смертью!..

Позади раздались приглушенные булькающие звуки. Я обернулась. Толстяк сидел, неловко привалившись боком к решетке. Его тошнило.

– Понял, придурок? – жестко и безжалостно спросила я. – Мы – следующие!

Он скорчился, обхватил голову трясущимися пальцами и тоненько заскулил, раскачиваясь из стороны в сторону.

…Ох, как же мне хотелось последовать его примеру! Но нельзя было! Нельзя!!!

Вырваться, во что бы то ни стало нам нужно отсюда вырваться! Должен быть выход, думай, Амалия, ведь ты же сталкер!!! Ну… почти сталкер, вернешься домой – станешь им… если захочешь… Только вернись, милая, только не раскисай!!!.. Боже-боженька, помоги мне, и я клянусь, что больше ни за что не стану заключать пари с красивыми сталкерами и лазить в опасные места, а выйду замуж, стану хорошей женой и примерной хозяйкой-домоседкой… детишек нарожаю… киндер, кюхе, кирхе…

Великан с окровавленным ножом что-то проревел, обращаясь к кому-то невидимому… только тут я заметила еще один вход, наверно, в другую пещеру. Оттуда долетел ответный рев. И вот живодер… направился в сторону нашей клетки.

…Неужели… конец?.. Боженька, миленький, ну я прошу тебя… Хоть немножечко помоги, а дальше я сама…

Лязгнул запор, дверца распахнулась, и в клетку просунулась заляпанная кровью волосатая лапища.

Кого… первого?..

…Все случилось как-то сразу и внезапно. Меня вдруг словно что-то подбросило, и я с душераздирающим визгом:

– Толстяк, БЕГИ-И-И-И!!! – подпрыгнула, вцепилась в эту отвратительную, пахнущую чужой кровью и смертью лапу и изо всех сил вонзила в нее зубы!

Кусаться я, что ни говори, умела виртуозно. Несколько чересчур ретивых до женского пола индивидуумов уже испытали это на себе.

– Ааааайййймляяяяяятьсуууукаааааа!!! – раздался надо мной оглушительный рев, переходящий в визг. Я даже не знала, что великаны умеют ТАК визжать!..

…Господи, только бы у Толстяка хватило ума…

Великан выдернул лапу из клетки и бешено затряс ею, пытаясь меня стряхнуть, но я только усилила хватку. Получай, гад! За нас с Толстяком! За всех тех, кого вы, сволочи, убили и сожрали! За те трупы в ящике!..

…Краем глаза я с облегчением увидела, как Толстяк поспешно перевалился через порог открытой клетки, неловко плюхнулся на пол и… нервно заметался по пещере.

Впору было, как говорят наши старожилы, убиться фейспалмом – но чем я тогда держаться буду?

– Беги, придурок!!! – хотела снова крикнуть я ему, но сквозь зубы получился только нечленораздельный визг.

В этот момент великан тряхнул ручищей особенно сильно, я не удержалась и полетела куда-то в сторону.

«…только бы ничего себе не сломать…» – мелькнула запоздалая мысль. Блин, да какое там «сломать», меня же сейчас просто размажет обо что-нибудь…

Но добрый боженька, которого я так просила о помощи, продолжал заботиться о своем непутевом создании. Приземлилась я довольно удачно – на кучу какого-то тряпья в углу возле выхода. Почти тут же рядом оказался Толстяк. Вид у него был ошалелый, глаза круглые и, похоже, от страха он ничего вокруг себя не видел.

– С**БЫВАЕМ!!! – заорала я, хватая его за шкирятник и безжалостно подгоняя пинками к выходу, – Бегом-бегом-бегом!!! Шевелись, придурок!!!

То ли мои пинки и матерные (ну уж простите, тут уже было как-то не до выбора более пристойных для незамужней барышни выражений!) вопли возымели действо, то ли закончилась мера отпущенного ему страха, но Толстяк вдруг повел вокруг себя вполне осмысленным взглядом, охнул и припустил прочь чуть ли не быстрее меня.

– НЕТУДАБЛЯ!!! – рявкнула я, обгоняя его и толкая боком в нужном направлении. – За мной!!!

И, отчаянно петляя между ногами других, сбежавшихся на крики, великанов, кинулась прочь к лазу, через который я сюда проникла. Толстяк пушечным ядром рванул за мной.

– Чееертооовааакрыыыыысаааааааа!!! – гулким тягучим басом ревел нам вслед толстопузый великан, размахивая своим жутким ножом. Кажется, он даже пытался нас догнать, но у него ничего не вышло: мы оказались гораздо проворнее. – Нууупоооогооодииипооопааадееешьсяяятыыыымнеееснооооваааа!..

…Да, я – крыса! Обыкновенная серая крыса, которых тут, в катакомбах московского метро – миллионы! Не то, что вас, великанов – людей то есть, – жалкая горсточка! И нас не только больше – мы еще и стократ умнее, хитрее и проворнее вас! Доказательство тому – это то, что я сейчас не сижу в клетке, ожидая неминуемой и мучительной гибели на разделочной доске мясника, а со всех ног удираю по туннелю туда, куда вам, людям, нет и никогда не будет доступа! И, между прочим, удираю с добычей – с тем, что (вернее – кого!) мне удалось увести прямо у вас, раззявы, из-под носа!

Нет, ну как все удачно сложилось! Я не только живая осталась и ушла с добычей (и еще с какой добычей!). Я сдержала свое слово, выиграла спор, да еще и спасла жизнь такому же, как и я, крысу (хоть и феерическому придурку не от мира сего!)! Круто, правда? Ай да Амалечка, ай да молодчинка!!!

Ну а теперь, с чистой совестью и чувством выполненного долга, можно и «киндер, кюхе, кирхе» – как я и обещала доброму боженьке! И вот фиг теперь Лохматый у меня отвертится! Никто его, как говорится, за язык не тянул. Не умеешь в нужный момент сдержаться и промолчать – ну так теперь расхлебывай последствия собственной глупости и хвастливости! А что касается меня – то я и тут без боя не сдамся! И, кстати, молчать – в отличие от этого, как говорят старожилы, няшки Лохматого, – я умею очень даже хорошо! Хоть и считаюсь в родной общине редкостной блондинкой на всю голову.

Поэтому, к примеру, о том, как в паре моментов своего ниипического приключения я с перепугу, простите за такую интимную подробность, чуть лужу под себя не напустила (ай, да чего там «чуть»… вру ведь… не «чуть»… ОЙВСЕ!!!) – я, конечно же, умолчу. Хотя, в принципе, могла бы и признаться – вот как сейчас. Я – девочка, мне простительно ТАК бояться!

Но я стопудово уверена, что, к примеру, наш героический Лохматый – случись вдруг с ним подобный неловкий конфуз – наоборот, молчал о нем в тряпочку. И это с его-то феерической болтливостью и любовью к расписыванию собственных подвигов во всех подробностях!

Потому что какой же нормальный, уважающий себя и свою репутацию, крутой (хи-хи-хи, пи-пи-пи!) сталкер – пусть даже и крысиный! – станет в ТАКОМ признаваться?

Это ж, чего доброго, и весь его пресловутый ореол крутости в один миг улетучится!

Крысе (хи-хи-хи, пи-пи-пи!) под хвост!

Андрей Гребенщиков

По ту сторону янтаря

Дыхание – сбивчивое, неровное. Воздуха не хватает – вдыхаю дикую смесь кислорода и углекислого газа и захожусь в мучительном, не приносящем облегчения кашле.

Осторожный вдох – легкие наполняются – в них газ – смерть пополам с жизнью. И жизнь с каждой минутой уходит, проигрывая все сильней… Тяжелый, порывистый выдох – прочь, яд, прочь! Секунды облегчения.

Пытаюсь не дышать. Превратиться в столетнее мудрое дерево, миллионами листьев перемалывающее углекислоту в благословенный чистый кислород. Смеюсь и задыхаюсь смехом. Не думать о воздухе – смотрю на фосфоресцирующие стрелки часов – половина второго. Не знаю, ночи или дня, – абстрактное, больше никому не нужное время… сколько его осталось до конца, когда собственное дыхание убьет меня? Час или два, оно ускользает сквозь пальцы – песчинки тают на горячих руках.

* * *

Краска неопределенного, давно утраченного цвета полопалась во многих местах и обнажила изъеденный ржавчиной, изуродованный металл. Подслеповатый фонарь безжалостно высвечивает язвы и проплешины на некогда солидной двери. Слабый лучик, направляемый неровной, подрагивающей рукой будто вылизывает бесчисленные раны несчастного, измученного временем железа – я пристально высматриваю каждую прожилку, каждую – мельчайшую царапинку… и почему-то неизменно представляю поверхность Марса, испещренногоую таинственными и величественными каналами. И чувствую себя отважным исследователем, покорителем неизведанного, первооткрывателем чужих забытых тайн…